Хамелеон. По рассказу А. Чехова

Хамелеон. По рассказу А. Чехова.

Первая часть.

Шёл полицейский надзиратель,
По площади базарной. То -
В шинели новой, Очумелов,
В руке же узелок он нёс.

Городовой рыжий шагает,
За ним же. В руках решето,
Наполненное там до верху,
Крыжовником. Что был изъят.

А кругом тишина стояла…
На площади же ни души…
Открытые двери всех лавок,
И кабаков на свет глядят.

На свет божий смотрят уныло,
Как пасти там голодные,
Около них нет даже нищих…
Вдруг чья – то ругань раздалась:

«Ты, окаянная, кусаться?» -
Услышал Очумелов крик
«Ребята, не пущай её, гоните!
Не велено кусаться впредь!»

«Держи! А… а!» - раздалось громче.
Послышался собачий визг.
И Очумелов тут увидел,
На трёх ногах собака мчит.

Бежала с дровяного склада,
Купца Пичугина, она.
За нею человек там гнался,
В распахнутой жилетке тот.

Вперёд туловищем подавшись,
На землю падает он тут,
За задние лапы хватая,
Эту собаку перед ним.

Слышен вторичный визг собачий,
И крик там чей – то: «Не пущай!»
Выглядывать из лавок стали,
Сонные лица уже там.

Около дровяного склада,
Словно уже из - под земли,
Выросши. Толпа собиралась,
Ещё ж там заспанных людей.

«Никак там беспорядок!..» - буркнул,
Городовой, там к надзирателю.
Чуть развернувшись, Очумелов,
Поспешил к сборищу людей.

Около самых ворот склада,
Он видит, стоит человек,
В своей расстёгнутой жилетке,
Правую руку подняв вверх.

Толпе показывая палец,
Который окровавлен был.
На лице ж его полупьяном,
Словно написано там всё:

«Ужо, сорву я с тебя шельма!»
Да и сам палец там его,
Имел вид знамени победы.
Таким предстал тот человек.

И узнаёт в нём Очумелов,
Золотых дел мастера, там,
Хрюкина. В толпе ж в середине,
Сидел виновник там всего.

Дрожа всем телом, растопырив,
Лапы передние, сидел,
Виновник этого скандала -
Белый борзой щенок, скуля.

С острой мордой, и с пятном желтым,
Что выделялось на спине.
В слезящихся глазах собаки,
Запечатлён ужас с тоской.

Вторая часть.

«По какому случаю это? –
Врезываясь в толпу, спросил,
Всех Очумелов - Почему тут?
Зачем ты палец?.. Кто кричал?»

«Иду я, ваше благородие,
Не трогаю там никого… -
Начал Хрюкин, в кулак покашляв -
Насчёт дров с Митричем хотел…

И вдруг эта подлая псина,
Там, ни с того,  ни с сего – хвать,
За палец…  Извините, я же,
Работающий человек…

Мелкая у меня ж работа,
Пущай заплатят мне, ведь я,
Этим пальцем, может, неделю,
И не пошевельну совсем…

Этого, ваше благородие,
Нет и в законе, чтоб терпеть,
От твари… Ежели там каждый,
Кусаться будет. Как же быть?

То лучше и не жить на свете…»
«Гм!.. Хорошо… -  Очумелов тут,
Строго кашляя, шевеля бровями –
Хорошо… Чья собака, та?

Я этого так не оставлю!
Покажу вам, как распускать,
Собак!» – прикрикнул Очумелов,
Оглядывая грозно всех.

«Пора обратить уж вниманье,
Тут на подобных тех господ,
Что не желают подчиняться,
Постановлениям властей!

Как оштрафуют же мерзавца,
Так он узнает у меня,
Что значит всякая собака,
И прочий весь бродячий скот!

Я ему покажу – он вскрикнул -
Кузькину мать!.. Елдырин, ты –
К городовому обратился -
Узнай, собака эта, чья?

И протокол составь немедля!
Собаку ж надо истребить.
Немедля! Бешенная. может…
Спрашиваю, собака чья?»

«Это, кажись там, генерала,
Жигалова!» - кто – то сказал.
«Жигалова? Гм!.. Генерала?
Елдырин, помоги – ка снять пальто…

Ужас как жарко! Полагаю,
Что это всё перед дождём…
Одного я не понимаю,
Как смогла тебя укусить?

Он к Хрюкину тут обратился –
Нешто она достать смогла,
До пальца? Маленькая ж очень,
Ты ж здоровила, вон, какой!

