Остановка сердца...

Так кем была девчонка Беатриче в свои неполных что-то девять лет?
Кому служила стать её, обличье, больному от рождения или нет -
Иль Данте стал больным всего от взгляда невинной девочки
Она ж была невинна?  В своих неполных что-то девять лет...
Кто заразил её? Кто бросил в ту пучину - откуда даже бого'Слову хода нет...
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~




фрагменты "Девочка и Череп" ("Ида и Череп")

из части I:

«Быть не может, чтобы меня занесло в горы.»

Почему это горы было ясно не до конца – но так должны были выглядеть горы. Вот и всё.

С небольшими остановками удалось подобраться к источнику света достаточно близко. Как и предполагалось – источник звука был где-то неподалёку. Между тем, по мере приближения свет раздвоился: двойная звезда на земле освещала не больше, чем её собратья в небесах. Чего-то не хватало и тут, и там для полноты видения. Тем не менее, вспомнить недостающую деталь несчастный даже не пытался. От бессмысленных усилий только крепла головная боль и злость на собственную беспомощность.

С другой стороны, возможно, именно злость придавала сил приблизиться к разгадке тайны света.

Ответ оказался не лишенным коварства: в ночи светились пустые глазницы громадного черепа. То есть понимание того, что за предмет маячит впереди, пришло не сразу. Подползая, уже осознавая очертания светильника, горемыка ещё не давал себе отчета в происходящем. И только подняв голову, после очередной передышки, вместе с резким то ли хрипом, то ли всхлипом, пробежала мысль: «это череп, а это гармошка».

Череп был предвестником какой-то скрытой опасности. По всей видимости – следовало опасаться и не подходить близко к тому месту, где установлен такой знак. Представления о связи черепа и угрозы были размыты. И он бы ни за что не нарушил подсознательную установку – если бы не гармошка.

Казалось, что подсознание не только помнит эти несуразные звуки, но и какие-то смутные видения, связаны именно с этой музыкой.

Зеленая ветка, сладковатый запах, чьи-то резкие слова, что пора прекратить адское терзание ушей.

Крупная капля пота попала в глаз – видение исчезло. Но он был готов поклясться,  что только что слабый проблеск сознания сумел промелькнуть в черной тьме головы.

«Хуже не будет. Череп, так череп»

Абсолютно не отдавая себе отчета, сколько времени и сил отнял путь наверх, человек выжимая из тела все соки, двигался навстречу опасности.

«Не дозволяется… не рекомендуется… воспрещается… возбраняется…»

Какие-то металлические нотки, казалось, пробивают подкорку. Но что так пугало оставалось за гранью понимания.

«О чем это я?»

«Кто такой я?»

«Это не я»

Подняв голову, скиталец испугался: свет начал явственно меркнуть. Так и потерять череп пара пустяков.

«Но я же столько отдал сил!»

Несправедливость ситуации заставила совершить невозможное – рывок, и руки ощупывают что-то более теплое и менее острое, чем камни, по которым пресмыкалась до сих пор плоть.

Опираясь на костяную оболочку, парень сумел, в конце концов, подняться и заглянуть в отверстие, туда, где  раньше был глаз великана.

Вначале он ничего не понял: склеп сумрачно метал по внутренним  стенкам пустой коробки длинные невразумительных очертаний тени.  Пришлось закрыть глаза и сколько минут привыкать к свету.

Затем человек вновь прильнул к глазнице.

На большом плоском камне, прислонясь к боковой стенке безобразной головы, сидела, клевавшая носом,  маленькая девочка, в руке которой и был зажат этот пробившийся в сознание предмет: губная гармошка.

«По-моему, была война… и вещавший над колючей проволокой с изображениями черепов голос требовал:   «воспрещается… возбраняется…».

«Или это мне только привиделось…», -  обессиленное тело сползло по щеке черепа великана и уснуло обычным сном, без сновидений.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

из части II:

Сновидения без картинок, тем не менее, так же глухо бились о стенки черепной коробки, как будто ветер замер во внутренним пространстве. Легкое прикосновение к той щеке, которая была согрета солнцем, заставило слегка приоткрыть глаза: касание - это всегда опасность, не зависимо от силы. Зрение, медленно концентрируя образ,  представило ему девочку. С возрастом определиться ему не удалось: слишком давно он не видел детей, но и те, которых он помнил, были явно бесполыми обтянутыми кожей скелетами, возраст которых не имел никакого принципиального значения - оттого, его, пожалуй, и не существовало. Как и половые признаки - он обратился во вторичный отмирающий признак. Допустим, встретив белку, нельзя понять кто перед тобой: он или она, старая это особь или из молодых. Белка и белка. Белка - потому как белая. Однако ж волосы девочки небрежно рассыпанные по плечам были не белыми: скорее рыжими. Тогда почему белка?

Отсутствие угрозы сняло напряженность в теле, и глаза сами по себе вновь закрылись. Хорошо, что девочка. И прекрасно, что музыка - незамысловатый мотив, как-то нежно касался, казалось бы раннего, изуродованного фрезой на кубики мозга, вызывая в болезненно воспринимающем любой звук органе волны умиротворения. Да, вчера его привел сюда именно звук. Это был тот же самый звук. Он вспомнил. Вот у него уже появились первые воспоминая.  Зрительные и слуховые образы. Правда они еще не вернулись во внутреннюю область зрения - но  уже стали реальными.