Последнее письмо

Любимому наставнику посвящается

Видимость была плохая, шёл мокрый снег, но Никита возвращался с работы по хорошо знакомому маршруту. Мысли в его голове перебивали одна другую, не давая успокоиться: ещё одна смерть – точно эстафетная палочка, передаваемая на сороковой день. Конечно, для Никиты эта потеря не была роковой, по долгу службы он привык к тому, что поезд его подопечных иногда сходил с рельс и нес их жизни прямиком к пропасти. Но это была первая смерть после смерти любимого наставника, известие о которой настигло Никиту в конце рабочего дня несколько недель назад и надолго выбило его из колеи. Несправедливость мира заключается в том, что одни работают на износ только бы чувствовать дыхание жизни, а другие губят себя своими же руками, утопая в литрах алкоголя и туманя сознание дурманом. Торжество жизни или вакханалия смерти – что сильнее? Никита привык ощущать боль, но не свою, а боль других людей. Он горячо сопереживал семьям своих подопечных и им самим после каждой провалившейся попытки бросить пить, устроиться на работу или вновь завоевать доверие семьи. Однако его переживания шли от разума, а не от сердца. После неумелой попытки завоевать любовь Лены, которая никак не отреагировала на его признание и старалась вообще не пересекаться с Никитой, прошло уже несколько месяцев пугающей неизвестности. Мало-помалу Никита перестал чувствовать сердцем. Способствовало ли тому профессиональное выгорание, которое часто одолевает людей социального рода деятельности, или причина крылась в том, что всё стало слишком обыденным, когда пропала магия томительного ожидания любви, Никита не знал. Однако стоило любому событию приоткрыть дверцу в его сердце, как он тут же находил ловкий способ с силой захлопнуть её.
«Ещё одна смерть», – повторил вслух Никита, и вдруг ощутил, как заныло в груди. На этот раз он не стал сдерживать чувств и позволил печали проступить солёными каплями на глазах, а отголоскам недавних событий взять верх не только над разумом, но и над сердцем. Роман Викторович был одним из немногих людей, благодарность и уважение к которому не знали границ. Он был для Никиты достойным примером человека самых высоких нравов, честного и искреннего, умного и преданного делу, человека с широким кругозором и готового в любой ситуации прийти на помощь, вне зависимости от наличия свободного времени, состояния здоровья или настроения.
Дорога пролегала мимо старого Свято-Ильинского кафедрального собора и кладбища при нём, где покоилось тело профессора. В тусклом свете фар в конце тёмной пустынной улицы, Никита заметил, как переходят дорогу женщина с ребёнком. Он сбавил скорость, желая удостовериться в том, что люди успеют пройти по пешеходному переходу, и когда они оказались на другой стороне, Никита снова нажал на педаль акселератора. Машина рывком двинулась вперёд, но в это мгновение мальчик развернулся и бегом побежал по дороге, которую только что пересёк. «Жизнь человека бесценна», – свистом пронёсся голос профессора, Никита отчаянно вдавил педаль тормоза и попытался отвернуть машину вправо. Колёса заскользили по голому льду, машина сделала несколько оборотов и, проломив ограждение, въехала в опору линии электропередачи. Тело Никиты резко подалось вперёд, голова ударилась о руль, но ремень безопасности несколько смягчил удар. Всего на мгновение Никита поднял голову и сквозь наледь и паутину трещин на лобовом стекле заметил чьё-то расплывчатое лицо, ему показалось, что это были наполненные ужасом и страхом глаза Лены, после чего сознание его покинуло.

Никита открыл глаза и увидел, что находится в большой пустой комнате, наполненной ярким белым светом и покрытой густым туманом.
– Боже! Как ярко, аж глазам больно…  – пробормотал Никита, вставая с пола и с трудом привыкая к бьющему по глазам свету. - Где я?
– Добро пожаловать в Междунебоземье! Назовите Вашу фамилию, – сказал немного гнусавым голосом карлик в серой спецодежде, появляясь из окутывающего комнату тумана.
