Дорога на двоих

          Раздались лёгкие ритмические звуки, и объявилась девушка в воздушном платье сиреневого цвета, которую я не принял за реальность – разум мой, истерзанный болью, уже не раз создавал иллюзии, похожие на эту. Но ныне девушка оказалась явлением не виртуальным, и пришла  почему-то танцевать. Появилась откуда-то умиротворяющая музыка, и незнакомка сделала мне реверанс. Я же в ответ не мог даже встать с постели. Болезнь моя была безнадёжна, терзала меня неумолимо, с болью то затённой, то непереносимоё. Позади были вопли отчаяния и философские стенания – я долго шёл через свою голгофу, и наконец смиренно принял от Смерти приговор.
         Движения рук и ног девушки имитировали крылья бабочки в полёте. Я обратил внимание, что она в пуантах балерины. И тут же боль из меня стала уходить. По мере того, как терзающий зверь  стнеохотой исходил из меня, тело наполнялось музыкой мне неведомой. Возможно, звуки её витали по миру  давно, и я лишь сейчас начал их воспринимать. Затем к музыке подключился голос невидимого певца с песней на незнакомом языке. Песня эта ещё более гасила мою боль. Я всё более отдавался под контроль Танцовщицы и Певца.
        Музыка, и Певец очень тонко подыгрывали Танцовщице. А та кружилась, порхала вокруг меня, мимолётно касаясь руками моей головы, или одежды, изредка это происходило  платьем, либо порывом воздуха от её взлетающего платья. Наконец, боль из меня окончательно ушла, девушка сделала мне книксен, и куда-то удалилась. Однако голос Певца не оставил меня – в интонациях, тембре, амплитуде мне были понятны все его слова: «Вот так, в движениях тела, музыке его, мы зачёркиваем твою боль. Вот так пресекается у человека безнадёжность».
        Я же, освобождённый, легкокрылый, мысленно исповедовался утолителю своему: «Боль схватила, унизила меня, она кричала: ты – нечеловек! А Смерть уже ждала. Но твоя посланница вернула  меня в сообщество людей».
        На это голос Певца отвечал: «Нет ничего реальнее меня, нет никого существенней меня. Я – твоя истина, о которой ты до сих пор не подозревал».

         И с этим сменилась Музыка и снова вошла та же самая девушка, удалившаяся было куда-то, но теперь она была в тёмном платье. И девушка вновь запорхала, закружила вокруг меня в танце ином, её взгляд как бы выпрашивал у меня что-то, она явно хотела что-то от меня. Я сел на кровать и взглядом её вопрошал. Однако, ни единого слова она мне не дала.
         Вдруг девушка остановилась, глядя прямо мне в глаза, затем положила на мои плечи свои руки. Я почувствовал, что она забирает моё сознание к себе, и повелевает моим телом. Оттого я не заметил, как встал перед ней – по приказу её глаз.  И тогда меня осенило: это был взгляд змеи – приговаривающий, не щадящий. И вслед за взглядом, она начала обретать синусоидное тело.      
         Плоть человеческая переходила в ней в змеиную. Она перерождалась в ритмах музыки, идущей с нею в такт. И вновь зазвучал голос Певца. В этот раз он шёл издалека, рассказывая о делах  возвышенных, событиях отдалённых, но почему-то касающихся и меня.
         Вторя блаженному гласу Певца, Змея обвила моё тело кольцами несколько раз, а я, не боясь нисколько, отдавался полностью её игре. Однако, через упругость движения её тела, я почувствовал, что неприемлем для неё. Что-то я делал, всё более раздражавшее её. И тогда она сделала резкое движение: её тяжёлая, будто в броне голова, отпрянула от меня, и в мгновенном броске ужалила меня.
         Змея ужалила меня в шею, и яд в следующее  мгновенье достиг мозга, диким спазмом у меня перехватило дыхание, остановило сердце, и наступила смерть. Однако в засмертии я продолжал чувствовать и видеть. Я видел, как Змея обратилась снова в девушку, а моё безвольное тело упало, словно кукла.  Затем девушка сделала мне книксен, и опять удалилась с авансцены.
        Между тем, Музыка не умолкла, она приобрела какую-то другую, задумчивую тональность, и в такт её интонации Певец мне объявил: «Эта сцена – суда и исполнения. И это не очень сложный из вопросов. Ты приговорён к смерти, и приговор исполнен, как и положено у истинных людей».
        «Но за что?! – я удивился чрезвычайно. – В чём моя провинность?»
       «Твоя провинность – в отсутствии любви. От любви всё начинается и кончается у смертных. Смотри, как красиво вы сыграли эту сцену. А это значит, что ты обжаловал свой приговор».
         И дух мой снова вошёл в тело, оно ожило, и восстало. И я, влекомый жаждой познания, продолжил свою игру. Я сделал всего лишь несколько движений, и закулисный Певец их верно понял..В его новой песне я услышал: «Доволен ли ты Исцелительницей Боли? Хорошо ли она сыграла для тебя? Именно с этого начинается любовь» И я, боясь потерять свою спасительную тропу, отвечал: «Танец мой ныне, и далее будет только с ней».
          Голос Певца, уже всё зная про меня, снова открыл дверь.Теперь Танцовщица вышла в маске. И маска та была обезображенной Медузы. И когда девушка опять затанцевала – то  всё вокруг начало превращаться в хаос и бессмыслие. Все вещи в моей спальне до абсурдности исказили свои черты. И моё лицо превратилось в безобразное, покрытое коростой, и тоже стало маской, самой унизительной маской, в какую я только облачался.  Я был в высшей степени дисгармонии своего лица. Но вдруг Танцовщица сняла маску Медузы, и оказалась прежней – милой и простой – и всё вокруг, включая моё лицо, возродилось по законам красоты.
         И снова Танцовщица начала танец, но уже под другой маской – богини прекрасной во всех  смыслах – и от её волшебного взгляда  стал расцветать вокруг райский сад. И оттанцевав, девушка опять удалилась в неизвестность. Вместе с ней исчез подаренный мне сад. Однако, Певец  пояснил: «Ты видел ристалищ –  Театр. Подиум гениев, и их приют. Только они вольны в словах и позах».
         Тогда я вопросил у своего повелителя Певца: «Лицо – самая неприкосновенная часть тела человека, разве возможно такое надругательство над ним?»
          На это Певец мне отвечал: «Нет предела осквернению людей, как нет предела и возвышения у них.  Слушай слова – в них бесчисленное число определений».
          И когда вновь вышла молчаливая девушка, то была она одета шикарно, как царица – в дорогое, в золоте платье, и в короне блистающей на голове. И опять она начала танцевать вокруг меня, однако не приближаясь слишком близко. И вдруг она сделала выпад по отношению ко мне, и чем-то острым ударила мне в лоб. После этого она начала смеяться от души, и ещё неистовей кружиться. И чем более глаза мои заливала кровь, тем более эта царица смеялась надо мной.  И отыграв этот акт, она опять удалилась за кулисы.
         Платком я вытер кровь и внимательно прислушался к голосу Певца. Он объяснил мне и это действие: «Царица поставила тебе клеймо. Кровь уймётся, и клеймо станет незримым, как у многих из людей,  но главное – только ты об этом будешь знать. Ибо ты – раб добровольный, как и все».
        «Но я никогда добровольно не стремился быть рабом, – ответил я на это. – Я хотел лишь  понять идею рабства у людей».
         Певец мне пояснил: «Я знаю истину о свободе и рабах, а тебе предстоит узнать, какова её цена».
         «Я мечтаю о царстве свободы, – отвечал я запальчиво Певцу, – и я всегда был свободным для себя!».
          «Никто ещё в этом царстве не выходил из образа раба, – углублял свою истину Певец. – Ведь никто из людей не знает, что такое лёт. Ибо только летающие уходят безнаказанно от оков».
         И снова, по зову Певца вышла Танцовщица. И была она опять во всём лёгком. Платье из тонкой ткани, переходящее в лёгкую юбку чуть выше колен, и цвет одежды бледно-розовый, воздушный, и чуть скользящая в воздухе походка, подчёркивали условность платья и волшебство заключённого в нём тела.
          «Кажется, я давно слышал про неё, и с ней летал во снах. А ныне меня одарили полноправным волшебством. То ли мечта меня преобразила, то ли я сам мечту осуществил», – я продолжал вести с Певцом свой диалог.
         И тогда Певец завёл совершенно иную песню:«Довольно нам языка смертных – лицедействовать, лгать, воображать. Вот слово, мной найденное между звёзд: Любовь.  Это слово  весомо для всех одиночек, ходящих в темноте. Это слово откроет Бессмертие твоё. Иди, и оттанцуй, что положено тебе».
         Я попробывал подняться и встал легко, непринуждённо. Мы начали с девушкой танец, абсолютно мне неведомый.. К моему удивлению, тело моё сразу уловило все движения её, и вошло с её телом в такт. Танцуя, мы обнялись, потом слились губами.

