Запретный город лыткарино

             1 

Иришка стояла молча в старой церквушке,
Никольская церковь была небольшой.
Но внутри так просторна, и до самой макушки,
Заполнена белой святой тишиной.

Частенько она сюда приходила.
Почувствовать тайну потресканных стен.
Из под земли пробивается сила,
Но открывается чудо не всем.

Здесь церковь другая когда-то стояла.
Сруб имени митрополита Петра.
Рим третий тогда на Руси взял начало,
Тогда ещё правил Иван Калита.

А что было раньше забыто, и скрыто.
Дремучее капище прячет курган.
У храма фундамент прочнее гранита,
Снаружи лишь фантик — новым богам.

Иришка смотрела вглубь старенькой церкви,
Когда вдруг услышала скрип за спиной.
Их смех был знаком, это местные дети,
"Она опять здесь", - шептались гурьбой.

И словно актриса, так медленно, плавно,
Она повернулась, прищурив глаза.
Как по утрам проявляла таланты,
Легко претворяясь как будто спала.

"Актриса моя", - звала её мама:
"Пора одеваться, завтрак готов".
И солнце в глаза золотого фонтана,
Улыбка вспорхнула растаявших снов.

И вот повернулась, прищурившись хитро.
Внимательно в их посмотрела глаза.
И с хитрецой засияла улыбка,
Когда к ним из тени вывела пса.

В мгновение вся вдруг шпана растерялась,
И бросилась с криком бежать кто куда.
В совхозе бежит босоногая радость,
Сирень у церквей в самый раз расцвела.

Иришка вприпрыжку за ними вдогонку.
Да что им боятся, ведь пёс был щенок.
В путь мимо сараев, к девятому дому,
И вниз по колхозной, в свой дом-теремок.

Там, в самом конце, где калитка в узорах,
С мамой и папой в доме жила.
За расписным тёмно-синим забором,
Где в небе когда-то сверкнула звезда.

На свет появилось обычное чудо.
Ириной назвали как свет чистоты.
Семья как семья, обычные люди.
Свой маленький мир берегли, как могли.

Щенка подарил ей отец прошлым летом,
Когда она в школу пошла, в первый класс.
За то, что он был золотистого цвета,
Звала Апельсинкой — так модно сейчас.
 
              2

А мама с утра заплетала ей косы,
Так принято было всегда в их семье.
Четыре косы у красотки курносой,
Славянским узором подобно звезде.

Вот как-то однажды, когда на работе,
Родители вновь задержались вдвоём.
Их дочь не скучала, хватало заботы.
Ведь надо исследовать полностью дом.

Причудливо сказочно воображение,
Здесь треснутый стул превращается в трон.
А где-то в курятнике слышно сражение,
И в небе драконы — стая ворон.

За юной принцессой идёт Апельсинка,
Как веером машет пушистым хвостом.
На тёмный чердак, где висит паутинка,
За маленькой дверцей вход не простой.

Вот тихо вошли, и захлопнулась дверца.
Исчезли все звуки у них за спиной.
Лишь слышно как бьются два маленьких сердца.
Чердак оказался довольно большой.

Всё пылью покрытое, будто в тумане,
Сквозь узкие щели льёт солнечный свет.
И что-то стоит на столе под вуалью,
Конечно же, это и есть их секрет.

Друзья обернулись, глаза засверкали,
И девочка сдёрнула плавно вуаль.
Засеребрилось всё перед глазами,
Слетевшая пыль растекается вдаль.

И как будто бурлит у неё под ногами,
А вот и секрет, звонко щёлкнул капкан.
Языческий идол из твердого камня,
Похожий на женщину был истукан.

Туман закружил в голубую воронку,
От страха присела, закрыла глаза.
Но любопытство сильней у ребёнка,
И через минуту встала она.

Сквозь пальцы увидела место другое,
На странной поляне в синим лесу.
У низких деревьев плоские кроны,
И почему-то не видно листву.

Мох нежно сиреневый, мягкий, пушистый.
Птицы похожи на толстых стрекоз.
Только поют как-то жалобно слишком,
И очень пугливы, но что с них возьмёшь.

И только ладони она опустила,
Как слева к ней вышел зверь с мордой быка.
Цвет шерсти менялся то серый, то синий.
Он шёл на двух лапах, но где же рога?

А вместо копыт были острые когти.
Зверь к ней с осторожностью рядом присел.
В глаза заглянул своей маленькой гостье,
Прищурился, вглядываясь через прицел.