– Фёдоров, – неуверенно ответил Никита. – Что это за место?
– Видать, хорошо Вы там внизу покуролесили, раз даже не помните, куда должны были попасть, – язвительно отозвался карлик, отмечая его фамилию в списке, а потом поворачивая голову в сторону крикнул:
– Ва-ля! Твоя смена…
Из тумана появилась женщина в таком же сером костюме.
– Моя смена только через 3 минуты начнётся! – огрызнулась Валя, бросив быстрый взгляд на Никиту. – И почему опять меня не предупредили, что кто-то решил появиться раньше? Не терпится Вам быстрее заселиться, бежите снизу как угорелые, а ведь кому-то туда через месяц и на совсем придётся перебраться.
 – Вообще Фёдоров в моём списке, - почёсывая затылок, пояснил карлик. Должен был прибыть в час, а уже шесть вечера.
– Где же его столько времени носило?!
Никита не понял ничего из того, о чём говорили эти двое, поэтому ещё раз спросил:
– Что это за место?
– Сказал же Вам, – с нажимом произнёс карлик, – Междунебоземье – промежуточная досудебная станция, место, где души ждут своей участи до сорокового дня.
– Так я умер? – взволновано спросил Никита.
– Вам лучше знать! – Валя взглянула на свой список, – в моём списке Фёдорова нет, так что это точно твой клиент!
– Будь другом, проведи его, а мне ещё нужно дневной отчёт закончить, - умоляюще простонал карлик. – Только надо в Пекло позвонить, уточнить почему такая задержка с прибытием.
Валя, как заступающая на смену, обязана была проверить, что послужило причиной задержки, а потому безмолвно подошла к стене, на которой висел телефон-автомат. На аппарате было всего две кнопки, синяя и красная. Нажимая на красную кнопку, Валя зажала в руках трубку и пояснила, что это простая формальность, поскольку ребята в красных костюмах снизу всех сюда отправляют на сверхскоростном лифте. Телепортация возможна только с земли, но на сегодня посещений не было назначено. 
– Был ли отправлен Фёдоров? – спросила Валя.
– Да, этого старика мы отправили несколько часов назад, он из «70+», – отозвался в трубке громкий мужской бас, – должен был прибыть в первую смену, но он умудрился застрять по дороге. Мы вызвали ремонтников к лифту, они обещали его доставить к вам, как только определят, где именно он завис.
Валя повесила трубку и удивлённо взглянула на Никиту. «Может хорошо сохранился?» – подумала она, и, тронув Никиту за плечо, повела его в облако тумана. Оказалось, что комната имеет дверь, которая ведёт в большой мир. Среди кнопок «0-10», «11-17», «18-35», «36-49», «50-69», «70+» она выбрала «70+» и железная дверь автоматически распахнулась.
– Эта комната для всех приезжих. На земле все давно привыкли к такому образу, вот Создатель и попросил сделать её в белых тонах, чтобы души могли легче привыкнуть, не испытывая шок. Хотя вопрос «где я?»  по-прежнему самый распространённый среди первых реплик будущих постояльцев. Мы что-то вроде КПП – наша задача проследить, чтоб кто надо попал внутрь, хотя бывают случаи, когда близкие родственники, не желая отпускать своих родных, навещают их пока те ещё здесь, тогда им просто даётся пара минут для беседы в комнате.
– Навещают? – изумился Никита.
– Да, я имею в виду, что в фазе быстрого сна сознание живого человека может завести его сюда. Такое бывает редко, но всё же случается. Мы позволяем видеться только кровным родственникам или жёнам и мужьям, которые никак не могут смириться с потерей... Но сейчас не о том – место, где Вам предстоит провести ближайшие недели прямо перед Вами – Междунебоземье, – сказала Валентина, охватывая плавным движением рук всё окружающее пространство.
