Вазов Иван. Воспоминания о Батаке

Иван Вазов

ВОСПОМИНАНИЯ О БАТАКЕ

(рассказ одного ребенка)

Сам я из Батака. Знаешь, где Батак?
Это за горами... Далеко отселе.
Без отца и мамки маюсь, сирота.
И дрожу в студеные метели.

Про Батак не слышал? Ну, а я там жил!
Помню ту резню, то время ада.
Было девять братьев - выжил я один.
Если расскажу, ты ужаснешься, дядя.

Смерть их поневоле наблюдал:
Топором секли их, как поленья!
Я лишь тихо плакал - страх меня объял,
Когда дико вскрикнул брат мой Пеньо.

А когда он умер, злобный янычар
Бабушку убил под ветхой крышей -
Кровь по водостоку сочно потекла...
Я ж был крохой - потому и выжил.

Мой отец из дома выбежал тогда.
С топором в руках был, разъярённый.
Выстрелили разом: было турок тьма  -
Пал он навзничь, пулями сражённый.

Мама, что скрывалась - где не знаю сам,
Над отцом взрыдала и завыла,
Но один разбойник вынул ятаган -
Оттого-то, дядя, сирота я ныне.

Этот ужас не представить вам.
Сам не знаю как не умер снова:
Подпалил сараи басурман -
Умирали в муках бык с коровой.

И тогда, рыдая, я сбежал.
Ну, а ныне люди говорят:
Мол, пропали в тот большой пожар
Дед, невестка тяти, мамин брат.

Церковь наша сожжена с людьми,
В нашей школе... В ней - девчонок двести
До углей сгорели - запер кто-то их...
Много ребятни сгорело, женщин.

А иных из тётенек, поверьте,
По два дня терзали их до смерти.
По сей день я слышу также крики
Малышей, нанизанных на пики!

Целый мир погублен! То ль не грех?
Лишь дед Ангел выжил из Батака:
Выкуп собирал старик за всех...
Поп же Трендафил посажен на кол!

Я забыл о страхе в том кошмаре -
Лишь дрожал, уже не в силах плакать.
Турки всех ребят с собой забрали
И, связав, погнали нас куда-то. 

В одном неизвестном помакском селе,
Сидя в зловонной глубокой яме,
Я сквозь дырку на синее небо глядел
И ежедневно оплакивал тятю и маму.

Лучше погибель, чем превращение в турка!
Когда нас отпустили, то мы возвратились в Батак.
А через пару лет с радостью встретили Гурко!

Тогда и для турок страшное время пришло:
Резали их, как они истребляли нас прежде;
Но обезлюдело, дядя, родное село.
И нет у меня ни семьи, ни еды, ни одежды.

Ты и впрямь не слышал, дядя, про Батак?
Ну, а я там жил: то далеко отселе.
Вот, два дня без хлеба маюсь, сирота.
И дрожу в студеные метели.


Пловдив, 1881 год.

(перевел с болгарского - Искандер Ульмас)



Оригинальный текст:


Иван Вазов

ВЪЗПОМИНАНИЯ ОТ БАТАК

(разказ от едно дете)

От Батак съм, чичо. Знаеш ли Батак?
Хе, там зад горите... много е далече,
нямам татко, майка: ази съм сирак,
и треперя малко, зима дойде вече.

Ти Батак не си чул, а аз съм оттам:
помня го клането и страшното време.
Бяхме девет братя, а останах сам.
Ако ти разкажа, страх ще те съземе.

Като ги изклаха, чичо, аз видях...
С топор ги сечеха, ей тъй... на дръвника;
а пък ази плачех, па ме беше страх.
Само бачо Пеню с голям глас извика...

И издъхна бачо... А един хайдук
баба ми закла я под вехтата стряха
и кръвта потече из наший капчук...
А ази бях малък и мен не заклаха.

Татко ми излезе из къщи тогаз
с брадвата в ръцете и нещо продума...
Но те бяха много: пушнаха завчас
и той падна възнак, уби го куршума.

А мама изскочи, откъде; не знам,
и над татка фана да вика, да плаче...
Но нея скълцаха с един нож голям,
затова съм, чичо, аз сега сираче.

А бе много страшно там да бъдеш ти.
Не знам що не щяха и мен да заколат:
но плевнята пламна и взе да пращи,
и страшно мучеха кравата и волът.

Тогава побягнах плачешком навън.
Но после, когато страшното замина -
казаха, че в оня големи огън
изгорял и вуйчо, и дядо, и стрина.

И черквата наша, чичо, изгоря,
и школото пламна, и девойки двесте
станаха на въглен - някой ги запря...
Та и много още дяца и невести.

А кака и леля, и други жени
мъчиха ги два дни, та па ги затриха.
Още слушам, чичо, как пискат они!
и детенца много на маждрак набиха.

Всичкий свят затриха! Как не бе ги грях?
Само дядо Ангел оживя, сюрмаха.
Той пари с котела сбираше за тях;
но поп Трендафила с гвоздеи коваха!

И уж беше страшно, пък не бе ме страх,
аз треперех само, но не плачех веки.
Мен и други дяца отведоха с тях
и гъжви съдрани увиха на всеки.

Във помашко село, не знам кое бе,
мене ме запряха нейде под земята.
Аз из дупка гледах синьото небе
и всеки ден плачех за мама, за тата.

По-добре умирвах, но не ставах турка!
Като ни пуснаха, пак в Батак живях...
Подир две години посрещнахме Гурка!

Тогаз лошо време и за тях наста:
клахме ги и ние, както те ни клаха;
но нашето село, чичо, запустя,
и татко, и мама веки не станаха.

Ти, чичо, не си чул заради Батак?
А аз съм оттамо... много е далече...
Два дни тук гладувам, щото съм сирак,
и треперя малко: зима дойде вече.

Пловдив, 1881 година