Иришка стояла сперва неподвижно,
Раскрыв удивлённо большие глаза.
Такое впервые увидела в жизни.
В змеиных зрачках она видит себя.

Потом пригляделась, поправила косы,
Как дома у зеркала возле двери.
У зверя усы чуть качнулись у носа,
Как у крупных сомов свисали они.

И вдруг она пальчиком усик качнула,
А зверь удивлённо попятил назад.
Похоже, не только она видит чудо.
Похоже, здесь кто-то стал встречи не рад.

Кто знает, кого он здесь ждёт на поляне,
Где, видимо, есть перекрёсток миров.
С задумчивым взглядом усы свои когтем поправил,
И улыбнулся, не к этой он встрече готов.

Опять кувырком закрутилось всё в водовороте
В сладость мягких перин погружается девочка в сон.
Слышен голос отца, все наверно вернулись с работы.
Как обрывки кино, в перемотке с разных сторон.

Вот растаял туман, и Иришка в пуховой подушке,
Продолжает тонуть, но уже на кроватке своей.
Мама с бледным лицом говорит ей чего-то на ушко.
Отец молча стоит с толстой сумкой у самых дверей.

Как с работы пришли, то услышали визги собаки.
Возле идола дочь их спала крепким сном.
Не хватало ещё в их семье, за религию драки.
И решили, мол, идола в погреб снесём.

А само божество родовое по линии мамы.
В день, когда по преданию скреплен был мир.
И не важно, какой вид был у истукана.
Важно помнить свой род.
Важно то, что мы в сердце храним.

Победителей нет в той войне, все сгорели.
Города и дворцы превратились в песок.
Пирамиды разрушены, как и дольмены.
Видно каждому царству приходит свой срок.

Это было давно, лет семь тысяч не меньше.
По-другому тогда называли все Русь.
Всё осталось в преданиях, в сказках конечно,
Только в этом и есть настоящая суть.
 
                3

Родовой истукан был не бог в их семье, а союзник.
Как у многих людей обереги конкретно свои.
Мать подумала, пусть на неделю он в погреб опустит.
Но на место вернёт незаметно помощник семьи.

Она думала так, но случилось совсем по-другому.
За грибами пошли с дочкой рядом тут в лес,
У карьера прошли они через дорогу,
Но раздался вдруг выстрел, лось бежал им наперерез.

Пьяный был бизнесмен, получилось случайно.
С другом вышли они по лосям пострелять.
Другу можно здесь всё — полицейский начальник.
Вот ребёнок дрожит, и лежит бездыханная мать.

Протрезвел бизнесмен, видит детские слёзы,
Друг его потащил за плечо вглубь листвы.
С Апельсинкой Иришка осталась сидеть у берёзы.
Рядом с мамой всю ночь, так до самой зори.

А на утро нашли их, мать похоронили.
И, конечно, убийцу никто не нашёл.
Истукана отец бросил молча в могилу.
И это был знак: смерть вернётся ещё.

Летела вуаль, серебрилась по ветру.
Над кладбищем вдаль, чтоб рассыпаться в пыль.
В ту чёрную ночь, немой стала детка.
Согревал её пёс, он рядом с ней был.

Весь мир для неё в одну ночь изменился,
Внимательней стала она в мелочах.
Ведь пух тополиный имеет границы,
Такие-же, как она видела в снах.

Не может отцу рассказать, ведь немая.
Да только в пуху есть тропинки свои.
Невидимый пух серебрится как стая,
Невидимый выбор у каждой судьбы.

Вот видит, как сходятся чьи-то дороги,
Как с парнем девчонка столкнулась лоб в лоб.
Конечно, она зачиталась немного.
Но это судьба их знакомит — Любовь.

Смеялись, шутили, знакомились просто.
Иришка всё видела это сама.
Потом головой крутанула все косы,
И коловратном пух плыл в небеса.

Лыткаринский парк у ДК многолюден.
Да только не видят они ничего.
Иришка вприпрыжку играть снова будет,
Вон там... На Французской горе высоко.

Уже забралась рядом с ней Апельсинка.
Внизу люди маленькие как муравьи.
Вновь косы свои крутанула так сильно.
Что даже затихли в ветвях соловьи.

Гора замерцала, и вся вдруг исчезла.
Внизу под ногами одна пустота.
Какие-то люди сидят рядом в креслах,
Там светится надпись большая "ВЕСНА".