Взгляду Никиты представился роскошный кампус с большим пятиэтажным главным корпусом и множеством маленьких одноэтажных кемпингов, теннисным кортом, бассейном, волейбольной площадкой, открытыми беседками и озером с прозрачной водой, песчаным пляжем, причалом для рыбаков и лодочной станцией.
– Похоже на лагерь! – восхитился Никита, только его удивило, что кругом были исключительно люди пожилого возраста.
– Домик 5В, – отрапортовала Валентина и вручила Никите ключ и лист бумаги. – Это распорядок с 9-го по 40-ой день. Приём пищи осуществляется в две смены: кемпинги 1–50 питаются в первую, 51–100 – во вторую. Всё, что здесь есть – бесплатно, если что-то сломается или потребует замены – просто вызовите ремонтников или чистильщиков. Для этого достаточно нажать зелёную кнопку в том месте, где произошёл инцидент. Кнопки есть почти везде – на деревьях, площадках, в комнатах, столовой, даже в лодке.
– Работники – кто они? Тоже души?
– В каком-то смысле. Это люди, которые находятся в состоянии клинической смерти. Фактически, их души невозможно отделить от тел, поскольку они ещё живы. Вместе с тем, им тяжело быть прикованными к своим больничным койкам, тяжело видеть лица родных и близких и не иметь возможности общаться с ними. Именно поэтому, чтобы как-то облегчить их страдания, Создатель предложил им работу здесь до тех пор, пока они окончательно не отделятся от тел или не вернутся в них, чтобы ожить.
– Очень гуманно…
– Кто-то проводит тут всего пару дней, другие задерживаются на месяцы, некоторые даже на годы. Скажем, я уже 8 месяцев здесь и это не предел, но всё же это лучше, чем наблюдать за мужем и детьми, которые попеременно дежурят у моей кровати.
Никита понял, что задел за живое и попытался перевести разговор на другую тему:
 – Сколько человек живёт в домике?
– В каждом – по двое. Соседи часто меняются, но к этому привыкаешь. Валентина указала направление его домика, и Никита неспешно побрёл к нему, разглядывая окрестности.
Вечер клонился к закату, стихали звуки цукат и других насекомых и только отдельные листья деревьев изредка падающие с новым порывом ветра в ровную гладь озера, нарушали гармонию и покой природы этого места. Кое-где в беседках люди играли в нарды и шашки, а в амфитеатре недалеко от озера проходил турнир по лото.
Никита открыл дверь кемпинга и осмотрел убранство. Внутри комната была значительно просторнее, чем казалось снаружи. Часть её была похожа на уютную гостиную вроде той, что была у Гриффиндора в фильмах о Гарри Поттере, а на другой половине – как в хорошо благоустроенном общежитии располагались две кровати с книжными полками и небольшими прикроватными тумбами. Мягкий жёлтый свет прикроватных светильников разливался по комнате и, перемежаясь с естественным освещением от распахнутого окна, создавал атмосферу уюта. Из коридора Никита заметил другого человека, сидящего у окна спиной к нему. Сосед даже не повернул голову, когда дверь открылась и дабы не показаться бестактным, Никита решил сразу же с ним познакомиться. Он вошёл в комнату и застыл как вкопанный. Перед Никитой сидел крупный мужчина, лет 75, внимательно читающий газету.
– Роман Викторович?! – простонал Никита.
Человек за столом не спеша повернулся и, не удивившись, заговорил неторопливо:
– Здравствуй, Никита! Докладывай, как дела? Чем похвастаешь?
Роман Викторович часто задавал эти вопросы, когда Никита приходил к нему на кафедру в университет.
– Понятия не имею, как я здесь оказался! Хоть Вы мне объясните, что здесь происходит? Неужели я действительно умер?
– Никит, Никит, успокойся! Не надо так реагировать, только нервы себе испортишь, - откладывая в сторону газету, ответил профессор. - Я же всегда учил тебя воспринимать ситуацию объективно, а не паниковать. Сейчас ты здесь – это факт.
