Когда я снова умираю

   Человек-Личность, не помнит, что он - всего-лишь копия своего Высшего Я - Души, оживляющая исскусно созданную Творцом, тройственную форму, состоящую из физического, эмоционального и ментального тел, проживающая свою, в эволюционном смысле, очень короткую жизнь личинки, в очень тяжёлом для выживания в органической форме, мире максимально уплотнённых форм жизни.
   Его нелёгкое существование в этом мире можно сравнить с жизнью того, кого в известной библейской притче называют Блудным Сыном, покинувшим Дом Отца, в расчёте на пресловутую свободу от его отцовского контроля и поиск иллюзорных мирских удовольствий ...
   Момент отделения копии от её матричной формы - Души можно расценить, как смерть, а объединение с вынашиваемой мирской женщиной формой ("ребёнком") - рождением в мире майи, иллюзии и наваждения ...


Когда я снова «умираю»,
Покинув Дом, в который раз,
Я каждый раз всё забываю
И, принимая яркость «страз»
За безупречность «бриллианта»,
А красоту лукавых фраз –
За проявление таланта,
Впадаю в «игровой» экстаз …

Когда я снова умираю,
Рождаясь кем-то на Земле
Я в Духе словно замираю
И, оказавшись «на нуле»,
Пытаюсь вспомнить жизнь былую,
Не мной прожитую в миру
Бездарно, низменно, вслепую,
В безумном страхе, что умру …
 
Когда я снова умираю,
В земную облачившись «бодь»,
То, как обычно, получаю
То, что предложит мне Господь
В своей земной «фатальной» пьесе,
В надежде «отхватить ломоть»
За «соучастие в процессе»,
Дабы утешить свою плоть.

Когда я снова умираю,
То, наигравшись, наконец,
Я, вдруг, о Доме вспоминаю,
Где ждёт меня родной Отец,
Где был всегда я Им, любимым,
Желанным, близким и родным …,
А стал убогим и гонимым,
Чужим, голодным, злым, больным ...

Я, как и все, живя - страдаю,
Но не решаюсь признавать,
Что был не прав, и проклинаю
Себя за трусость, но …, опять,
В чужих краях ищу удачи,
Не веря, что она там есть.
И липкий страх, слепой, «собачий»,
Мне душу гложет, сердце ест.

Но вот приходит просветленье
И я, устав от скорбных дел,
От нищеты и униженья,
Мечтой о прошлом «заболел».
Послав к чертям свою гордыню,
Задумав положить предел
Своим скитаньям, и «пустыню» –
"Владыки тёмного" удел,
Где ложь – «разменная монета»,
Где – боль, страданья и беда,
Где жизнь для многих – без «просвета»,
Покинул раз и навсегда.

Но, путь домой не просто долог,
Но и мучителен, порой,
И потому не раз «некролог»
Я сочинял в миг роковой,
Утратив всякую надежду
Увидеть Дом родной, Отца …
И, сбросив «ветхую одежду»,
Прикрывшись «рубищем истца»,
Утратив всякую надежду
На фарт – «соломинку» глупца,
Внезапно понял, что у двери
Стою, ведущей в Дом Отца
И слышу тихий звук свирели,
Что в сердце слышится моём.

И понял я, что Путь чудесный
В заветный мир забытых грёз
Лежит во мне, но он усыпан
«Шипами диких, алых роз».
Огонь Небесный освещает
Своим сияньем тайный путь.
Он мне удачу предвещает …,
Но, мне нельзя с него свернуть
В угоду пагубным желаньям,
Страстям, соблазнам и мечтам
О счастье без любви и знанья,
В унылом мире тьмы и драм.

И вот, я – странник одинокий,
Влекомый по Пути Душой.
Босой скиталец светлоокий,
Нашедший, наконец, покой
В её божественных объятьях,
Животворящих плоть и кровь.
И ..., разгоняя все несчастья,
Вернулись Вера и Любовь.