Мерцают, ветрены, а в них манекены.
По воздуху люди идут мимо них.
Иришка закрыла глаза на мгновенье.
Весь гул магазина сразу затих.

И вот Апельсинка лизнула ей носик,
Глаза открывает, и нет миража.
И вниз побежали с крутого откоса,
Скорей пока вновь не исчезла земля.

Бегом мимо почты, у синих балконов,
Сперва на качелях, потом карусель.
Бежали вприпрыжку до самого дома,
Там где Апельсинка гоняет гусей.

Наутро в их дом горе снова стучало.
Отец арестован и брошен в тюрьму.
Как бросил в могилу того истукана,
Так смерть возвращает сдачу свою.

А дочь в интернат увезли тоже силой,
И на глазах подожгли её дом.
Как чёрные в небе клубы уносило,
Как жизнь перевернута, стала вверх дном.

Всё видела через окно в чёрной сетке.
На заднем сидении её увезли.
Пронзительный лай, выстрел громкий и меткий,
Последний защитник пал в пепел золы.

Никто тогда толком и не разобрался.
Исчезла семья, но, а всем всё ровно.
Выжить отцу в тюрьме не было шанса,
Что-бы землю забрать, готовы на всё.

В нашей милиции знают законы,
Убийцу в лицо знала только лишь дочь.
Но и преступники носят погоны.
Убийство замять, надо другу помочь.

Дело пропало бесследно в архиве.
Умер глава семьи странно в тюрьме.
А дочку немую усыновили.
И жить она будет в далёкой стране.

Время с тех пор пролетело как ветер,
Всё изменилось, но не внутри.
Есть то, что бессмертно на всём белом свете.
И это не блеск современных ветрен.

Есть много миров, они тут, рядом с нами.
Но их не откроют ни деньги, ни власть.
Конечно, открыть может их заклинание,
Да только опасно, можно пропасть.

Умение видеть и слышать природу,
Мы были давно ей самой лишены.
Но если отбросить зависть и злобу,
И землю свою полюбить от души.

Начать уважать лес, как мудрого старца.
И землю сырую, любую всегда!
Традиции чтить, в трудный час улыбаться,
Внимательно слушать даже себя.

На первый взгляд, кажется это так просто.
Но жизнь протекает своим чередом.
Волнуют людей бытовые вопросы,
Природы божественный это закон.

И Русь изначальная дремлет веками.
В ней город запретный, Лыткарино спит.
Расчерчены улицы вряд тополями,
Космических карт, под песчаным дном плит.

               4

Шумит муравейник серых высоток,
Заводов кофейник вскипает с утра.
Германская фирма известных кроссовок,
Решила, что здесь, склады строить пора.

Железной дорогой надёжней, дешевле,
Любую продукцию в срок поставлять.
И рядом Москва, рынок новых свершений.
Но слишком всё гладко, и благодать.

Летит представитель, не просто бухгалтер.
В конкретном вопросе он специалист.
Германская точность и русский характер,
И вот на посадку пошёл лайнер вниз.

Встречают известные в городе люди.
Для тех, кому выгоден этот проект.
Но кто мог подумать, что, гость этот будет,
Прекрасная леди, всего двадцать лет.

Сперва растерялись, сбиваются с толку,
Стараются первыми ей угодить.
Были товарищи, стали вдруг волки.
Лопнула дружбы истлевшая нить.

Вместо водителя сел сам директор.
А рядом товарищ его прокурор.
Чтобы к их гостье ближе на метр.
Не приближаться обоим, без ссор.

Сам прокурор был лет пять уже бывший.
Но связи имел, и хранил компромат.
Единственный сын его с пьяна разбился,
А за год до этого, сбил трёх ребят.

Жена его тоже как он худощава,
Чёрные волосы, взгляд ледяной.
Только она в их семье всё решала,
Бизнес вела юридический свой.

Музыка громко звучит в магнитоле,
И новый спешит рассказать анекдот,
Директор, не смотрит вперёд при обгоне.
Мол, всё под контролем, только вперёд.

Но вот и волкушенский лес, замерцало.
Граница в Лыткарино, словно туннель.
И уважать тишиной для начало,
Надо такие места, верь не верь.

Девушка слушала и улыбалась,
Хотя анекдот был вульгарен и глуп.
Но гнать в этом месте, смертельная шалость.
Взглянув на обочину, вздрогнула вдруг.