– Так странно видеть Вас здесь, да ещё такого… довольного и с прежней конституцией тела, - в некоторой задумчивости с улыбкой сказал Никита. –  За последние два года Вы сильно похудели от продолжительной болезни, а сейчас опять в прежней весовой категории.
– Ишь какой наблюдательный! – расхохотался Роман Викторович, – но это правда, кормят здесь отлично, на убой во всех смыслах. Слепой от рождения видеть не станет, потерянная при жизни конечность не отрастёт заново, но вес тут вполне можно набрать и отдохнуть, как следует, чтобы прилично выглядеть. Даже ранения и швы можно подлатать с помощью специальных лекарств, делающих оболочку души бездефектной. Некоторые пребывают сюда как жертвы аварий или убийств, иногда со вспоротыми во время операций частями тела, поэтому не всегда выглядят на все 100. Что же до меня – не хочешь же ты, чтобы моя жена меня не узнала при встрече! – сказал профессор, намекая на то, как его жена умерла пару лет назад. – Хватит обо мне, давай выкладывай по порядку, что случилось, чтоб я мог попробовать тебе помочь!
– Последнее, что я помню – как ехал на машине в гололёд и передо мной выскочил мальчик, я затормозил, машина развернулась и врезалась в опору ЛЭП, а через пару мгновений я отключился. Не знаю, сколько времени прошло, но когда я открыл глаза, то был уже здесь, в белой комнате, наполненной туманом.
Роман Викторович молчал, словно обдумывая, как быть дальше. Так часто происходило, когда Никита обращался к нему за советом, однако в этот раз молчание было прервано продолжительным звоном.
– Что это? – спросил Никита.
– Оповещение – первая смена должна идти на ужин. Организация здесь строгая, но зато порядок во всём.
Соседи не спеша отправились в столовую, которая находилась на первом этаже главного здания.
– Расскажите мне о здешней жизни. Это и есть Рай? – спросил Никита.
– Рай?! Не самый верный термин… особенно для атеистов. Разве тебе в белой комнате не говорили, что это всего лишь Междунебоземье? – удивился профессор. – Это место, где душа обитает до сорокового дня и не более того. Сюда души пребывают, затем отправляются к Небесам на экскурсию, после – в Пекло, а оттуда обратно сюда. Это своеобразная база отдыха, чтобы набраться сил перед тем как обрести вечный покой или вечные мучения. Все вновь прибывшие оказываются в белой комнате, откуда согласно возрасту и месту захоронения распределяются по кампусам. В каждом кампусе всё одинокого, климат – лето, считается, что для северян это время лучше подходит для того, чтобы ощущать комфорт и заботу. У южан, конечно, свои кампусы по климатическим характеристикам отличные от наших. Температура воды и воздуха поддерживается на отметке в +25 градусов по Цельсию. Из обстановки вокруг разница только в том, что у одних водоём – море или океан, у других – озёра и реки, растительность – у кого-то пальмы и кустарники, а у кого-то ели, сосны и берёзы. Кемпинги, они же комнаты пребывания, все однотипные, чтобы не было различий для бедняков и богачей. Развлечений масса – как в санатории, но они ориентированы в основном на возраст. Например, от одного знакомого, недавно разбившегося с семьёй в автокатастрофе, слышал, что у молодых в кампусах до категории «18-35» есть скейт-парк, площадки для паркура, кинотеатр, видеоигры, организуются конные прогулки и другие «плюшки». У стариков всё проще – лото, шахматы, шашки, нарды, ну и кое-что из спортивных площадок. Из развлечений для ума – книги, которые остались непрочитанными на земле (чтоб не мучиться, чем дело закончилось по сюжету), из них формируется общая библиотека. Я тут наконец-то сумел дочитать Льюиса Кэрролла в оригинале (голову сломать можно!). В местных газетах в основном освещают здешние новости – спортивные, культурные и иногда бытовые. О политике тут не говорят, не к чему, здесь своя епархия и нет ни бедных, ни богатых, ни слабых, ни сильных – все равны. Здесь всего у всех в достатке. Иными словами это просто приятный отдых в конце долгого или не очень долгого жизненного пути.
