Послестопные ямбы

Хребет громоздит вершины,
На теле хребта разрез-
Каньон глубокий и длинный-
Давней эпохи стресс.

На дне каньона пустыня-
Широкий песчаный след-
Тайная гор святыня,
Зноем палимый бред:

Скал неживые лица,
Ветер,игрой влеком,
Тихо плетет небылицы,
Песка шевеля языком.

Слушая ветра небыль,
Склонился в дремотном сне
Лоб непокрытый неба,
Выпуклый ввысь,вовне.

В шутку,потехи ради,
Ветер с его висков
Сдул и развеял пряди
Жидких седых облаков.

Солнце, взойдя к зениту,
Жжет, разливая дурь;
Розовый срез гранита
Плавит, творя глазурь.

Взмахами игл белых,
Тусклый кладя узор,
Пыльные ткет гобелены
Пепельно-серых гор.

Над этой унылой картиной
Реет(о,нет, не флаг)
Шпиль остроглавой вершины,
Как некий фаллический знак.

В мареве жарком липком,
В воздухе, то ли в воде,
Шагом неверным зыбким,
До пояса наг, раздет,

Путник идет к вершине;
Купол ее измок-
Слизанный жаром синим,
Тает,как эскимо.

Словно верблюд бедуина
В знойном плывет дыму
Белым горбом вершина,
В черт те куда, во тьму…

Путник идет шатаясь;
Взгляд его полон лжи.
В тело горы впиваясь,
Бронзовые ножи

Ног его режут корни
Блекло-зеленых трав;
В самообмане упорном,
От миражей устав,

Путник бредет уныло-
Видит-цветет вдали
Облик родной и милый
Отчей его земли:

Там в бусы зеленых почек
Кусты наряжает май,
В небе черно от точек
Птичьих галдящих стай;

Там ивы согнулись вопросом,
А даль голуба и чиста,
И плещет весна купоросом
В зеркальные очи пруда;

Там скаты высоких кровель,
Как угли в печи красны,
В каждом услышанном слове
Звуки просты и ясны;

Там ливни водой душистой
Постриженные луга
Свежат и дубы тенисты
И ароматны стога,

А темная рек амальгама
Иссечена наискось,
Как стекла оконной рамы
Росчерками берез;

Там в синей ночной прохладе
Сады навевают сны
И скрипку из света ладит
Ночь а смычок из луны;

Там ручка заветной двери
Хранит тепло его рук,
Там первое слышал он-«Верю!»
И первый узнал испуг;

Там ярким плюмажем белым
Дрожит в роднике вода
И взмахом ресниц несмелым
Там встретят его всегда.

Голова его ниже склонялась,
Все ниже-на встречу с плечом,
В глазах его зелень плескалась,
Изумрудным била ключом…

Резким хохотом колким,
Скал оглашая сплин,
Тенью черня их осколки,
Грифы вились над ним…

Вечер спускался в долину…
Путник был еще жив.
Карабкался на вершину,
Так и не уяснив-

Видел он сгусток фальши
Или знакомый быт-
Слепо двигался дальше,
Не зная-идет или спит.

К сахарно –белому пику
Как муха тянулся он,
Льнул к снеговому шику
Мотыльком на плафон.

Ледник цепенел в покое…
Ступив на копыто его-
То ли он пнул ногою
Ледник-то ли тот его.

Затем тяжело,устало
Он сел на ледовый трон,
Чувствуя грудью впалой
Сердца прерывный звон.

Даль его душу крылила,
Хребты теснились вокруг;
Внизу усмешку кривила
Долина недавних мук.

Ржавым надней скелетом
Ребра торчали скал…
(впрочем,довольно об этом.
От ужасов я устал!)

Счастье,которое ищет
Мой худосочный герой-
Не километров тыща
До влаги, не смочишь водой

Его-оно только кромка,
Грань суеты и нужды,
И в результате поломки
Шаг от нее до беды!

Счастье-как взмах короткий!
Миг-ему имя дам,
Хотя и покорно кроткий-
Недолго послушный нам.

Нечто вроде испуга-
Быстрый толчок в мозгах!-
Вечна лишь атомов вьюга-
Счастье живых-лишь взмах!

Оставим дидактику эту
И обратимся опять
К нашему анахорету,
Любителю пыль топтать.

А что ему?Он остывает.
(Подумаешь! Новый Сократ!)
Вместе со снегом тают
Минуты его подряд.

Солнце горячим жиром
Льет,а ему нипочем!-
Сидит он над целым миром,
Думает,так, ни о чем.

Рассеянно даль озирает-
От солнца чуть «подшофе»-
Заря перед ним догорает
Рекламой поздних кафе.

Вдали облаков руины;
Свет,поморгав,зачах.
Вечер красные вина
Соломкою тянет луча.

Тучек налитые губки
Шлют,утолив каприз,
Лысому небу в шутку
Легкий прощальный «kiss».

Послали…Алеет помадой
Предосудительный след
На  неба щеке помятой-
Символ семейных бед,

Но колоссальных размеров-
Пальцем его не стереть.
Тает,служа примером
Наглядным,что устареть

Трудно дурному тону,
Даже на небесах.
(Я не ревнитель «Бонтона»)
И все ж-ай-я-яй!ах-ах!)

Субъект моего рассказа
Гаснет вместе с зарей,
Света уходом связан
С темной ее судьбой,

И в лоскутах одежды
Изорванных за день туч,
Тени угасших прежде
Ему исполняют  туш!

Музыка не для нервных-
Птицы!-спасенье в них!-
Они одними из первых
Примут в число своих

Его,очернив навеки
Лживое зеркало глаз-
То,что скрывают веки,
Наиболее лакомо в нас,

В людях, по их разуменью.
Спорить не стоит с ними:
Вкус им известен зренья,
Подлинный,а не мнимый.

И,празднуя пополненье
«Крылатого ордена» с шиком,
Птицы свое нетерпенье
Сопровождали криком.

Престранную фразу «НЕ БЫЛ!»
Они начертали потом,
Ведя по таблице неба
Тонким крыла стилом.

Путник смотрел без опаски
(Он продолжал смотреть)
И был абсолютно счастлив,
Жизнь заменив на смерть.

Он рокировкой забавной
Счастью поставил шах!-
Они сыграли на равных
И обнялись в снегах.

Тени ледовых башен
Слали ему поклон…
Страх ему был не страшен;
Его не чувствовал он.

Счастье коротким взмахом
Сметало все ниже –к ногам-
Льдинки холодного страха
К теплым вечным снегам.