Божественный тайник. Поэма про затвор

I. Благословение

Наверно будет тяжело, наверно.
Ну, а пока в душе светло и вербно.
Ну, а пока в душе тепло, воскресно.
Христос затвор мне подарил чудесно.


II. Утро

Утро. Молитва. Затвор.
Выйду на крошечный двор.
Рядом — вершины гор.
В сердце — такой простор!

Радостный мой затвор,
как аромат просфор.
Светлый ты мой покой —
домик в лесу простой.

Здесь даже вкус воды,
здесь даже тень беды —
всё по-другому здесь,
всё здесь имеет вес.

В небе сияет Крест.
Ёжик с ладони ест.
Если не Рай — затвор,
то Рая святой притвор.


III. Утро. Послушание

Послушание, как у Адама:
Богом данное сохранить.
Как за святыней храма,
за Божьей землёй следить.

Старые срежу ветки,
мусор сожгу в огне,
натяну от мулашек сетки,
посижу на замшелом пне.

Полюбуюсь с обрыва морем,
а потом опять и опять
буду с ленью своею спорить,
послушание исполнять.

Огород мой, увы, не вырос,
я на грядках сажал цветы,
и теперь мой цветочный клирос
хвалит Бога, поёт псалмы.


IV. Полдень

Бывает в затворе тесно,
бывает в затворе жарко,
слёзы поднимут «тесто»,
всех станет сердцу жалко.

Келья — моя кочегарка,
подкидываю поленья,
а сам опасаюсь угара,
прелести, снов и лени.

Но понял: когда лукавый
на сердце куёт решётки,
единственный выбор правый —
решиться взять в руки чётки…

В затворе не надо много.
Вот кофе афонский грею.
Душа ожидает Бога
и юнгой стоит на рее.


V. Смеркается. Чтение отцов

Раскрыта книга на столе:
Афонский Силуан
возносит мысль мою горЕ…
А с гор несёт туман.

Не ярок керосинки свет,
но старец Силуан
мне говорит: «Нетварный свет
в молитве сердцу дан».

«Рассказы странника» возьму,
страницы свет хранят,
я верю страннику сему:
«Молитва — райский сад».

Вот пишет Новый Богослов,
бесстрашный Симеон,
что нужно нам всего пять слов,
чтоб всякий был спасён.

Молитва краткая Христом
завещана всем нам.
Она спасительным мостом
возводит к Небесам.

Не много слов в молитве сей,
но много книг о ней.
Журчит в отцах её ручей,
из книг науку пей.

И вот я пью, но не напьюсь.
Молитвой нужно жить!
А я пока ещё учусь
в затворе с Богом быть.


VI. Вечер. Письмо Духовнику

Пишу письмо духовнику
про то, что я не так живу,
про то, что камень не согреть,
а камень — сердце.
В письме, за каждой буквой — смерть;
в ответах старца плещет жизнь
златою рыбкой.
Его улыбкой излечусь,
писать по-райски научусь,
не говорить мы будем с ним,
а слушать чётки.
Тропой в горах иду за ним,
со мною страх, но Ангел с ним,
звучит небесный клавесин
и звуки чётки.
Пишу письмо духовнику,
как припадаю к роднику,
пишу письмо духовнику.
Мой духовник живёт Христом,
нетварным светом и постом.
Он мне сказал: «Прими затвор,
как Богоданный приговор.
Беги от мира и людей,
люби Христа и всех жалей.
Всегда молись — епитимья.
Сия есть заповедь моя.
Да будет лёгок твой затвор».
И вот теперь я среди гор
пишу письмо духовнику
про то, что трудно одному,
про то, что я здесь не один,
здесь Агнец — Кроткий Властелин.
Пишу письмо духовнику,
словно иду по цветнику,
пишу письмо духовнику:

«Дорогой мой отче,
старец Рафаил,
освещают ночи
тысячи светил.

На вершине горной,
выше ярких звёзд —
Свет Нерукотворный,
Иисус Христос!

В умную молитву
ты нас посвятил.
Помоги с ней сжиться,
авва Рафаил.

Помоги отбиться
от слащавой льсти,
с кротостью сродниться,
в плаче возрасти.

Жизнь в затворе — тайна
древних катакомб.
Бог созиждет тайно
в чистом сердце дом.

А во мне — морОка,
сердце — твёрдый ком.
Освети дорогу.
Дай мне руку в шторм.

Есть у обречённых
солнечный родник:
Богом просвящённый
авва-духовник.

Дорогой мой отче,
старец Рафаил,
пусть чернеют ночи,
лишь бы Бог простил».


