Осенний листок

      Историю эту рассказала Даше бабушка Варвара. Что-то мистическое было в ней. Девушка ложилась спать - думала о странных обстоятельствах, ночью просыпалась – опять мысли о философии жизни и смерти. Даша чувствовала себя осенним листком, который, всем известно, в мае распускается,  а в сентябре  падает  на сырой асфальт под ноги прохожим. И всё - нет листочка.  Всем известен листьев век - от весны до осени. Лишь некоторые  листья, кружась  в воздухе,  падают  в щели заборов и стволов деревьев и  лежат там до весны, а самые необычные собирают детишки  в гербарии и  потом, за не надобностью,  ещё долго  лежат в старых тетрадках, пылясь на полках. Вот так и люди - немногие доживают до восьмидесяти - девяносто лет. А некоторые люди, как листья в том гербарии, живут в книгах, в  скульптурах и воспоминаниях  людей  многие года и века, прославив себя или страну.
      Что такое человеческая жизнь, сколько отмеряно каждому человеку?  Люди  родятся, живут,  умирают,  а деревни, посёлки, города, дома,  деревья и реки  существуют многие поколения. Заглянуть  не дано нам ни в прошлое ни в будущее.  Даша  стояла   у реки Быстрянки,  долго смотрела  как бегут её воды  и думала - а может  пятьдесят лет назад,  сто, триста вот так же кто-то стоял и смотрел на это медленное величавое  течение, которое успокаивает и заставляет забыть о проблемах и бедах. Хочется часами смотреть на  водный поток.  Человека давно нет, а река бежит, бежит, бежит… Куда бежит? А вот деревья… кто их посадил, когда? Сколько им лет? Тогда наверное не было не только Даши, но и бабушки Варвары. И в самом деле,  кто мы на этой земле? Всего лишь гости. Родились, пожили и ушли в другой мир. А хозяева - вот они - земля,  реки и моря. Какие стихии  должны произойти, чтобы изменить то, что неизменно?  А у людей - у каждого свой срок, своя смерть и никому не ведано,  когда и при каких обстоятельствах  покинем  этот мир.
     А бабушка Варвара рассказывала: много лет назад жила у них в деревне  бабка - повитуха,  Пелагея. Славилась  тем, что роды принимала быстро и легко, никаких докторов не требовалось. В каждой семье в те годы росло   по многу детишек,  поэтому побывала бабка в каждом доме не по разу. Даже из города богатые люди приезжали, за труд её одаривали  богатствами и деньгами. Но  Пелагея много не брала - жила очень бедно,  кажется, у неё иной раз и хлеба-то на столе не бывало. Никто не знал сколько ей лет,  улыбнётся, вроде молодая, сожмёт горестно губы: старуха - старухой, платье на ней чёрное и ветхое, кофточка чёрная и почему-то всегда на ней фартук. Именно этим фартуком она и обтирала  руки после того, как  приняла  младенца. Зачем? Тоже никто не знал. Видимо у повитух свои причуды. Никто не помнил её молодой и всегда её звали бабка Пелагея.
Иногда, принимая младенца, она  восхищённо произносила:
-Ого, богатырь, до  ста  лет проживёт!
А чаще всего сжимала крепко свои тонкие губы и молчала. Иногда с жалостью смотрела на  роженицу.  В таких случаях она медленно выходила из избы и даже расчёта никакого не брала.
     Шла гражданская война, потом революция.  Как-то, успокаивая очередную роженицу, у которой  мужа взяли на войну, сказала:
-Не переживай, вернётся жив и здоров. На охоту вот только не отпускай его.
Скажет, как отрежет и  молчок на остальные вопросы. То ли просто так сказала, чтобы успокоить, то ли что предсказала.
А то вдруг заявила:
-Эта  война  кончится скоро, а вот  лет через двадцать большая будет война, много людей погибнет.
-Почему ты так решила, бабка Пелагея? - спросили её.
