Жили-быльный период Камышинский цикл

Жили-быльный период

Я знаю, что настанет скоро год,
и в этом городе никто меня не встретит,
до Бородинского пройду, меня заметит
с базарной рыбкою во рту бегущий кот.
А раньше эта улица была
полна объятий, встреч, рукопожатий,
вон Танька не идет, а пишет,
шифон походкою колышет,
за нею Крюков, флоксов бешеный букет,
химическим карандашом наколка,
вон Чебурек, чувак с поселка,
он из барака, где живут цыгане,
давно уж нет его - погиб в Афгане …

Поеду на такси к холмам любимым,
сорока встретит, застрекочет
белобокий мой экскурсовод,
тут ветер свистнет,грубо перебьет,
он резковат, но краевед отличный,
он говорит : В периоде третичном
Камышинские горы Уши,Лоб
холмами острова, я помню, были,
тогда здесь не было земли в колючих дудках,
плескалось море, - это нет, не шутка,
не волновалась степь, а только волны полны,
был берег будто корт зеленый ровный,
невиданное дерево литсея
склоняла ствол, свое потомство сея,
стан серебристый, шея чистой красоты!
Стоял огромный мангр, висели листья,
словно ватмана листы –
Здесь ботаническая сгинула Помпея,
как думают ботаники.
Во лбу, в песчанике, в сокрытом теле гор –
окаменелости и отпечатки
цветов корней и разных насекомых
нам нынче не знакомых.
Я, ветер, там бывал, что выветрил, а что обветрил,
встречался ящер мне на каждом километре,
я слышал, как кричали динозаврики:
«Где наши завтраки? Где наши завтраки?».
Драконы мифов жили здесь
и чуда-юда сказок, помнишь Проппа?
Куда тебе до этих-то красот
эй, южная, соленая Европа,
ты нашей славы блеклый эпизод!»

Он все твердил про лавр и листья мангра.
Волшба творилась. Солнечная мантра.
Но я сказала, сев на пень осины,
Разглядывая свежий след лосиный :
Эй, сладкопевец, друг юго-восточный,
ты свистни мне, как Соловей - разбойник,
про Стеньку Разина, челны его пропой мне
ведь ты умеешь, друг мой артистичный,
хорош был тот … ну как его? Третичный.
А наш - он гололедный, вьюжный, пыльный,
с ненастьем осени, с проказами зимы,
Но он один родной, он жили-быльный –
ведь в нем однажды жили - были мы.