          Что это были за существа иного пола? Они всегда приходили, как чужие – но должен ли я был с ними воевать? Я мир творил руками и губами – и я ужасался, не верил такому волшебству!.
         Я очень спешил. Я всё ещё думал, что это какая-то насмешка надо мной. Остатки одежды её улетали, словно птички.  Всё, она была раскрыта. Не было тайн больше у неё. Бледность, изгибы, волосы – я стоял ошеломлённый.
          Сокровищница Вселенной – вот что было её тело. Вдруг она произнесла первые слова: «Взамен ушедшего твоего, придёт к тебе моё. И это будет лучшая часть наших половин».
         Тело её было отголоском зверей, змей и птиц. Оно оказалась им родня – главная загадка, которую я разгадал. Мы делали вещи невозможные для смертных. Мы совершали совместный танец плоти. Она раскрывала себя всю, до самого конца. А я должен был этот танец завершить. И я опять, опять спешил – ведь я это делал в первый раз.
         Мы вошли в Храм, нам подаренный богами. Мы оказались здесь непосвящёнными, слепцами, Как будто Храм этот был кем-то проклят и забыт.
       В двух ипостасях она была – рабыней и богиней. И я сражался с её телом, и я побеждал, но что-то иное, зачёркивало её  тело. И я узнал, что любовь – это таинство, противное войне. А в ответ она уносила моё тело от бесконечной битвы с болью.

         Мы уподобились бессмертным – испив напиток от богов.

         И когда я, после миротрясения лежалс ней рядом, то глас Певца сказал: «Есть Книга у меня, в которой собраны все походы во Вселенную, всех разумных со всех её планет»
        И я увидел в сознании своём чёрный фолиант, парящий где-то между звёзд.  «Для вас, возлюбленных эта Книга – дверь. Лишь стоит открыть её, как вы войдёте во Вселенную. И там  будете ваш вечный со Смертью перепляс..А это и есть Бессмертная Любовь. Ты готов идти с ней во Вселенную, до края?».
        «С ней мне всё открыть и всё закрыть, – ответил я. – С ней мне пропасть в любых глубинах. С ней мне умирать, и воскресать».
          Так я был в тайны Вселенной посвящён.

          Девушка с нежностью прижималась ко мне. Я увидел, как Книга открылась, и тотчас вокруг возникло звёздное пространство. Оно расширилось, обрело объём. Мы встали, и держась за руки, в него вошли.
         Там мы начали новый танец плоти. Впереди нас была дорога на двоих.