Расплата ли это была или всё же награда

В двадцать
я сразу тебя распознаю
по необычному запаху, голосу, по умению прикоснуться к самому краю
моей даже мне самой еще неизвестной души.
Она заискрит, зашипит,
рванется куда-то вниз -
туда, где обычно душа не обитает.
Туда, где горит, где течет,
где предательски тает моя титановая броня,
моя безупречная маска,
что укрывает меня от самой себя.
А ты будешь нежен.
Дрожащей от страсти рукой проведешь по моим волосам, плечам.
Прошепчешь хрипло:
«Пойдем со мной. Моя девочка, я никому никогда тебя не отдам».
И я улыбнусь тебе обнаженным впервые, огромным сердцем.

В тридцать
Я научусь отпускать.
Скользну из рук твоих в пропасть, в небытиё,
в холодное логово страха, в пустую нашу кровать.
Спиной назад.
Урок одиночества самый ценный из всех, что ты мог бы мне преподать.
И я благодарна.
Я буду учиться смиряться и признавать -
мой выбор не равен твоим желаньям.
Ты станешь историей,
моим самым нежным, под сердцем хранимым бережно воспоминаньем.
Свободней и жестче,
наверно с усталым взглядом и с чуть седыми висками.
Ты будешь где-то шептать сам себе, что не лечат ни время, ни расстоянье.
И я улыбнусь тебе обнаженным все также, огромным сердцем.

В сорок
наступит время любить и время прощать.
Осень дарует свободу –
достаточно драм, нам больше не за что воевать.
Я не хочу больше ждать,
я устала жалеть о нас, несбыточного желать.
Вот мое сердце, смотри,
оно по-прежнему бьется в такт с твоим
и ничего не нужно отныне фальшиво изображать.
Все очень просто – ты можешь мимо пройти, забыть, а можешь взять
то, что твое по праву.
Только не оставляй его молчаливому равнодушию на расправу.
И ты наконец придешь, возьмешь, ты будешь рядом.
Улыбчивым, кареглазым, лавиной накроешь своими руками, губами, взглядом.
Прошепчешь хрипло:
«Иди ко мне. Люблю. Моя девочка, ты это все, что отныне мне надо».
А я улыбнусь тебе обнаженным огромным сердцем
и время рассудит... расплата ли это была или всё же награда.