-Да мужики рожаются,- ответила она. И всё. Весь её ответ.
Как-то  сказала соседке Марии:
-Ты свою младшенькую-то не отпускай на реку, неровен час…
       Через  год младшенькая её, девятилетняя Анютка  утонула в речке Быстрянке. Как не берегла её Мария, убежала видно тайком с подружками.
      Мария плакала и  на всю деревню  кричала, что Пелагея колдунья, это она  приговорила её доченьку. А тут  медведь  задрал  на охоте Макария Сенухина. Жена его, Матрёна, тоже обвинила  Пелагею, рассказывала всем и всюду, что  она его на охоту не  велела отпускать.  Вот и наколдовала.
        Постепенно стало меняться мнение людей о бабке повитухе, ведьмой стали её называть, стороной обходить её домишко, а рожениц  возить в город, к доктору. Только Варвара, тогда ещё молодая, тайком от мужа частенько забегала в её избушку. Пелагея учила молодую женщину   науке лечения травами -  какая от какой болезни, как собирать, как сушить…
- Бабушка, а эта повитуха  смерти видела?
- Говорила что  видела. Память у неё хорошая была, помнила каждую травку какая от  чего, как её готовить, как лечить. От   бабки  ей передалась эта наука, и роды принимать от бабки переняла, сиротой росла.
      Как-то, была очень расстроенной, рассказала мне, что видит смерть каждого младенца, которого принимает. И помнила  всю жизнь,  кто как уйдёт в иной мир. Но сказать никому нельзя, убедилась на горьком  опыте, всё в себе таила. Так и несла  по жизни свой крест. Дар это или наказание? Рассказывала, как только родится ребёнок,   пока  держит его в руках, проносятся картинки, как сон - в каком возрасте и при каких обстоятельствах  младенец  умрёт.  Вот и про войну она сказала потому, что у каждого принятого ею мальчика, видение - юноша в гимнастёрке, огонь, стрельба, взрыв, раны, смерть. А где это может быть? Конечно на войне. Прикинула, какими будут  эти  младенцы  лет через двадцать, вот и выходило, что войну нужно ждать году так в сороковом - сорок первом и продлится она  долго. Вот и была война Великая Отечественная. Неграмотная была, и грамотных никого на всю округу. Сейчас бы - наука  изучила её, психолог поработал, сколько смертей можно бы было предотвратить! Но тут простая деревенская старуха - повитуха. Кому она нужна? Ведьмой да колдуньей прозвали и шарахались как от прокажённой.  А ведь тайком друг от руга всё равно ходили, по ночам, вечерами - то спросить что с мужем или сыном будет на войне, жив ли, вернётся ли домой, то травы просили от болезней каких. Роды тоже принимала. Да много чего доброго людям делала, а они плевались  ей вслед.
-А как бы предотвратили смерть? Если это на роду написано, это судьба, а её не объедешь  и не обойдёшь, ты же сама говорила.
-Судьба конечно. Но вот увидела она, что парень лет шестнадцати в петле висит… разве нельзя было это предотвратить? А младенец тот и в самом деле в шестнадцать  лет повесился. Принимая  девочку, увидела  её  взрослой, в прорубь  бросающейся. И ведь точно, лет  семнадцать было,  забеременела видно, боялась родителям сказать, в прорубь бросилась. Тоже можно было предотвратить. Я уж не говорю про болезни или гибель  на войне, это конечно неизбежно.
-Бабушка, вот она же предупреждала мать девочки, чтобы на речку её не отпускала, девочка убежала.  Или на охоте мужика медведь задрал, жена наверное тоже предупреждала…
-Предупреждала, а он смеялся и говорил, что это старушечьи сказки.
-Вот и получается, смерть никогда не остановить, она найдёт человека именно там, где положено, а Пелагея просто  видела то место, где она его найдёт.