– А как же семьи, которые погибли в один день? Выходит они не вместе?
– Каждая душа должна проанализировать свой пусть. Души существуют сами по себе, они уже не привязаны к семье, а потому находятся в разных кампусах, но всё же если связь сильная, родственникам разных лет разрешено встречаться в белой комнате.
– Контингент здесь постоянно меняется? – спросил Никита, входя в столовую.
– Именно так, жизнь здесь похожа на санаторий или курортный отель: кто-то приезжает, кто-то уезжает.
– Как же связь с землёй? Вы знаете, что там происходит?
– Тамошняя жизнь нас уже не касается, но мы по-прежнему можем наблюдать за своими родными и друзьями. В кемпинге есть телевизор с множеством каналов, которые как сериалы показывают нам жизнь родственников и знакомых. Значимые события в их жизнях, можно посмотреть и на большом экране. В этом корпусе наряду с административными структурами, которые управляют кампусом, есть несколько кинозалов, но обычно желающих много, поэтому посмотреть удаётся только семейные события, где собираются родственники и друзья семьи (если конечно, их сразу несколько в одном кампусе). Суть, в общем-то, та же, но масштаб больше.
На некоторое время Роман Викторович прервал свой рассказ, чтобы выбрать блюда к ужину, коих было существенное множество.
– Кухня здесь – ещё одна особенность, с северным колоритом. Есть изречение «Где родился, там и пригодился», а тут больше применимо «Где смерти придался, там и остался».
Столовая была буквально пронизана духом северных традиций, которые нашли своё отражение в северной кухне – треска под маринадом, беломорская селёдка с картофелем, уха из стерляди, навага фри, икра из лесных грибов, щи из щавеля, поджарка из оленины, картофельные калитки, козули и медовые пряники, варенье из морошки, клюква в сахаре, моченая брусника и прочая снедь. Вдруг Никита заметил ещё одно знакомое лицо, выбирающее блюда на ужин – это был профессор с соседней кафедры, который умер на несколько дней позже Романа Викторовича.
– Это же Буторин! – воскликнул Никита.
– Да, занесло сюда этого олуха, как будто при жизни мало мне глаза мозолил.
– Вы так и не нашли общий язык?
– Даже не собирался искать! Никита, ты пойми, что люди попадая сюда не меняются. Он что при жизни был дураком, такой же пустышкой и здесь остался. Ты видел его последнюю работу про экологические риски? Это же смешно – в монографии масса цифр и никакой аналитики, даже побуждения, чтобы сделать анализ этих цифр нет! Насобирал от своих аспирантов кучу данных и отсалютовал, что работа выполнена. Полная аналитическая импотенция!
Никита засмеялся, но его не столько веселили слова Романа Викторовича, сколько осознание того, что и после жизни жизнь не меняется, а сейчас он как будто перенёсся в золотую пору своего студенчества. Он оглядел столовую – кругом были одни старики, которые то и дело косились на него, как на заморского гостя.
– Почему тут только старшее поколение? – спросил Никита, устраиваясь с подносом.
– Потому что это кампус «70+», – невозмутимо ответил профессор.
– Тогда как же я попал сюда? Может произошла какая-то ошибка?
– Ошибка, не ошибка… Не думай об этом! Или ты не рад видеть меня?
– Конечно, рад!
– Тогда позволь времени идти своим чередом. Эти ребята чётко устраняют все неисправности и быстро разбираются в ситуации, если что-то не так.
– Сколько Вам ещё здесь осталось?
– Сегодня последний день.
– Стало быть, здесь и на земле время течёт в одном измерении.
Вернувшись из столовой Никита включил телевизор, но тот показывал только рябь. Никита несколько раз постучал по нему, затем подключил антенну и появился слабый сигнал. По телевизору действительно по разным каналам как сериалы показывались жизни людей, но все они были не знакомы Никите.