На миг показалось, что там, за кустами,
Стояла невеста с белой фатой.
Приветственно как-бы рукой помахала,
И тут же рассыпалась в травах росой.

Замедлилось время, всё будто в тумане,
Машину заносит, водитель кричит.
Ирина смерть матери вдруг вспоминает,
Её защищает невидимый щит.

Она улыбнулась, сидит неподвижно,
И видит их страх, узнаёт палачей.
Вот снова товарищ хватает под мышку.
"Ты что идиот, прижимайся правей"

Визжат тормоза, и дымятся покрышки,
Но всё-таки встали, пыль дыбом вперёд.
В стекло бизнесмен прерывисто дышит,
А прокурор, словно пьяный встаёт.

И только она, дорогая их гостья,
Сидит и задумчиво смотрит в окно.
Это земля её предков, всё просто.
Её здесь не помнят, но она помнит всё.

Потом на такси добирались до места,
Квартиру сама выбирала, и дом.
Работа её не в офисе, в кресле.
Фуршеты, банкеты, всё это потом.

А бизнес партнёры всю ночь выпивали.
Ужас как страшно почувствовать смерть.
Раньше об этом подумать едва ли,
Были бессмертные, но теперь нет.

Сколько ребят посылали на стрелки.
Гибли спортсмены, но не они.
Время прошло, бизнес — это рулетка.
Только давно ушли эти все дни.

Но не закончились, это уж точно.
Дамира, жена к прокурору пришла.
И забрала мужа пьяного ночью,
У двери вдруг встала, и тишина.

Резко она как-то так развернулась.
В баре был зал небольшой и пустой.
Товарищ вдруг ляпнул, вроде-бы глупость.
"Что, сильную ведьму ты чуешь спиной".

Её за глаза называли Эльвирой.
Муж иногда Зачарованной звал.
В чёрных глазах была чёрная сила.
Без слов она с мужем покинула зал.

              5

Ирина с утра приступила к работе.
В московских архивах весь день провела.
В фирму свою отсылала отчёты.
Но это, не главные были дела.

К дому родителей шла очень долго.
Годы сквозь жизнь, не пройти через брод.
Но даже в судьбе можешь выбрать дорогу.
Удочерили её через год.

Германские фермеры, люди простые.
В деревне особый, свой маленький мир.
Даже соседи её полюбили.
Бизнес семейный, прославленный сыр.

На ферме ребёнку не было скучно,
Звери и птицы, как члены семьи.
Нравилось ей, проводить на конюшне,
В свободное время, целые дни.

И даже казалось ей, не понарошку,
Звериный язык понимать начала.
И не заметила, как, понемножку.
Заговорила! Вот чудеса!

Но вскоре случилось ещё одно чудо.
Назло всем диагнозам профессоров.
"У Вас никогда своих деток не будет".
Что может страшнее быть этих всех слов?

Но дочь родилась, как подарок небесный.
Даже в газетах писали о них.
В семье веселей, с сестрой интересней.
Соседи шептали. "Проделки святых".

Время всё шло, Ирина училась.
Работать в России, решила давно.
Тянула на родину странная сила.
Сердцем чувствительным, предрешено.

Волнующий миг, это прикосновение,
К родной, долгожданной земле.
Где детство прошло, всего за мгновенье.
Так было угодно судьбе.

Стоит между плит, тектонической плазмы.
Город, в чьём имени "Камень" сокрыт.
А рядом Петровское - Пётр есть камень.
Меж ними карьер, вскрыт движением плит.

И кладбище рядом стоит не случайно.
В чужой параллельности строгий закон.
Чёрное солнце не греет лучами,
Того кто в секрет этот не посвящён.

Не лунный серебряный диск освещает,
А чёрное солнце, как белая ночь.
Звезда чисто чёрного цвета, большая,
В обычное солнце, размером точь-в-точь.

Но люди простые, всё это, не видят.
Не очень красивы там, существа.
В такие минуты в другую обитель,
Кем-то открыты, бывают врата.

Таинственный город развеял туманы.
Ушло, царство чёрной звезды.
Пылает заря, лучами фонтаны.
От солнечных стрел золотых.

По стенам домов прокатилось цунами,
Пылающей пены ветров.
Парк у ДК усеян цветами,
Где шар разноцветных замков.

