Двадцать три. К 75-летию Победы

В школу к юным совсем ребятам
Майским праздником – светлым днём
Дядя Миша – сержант в сорок пятом –
Приглашён был. Старик с костылём


Рассказал, обманул как взрослых:
Военкома, медперсонал
Отвечая им всем на вопросы:
- Где родился, когда, что так мал?


- Из деревни в Тверской, Боталы
Ну и что, что мал? Неча ржать!
И поскольку годков не хватало
Растуды их в качель, да и в мать.


- Прекратить мне! Я верю, верю.
Материшься ты будто дед.
Подожди там, .. да-да, там за дверью.
Дописали непрожитых лет.


В январе с каким нетерпеньем
Под Москвою в те десять дней
Перед первым его наступленьем
Замерзал как с дивизией всей.


Как закончил войну в разведке
Славы орден за что был дан.
- И – закончил – вопросы мне, детки!
Боевой встал вихрастый пацан:


- Дядя Миша, а как снимают…
Часового, ведь он … живой?
Не мешок всё же. Я понимаю,
Снять сложней, с автоматом чем в бой.


Присмотрелся старик к мальчишке:
- Ишь ты, прыткий! Зачем им знать
Эту сущность, ведь юные слишком.
И не смог им сержант рассказать. . . 
 

D 19 тот ужас встретил,
Когда пушку взрыв разметал.
Пять подбили, шестой им ответил ...
Лес горящий, горящий металл.


- Не ори так – лежи спокойно -
Говорил, наклонясь, хирург.
Вспоминал он Настюху стройную
Синих глаз тех последний испуг,


Красный крест на куске кровавом,
Что на землю упали в снег.
До победы лишь штопором ржавым:
Что фашист? Разве он человек?


Хруст зубов с трудом унимался
Перед тем как фашиста «снять»,
Как седым в сорок пятом признался: 
- 23 мне, не 25.