-Видела, Дашенька, ещё как видела.  И казнила себя за это, и ругала, и болела. Я помню, как она билась в истерике, когда приняла дочку у Проталиных. Вот тогда она в первый раз рассказала мне, что видит смерть всех  принятых  ею младенцев. Я как ни упрашивала её рассказать, что будет с этой девочкой, не сказала.  А двадцать  лет спустя её муж топором убил, расчленил. 
-Бабушка, а как мои папа с мамой погибли? Ты не спрашивала у этой Пелагеи?- спросила Даша, - ты же с ней в хороших отношениях была.
-Родителей твоих убили. Жил отец тогда в Казахстане. Стройка там большая была, отец работал начальником, мать к нему приехала вместе с тобой. Лучше бы она не приезжала. Ничего бы может и не  случилось.  Но разве её остановишь? Упрямая у тебя мать была. Как загорелось у неё – надо и всё. Он писал, что через два месяца приедет домой в отпуск. Но она  не слушала никого. Видно там смерть её была. Но вот Алёшенька мой, твой папа за что пострадал? Зверски убили, ножом. Расследование было. Но всё безрезультатно. Там, в Казахстане и схоронили. Вот  нам с тобой на могилку  ездить осталось, - вздыхала бабушка Варвара. - Один он у меня был, переживала, руки хотела на себя наложить. Только и спасло то, что тебя нужно было поднимать на ноги.
-Так бабушка, ты провела своё расследование? Что сказала тебе повитуха?
-Долго я просила Пелагею рассказать как погиб Алёшенька. Она ведь у меня его принимала. Одна я тогда осталась в этой деревне. Война началась, деда твоего, Андрея Ивановича,  забрали в солдаты, а я беременная осталась. Изучала наверное  в школе про двадцати пяти тысячников? В «Поднятой целине» Шолохов писал. Так вот дед-то твой один из них. Прислали его сюда, в это богом забытое место, и оставили советскую власть строить. Меня с собой привёз. До Алёшеньки - то у нас ещё двое ребятишек было, умерли во младенчестве.  Алёшеньку  берегли и лелеяли.
-Бабуль, так ты мне это уже рассказывала…. Расскажи что повитуха про  гибель моих родителей говорила. Почему она не могла предотвратить их смерть? Она рассказывала тебе как  умрёт мой папа?  Я даже помню немного - мы с мамой на вокзале, народу полно, потом помню длинный-длинный  тёмный коридор, и папа с мамой бегут,  я за ними. Куда, зачем, не помню. Потом помню какой-то ужас, что-то меня как опоясало и я побежала обратно, папа с мамой одни остались. А что Пелагея говорила?
 - Пелагея видела этот длинный тёмный  коридор.  Мужчина бежит за женщиной, конечно лица не видела,  за ними девочка со светлыми коротенькими косичками лет пяти. Бежали долго, женщина  уже в открытых дверях, на пороге, хотела выскочить на улицу,  мужчина  хватает  и прижимает к себе, обнимает. Тут что-то увидел на шее, отстранился в удивлении, потом ножом ударил ей в шею. Девочка стоит позади, не видит, но убегает обратно.  А он,  стоя  на пороге, выхватывает нож из  шеи, вкладывает в её руку и прижимает её руку вместе  с ножом к  своему животу, крепко прижимается, нож входит в его тело и они так и стоят, обнявшись. И сразу другая картинка - бегут по тёмному коридору, параллельному  тому,  женщина и  эта же маленькая девочка, подбежали к двери, женщина хочет открыть, но голос, неизвестно  чей,  сверху, говорит:
-Не открывай. Идите обратно.
Они пошли обратно и попали в  небольшую комнату. Этот же голос сверху спрашивает девочку:
-У тебя есть бабушки-дедушки?
-Есть, бабушка,- пролепетала она.
-Вызывай её сюда. А ты, - обращается к женщине,- зови своего Мишу, переночуете  здесь, а утром  похоронами займётесь.