Ирина выходит, и через дорогу,
Стоит новый центр "Весна".
Она замерла, постояла немного,
И в центр тот торговый пошла.

Приятная дрожь, это чувство из детства.
Напомнило странный мираж.
Конечно, узнала она это место.
Запомнила каждый этаж.

Ответ открывается в будущем нашем.
Там прошлое ключ свой хранит.
Связано прошлое не с настоящем,
ведь что настоящее — миг.

Ирина пришла в свой таинственный город,
Как в детском своём добром сне.
Дети смеются, а вон там, хороводом,
Кружат сизокрылые, на высоте.

А вот и Петровское, медленно в гору,
Как будто всю жизнь, она шла к небесам.
В кровь душу, дорога не лёгкая к Богу.
Ещё один миг, и даст волю к слезам.

Вокруг заросло, и совсем опустело.
Сараи исчезли, похоже, сожгли.
Железный под будник стоит ещё слева,
Там, и кирпичные в ряд гаражи.

Церковь Никольскую вроде чинили.
Видно, покрасили, но не везде.
При реставрации только чернила,
Тратят, чтоб им отчитаться в Москве.

Молча Ирина стоит неподвижно,
Смотрит сквозь дверь за железным замком.
Из под земли наполняется жизнью,
Невидимой плазмой звучит перезвон.

Тысячелетий накопленный опыт,
Сила молитвы сжатая в миг.
Полузакрыты глаза, капли пота,
Вдруг за спиной, ей послышался хрип.

В миг всё в душе её перевернулось.
Но ей самой себе, не изменить.
И пусть это будет детская глупость,
Но это её, настоящая жизнь.

Она как актриса прищурилась хитро,
И медленно свой начала поворот.
Но нет никого, ей послышались хрипы.
И вдруг на колени устало встаёт.

Выходит к ней пёс, из высокой крапивы.
Но внешность не видит Ирина, в глаза,
Направлены взгляды их, словно рапиры,
Но как иногда фантастична судьба.

"Моя Апельсинка, роднулька, живая", -
Ползёт на коленях к собаке своей,
И слёз не сдержала, её обнимая.
Принцесса становится трижды сильней.

А дальше лечебницы, ветеринары.
Здоровье не купишь, да так, хоть чуток.
Чтоб не болели старые раны.
Чтоб радовал жизни каждый глоток.

               6

А люди живут, и не видят под носом.
Сколько, таких, как Ирина живут?
У каждого жизнь свои правила вносит.
И вот, незаметно отправилась в путь.

Из зоны решительно, главное, смело.
Лично она, гроб с отцом привезла.
Как и хотела сперва, первым делом.
Здесь, положить, рядом с мамой отца.

Ветер прохладный, дождик осенний,
Падает первый, желтеющий лист.
Молча капают парни, умело.
Гроб опустили медленно в низ.

Вдруг замерцала внизу паутинка,
Идол дал знать, покровитель семьи.
Ирина сама опустилась в могилу,
Взяв покрывало с чёрной скамьи.

Она аккуратно его обернула,
И положила туда, где взяла.
Закольцевала цепь рваного круга.
Быть ему здесь, воля отца.

Яму засыпали, крест ровно ставят.
И даже не плакала Ира при том.
Чёрный платок как вуаль истукана.
В древнем плетении, вышит узор.

Молча домой Ирина вернулась,
Села в прихожей, к ней пёс подошёл.
Всё понимает звериная мудрость,
Лёг возле ног и в душе хорошо.

Перевернула в жизни страничку.
Ночь закрепляет свой пройдённый путь.
В лужу упала небесная спичка,
Но звёзды успели, пылая сверкнуть.

Ирина упала в пух мягкой подушки.
Сон накрывает густой тишиной.
Плавно кровать закружилась вертушкой,
И провалилась, в мир тонкий, другой.

Запах из детства, знакомое место.
Приподнялась, огляделась вокруг.
В синим лесу, было всё интересно.
Птицы стрекозы, так странно поют.

Только поляна, похоже, другая.
В форме овала, и лес здесь густой.
Пару тропинок плавно виляют,
Шорох раздался, прям за спиной.

Плавной походкой, змеиной, пластичной.
Не скажешь что стадо, это толпа.
Звери выходят, не идентичны,
К любому из видов, что носит земля.

Тело рептилии и человека.
Сравнивать даже как-то смешно.
Ходят на лапах двух, ровно при этом,
Может драконы?
Да кто же ещё.

