Пинежка продолжение

      Просыпался Сашка в деревне рано. Не успеет тётка подоить корову, он уже сидит на крыльце, в трусах и майке, щурясь от яркого солнечного света. Тишина, только слышно, как  во дворе мычит корова, ожидая, когда же её выпустят на волю, на сочный травяной луг, где ещё  не надоедают кусачие овода,  и полным-полно нежной зелени, сдобренной душистым клевером да сочным одуванчиком. Как всегда, тётя Лида зовёт Сашку выпить кружку парного молока, остальное разливает по коричневым крынкам и уносит в прохладную кладовку. Вкус этого молока, жёлтой, рассыпчатой пшённой каши из русской печки, янтарной яичницы Сашка помнит до сих пор. Нет-нет, да и просит жену сварить ему каши в крынке, но разве тот это вкус…
       После завтрака  Сашка идёт с бабой Шурой в лес. Соседка вчера ходила на Шивчево, хвасталась: еле принесли наполненные крупной ягодой корзины. Черники там - как насыпано. Лес – прямо за околицей, чуть-чуть сошли с лесной дорожки  и вот они, черничные поляны. Каждый ягодный кустик будто облеплен спелой ягодой. Сашка быстро насобирал бидончик да и наелся до отвалу. Губы, щёки, руки – всё было вымазано  чернильной краской спелой, сочной черники.
        Баба Шура  остановилась у куста  ивы, чтобы нарвать веток для кроликов, а Сашка, притомившись, решил посидеть на мягкой мшистой лесной подстилке. «Бабушка, тут кто-то ремешок потерял». Баба Шура заглянула под куст, а там – змея. Пригрелась на угорышке под кустиком, отдыхает.  «Не вздумай трогать, пошли скорее отсюда»,- переполошилась старушка, хватая Сашку за руку. « Это змея, нельзя  трогать, укусит – можешь умереть». Сашка, напуганный, уже сам дал дёру вперёд, к дороге. Шивчево (название–то какое шипящее!) – это место, где водились змеи, и детям  строго-настрого было заказано ходить сюда одним.  Да и взрослый не всегда отваживался собирать здесь грибы-ягоды, если в других местах нарастало этого добра  вдосталь. Слава богу, всё обошлось благополучно. Не зря  Сашку заставили одеть  сапоги с высокой голяшкой, хоть и хлябали они всю дорогу и тормозили шаг, не давали разогнаться.
       Здесь весьма уместно обратиться к информации о житие  Преподобного Варлаама Шенкурского, Важского, который в 1444 году основал на Ваге Иоанно-Богословский мужской монастырь.
       В устных преданиях о Варлааме Важском рассказывается о том, что святой приплыл в эти края на плоту или на камне и для отдыха пристал вначале к правому берегу Ваги. Однако местные жители не захотели его принять и оттолкнули камень, за это святой наслал на них «гадов», поэтому  на правом берегу Ваги много змей, а на левом их нет. Это действительно так. В окрестностях Пинежки водилось много как ядовитых змей, так и  безопасных ужей.
       После обеда Сашку ожидало настоящее удовольствие – отправили его на лошади в магазин.  Больше трёх километров туда, да столько же обратно – это вам не вокруг дома объехать или там по деревенской  улице прокатиться!  Сашка самостоятельно отвязал коня по кличке Мальчик, который  пасся  на полянке за частоколом, подвёл его к высокому, без перил, крыльцу, закинул седло на  лошадиную спину, подтянул подпруги. Затем пристроил  уздечку и вставил удила в  пасть лошади. Та начала взмахивать головой, ржать, отворачиваться. Не нравилось ей это дело,  да и Сашке тоже всегда не хотелось проделывать эту процедуру – вставлять удила, но надо! Дорога неблизкая, и как правильно запрячь лошадь, Сашка уже знал и умел.
       Управившись с лошадью и натянув на плечи рюкзак, Сашка с того же самого крыльца ловко забрался  в седло…и был таков.  Тётя Лида кричала вслед: «Не  гони, потихоньку  поезжай!» Да где там!  Едва выехав за ворота, Сашка  хвостанул  сзади себя плёткой,  пристукнул по бокам лошади ногами, и жеребец пустился в галоп.  Какое же это удовольствие – отмерять ровными лошадиными прыжками метр за метром, подпрыгивать в жестком седле и ощущать грудью  рассекающийся тёплый воздух  июньского лета!
        Около речки Сашка пришпорил коня и поскакал рысью. Ступив в воду, лошадь сама  замедлила шаг. Сашка приспустил поводья и дал возможность лошади вдоволь напиться чистой, прохладной речной воды. Как опытный ездок, Сашка знал, что переправляясь  через речку, лошадь всегда остановится, чтобы утолить жажду, напиться. Он и сам иногда с удовольствием окунался в освежающую речную прохладу.
       Вот и магазин. Жители окрестных деревень зачастую приезжали за покупками на лошади, поэтому  здесь, неподалёку,  была коновязь – толстенная жердина, закреплённая на двух столбах.  Сашка привязал Мальчика к столбу и пошагал отовариваться.  На магазинском крыльце сидели, судачили деревенские жоночки. Он громко поздоровался – знал, что в деревне надо здороваться с каждым, знаешь ты человека или видишь в первый раз. Такое вот неписаное правило.  Женщины в ответ дружно закивали : «Здраствуёшь, паренёк! Чей етакой будёшь? Кабыть, не наш».  «Я к тёте Лиде и дяде Толе  Елизаровым приехал». « А отець-от у тебя не Гришка ли? « Да, Григорий.»  «О, это Гришки Окулькина паренёк-от» - так  сразу   определилось родство незнакомого  мальчугана. Окулька – это Сашкина бабушка Акулина, мать Сашкиного отца, которая тоже жила здесь, на Пинежке.
       Надо было купить три буханки чёрного хлеба, каждая по два килограмма, да сахарного песку. Таких огромных буханок, какие пекли в этой деревенской пекарне, Сашка больше  нигде не видал. Уложив всё аккуратно в рюкзак –  ровно, в  ряд,  по спине-  хлеб, а на свободное место -  полотняный мешочек с сахарным песком.  У каждой хозяйки в деревне были припасены такие мешочки из цветастого ситчика для  покупки муки,  крупы, сахара.
       Эх, сейчас бы так, то-то экология  бы улучшилась, постирал мешочек и опять в дело! Или там масло растительное – наливали в бутылки из-под вина, какие  не принимали в магазинах вторсырья, а те, что принимали в приемных пунктах, туда и сдавали и получали ещё за это денежку. Всё шло в дело, никаких вредных отходов.
       Обратная дорога  прошла в той же последовательности – сначала трусцой, потом в галоп, потом рысью. К дому  подъехали степенно, не спеша,  а Мальчик издал  радостное ржание, узнав  родной дом.
Уплетая за ужином горячую пшённую кашу и запивая её холодным молоком с черникой, Сашка  понял, что у него  хватит сил только добраться до прохладной тёмной повети и  свалиться на  набитый  душистым сеном перинник.