Истории рассказанные у октябрьского костра

Он говорит о своей госпоже и вносит в шум свою лепту.
Он говорит о своей госпоже размеренно, тихо-тихо.
Он говорит о своей госпоже вопреки терапии и нейролептикам,
так что посланник богов из четвёртой палаты его называет психом.

Он говорит, он шепчет о ней ночами,
каждое слово впивается в скулы лезвием:
вот госпожа придёт в ноябре, придёт в самом его начале,
и полетим мы над городом и над лесом.

Над пустырями, постройками и болотами.
Над тишиной, холодной её обителью,
будем скакать вместе с дикой её охотой,
так далеко, как вы и во сне не видели.

Будем лететь над карминовым листопадом,
будем кричать, словно дети,
играющие в индейцев.

(Лечащий врач меняет ему препараты
рекомендуя семье особенно не надеяться).

Он всё твердит о своей госпоже в короне рогов оленьих,
голос становится острым – недолго и поцарапаться.

А в октябре гаснет свет во всём мужском отделении,
и госпожа его входит в окно сквозь решётки и сетку рабицу.

Входит с медвежьей шкурой в руках.
Шаги её ливнем плещутся.
Вязь тонких рун на лице сияет закатным солнцем.
Долго и страшно молчит госпожа его,
набросив шкуру ему на плечи.
Шкура врастает в кожу.

И он смеётся.