предпоследний день

закольцована жизнь ожиданием дня воскрешенья,
да и смерть не к лицу, стылый воздух глотаем дождем.
нам успеть бы спросить у забытого Бога прощенья
перед тем, как уйдем в отбеленных небес чернозем.

осень будто капкан, зацепила, считай, за живое,
расцарапав тела ускользающей магией снов.
и летят журавли, почему-то, куда-то, по двое,
и опять не хватает для лучшей молитвы нам слов.

далеко до зимы, только эхо все глуше и тише,
колокольный мотив разгоняет ворон и листву,
наши души давно эту осень и веснами слышат,
и летят на Голгофу, к распятому тьмою Христу.

барабанит судьба по стене обветшалого храма,
дождевыми потоками въевшись в заброшенный двор.
мы уйдем не сегодня, для осени фарс или драма -
завершая с Всевышним незримый для всех разговор.
***
а жить нужно в пятницу, выпив бокал вина,
немного греша против правил любви ли, тона.
и в этом, наверное, есть и его вина,
пять дней сквозь печали мечтать о далеком доме.
она не святая, и курит порой табак,
и ест апельсины не только на день рожденья.
а осень все чертит листвою опавшей знак
начала субботы. и маминого варенья
совсем не осталось, под чай и любви глоток
все съедено за ночь, какие тут, к черту, мысли.
он, кажется, в вазу поставил один цветок
и выбросил в мусор любимого мишку гризли.
она не ревнует, да было б еще к кому,
надежда на осень легко подменила веру.
она поседела, показывая ему,
любовный эрзац, или жизни своей химеру.
***
в сюжетах осени так много желтизны - сосед с соседкой, шлюха с пьяным парнем,
ветра, туманы, астры и дожди. о ком-то память в мраморе и в камне.
в сюжетах осени любви в помине нет, лишь увяданье чувств, стихов ли, песен,
в круженьи листьев виден лисий след, да впрочем он давно не интересен -
нам подавай сюжет погорячей, с его зимой, метелями, смертями,
в котором спальня справа от дверей, а слева лаз сквозь стены с куполами.

не перепутать только б автомат, забрать бы свой, с набитыми рожками...
ты спи спокойно, мой ушедший брат. нас осень здесь обставила флажками.