Хвост обвивает нижнюю лапу,
Кожа на брюхе, в мелкую сеть.
Ростом, не меньше двух метров, на брата.
И хвост двух конечный, смертельная плеть.

Короткая шерсть фиолетовым блеском.
В чёрную гриву переплелась.
Вот к девушке вышла плавно по-женски,
Одно существо, и прищурило глаз.

Присела на корточки, и улыбнулось.
Свой ус, покачала своим коготком.
Ирина молчала, но это не трусость.
Она вспоминала, свой дом, с чердаком.

Всё та же девчонка, стоит удивлённо.
Своё отражение видит в глазах.
Как калейдоскоп, вертикальных и тонких.
Скорей не змеиных, в кошачьих зрачках.

Ладонь протянула, погладила морду.
По гриве скользнула её золотой.
Создание мудрой, но дикой природы.
Она ощущает перед собой.

Плавно волной, внезапная сонность.
Её возвратила, из царства теней.
Тело расслабилось, и невесомость,
Втянуло Ирину в шёлк простыней.

Новый рассвет, и новые силы,
Вот пять минут, и завтрак готов.
Миска уже блестит Апельсинки.
Часок погуляет, облает котов.

Но в памяти девушки, в образах мысли.
Знает уверенно, наверняка.
Что связаны крепко, не кровью, а жизнью,
Она, и тех синих драконов семья.

Кисара уже двух детей воспитала,
Три тысячи лет ей, там долго живут.
И если Ирина погибнет, так рано.
Весь род оборвётся, там, как и тут.
         
               7

Новые знания, новые силы
Город даёт постепенно в свой срок.
Осенью в парке особо красиво,
Золотом листья ложатся у ног.

Ирина идёт по судьбе своей смело.
Сегодня сама себе косы сплела.
Как мама учила, красиво, умело.
И заговорила четыре узла.

Так же с утра отправила факсом,
В германскую фирму, полный отчёт.
О местных партнёрах, и их махинаций.
Контракта не будет, успех их не ждёт.

Об этом отчёте партнёры узнают,
И ждёт их банкротство перед тюрьмой.
Ирина идёт, и листва золотая,
Дрожит, словно дышит, под лёгкой ногой.

Раскину косы, сверкая на солнце,
Легко крутанула затылком своим.
Кружит коло врат как водица в колодце.
По воздуху кольца, прозрачная синь.

Листва в невесомость с асфальта взлетела,
Реальность немного замедлила шаг.
Ирина идёт аккуратно, но смело.
Её в лабиринт, так и манит душа.

Листвы золотой, почти не касаясь,
Идёт в лабиринте, навстречу судьбе.
А сзади как демон, по левому краю,
Идёт её ангел, здесь, на земле.

Кисара идёт полу видимой тенью.
Но люди не видят её синий блеск.
Её золотистая грива в плетении
Как в косах Ирины, таинственный крест.

И люди не видят блеск чёрного солнца,
И ангелов тоже не видят своих.
Город запретный в тени остаётся,
Путь лабиринта открыт для двоих.

Город прошли, поднимаются в гору.
Вот и Петровское, храм, перезвон.
В звон золотой лабиринт был разорван.
Берёзок кудрявых, упавший узор.

На ферме в Германии были конюшни,
Животные лучше бывают людей.
Наездницей местной, была самой лучшей.
Там, полюбила она лошадей.

И здесь её ждали новые встречи.
Лошади могут объединять.
Души от грубости чистят и лечат.
В конюшне особая есть благодать.

Ирине, Егор приглянулся, инструктор.
Он лучший из всех, ученик кузнеца.
Прогулки верхом, и красивые трюки.
Свобода ветров наполняет сердца.
 
                8

Вот как-то, пришли сюда, повеселится.
С женой прокурор, и друг бизнесмен.
Застыли на миг, удивлённые лица.
Впервые сжимает давление стен.

Дамиру ударило током внезапно.
Так ведьма почуяла здесь свою смерть.
Теперь и Ирине всё стало понятно.
Кто ей, будет ставить коварную сеть.

Они отомстят, за свои интересы.
За то что она порвала их контракт.
Прогулка верхом по осеннему лесу.
Ирина сама, первый делает шаг.

"Удачной охоты".
Под звоны стаканов.
Приказ у Дамиры звучит словно тост.
Идёт бизнесмен, для смелости пьяный.
По следу Ирины, закрыть их вопрос.

