Щука...

В сердцах кричали рыбы петуху:
«Не разбудил, а кичился, стервятник.
У всех украли шубы на меху,
не взяли только щуки драный ватник.
Хитра каналья! Сколько пескарей,
карасиков, плотвы и краснопёра,
терпя нужду, оброк носили ей
безропотно, не затевая спора?
Кто жертвовал друзьями, кто – женой,
детишками. Кто тёщей, кто соседом.
Кто путь искал по книгам в мир иной
исчезли в речке не оставив следа.
Но тип в панаме вопреки всему:
и разуму, и выводам науки,
пытался молча убедить Муму
не верить в то, что говорят о щуке.
Он камень, не иначе дорогой,
старательно к собаке приторочил
и, оттолкнув край берега ногой,
налёг на вёсла резко, что есть мочи.
В тот давний год во тьме большой реки
ни Yellow Submarine, ни Наутилус
ходить не смели щуке вопреки,
наперекор течениям да илу.
Но этого не ведала Муму,
хоть чувствовала ком холодный в глотке:
«Порой, на речке страшно одному,
нас двое, а напротив – трое в лодке
и взрослый пёс. Он с камнем или без?
А те, поодаль, справа, слева, прямо?»

По радуге огромной, до небес,
Муму спешила за мечтой упрямо…

До сей поры внизу, на дне реки,
всевластвует, не подавая звука,
божатся, напиваясь, рыбаки,
и носит ватник стреляная щука…