Cxiii

CXIII.
Расстались мы, но жизнь у нас одна;
С тех пор мой ум и сердце моим зреньем;
Где вижу я там мысль моя жива,
А где я слеп могу предчувствовать в виденьях.
В них нету форм, ни птицы, ни цветка;
Я слышу чувств туманных дуновенье,
Но в чем молчит и не участвует душа,
Запечатлеть не в силах мое зренье.
И будь то горы или синие моря
И день и ночь и ворон и голубка,
В них образ твой, черты и красота,
Будь то изысканная вещь или дурная шутка;
    И так тобою переполнен белый свет везде,
    Что всюду истина видна и нет ее нигде.



CXIII.
Since I left you, mine eye is in my mind;
And that which governs me to go about
Doth part his function and is partly blind,
Seems seeing, but effectually is out;
For it no form delivers to the heart
Of bird of flower, or shape, which it doth latch:
Of his quick objects hath the mind no part,
Nor his own vision holds what it doth catch:
For if it see the rudest or gentlest sight,
The most sweet favour or deformed'st creature,
The mountain or the sea, the day or night,
The crow or dove, it shapes them to your feature:
Incapable of more, replete with you,
My most true mind thus makes mine eye untrue.