Лана Яснова. На 79-летие И. Бродского. Рус. Бел

Становлюсь похожей на Бродского –
не в стихах – полнею, брюзжу,
ипохондрить стала  к  дождю
и боюсь удела сиротского –
вот всего-то нас и роднит:
ни теперь не больше, ни ранее.
Будто свечное догорание –
выгорания внешний вид.
Там – Венеции глинозём,
здесь лежат поля чернозёмные –
с этой тяжестью неподъёмною.
Так на двух концах и живём –
два ровесника по летам,
только Вам теперь – молодеется,
Вам – величиться, мне – надеяться,
угождать листве и листам.
Тёплой жизни тонкая ткань
в мае кажется бесконечною,
как бессмертится Ваше – вечное –
и сирень. И ещё – герань.

На 79-годдзе І. Бродскага
 
Станаўлюся падобнай на Бродскага -
не ў вершах - паўнею, бурчу,
іпахондрыць стала  да  дажджу
і баюся долі сірочага -
вось усяго што нас і родніць:
ні зараз не больш, ні раней.
Быццам свячное дагаранне -
выгарання вонкавы выгляд.
Там - Венецыі гліназём,
тут ляжаць палі чарназёмныя -
з гэтым цяжарам непад'ёмнаю.
Так на двух канцах і жывём -
два аднагодка па гадах,
толькі Вам зараз - маладзеецца
Вам - вялічыцца мне - спадзявацца,
дагаджаць лістоце і лістам.
Цёплага жыцця тонкая тканіна
ў траўні здаецца бясконцаю,
як бяссмерціцца Ваша - вечнае -
і бэз. І яшчэ - герань.

    Перевод на белорусский язык Максима Троянович