– Роман Викторович, Вы уверены, что телевизор должен показывать родных и близких?
– Обычно так, – отозвался профессор, но предпочёл не комментировать, почему телевизор не показывает то, что хотел увидеть Никита. Он знал, что времени у него осталось немного, поэтому с серьёзным видом спросил:
 – О чём ты жалеешь, Никита?
– С чего Вы взяли, что я о чём-то жалею? – взволнованно ответил Никита.
– Я видел твоё последнее письмо ко мне, на которое так и не успел ответить.
– Как у Вас это получилось? Вы читаете мысли?
– Это следующий уровень. На Небесах это возможно, но те, кто попадут в Пекло – ничего не узнают, а, стало быть, пока мы в Междунебоземье, мы можем только следить за происходящим на земле. Так что я включил телевизор как раз тогда, когда ты набирал его. Ты тогда ещё не знал, что я умер. Я прочёл его и терзался болью, что уже не могу помочь тебе, не могу ничего подсказать. Кое-кто из моей семьи был здесь, но с тобой у меня не было шансов поговорить – навещать здешних обитателей могут только близкие родственники.
– Теперь это уже неважно, ведь мы оба здесь и мы оба мертвы.
Роман Викторович будто пропустил слова Никиты мимо ушей и продолжил:
– Ты слишком быстро сдаёшься! Ещё пару часов назад ты не верил, что умер. Что же заставляет тебя сомневаться в жизни сейчас?
– Иногда мне кажется, что жизнь – тупиковая штука, и за всё время я так и не понял своего предназначения, не узнал в чём её суть.
– Вопреки моим наставлениям стать учёным, ты стал социальным работником, сам выбрал путь, который был ближе твоему сердцу. Я же не могу этим похвастаться – по зрению я не прошёл в лётное училище, и был вынужден освоить иную профессию.
– Но Вы стали доктором наук и профессором – это высшая степень овладения профессией!
– Возможно, но я говорю о тебе. Ты помогаешь людям преодолеть их зависимости, помогаешь встать им на правильный путь.
– Помогал (в прошедшем времени)! Я просто помогал им вернуться в систему, которая не знаю толком, как и работает. К тому же я неизбежно нёс потери! Даже сегодня ещё один мой подопечный скончался от передозировки.
– Как бы ни старался, всем помочь нельзя. К некоторым людям помощь приходит поздно, но это не твоя вина.
– Вы читали моё письмо, так когда же надо остановиться и отступить? Когда понять, что надежды уже нет и борьба бессмысленна?
– Никогда нельзя отступать. И надежда есть всегда, ты можешь не видеть её в какой-то момент времени, но она никуда не исчезает. Нельзя постоянно винить себя во всём, что происходит вокруг и тебе следует принимать это как данность, а не огораживать своё сердце от всего мира.
– Кому нужно сердце, истерзанное болью? Как жить, не предавая своих идеалов и стремясь к самосовершенствованию? Всё напрасно, когда постоянно ходишь кругами, не имея преставления, где верный путь.
