Расставание

                2

Перрон дрожал.
Перрон взлетал и падал.
Вдруг стал какой-то крохотный перрончик -
Он съежился под фонариным взглядом,
Чуть высунув щенячий носа кончик
      Тряс головой косматою фонарь.
      Тряс в исступленье рыжей шевелюрой.
      И замирал. И взглядывал понуро
      Костлявый, длинный, словно схимник-голодарь.
Казалось, говорил мудрец суровый:
"Перрона — нет! Есть эшафот и плац.
Где ожиданием разлуки сердце скованное
Бьют неизбежностью, прощанием казнят.
      Казнят. И стрелки часовые — гильотинами
      Занесены, чтоб близость отрубить,
      А рельсы цепкой тиной-паутиною
      Готовы обхватить ее и скрыть..."
Фонарь, ты прав.
На эшафот в тот вечер.
Поднялся я. И я был обречен.
Пусть поезд возгласами радостными встречен,
Но для меня он оказался — палачом.
      Вокруг летел,
      С мертвящим ломким звоном
      Врезался снег асфальт, как крик в тиши ночной.
      Так гибнет ваза, с резким тонким стоном,
      Так колокол в несчастье рвет покой...
Со мной ушла она случайно,-
Видно, скуку двоим гораздо легче разбивать.
Ей - все равно.
А мне, совсем нечаянно,
Пришлось тогда на эшафот ступать.
      Вот гильотина вскинута — прощай!
      Она в вагон вошла — я наклонился к плахе.
      Последний жест, как нищему на чай, -
      Через стекло окна, в свободном взмахе...
      И все.