Einem Vogel. Глава 4

Читайте начало здесь: http://www.stihi.ru/2019/10/18/8914.


За зло похвал не ожидать
                Ни за добро вознагражденья…
                (М. Ю. Лермонтов, «Демон»)

Распласталась больным океаном
Воспалённая страсть; встали копи:
Пестрят золотом пики так рьяно,
Что пикирует вверх смертный Vogel...

Из последних сердечных рыданий
Выжимается кровь поалтарно;
Роет груди предательства жар, но
Сострадание не сходит с гортани,

И ослепли глаза. Мёртвым дрогом
Мрамор крошится, мрамор не тронет
Ни одна из эпох - только Богу
Ведом путь от постели к иконе

Да Эдипу. Молчания скупого
Ни Всевышний, ни грек - не выносят...
Ложе шутит, становится осью;
Испарилось кентаврье слово:

"Умоляешь язык - о правде?
Не сыскать правды в свете в целом!
И рожденье уродца - дело
Хартий, лжи и преступных партий...

Сильный в истолковании знаков -
Его частым визитом дом ваш
Кувыркался -  нарочно плакал:
Вас не знал Он; Он глух на помощь...

Он - меня сотворил. Избавил
Глину бурую от покоя -
В душу сунул буклетик правил,
Начинил кислотой взрывною...

Он шутник; Он - богиня Мудрость.
Математика... Прахолюбец!
Ну да ладно о нем, - наступит
Тишь двоих. Умолчание. В кубе
...
...
...




И процедятся волны горя.
Зацветут долы айдельвейсом...

"Его слов Каспий - шлем на воре -
Позволяют Его звать бесом".

И кентавр продолжал: " Но праху
Улетучиться - то-то сладость!
На снегу, думал, не останусь:
Заползу в саму Вечность-плаху..."

Било запахом запасений;
Вешних, незапасаемых ливней.
Путник! В жизни конечно-бренной
Не найдёшь ничего противней -

Не найдёшь ничего прекрасней
Испещрений меж облаками
Сокровенных; коль тело гаснет,
Камнем дух воплотится  в память...

Если белые ноги месят
Белый снег-крупу в Апеннинах,
То в пылу, в боговольной спеси
Исаак убивает сына.

Тут искусство - искусства ради!
Не пройдёт, матка-Ложь, и сор твой!

Не молился кентавр Палладе;
Боудика лежала мёртвой.
Отпевали - его.
 
Приехал
Отто Клауз из дальних странствий,
Язык вымазан тусклой шалью
Европейской, рот в англиканстве.

Он с нарядом приехал: шлафорк,
"Херр констебль", протоколы, бобик...
Допросили. "Подвергнуть пробе -
Не людское, простите, право...

...Да он болен у вас!" "Притворщик!"...
И как только ушли констебли,
Так лоб Клауза вдруг поморщил
Монолог из кентаврьих реплик:

"Да, убил её; я - прошедший
Век... Она? Она та терпимость,
До которой не доживу я,
Та, тебя что пропустит мимо:

Я прошёл; не найдётся места
Для Боудики в пропащем веке,
Она та, что грядет - не грянет,
Если грянет - то мигом неким.

Для неё символизм - свобода!
Ей указ: в вечность духом выйти...

Ты - наш век, Отто. Зять природы,
Кремень, кварц, затверженный литий.

Я убил; от тебя её спас,
От посула, закона, пакта:

Её шея теперь gebrachte,
Её дух Раем всем обласкан..."

Отто, томно ружьё вздымая,
Через вставший комок в дыхании:
"Ты простил бы? Я - не прощаю".

Кашель. Залп. Надрывание ткани.

Прыть подёрнула ноги зверя...
Жив и цел. Человек с кониной
Спорит: верхняя часть не верит
В то, что нижняя хочет ринуть

Во весь дух. Во весь Дух ПОД пулю -
Опустеет лицом кентавр...

За израильской стеной плача,
Рвущей когти -  Berlinermauer.

Напирает штыком точёным.
И бессильны глаза мишени;
Лицо в праведном гнется стоне,
Воздух черпает вдохновенней

И позорней. Если месили...,
(Человек рвётся к пуле, прочь - конь),
То и пуля достигнет цели,
Песнопенье забъется. Точкой.

Если белые ноги месили
Ропот трав, милосердно грызли -
Не история виновата
В том, что Бог человеку - мыслим.



Отто точкой стоял у хаты
Материальной. Дождавшись мига,
По костяшкам по волосатым
Хриплый бурый приклад запрыгал.
                --------
Где-то - воздух дождём окован -
Если белые ноги месят -
Блещет снег, не зашедший месяц,
По холмам кровяным покровом...