Роман Викторович, как это часто бывало раньше, внимательно посмотрел на Никиту пронзительным и оценивающим взглядом, стараясь понять, какие аргументы смогут убедить собеседника:
– Опять заставляешь меня влезать на скользкий путь философских размышлений, но раз уж заварил кашу, так слушай: откуда, по-твоему, есть пошёл идеальный человек и кого можно считать таким? –  Никита притих, вслушиваясь в каждое слово, потому что сердцем чувствовал важность этой беседы. –  Нередко все мы в определённые периоды своей жизни задавались этим вопросом, особенно когда встречали людей, попадающих под это понятие, либо же когда сами стремились быть таковыми. Вот только норма или лучше сказать понятие «идеальность» для всех разное и в тоже время для каждого своё. Если прошерстить хотя бы несколько словарей, то мы обязательно встретим такие синонимы слова «идеальный» как возвышенный, неземной, превосходный, отличный, безупречный, чистый, непогрешимый и ещё огромное множество других, подобных этим. Но особняком среди них стоит «недостижимый». Так что же получается, идеальных людей не бывает? Ответ на этот вопрос, как мне кажется, не может быть однозначным. И всё дело вот в чём. Если сравнить идеального человека с парой новых ботинок, то многое станет ясно. Новые ботинки всегда выглядят привлекательно, на лицевой стороне или внутренней – на них нет изъян, кожа гладкая, подкладка мягкая, от них приятно пахнет, они прекрасно сидят на ноге, – словом всем хороши. Но есть одно но… Если просто любоваться ими и беречь статус «новых», они перестанут не только приносить радость и эстетическое удовольствие своему владельцу, но и окажутся абсолютно бесполезными, поскольку напрочь перестанут выполнять свою основную функцию – быть обувью, защищать ноги человека в суровую зиму или слякотную осень. Таким образом, ботинки превратятся в ненужный хлам с единственной поправкой, что хлам этот будет новым. Так и человек: если постоянно страшиться разлук, бояться боли потерь и горечи разочарований, не говорить, не делать лишних движений, не испытывать себя и ни к чему не стремиться, боясь запачкать свою репутацию или подпортить образ в глазах других людей, можно и вовсе не жить. Человек без эмоций, как рыба без жабр. Сердце в нём сгниёт гораздо раньше, чем наступит реальная физическая смерть. И вместе с тем, если тщательно следить за обувью, ежедневно за ней ухаживать, то она прослужит долгие годы своему владельцу. А про сердце ты и сам домыслишь… Так что задумайся над моими словами!
– Мне Вас очень не хватало, – сказал Никита. –  Не хватало того, чтоб время от времени Вы вправляли мне мозги и задавали хорошую встряску.
– Ты сам должен учиться справляться с обстоятельствами и принимать верные решения. Пойми, пожалуйста, что я не вечный, но этот вовсе не значит, что я не попытаюсь помочь тебе любым способом. Но обещай мне одну вещь…
– Какую?
– Что ты перестанешь терзать себя в тех случаях, где ты не властен и приложишь все возможные усилия, чтобы открыть своё сердце тому, кто этого заслуживает!
– Обещаю, – уверенно сказал Никита. – Только какой в том смысл? Мы мертвы, а я так и не смог донести до Лены, как сильно я люблю её. Я столько времени потратил впустую, обижаясь на то, что она не понимает моего взгляда, не видит очевидного в моих словах и поступках… Хотя без толку жалеть о том, что нельзя изменить!
– Сохрани эту детскую доверчивость в себе и перестань сожалеть! Если не сказал – скажи, если не поймёт, найди подходящие слова и объясни заново. Ну, а если и это не поможет – отпусти её. Сам ведь знаешь, что насильно мил не будешь. И никогда, слышишь, никогда нос не опускай, всё поправимо, –  подмигнул Роман Викторович.
Стоило ему произнести эту незатейливую фразу, как в комнату постучались. Дверь открыла Валя и с некоторым недовольством сказала «Фролов, Фёдоров – на выход, пора в белую комнату». Роман Викторович, закрыл книгу, убрал газету и привёл себя в порядок.
– Мне? Но я только прибыл, – растеряно, но возмущённо сказал Никита. – Что будет в белой комнате?
– За себя скажу, что в одной из местных газет я читал, что именно там на сороковой день проходит распределение, - отозвался Роман Викторович. –  Если свет голубой – значит, душа летит наверх, если оранжевый – падает вниз. Правда заранее неизвестно, кто где окажется, ибо распределение происходит у всех одновременно, тогда комната окрашивается в оранжево-голубую гамму, словно огонь и вода смешиваются в одной ёмкости.
– Фёдоров, тебе это не грозит, – добавила Валя, не обращая внимания на вытаращенные глаза Никиты. – Оказалось, что ты здесь по ошибке. Мы ждали Владимира Фёдорова, которому недавно исполнилось 80, но пока он ехал в лифте снизу сюда, умудрился застопорить лифт. А с земли сюда работает прямой телепорт, так что простым совпадением ты оказался здесь.
