love

- «Exorcizamus te omnis immundus…»
- Довольно! Хватит нести этот бред, преподобный!
- Умолкни! «omnis potestas…»
- А мне ведь ни разу не больно. Ты же не туп, ведь оставил решетки на окнах. Просто поверь: я не тот, кого можно так выгнать. Здесь нужен способ иной, а иначе останусь!
- Дьявол, изыди, тебя породила ехидна! Слушай же: «omnis incursio…» О! «infernalis…»
- Нет, не хочу и не буду! Ты все-таки дурень. Как же тебе рассказать, что не адом единым!
- Внемли же! «Domini Nostri…»
- Скажи, ты обкурен? Кто тут из нас одержимый, ответь же, дубина!
- Так, для кого я стараюсь, ты, адово семя?! Я Божий раб, экзорцист предпоследнего ранга! Ты овладел этой девой, на голову сел ей. Выйди, «a Dei Ecclesia, ab animabus…»
- Нет, ну какой же дебил! Я сто раз повторяю! Хочешь, отвечу сто первый?
- «Non ultra…»
- О Боже!
- Не богохульствуй, о демон, обители рая силам инферно не взять!
- Как получишь по роже!  Кто вас там учит? Какие такие пределы ада и рая средь тысяч и тысяч вселенных? Если заткнешься, поведаю, что я за демон, даже не знающий, что за такая «Геенна».
- Что за проклятие? Господи, дай же ответы, где согрешил я, чего Твоего здесь лица нет? Я изгонял сотни духов, чего только этот не убоялся, не вышел от текстов Писаний? Пробую снова: «Imperat tibi»
- Ну хватит! Раз я есмь зло, сейчас будет тебе по-плохому. Раз! – и обрывки всех текстов горят на кровати. Два! – и ты накрепко связан лежишь на соломе. Три! – и решетки на окнах поплавились ярко. Вот и четыре – беру тебя на руки нежно. Я ведь сильнейший из ада, не так ли, приятель?
Слушай теперь меня ты. И на воздухе свежем мы полетели – из города каменных башен в лес, деловито темнеющий на горизонте, и приземлились в болото. Хороший пейзажик. А вот теперь постарайся проделать работу. Можешь кричать – все равно не придут, не услышат. Здесь ты – лишь мясо: в болоте полно трупоедов. Лес же кишит упырями – нет, это не мыши, просто вчерашние жертвы чьего-то обеда. Мне это тело – по нраву, меня тут не тронут. Ну, снова будешь читать этот текст экзорцизма, или послушаешь, как у Господнего трона? Будешь хорошим – оставлю при деле и жизни.
- Кто же ты? Если бы мог – разорвал бы на части. Значит, не демон? Но ты контролируешь тело Божьего чада. За что же такое несчастье?
- Нечего мир разделять лишь на черный и белый. Я есть Любовь. По ошибке вошел в человека. Или Любовь – атрибут только вашего бога? Он-то конечно создал море, горы и реки – но только вашей планеты, каких очень много.
- Боже!
- Молчать! Да, пока их у вас не открыли, вы не познали Творца из иных мирозданий. Боги – глаза его, уши, и руки, и крылья – в общем, наместники. Только ты - тсс! – между нами. Ваш подкачал – им Создатель Всего недоволен. Вы не цари, но тираны себя и природы, прямо венцы погребальные истинной воли: сердце хранить в чистоте через многие годы.
Но это после, послушай теперь, как мне выйти. Ей не помогут ни текст, ни святая водица.Нужно, чтоб нить ее жизни с другой вилась нитью, стала единой из двух. То есть, нужно влюбиться. Можешь и ты взять ее – хороша, да и только. Спорим – не скажет никто поперек тебе слова. Пусть же почувствует радость и счастье по дольке. Чуть отпускай – а потом забирай к себе снова. Выжди два года шесть месяцев ровно и точно, после - поедь в другой город, с надеждой прощаясь. Пусть потоскует – а ты из среды многоточий вышли письмо, где всего лишь два слова: «Я счастлив!» Больше не шли ничего – пусть пребудет с ней горе, боль и потеря. Откладывай личную встречу. Позже вернись, но чужим и холодным, как голем, всю ее страстную ласку навек искалечив. Время пройдет – она станет разбитым сосудом, с вечной дырой вместо сердца, поломанной куклой. Пусть же страшнее, чем Страшный твой суд, себя судит, пусть все гадает, каким серебром ты был куплен. В теле разбитом я больше не буду метаться, прочь унесусь от нее и от строгого Бога. Мне еще нужно успеть, где сливаются в танце двое счастливых, свою пролагая дорогу.
А экзорцист замолчал. Я принес его в город, тихо поставил на землю, уселся напротив.
- Ну, ты все понял? Давай же, смелее, ведь скоро будет рассвет, и мне нужно поспать в этой плоти.
Он, помолчав, на колени упал, умоляя: «Выйди же ты просто так, чтобы было ей лучше!»
Я рассмеялся: «Не хочешь разбить ее рая - буду в ней жить, пока ад меня с ней не разлучит».