-Ой бабушка, как страшно. У меня даже мурашки по коже, - съёжилась Даша.  - А в самом деле так и было?
-Да, так и было. Так и нашли их на крыльце, обнявшихся на пороге, с ножом, у открытой двери, которая вела из длинного тёмного коридора. Конечно было следствие, считали, что кто-то их убил. Начальник-то всегда кому-то не угодит.  Тогда в Казахстан всякий сброд понаехал на стройки. Но так ничего и не доказали.
-А Пелагея сказала  от чего это?
- Она никогда выводы  не делала. Это уж я решила,  может тут  любовь и  ревность была, если всё было так, как Пелагея рассказала.  А она  видела только саму смерть, а как и отчего, не ведомо ей было. И предотвратить не могла. Только, бывало, ещё до смерти твоего отца, посмотрит на тебя и вздохнёт. Тридцать лет назад, когда принимала Алёшу, она видела в своём видении девочку твоего возраста, видимо заранее знала, что сироткой останешься.
- Я плохо помню её, маленькая была когда она  умерла. Только запомнила, что она вся в чёрном и всегда у окна сидела и в одну точку смотрела. Но я её боялась. А  ты поверила ей?
-Конечно. А как бы она узнала такие подробности, в которых даже следствие  разобраться не могло? Я  здесь никому никогда не рассказывала как погиб сын со снохой, вот тебе первой. Эту женщину, Антонину,  и её мужа Михаила она тоже никогда не видела, они в Казахстане жили и сюда не приезжали ни разу. Антонина была комендантом в общежитии, эти коридоры и были общежитием. А в  видениях повитухи  даже мужское  имя было произнесено.  Это было просто поразительно.
    Никогда  бы не подумала, что придётся сына хоронить, он был высокий, красивый, здоровый, умный. А спросила только после того, как он погиб. Хотела узнать, его это смерть или случайная, чью-то смерть на себя взял.
-А как она видела твоих детей, которые младенцами умерли, ты спрашивала?
-Да. Она сказала, что те детишки, которые умирают в младенчестве, перед ней предстают как ангелочки. Она видела, как они вылетают из чрева и всё- смерти не видела, ангелочки не умирают.  С этой минуты она знала, что ребёнок умрёт  до того, как перестанет материнским молоком питаться. Считала, что они вокруг нас и оберегают своих родных.
-Плохо оберегают,- тихо сказала Даша,- дед погиб, папа с мамой погибли… А я где родилась?
-Ты в роддоме, в городе.  Разве твой отец, член партии, разрешил бы к повитухе  жену вести?
-А может это и к лучшему, не знать, когда умру и где.
- Я  тоже  у бабки Пелагеи никогда не спрашивала как  уйду в иной мир.  Ни к чему,- сказала бабушка Варвара.

       А зря. Надо было спросить. Бабушка Варвара  умерла через неделю после того разговора. Сердечный приступ, а рядом никого, телефона нет. Разве бы уехала домой, в город, Даша, если бы знала, когда бабушке станет плохо и когда  душа её будет уходить в мир иной? А чем бы она помогла? Скорую вызвала? И  не дождавшись Скорой умирают. И в больнице умирают.
У каждого своя судьба и своя смерть, она приходит тогда, когда ей положено и ни минутой позже.
        Даша сидела  у могилки на кладбище, вспоминала последний разговор с бабушкой, наблюдала за осенними листьями, падающими с деревьев и  представляла, что один из них - её бабушка, которая прожила столько, сколько  ей отмеряно.

       О! Если б было нам дано знать день и час кончины близких! Сколько бы людей не просили прощения у   покойных  за то, что не до любили,  не до звонили,  не  обнялись и не  объяснились в любви, не попрощались и  не сказали друг другу  слова благодарности за то, что  на этой земле  несколько десятков лет они были вместе, но не понимали - какое это было счастье!

Фото В.Коновальцевой