Вдоль озера вышла она, у лесного.
Где насыпь как мостик, она перешла.
Вода забурлила как след водяного,
И вроде блеснула в воде чешуя.

Крадётся за ней бизнесмен за кустами.
Сжимая в руке, чёрный свой пистолет.
Ирина конечно об этом, всё знает.
И для него оставляет свой след.

Выше по озеру, русло, болотце.
И вот, свои косы подбросила вверх.
Глаза ослепляет чёрное солнце.
По лесу осеннему, девичий смех.

В глазах у убийцы, темнеет внезапно.
Реальность и прошлое рядом сейчас.
Он вспомнил, как выстрелил в пьяном азарте.
И вот, на руках его кровь, а не грязь.

Вот девочка, рану прикрыла у мамы,
Но поздно, в глазах остывающий блеск.
И падает в бездну он, в ужас бескрайний.
В болотную грязь погружается весь.

Исчез в пузырьках, затянуло всё ряской.
Под шёпот кикимор, ложится листва.
Дубов колдовских, окончена пляска.
Что было, то мхом поросло, без следа.

Дамира вдруг крикнула, словно от боли.
"Она, там, в лесу погубила его".
У мужа глаза наливаются кровью.
За друга удавит любого, легко.

Завёл мерседес, ожидает Ирину.
Ему за аварию срок не дадут.
Отмажет себя, ведь так уже было,
Давно был им куплен лыткаринский суд.

Но видит наездница, хищного зверя.
Свой путь изменила, спустилась с горы.
Петляя легко в пешеходных аллеях,
Меняя их правила хитрой игры.

Сквозь город проехал за ней, выжидая
Возможность любую её задавить.
И вот, третий квартал, дорога прямая,
Из города путь, был без пробок, открыт.

Ревёт мерседес, обгоняя маршрутку.
Ирина подбросила косы, легко.
Немного всё стихло, в туже минуту,
Послышался звон, рядом, не далеко.

Бутылки шампанского, красные ленты.
Ветер качнул на высоких ветвях.
На свадьбах развешаны все они, кем-то
Но в эту минуту, внушают всем страх.

В свадебном платье, выходит из леса,
Призрак уверенно встал на пути.
Ирина промчалась мимо невесты,
Но кто будет следом, живым не пройти.

Ревёт мерседес, он почти был у цели.
Но словно ослеп, его пьяный шофёр.
Резко свернул, и в кювет полетел он,
А потом громкий взрыв, и ужасный костёр.

А следом маршрутка, сквозь призрак невесты,
Промчалась, и призрак рассыпался в пыль.
Местные знают, опасное место.
И горе тому, кто это забыл.

И даже к врагам, у Ирины есть жалость.
Такой на Руси всегда был народ.
Не мстила она, а лишь защищалась,
Кто ветер посеет, тот бурю пожнёт.
       
                9

Домой возвратилась, рыдала по-детски,
Обняв Апельсинку, прям у дверей.
Забыла усталая, переодеться.
Заснула под утро, в кровати своей.

И снова был лес, самый странный на свете,
Другая реальность, другие цвета.
Каких только царств нет на нашей планете,
Похоже, что нет во вселенной конца.

Кисара о будущем всё говорила,
Но телепатически, как-то без слов.
Звучали слова в голове у Ирины,
Пока не растаял туман вещих снов.

Дамира всю ночь не сомкнула и глазом.
Цель её жизни, теперь только месть.
И что муж виноват, это было не важно,
Важно, что кто-то сильней её есть.

Она с детства была всегда только первой.
Самой красивой, и умной во всём.
Не зря её выбрали серые перья.
И красота её здесь не причём.

Серое облако, лёгкая дымка.
Проникла в неё, как дым сигарет.
Душа затянулась тугой паутинкой,
И вот, совершенно другой человек.

Теперь она служит невидимой силе,
И будет до смерти послушной рабой.
Потом серый дым улетит из могилы,
Чтоб новое тело украсить собой.

Так десятки веков живёт извиваясь,
Энергия серого зла на земле.
После того, когда царства все рухнули за ночь.
И мир наступил, в той великой войне.

Много лет шла война, про славяне держались.
Новый вид Не людской их хотел покорить.
С обеих сторон сражались драконовы стаи.
Под ногами уже начал плавится даже гранит.