VII. Вечер

Афонский вечер уравнял все шансы
и тьма затвором на затвор легла.
Чернеет в келлии квадрат окна,
слагает ветер Катунакам стансы.

В кострюльке ужин булькает. Готов.
Кот Абрикос у двери просит кушать.
Потом я море долго буду слушать.
Услышу ль зов Небесных берегов?

Теперь — пора молитв, агиорит.
Вечерним правилом укрыто Средиземье.
Пусть в сердце прорастёт благое семя,
пусть никогда свеча не догорит.

Царь Ангелов, распятый за людей,
теперь не далеко, а очень близко.
Одна звезда горит над кельей низко,
и Царство Божие становится видней.


VIII. Ночь. Живая история

История афонская — на скалах,
в урочищах, ущельях и пещерах,
в огромных дуплах рухнувших дубов,
история Христовых братьев малых,
которых мир не видел в буднях серых,
не замечал их крови и трудов.

Да и они любили незаметность,
юродство, простоту, глухие чащи
затвора трудного, но сладкого на вкус.
Они познали суетность и бренность
земных услад отравленные чаши,
им не опасен стал змеи укус.

Я часто по ночам о них молюсь,
и каюсь: их вериги не надену…
Но сотаинники всегда у Бога есть.
Я вслед за ними искренне стремлюсь,
чтоб затушить в душе своей геенну
и в адскую не верить больше лесть.
\
История афонская — на скалах.
Ещё рельефнее — на трепетных сердцах.


IX. Полночь. Искушения

Ещё в затворе бывают страхи
и разные искушения.
Погасло солнце, замёрзли птахи,
значит грядёт крушение!

Что будет дальше? Я заболею.
Вспомнит ли кто меня?
Сам я себя не смогу, не согрею,
не разведу огня.

Всё бесполезно. Лишь трачу силы.
Затвор — непосильный труд, —
так бы и ныл… Но Небесные Силы
от скорби меня спасут.

Ибо в затворе — не на базаре,
каждое сердце в бою.
Кто в искушеньях горел, как в пожаре,
знает — о чём говорю.

Недооценишь вражию хитрость —
«снимут с пробега» тотчАс!
Есть лишь надежда на Божию милость —
и в первый, и в сотый раз.

Как пулемётную ленту сжимаю
чётки и боль свою.
Верю, надеюсь, молюсь и рыдаю…
Всё больше
затвор
люблю.


Х. Заполночь. Чётки веры

Плачешь по чёткам,
тянешь узлы,
веришь, надеешься, ждёшь.
Радости Радость
в сердце найдёшь,
если у камня
верно свернёшь
туда, где живут орлы.

Каждая сотница —
Божия конница.
Чётки подобны
канату в Небо.
Тот, кто сподобился
и уподобился,
служит по чёткам
небесные требы.

Мне же навеки
забыть о сиянии,
Бога просить
об одном покаянии
ночью и днём
и денно-нощно,
с сердцем вдвоём
правилом точным,
правилом верным,
правилом верных,
чётками веры.


ХI. Светает. Молитва Богородице

Матушка Родимая,
словно рожь озимая,
под холодным снегом
проросла Побегом.
Тот Побег Великий —
Сын Твой
и мой Царь,
Плотник Солнцеликий,
Постник,
Смертник,
Бог —
Вездесущ, Всесилен,
Кроток, Мудр и Строг.
А когда был в Яслях,
кто Ему помог?
Пастухи и Ангел
и ещё Звезда,
три волхва, Иосиф,
ослик, вол…
И Ты.
Дай вкусить в затворе
детской простоты,
дай вкусить в пустЫне
мудрой немоты,
слёзно помолиться,
у икон заснуть,
чистым пробудиться,
в новый день шагнуть.


ХII. Новый день

Пойду искать источник.
Он должен где-то быть.
В Саду Афонском дождик
не вечно будет лить.

Как только луч медовый
в оконце постучит,
наступит праздник новый,
а ветер замолчит.

Здесь каждый день, как праздник.
Затвор — ты пестун мой!
И даже кот проказник
идёт искать со мной.

Пойду искать источник —
живительный родник,
молитвенный цветочек,
Божественный тайник.


ХIII. Весточка

Вам хочется, чтоб было мне светло?
Молитесь за меня, пожалуйста, —
из радости, из горести, из жалости.
Мы видим, как сквозь тусклое стекло,
а Там увидим в лучезарной ясности.
Мне хочется, чтоб было вам светло!

Декабрь, 2010 — Январь, 2011

(Из книги стихов "Последний Афон")