Наброски к портрету Клавдии Холодовой. ч. 3

ДВИЖЕНИЕ И ПОЛЕТ

Если также внимательно прочитывать стихи Холодовой, можно проследить за динамикой одного из основных образов её поэзии – Движения. Этот образ возникает уже в первых поэтических набросках, задолго не только до публикаций своих стихов, но даже до попытки показать кому-то свои первые сложенные строчки. В них уж тогда возникает образ движущегося поезда:

- Крик разлук –
Мчится, хохочет
Поезд:
- За-хо-чу,
Раз-лу-чу.
Пыль – слова,
Губы – дым!
Никнет трава.
А им двоим –
Весна.
Была до дна
Светла вода
Тогда…

Движение продолжается и в более поздних стихах, облачаясь то в «тоску дорожную», то в страсть по «земным пространствам».
Она и там, где «поездов улыбки дерзкие», и где душа распрямляется в предвкушении скорости и полета.

- Движение, движение –
Ни края, ни конца.
Скольжение, скольжение –
Не разглядеть лица.

- Что удержать стремимся,
Все падает из рук.
Все мимо, мимо, мимо…
И реже сердца стук.

Движение, как главная цель:

- Хочу, чтоб дорога
К тебе не кончалась

Движение, как высшая степень самореализации, связанное сначала с поездами, еще с большей полнотой и разнообразием было воплощено в описании различных видов Полета.

- Но к тихому родимому порогу
Всегда летит встревожено душа

- Все на лету теряю,
Всё на лету ищу.

- Где смех, как взлет…

- Я запомнила, птицы,
Ваш урок до поры:
Иль взлететь, или разбиться,
Разбежавшись с горы!

Максимальной полноты достигает тема полета в стихотворении «Слушая Баха», в котором на крыло встает уже Душа поэта:

- Душа моя
Рванулась покаянно
За нею вслед
И крылья обрела….

Может быть, в этих стихах отражена сокровенная цель полетов души Клавдии Холодовой.
Здесь надо сделать небольшую остановку, чтоб отметить, что стихи «Слушая Баха" представляет собой описание полета во сне. Творческие натуры довольно часто летают в своих снах и пытаются разгадать их смысл. У Холодовой есть несколько стихотворений, написанных на основе снов: «Снам не верю, «Мне снился сон…», «Цветут акации», Отчий дом, ты снишься строгим…»
В них подробно воспроизводится сюжет, персонажи и событие. И это показывает, что Клавдия Холодова придавала большое значение импульсам и образам, идущим из глубины своего сознания и подсознания.

Но вернемся к сделанному ею описанию своего полета:
- В той
Запредельной высоте щемящей,
Где больше нет
Запретов и оков
Она так остро обожглась
О счастье,
Но, высь объяв,
К земле рванулась вновь.

Если её душа нацелена на преодоление оков и запретов, если реализацию себя она видит в полете к своему счастью, пусть и с обожженными крыльями, то тут уже не может быть места радостям провинциального быта с рукой-панцырем на своем плече.
И первая часть формулы Валентина Сорокина «раздавлена бытом и временем» представляется вполне справедливой. А вот вторая половина его формулы очень спорна.
Слишком уж общо это определение – «время». Если под этим разумеются идеологические требования тогдашних руководителей и начальников писать на социально значимые темы, воплощать образы современников, людей переднего края, маяков производства и др, то это еще не вызов времени.

У шестидесятых годов, в которые Клавдия Холодова пришла в поэзию, были другие запросы и требования. Это время резкого обновления жизни, смены важнейших жизненных ориентиров, воодушевления и внутреннего подъема, динамики, движения. Это время вызвало целую творческую волну, названную потом шестидесятниками. Частицей этой светлой волны стали и стихи Холодовой.
В таком понимании времени вторая часть формулы Вл. Сорокина, конечно не точна; шестидесятые годы призвали молодую поэтессу рассказать о себе и важных для себя проблемах своим голосом. Что же случилось с нею потом, почему её жизнь оказалась такой короткой – эти вопросы лежат за пределами общественной жизни.
За этим, скорее всего, стоит Судьба поэта.

И потому снова вернусь к занимающей воображение теме различных загадочных параллелей. У нас нет достаточного материала для постижения их природы, и тем не менее, невозможно пройти мимо этих двух строчек Клавдии Холодовой :

- Лечу в канале сером,
Аж оторопь берет.

Складывается впечатление, что поэтесса хорошо представляет, о чем пишет. Но что это?
Многие мудрецы считают, что каждого человека в конце его жизненного полета ждет финальный Переход и он, как описывают его побывавшие Там, на Той стороне, связан со стремительным движением (или с полетом) по трубе - узкому каналу жизни.
Но вот в стихах молодой женщины, не испытавшей в своей жизни пограничных или критических состояний, дается такое яркое описание различных форм полета, его властного притяжения и, наконец, полета по "серому каналу", что возникает закономерный вопрос – откуда у неё такое знание?
И это еще одна из её загадок.