Покойничья сказка

Это даже не сказка, а так, песня одиночества,
что когтями монстра под утро скребёт под койкой.

Сисадмин Алексей очнулся однажды ночью,
и вдруг понял:
на шее его, свесив ноги, сидит покойник.

Он сначала катался по полу – хотел эту нежить скинуть,
и кричал, не во всю глотку даже, а во всю душу.
А мертвец когтями царапал затылок, спину,
хохотал заливисто, больно кусал за уши.

Алексей повторял про себя: да нет, это всё неправда.
Я свихнулся. Как в сказке. Как в сериале.
А потом побежал по бабкам и мозгоправам.
Только бабки и мозгоправы, конечно, не помогали.

И пришлось таскать мертвеца ему за плечами,
на работу ходить, привыкать жить нормально снова.
Остальные его ношу как-то не замечали.
Замечали его, сутулого и больного.

А он врал друзьям: да нет же, мол, всё неплохо.
А покойник кривил синюшную свою рожу
и смеялся противно: неплохо, неплохо, Лёха.
Потому что я нашёл тебя и не брошу.

Ни под солнечным светом не брошу, ни утром тёмным.
Не прогонишь, не сманишь конфетой на белом блюдце.
Ты же, Лёха, мой брат, моя крепость, дом мой.
Лучший друг, худший враг. С такими не расстаются.

Потому не убить меня ни серебру, ни стали.
Я останусь с тобой, останусь с тобой навечно.

Так и жил Алексей.
Но однажды сказал: меня это всё достало.
И ушёл в октябрьский синий вечер.

По траве порыжевшей, сквозь время, сквозь листья прелые,
шёл, забыв номер дома и ключ от пустой квартиры.
Нёс себя и покойника по проржавевшим рельсам,
далеко-далеко, до самого края мира.

В уголок, где морошка под солнцем мерцает каплями,
где ветра в избушках замшелых срывают ставни.
Там покойник устал и упал под холодный камень,
и под камнем холодным Алексей мертвяка оставил.

И легко ему шлось, и дышалось легко, и почти что пелось,
будто он стал студентом и только что сдал экзамен.

А мертвец лежал под камнем, забытый, немой и белый,
и смотрел на осколок неба
Лёхиными глазами.