Серый шёлковый дым, это перья убитых драконов.
Самых хитрых и злых, что когда-то носила земля.
Но подписан был мир, самым высшим, небесным законом.
И драконы ушли, в иной мир, от людей навсегда.

У Дамиры есть план уничтожить защиту Ирины -
Нужно просто убить в её мире одно существо.
И не будет тогда, у Ирины той сказочной силы.
Город закроет, своё от неё волшебство.

Свой серебряный блеск луна вылила перед рассветом.
Ещё звёзды не все догорели на чёрном холсте.
Где мясной комбинат, парковку достроили летом,
Лёг туман молоком, на прохладной осенней росе.

Вдруг исчезла трава, и мерцая земля расступилась.
Блеск луны отразился внизу, на озёрной воде.
Призрак озера тоже хранит необычную силу.
И таких лебедей, пожалуй, не встретишь нигде.

Ведьма точно, и грамотно всё рассчитала.
Обычный прохожий не видит всё это, совсем.
И длится видение это, по времени мало,
Вынула нож, но скользнула нога по росе.

Берег крутой, зазвенели предательски брызги.
Лебеди плавно отплыли к густым камышам.
Раздались Дамиры отчаянно громкие визги,
Это русалки, к её прицепились ногам.

Серебряный блеск утонул в отражение синим.
И серая снова на небе сияет луна.
С первым лучом, на месте земля появилась.
И только ладонь, с перстнем ведьмы у края видна.

Приходит рассвет, у клуба сигналят маршрутки.
Никто не заметил, как в землю втянуло ладонь.
Никто не услышал, глухие прощальные звуки,
Никто некогда не изменит священный закон.

Только серый дымок заструился из щели бордюра.
И исчез где-то там, в золотистой кудрявой листве.
Но по плану Дамиры, пришёл младший брат её Юра.
На конюшню с утра, к десяти собираются все.

Он не знает ещё о погибели бедной Дамиры.
Но приказы сестры не обдумывал, это закон.
Вот встречает Егор, у конюшни с цветами Ирину.
И идут к лошадям, открывать для прогулки загон.

Ива косы свои по-осеннему рас трепетала.
В родниковых ветрах, вдоль Москва реки на берегу.
На прогулке верхом молодая влюблённая пара,
И не только архангелы их от беды берегут.

Юра следом идёт, вороной конь под ним, своенравный.
Вот и место безлюдное, грязь до заросших озёр.
Вынул свой пистолет, но вдруг конь оступился в канаву.
Весь мир закружился в один чёрно-белый узор.

Вся жизнь перед ним, за мгновение, долю секунды.
И даже Дамиры, жизнь видел, и страшную смерть.
Громко упал, и дышать было больно и трудно.
Но главное то, что понять, осознать всё успел.

Скатился на край, и в Москва-реку плюхнулся в воду.
Вода ледяная, но свежесть её это жизнь.
Кому-то и смерть, ведь двойная в ней скрыта природа.
Смородина это река может жизнь изменить.

Поднялся с трудом, на берег крутой да высокий.
На храм посмотрел, что стоит на другом берегу.
До нитки промок, стоит, перепачкан осокой.
И пальцы дрожащие тянет с молитвой ко лбу.

Кисара внимательно рядом за ним наблюдает.
Не видит её на земле человеческий глаз.
А в небе над ними летит перелётная стая.
Перо сорвалось, одиноко, и кружит свой вальс.

Дорога домой по полю размытому в кашу.
Бежит Юра молча, начать свою новую жизнь.
Вся прошлая жизнь за чертой осталась вчерашней.
Кисара свой взгляд поднимает в осеннюю высь.

Никто вас не просит любить вековые курганы.
А лишь уважать, хоть немного Лыткаринский лес.
У каждых народов свои необычные нравы.
Но город запретный один, в этом мире для всех.

Ирина с Егором уже поднимаются в гору.
Вся жизнь на ладони, но это их личный секрет.
Она не озлобилась сердцем, за детское горе.
В большом её сердце, место для этого нет.

Кисара всегда и везде, будет преданно рядом.
Земной преумножиться род её, в несколько раз.
Покой в синем царстве, другой ей не надо награды.
Миры сплетены, и нити проходят сквозь нас.

Наш мир изменить невозможно, одной только мыслью.
Но можно судьбу свою, в нужный момент повернуть.
На город Лыткарино падает снег серебристый.
Постой, приглянись, и может, увидишь свой путь.


                *  *  *