Шаг вперед часть 2 Подвальские террасы

Вечером на совете были обсуждены вопросы, касающиеся выезда и самого пути путешествия. Также условились отправляться не ранним утром, как это бывало обычно, а в 6 часов. Всю ночь поливал дождь, и это явление природы ставило под угрозу осуществления мероприятия. Утром, выглянув в окно, Джон увидел мрачное небо ещё без признаков рассвета и решил пока никого не будить и посмотреть на развитие погодных желаний. Через минут сорок дождь совсем закончился, уже посветлело небо, но оставалось пасмурным. Домочадцы, а они и были членами команды, уже проснулись и сказали Джону, что готовы всё же отправиться в путь, несмотря на то, что за окном серость. Место, в которое они направлялись, было неизведано ими ранее и потому притягивало к себе. Быстро позавтракав и подкормив автомобиль на заправке, путники отправились по знакомой дороге, первая часть пути не раз ими была езжена ранее. Машин в это воскресное утро на дорогах было мало, и ехать было приятно, никто не мешал из встречных и не сидел на хвосте, пытаясь обогнать на узких областных дорогах. Скорость - 80 километров в час, с которой двигался автомобиль, позволяла осматривать окрестности, вглядываясь в знакомые места, однако сильно изменившие в этот октябрьский день. Последний раз они проезжали по этим местам тёплым, солнечным днём июля, тогда поля зеленели подсолнечником, леса были зелёными и небо ярко-голубым. Сейчас же на этих здесь стояли тощие ряды высохшего подсолнечника, а деревья являли собой ярко- жёлтый горизонт на тёмном, пасмурном, сером небе. Выглядело это впечатляюще. Впереди показались Сенгилеевские горы, они были бело-серо-жёлтого цвета. Конечно, для Джона они не представляли такого интереса, как горы Кавказа, более высокие и часто остроконечные, но были напоминанием приятным. Хотя и эти небольшие холмы, не более 200 метров над уровнем моря, представляли весенний интерес для него. Ведь весной, когда эти горы ещё покрыты снегом, но появляются первые проталины, на них сидят и греются сурки, норы которых расположены тут же. Зрелище это интересное, но нужно быть очень осторожным, чтобы они подпустили к себе поближе. А сейчас перед путниками открылся крутой спуск и проблески утреннего солнца. Тут же машина свернула на просёлочную дорогу и остановилась, все высыпали из неё, переобулись в тёплые сапоги, натянули на себя куртки и, прихватив фотокамеры, разбрелись снимать окрестности. Зрелище было завораживающим: тёмное небо позади, на горизонте проблески поднимающегося солнца, вниз уходила мокрая дорога, блестевшая светлым золотом от солнечных лучей, которая терялась в тумане. В нём же было и поселение, в белом и молочном, туман стелился полосами, открывая полосы зеленеющих полей, засеянных озимыми, верхушки соснового тёмно-зелёного леса. Далее дорога выныривала из этого тумана и уходила в горы, над которыми всё ярче светило солнце. Но серость неба словно не пускала его выше, и оно медленно, но уверенно уходило в эту темноту. Цвет дороги менялся на глазах, туман двигался, гонимый ветром. Эти замечательные явления природы были отсняты нашими фотографами, всё это заняло примерно полчаса времени, и солнце, вновь ушедшее в неизвестность, заставило вспомнить о цели путешествия. Скатившись по дороге с горы, путники заметили отсутствие тумана в низине, и машина теперь уже ехала в гору слева, где как раз и обитали сурки, но сейчас они уже залегли в норы, и, точно, их было не увидеть. И снова дорога по лесу и вниз, и солнце, осветившее осенние леса, те блестели яркостью жёлтых, изредка красных красок. Вновь остановка, отличные кадры, впереди показалась надпись Сенгилей. Небольшой областной городок, статус которого менялся несколько раз, переходя из одного в другой, становясь посёлком, но сейчас это был город со своим Краеведческим музеем. Было решено посетить его уже в следующий раз из-за нехватки времени. Машина ехала дальше, солнце то пряталось, то вновь показывалось, освещая поля и леса. Редкие указатели деревень, говорили о правильности следования. И вот асфальт закончился, и началась дорога в ухабах, но выстеленная щебнем. Ехать по ней было совсем неприятно, и Джон свернул на параллельную полевую дорогу. Такая радость прыгания по кочкам продлилась десять километров, навигатор говорил о скором приближении к месту, которое и выбрали на совете накануне вечером.
