Бабушка-леди

Октябрь отплакал,
                лёг в листве передохнуть,
подсохли лужи
                под свинцовым небосводом…
А люди серые – как зомби, на работу,
проблемы серые вослед торили путь.

Среди грязцы, сорок,
                замызганных газонов –
касаньем кисти
                по бесцветию холста,
на зависть экстренно стареющим персонам,
к нам шаг за шагом приближалась красота.

Плыла старушка -
                словно кукла из музея,
машину времени
                оставив за углом,
и будто «Оттепель» вернулась на аллею -
та, что давно была отправлена на слом.

Пальто-жакет,
                винтажный бант и юбка-солнце,
перчатки, ботики
                и сумочка Шанель,
пленить способные любого незнакомца,
не раз уверенно преследовали цель!

С атласной лентою федора,
                как корона…
Нет-нет, не надо
                про «поросшее быльём»!
Тогда ведь каждый
                в Одри Хепберн был влюблённым,
и что-то было в незнакомке от неё…

И променад её
                отнюдь не портят лужи,
заметив брошенный
                беспечно коробок,
уносит к урне, удивляя тем сорок
и на скамейках озабоченных старушек.

Вот со скамьи вскочил,
                с азартом сердцееда,   
тот, кто не стар,
                но с чудной графикой морщин ,
назвал красавицей – какие наши лета!
Как не хватает джентльменов средь мужчин!

Целует руку,
                шепчет что-то восхищённо…
И лучик трепетный
                пронизал небеса,
и улыбнулись пробегавшие «влюблённым»,
и у старушек затуманились глаза.