Расковырял палец, наверно.
Гвоздиком. Тут – то и пришла,
В твою голову та идея,
Чтобы сорвать денег с того.

Ты ведь, знаю…  народ известный,
Знаю вас, этаких чертей!»
«Он, ваше благородие, цигаркой,
Ей в харю там для смеха дал.

А она, не будь дурой – тяпни…
Вздорный человек, честно вам!»
«Врёшь кривой! Не видал, стало быть,
Зачем врать? – Хрюкин закричал.

- Их благородие – продолжил –
Умный господин и поймёт,
Ежели врёт кто. Как пред богом,
Коли по совести там кто…

А ежели я вру, пущай там,
Рассудит мировой, тогда.
Сказано у него в законе…
Что нынче уже все равны…

У меня самого, в жандармах,
Брат, коль хотите знать…»
«Не рассуждать!» - жандарм тут рявкнул,
Чтоб приструнить уже толпу.

Третья часть.

«Нет, не генеральская собака…» -
Заметил тут городовой –
У генерала таких нету,
Лягавые там в основном…»

«Ты это верно знаешь?» - спросит,
Тут Очумелов у того.
«Верно. Да, ваше благородие…» -
Городовой ему сказал.

«Я сам знаю, у генерала,
Собаки дорогие все,
Породистые. А вот эта,
Чёрт знает что! -  и пальцем ткнул.
 
 - Ни шерсти, никакого вида…
Подлость одна только. Её,
Держать этакую собаку?!
Где же у вас ум?» – говорит.

Попадись эта там собака,
В Петербурге или в Москве,
То знаете, что было б с нею,
Не посмотрели бы в закон.

А моментально – не дыши там!
Ты, Хрюкин пострадал, и впредь,
Не оставляй так сего дела…
Нужно их проучить! Пора…»

«А может быть и генерала… -
Думает вслух городовой -
Ведь не написано на морде…
Намедни видел во дворе».

«Вестимо, генерала!» - кто – то,
Высказался там из толпы.
«Гм!.. Надень -ка, брат Елдырин,
Ты на меня пальто… Знобит…

Что – то ветром подуло… Так – что,
Ты к генералу отведёшь,
Собаку. Спросишь там. И скажешь,
Что я нашёл и прислал к вам…

И скажешь, чтоб не выпускали,
На улицу, коль дорогая та…
Если каждая свинья будет,
Ей в нос сигаркой тыкать там.

То долго ли её испортить.
Собака же – нежная тварь…
А ты болван, опусти руку!
Нечего палец выставлять»

Дурацкий свой. Сам, виноватый!..».
Тут кто – то из толпы сказал:
«Вон повар идёт генеральский!»
«Его и спросим… Прохор, эй! –

Поди – ка, милый сюда быстро,
Погляди на собаку тут…
Ваша?»  - спросил тут Очумелов.
«Выдумал! - повар говорит –

- Этаких у нас не бывало,
И отродясь!» - добавил он.
«И спрашивать нечего долго, -
Тут Очумелов говорит –

- Она бродячая! Нечего долго,
Тут разговаривать…Еже ль,
Сказал, что та бродячая, знать,
Стало быть и бродячая… -

Истребить, вот и всё» – закончил,
Тут Очумелов  сей разбор.
«Это не наша – скажет Прохор,
Та, брата генералова…

Намедни, что уже приехал,
Наш не охотник до борзых,
Брат ихний охоч…» - Прохор скажет.
Вмешался Очумелов тут:

«Да разве братец их приехал?
Владимир Иванович. Да?» -
Спрашивает тут Очумелов,
И всё лицо в улыбке уж.

«Ишь ты, господи! -  жандарм  сразу ж –
А я и не знал!  Вот дела…
Приехали погостить? В гости… -
И Очумелов продолжал:

- Ишь ты… Соскучились по братце…
А я ведь и не знал совсем!
Так это ихняя собачка?
Я очень рад… Возьми её…

Ничего себе собачонка…
Такая шустрая…  гляди…
Цап этого за палец! – смех тут, -
Ха – ха – ха… Ну чего дрожишь?»

«Ррр… Рр… Рр…» - рычит собака.
«Сердится, шельма… ничего,
Цуцик этакий…»  - Очумелов,
Тут умилённо говорит.

Прохор зовёт эту собаку,
От склада с ней дальше идёт.
Толпа над Хрюкиным хохочет.
«Ещё доберусь до тебя!» -

Грозит ему там Очумелов,
Запахиваясь вновь в шинель,
И дальше путь свой продолжает,
По площади базарной там.
                1884 год.