война

Мы, дочка, чай, не сахарные дамы,
и не жили досыта никогда мы,
и нежили нас травы полевые —
краснели, словно раны пулевые,
желтели чахлым лютиком повестки
и волновались как-то не по-детски,
как перед бурей, и она настала,
и первым Кольки нашего не стало.
Он умер — что ты, не на поле брани,
а так, в санчасть не вовремя забрали.
Январь. И он замёрз, наш младший Колька,
а лет-то было девятнадцать только.

А Ленька, даром что худой и длинный,
дошёл почти до самого берлина —
доехал то есть на мотоциклете.
Вернулся — а рука свисает плетью.
Вернулся — а не слышит левым ухом,
но с тем же злым и резким русским духом.

А я? Была в колхозе счетоводом.
перебивалась с воздуха на воду.
а ничего и не было-то кроме.
а он квартировался в нашем доме.
сам офицер, а всю семью убило.
как помелом — ни дома, ни могилы.
всё говорил: уедем вместе, Клава.
тут обо мне пошла дурная слава —
узнал и Лёнька — что тут было. Сцена.
сказал дружкам, что родине измена.
меня приговорили к высшей мере
и расстреляли в зарубежном сквере —
ну, карточку на дереве, заочно.

Смотри, как мак-то завязался сочно.
и лютики... ну, ладно, не мешаю.
Мы видели: ты выросла большая,
но сверху — просто розовая точка.
Я что хотела... не сдавайся, дочка.

6.11.2019