Наконец-то они выскочили на асфальтированную дорогу, по ней повернули налево, и перед ними открылся вид на поселение справа и Волжский залив слева. Солнце светило неярко, озаряя воды длинного залива, и снова такие же меловые горы и взгорья, частично покрытые сосновым лесом. Картина была удивительная, заставившая быстрее отыскать место для парковки, немного вперёд по полевой дороге и остановка у неглубокой речки, впадающей в этот залив. Ветлы, уже наполовину сбросившие листву, желтели всё же в голубой воде чистейшего ручья, расширяющегося в устье, переходящее в залив. Все осмотрели, нависающие слева взгорья и обсудили маршрут следования, решено было взобраться на первую такую вершину, до подножия которой ещё надо было пройти с полкилометра, передвигались неспешно, снимая местные красоты. И вот одна вершина, и спуск, и следующая - самая высокая. Джон уже шёл один, он знал, как идти в гору, отыскивал тропки и по небольшому серпантину, обогнув опасный, сыпучий склон из известняка, добрался до самого верха. Раскинув руки, он помахал отставшим от него сыну и жене, те казались такими крошечными, словно до них было более километра, хотя всего- то метров пятьсот. Сильный ветер сшибал его с ног, и он решил, спустившись на пару метров, присесть за одиноким кустом и передохнуть. Сняв с себя рюкзак, который дал знать о себе тяжестью на плечи при подъёмах и спусках, Джон начал разглядывать окрестности. Видимость была замечательной, и местность просматривалась на километры, солнце вовсю светило, но тепла не давало, ветер разгонял его. Минут через десять он встал для того, чтобы посмотреть туда, где он оставил в последний раз маленьких человечков, но теперь они уже не были муравьями, по ощущению, они поднимались по склону горы и выросли до размеров детей. Джон крикнул им и показал рукой, как нужно идти дальше, но его никто не послушал, и, продолжая движение, спутники оказались в затруднительном положении на сыпучем известняке. Спускаться с него вниз им было страшно, а верх они не могли: делая шаг, они скатывались вниз на два. Страх появился в глазах его жены, шедшей следом за сыном. Джон смотрел на них и пока ничем не мог помочь, до них оставалось метров десять. Сын малыми шагами двигался вверх, по его следам следовала жена, следовала - это сказано очень громко, она просто уже лежала на отвесной горе и ползла вверх. Джон чуть спустился вниз и протянул руку, сын ухватился за его палец, потом за два и сделал шаг наверх. Взявшись уже за руки, они стояли, не зная, что делать дальше. Испуг завершающего скалолаза усиливался. Сын прилёг на живот и, держась рукой за руку отца, приспустил одну ногу, жена схватилась за неё. Джон по команде сделал с сыном шаг наверх, теперь уже все втроём они могли слететь вниз, но шаг был сделан, за ним второй и третий, зыбучий известняк был пройден, и все на коленках поднялись наконец-то на вершину. Джон тут же был назван дураком за то, что попросил перетянуть фотокамеру на спину, находящуюся у жены, чтобы не разбить её, когда надо было сразу же, не раздумывая, кинуться на помощь и улететь вниз самому. Видимо, так устроены люди: не слушая советов, винить потом тех, кто их давал. Всё было позади. Отдохнув, команда начала спуск и далее новый подъём уже на следующую гору, не такую высокую, как эта, потом снова спуск, и они уже стояли на берегу Волги. Сильный ветер гнал большие волны, они разбивались о берег, оголяя корни трёх одиноких ив. И так было бесконечно: волна, шум гравия, перемещаемого ею, "бухх", и гравий, шурша, но с другими звуками, отходил назад и снова новая волна. Всё было замечательно, жаль, солнце находилось уже очень высоко, и кадров, которые можно было отснять на рассвете, не получилось. Спрятавшись за излучиной залива, команда перекусила, рюкзачок заметно похудел, теперь все смотрели на ту вершину и весело смеялись, вспоминая, как кто-то лежал там на пузе. Обратный путь шёл уже по равнинному краю залива. Идти было легко, слева - вода и противоположный берег, справа - меловые горы, сверху - солнце. Обратный путь домой занял два часа, а дома ожидал горячий чай и рассматривание фотографий.