Никита, который не верил в совпадения и всегда считал их хорошо спланированными случайностями, покосился на Романа Викторовича, который как ни в чём не бывало, слушал это объяснение.
– Вы случайно не в курсе этой истории? – шёпотом спросил Никита.
– Ты уже дал мне обещание! И вообще, я же не виноват, что Вова Фёдоров вызвался мне немного помочь.
– Как Вам удалось провернуть это?
– Связь есть только с людьми в коме, во сне души редко могут прорваться к спящему через другие мысли. В коме же мозг человека не затуманен, и я попросил Вову помочь мне с его однофамильцем и моим учеником по совместительству. Профессура – это особая прослойка, обладающая достаточной взаимовыручкой. Душе с душой говорить проще, чем душе с душой в теле человека, поэтому когда я стал следить за происходящим в твоей жизни, в момент, когда произошла авария Вова был в лифте. Попросил его тормознуть, чтобы вызвать замешательство охранников. Обычно в случаях вроде твоего оформляют временный пропуск, иногда разрешают свидание с кем-то из родственников, но дальше белой комнаты эти души не проходят, слишком сильна их связь с телом. Вот я и решил, что надо проявить смекалку, чтоб показать тебе, что за жизнью следует подобная жизнь только в других условиях, и чтоб ты понял, что смерть не избавляет от проблем, их надо решать при жизни, цепляться за неё, что есть мочи и радоваться каждому мгновению на земле.
– Но как Вы узнали, что произойдёт авария с моим участием?
– Я и не знал. Я просто видел, что ты возвращаешься домой примерно в одно и то же время, как раз когда по этой же дороге идут из детского сада моя внучка с правнуком. Сашка парень смышлёный, дети восприимчивы и с ними легко поддерживать связь во сне. Вот я и попросил правнука сделать ход конём и выкинуть какой-то фортель на дороге.
– А если бы я сбил его? Как Вы не побоялись рискнуть правнуком?
– Ты сгущаешь краски, потому как риск был невелик. Я точно знал, с какой скоростью ты ездишь, какова скорость твоей реакции, а дальше дело техники рассчитать, сколько времени потребуется на торможение, каково будет поведение твоей машины в зависимости от погодных условий и всё прочее. Мне оставалось только собрать все силы в кулак и дать тебе сигнал в нужный момент, что я и сделал. Пожалуй, именно это было самым трудным, поскольку требуется максимально сконцентрировать энергию, чтобы хоть на мгновение зазвучать в голове кого-либо на земле.   
Когда профессор и Никита вновь оказались в белой комнате, Никита ещё раз пообещал держаться за жизнь и сделать её насыщенной и достойной. Он поднял глаза, чтобы в последний раз взглянуть на профессора, но почувствовал, как капли, непонятно откуда взявшегося дождя, покрывают его лицо солёными брызгами. Сквозь них Никита всё же различил улыбку Романа Викторовича и заметил, как в ту же секунду голубое свечение охватило его и унесло в небытие.

Неожиданно Никита почувствовал вес своего тела и понял, что его голова лежит на коленях у Лены, а по её щекам ручьём текут слёзы и падают ему на лицо.
– Вернись ко мне! Не оставляй меня одну в этом огромном мире! – требовательно всхлипывала она, поглаживая Никиту по щеке. – Можешь никогда больше со мной не говорить, не смотреть в мою сторону, но не смей умирать! Как же я была глупа, когда сомневалась в своих чувствах и избегала тебя. Надо было раньше тебе сказать, что я сильно, до самой глубины души люблю тебя.
– Я уж было подумал, что ты никогда этого не скажешь… – нехотя открывая глаза и прерывая тираду стенаний, прошептал Никита.
Теперь он точно знал, в каком направлении следует плыть по реке будущего и кого захватить с собой в водоворот предстоящих событий долгой и увлекательной жизни.