Ты во мне умерла?

Мой дендизм в проебанной начисто пене дней,
вскипевшей в горле реторты, в четырнадцать
Тридцать. Тридцать один. Ну когда уже, ну?
В клуб двадцать семь не приняли, возраст Христа близится
А вы только посмотрите на этого кронпринца в шоке апоплексическом, вмятого лицом вниз о бортик дивана
Вызывайте полицию, обведите мелом тело,
тащите его, за ноги, в ванную,
И там сверху на полке - дайте ему скорее,
либо аперитив,
либо лезвие сделать улыбку на шее

Сколько таланта закопано в мерзлые комья,
Сколько семени сдохло, не став продолжением или ростком
Через асфальт кривотолков, иного толка. Сколько?
Времени на поэзию, что временнее лезвия,
которым режешь волосы с щёк,
Внутренний диалог, бесов за стенами черепа
вскормленных Блейком, дрессированных Сэллинджером,

Ее волосы пахнут мятой и клевером,
Я мят и клеветой покрыт,
застывшей гипсовой маской посреди представления
Пантомим, рук, лицедеев,
Закрытая дверь в ретрит,
Ведь сколько не скитайся по комнате Агасфером,
Не обходи руины, зубцы капителей, не води пальцами в пепле,
чертой волнистой близкого имени,
К той самой, не наскитаешься никак, не приблизишься
Вспоминать бы только плохое
Да она та еще,
Да и ты тот еще,
Да далась она мне, вот еще

Сюжетов новых ради нее не придумывал,
игнорировал тембр ее голоса
звучащий из высшего разума прямо в среднее ухо,
В скоротечной юности, скороспелой страсти не ел плодов,
Провел год на йоге, десять дней в виспасане,
Если ты снова придешь, чтобы предать меня
Я буду готов,

Пропускать мимо звучание гласных, не вдаваться камерность и благозвучие, опираясь на вышесказанное, которыми ты обычно, интонируешь тщательно каждую свою мысль как ту самую, из избранного, невысказанного, подчеркивая важное, стирая лишнее, а я смогу человеком живым в мир призраков, стать непризнанным для каждого из твоих логически выверенных и стилистически правильно выстроенных оправданий, обоснований для всех совершенных поступков, при расставаниях, встречах, отсылок к великим текстам, цитат из поднятых ранее тем, сплавляя в единое целое пробивающее барьеры, созданное чтобы уязвить меня
В самое, слабое, чахлое сердце зла

Ну где же ты?
Чего же ты не пытаешься?
Ты во мне…
умерла?