Чудо-дерево

****




Как-то у одной бабы,
Глафиры Дормидонтовны Елизаровой,
в девичестве - Малогусевой,
временная регистрация - город Елец,
дом купчихи Подсумковой, в левом флигеле,
спросить во дворе -
пропали два гуся.
Совсем пропали,
бесследно, беззвучно, средь месяца мая,
белого дня и толпы народа,
стремящегося к абсолюту -
посредством возлияния и бдения в оном
в среде социально безответственной молодёжи,
где особенным красноречием обладал Вовка Тяни-Толкай,
сын сапожника, брат каторжника, шурин Катюхи Масловой, безвинно описанной
глыбой нашей -
Толстым Львом свет-Николаевичем,
чем опозорили девку до неузнаваемости,
как сказывал Вовке кум его, Пантелей Пеньков,
из кулаков, но сознательный, что не мешало ему
с социально вакантными девками
непотребствами баловать,
потому-ка бес-то в ребро, а ум короток,
а живём один раз, а кто не плавал - тот не герой,
и ни разу ни Разин Стенька наш батькович,
что княжну половецкую, нехристь раскосую -
приваживал, да в волне топил под люли-люли-гусельки,
на которых корешок его, жиган Евтимий Лазаревич,
сын-Жмакин, брат-Кольцов - игрывал без продыху,
без сомнения, да на струге том, что Пётр-батюшка,
царь Руси всея, у половцев отбил-отымел,
в Петербурх привёл под канонаду пушечную победную,
под которую, при посредстве Жмених Анны Григорьевны
и околоточного эскулапа Петра Петровича Конекотова,
и родился Енлах Малогусев сын Димитриев,
приказчик у помещика Матвея Кузьмича сына Бокова,
что сосватал Енлаху тому Дмитриевичу учёную девицу дворовую Дурневу,
которая, следуя божьему благорасположению
и природе собственной,
разрешилась от бремени в октябре месяце
числа четырнадцатого
лицом полу мужского именем Дормидонт, крещёным
отцом Евстихием в веру христианскую,
что и сыграло роль свою впоследствии, да не вскорости,
через осьмнадцать лет и пять месяцев и три дня,
как жена Дормидонта, Аксинья, в девичестве Редькина,
родила ему дочь, Глафиру,
с которой рассказ наш и начался...

Позвоните родителям!.