Полиптих

I
 
Твои слова
не доходят до адресата,
разбиваются о невежество,
тонут — только и слышно гласные.
Ты закроешь глаза, уснешь —
и увидишь, как темно-красные
появились на светло-бежевом
пятна сказанного и нет.
 
II
 
Нас разделяет просвет,
и повисшая пыль серебрится.
Знаешь, в такой тишине
каждый вдох
обрастает смыслом.
(Шевеление губ, и цвет
их болезненный, бледно-бордовый).
Говоришь, что из всех нищет
больше тревожит та, что стоит за словом.
 
III
 
Ave, слова живое лоно.
Ave! Чрево его есть мысль.
 
Ветер треплет во мне немое
и мерцающее как жизнь.
 
Может слово ли те немоты
ограничить, вписав в себя?
 
Может слово ли тем немотам –
да не вырисовать края?
 
IV
 
Я говорю «ты», подразумевая «я»,
утяжеляю речь, чтобы скрыть уязвимость.
В скрытности нашей мы перешиваем слова,
чтобы простые чувства не пережали гордыню,
 
чтобы не лгать,
чтобы хранить откровенность
в маленьких порциях – ей не тождественна честность, –
чтобы придать обыденность и уместность
всем неспокойным мыслям,
черным и бессловесным.
Ведь часто мужество хлипко и тонкостенно
перед агрессией чувства.
 
Дом бесконечно грустен,
если предельно комфортен и обезличен.
Мы повторяемся, пробуя дидактичность.
Пусть дидактичность смелости не равна,
во нравоучении ведь остается смысл,
пока я говорю «мы», подразумевая «я».

2019
ИБ