Жили, не тужили...

Диван, два кресла и сервант,
Вы не поверите, уютно было,
Такой вот скромный интерьер,
Всё это в памяти застыло.

Тогда читала книги семья.
Их раздобыть по блату было счастье:
Ремарка, и Жюля Верна, это да...
А очередь в дом книги, вот ненастье.

По радио Рахманинов звучал,
Я классику тогда и полюбила.
В распахнутую форточку окна
Надежда светлая парила.

Никто о яхтах не мечтал.
Летний лагерь, море, вот же счастье.
Вечерами дед, «Известие» читал;
Там не было колонок о несчастье.

Круглый стол в гостиной угощал:
Печеньем, «кис-киской» и «Алёнкой»,
Гостей красивой скатертью встречал,
А в будни был накрыт клеёнкой.

В дальнем углу любимый мой трельяж,
В нём мамины помады, тушь и тени;
Модничать у зеркала — кураж...
И в тайне мерять лабутены.

Помню запах всех её духов,
Чарующего бренда Дзинтарс.
Вкус крема у Наполеона, все тортов.
Рядом не сравнится сникерс.

Железная, скрипучая кровать,
А на стене ковер, был символом достатка.
На том ковре - портрет, она и он.
Такая вот традиция порядка.

Еще у нас аквариум стоял,
В нем рыбки словно в море бороздили.
Поглядывая на жильцов через стекло,
Они ни разу, даже, не грустили.

А под окном цвела у нас сирень,
Сейчас такие ветви не сажают.
И куст крыжовника колючего за ним,
Он иголками плоды все защищает.

И детвора шумела до заката,
Играла в прятки, классики, лапту.
Такое детство было у меня, ребята...
Я по этой памяти пройду.

Зачем мне эта ностальгия,
Время вспять не повернёшь.
Но память так о детстве согревает,
Когда по телу пробегает дрожь.