Говорят, что память с долгом слита

Когда в отделе кадров, дав ответ в анкете,
Каким владеет он свободно языком,
В свои семнадцать – юности расцвете,
Не знал Анциферов, скрипя тогда пером,
Что будут говорить о нём, как о поэте,
Владевшим, как никто, шахтерским языком.

Открытый взгляд, сложеньем коренаст,
Рост невелик, как для гиганта.
Кем и когда в него заложен пласт,
Из высшей пробы глубины таланта,
Где пустоты не сыщется балласт,
С строкой в литературе квартиранта.

В его поэзии, как будто волшебства
Присутствует незримое начало,
В котором столько жизни естества,
Что, в щедрости своей, душою наделяло
Не только горнякам присущую натуру,
А, почитай, всю шахтную, при них, инфраструктуру.

В ней вагонеток шум, клеть и забой,
Добытый уголь, с аурою лавы,
С друзьями перекур, в дороге к ламповой,
И слов, попавших в цель, составы.

С их зерен, в щедрой ниве колоскам,
Присвоено им имя – философия,
Фундаментом которой, корни давшая стихам,
Была его родная шахта «София».

p.s. Николай Анциферов, как и все горняки, называл шахту «София» с ударением на «о».