В Пизе и дальше

  Если вы приглядитесь повнимательней, то несомненно отыщите во мне Данииле Смешон нечто писательское.
  И не потому что я жил, как Горький, в приталенной донельзя Италии.
  В Ломбардии у меня уши заложило.
  А кто их теперь выкупит?
  В Остии в 30-ти км. от Рима, глядя на утекающее меж пальцев крупицами песка пляжное время, я торопил события.
  Они не возражали, не в пример волосатым итальянкам, которым лепил замки, строил глазки из чёрного песка и делал ничем необоснованные гнусные сложно-подчинённые предложения в пользу бедных а ля: "Это тело наживное".
  Изрядно намучившись с непонятливыми и наотрез отказав гиду материально поддержать падучую башню в Пизе, я переехал в Неаполь, решив облагородить дымящийся Везувий личным посещением.
  Не пройдя полагающуюся на себя стажировку по скалолазанию, я разбил у подножья чью-то палатку с остекляневшим взглядом на сверкающий огнями многоступенчатый город, что дало мне возможность познакомиться с карабиньерами с их замечательными неуместными замечаниями в адрес моего поведения, который самому мне известен не был.
  После пятиминутного лингвообщения изнурённые беседой с нарушителем ряженные во всё чёрное, выудили из моего бумажника от Гуччи оставшееся со словами: "За всё приходится расплачиваться звонкой монетой!" и радостно расстались со мной с непереводной напутственной энигмой: "Ты уже вернись, а потом пойди".
  И я с благодарностью пришёл в замешательство, из которого потом долго искал выход.
  Когда видишь, что ничего ровным счётом не добьёшся, невольно начинаешь отсчёт в обратном порядке.