Питерское

Когда теряются дома
в предвечном питерском тумане –
размыта форма и нема
и обнажает содержанье
помимо всяких вообще…
Всё сказано и несказанно.
Так проступала суть вещей
под страшной кистью у Сезанна.
Так уходящий за предел,
вдруг оглянувшись по наитью,
скорбит о прежней слепоте,
напуганный своим открытьем…
__________________

Писать посланья мёртвым – это стиль,
я мнусь и рифмы комкаю в горсти,
сам кОмкаюсь, а иногда комкУюсь;
сжигать стихи – есть тысяча причин,
нас стопудово не спасут врачи:
потенциальный жмур – рекомендуюсь;
а потому пишу тому, кто там
по райским путешествует местам,
хотя любой поэт достойней ада,
тем паче здесь, где как-то проще вниз:
трамплином в бездну узенький карниз
под инфернальным небом Петрограда;
с живыми – здесь привычнее молчать,
вбирая неразменную печаль
от графики до пошлого граффити,
маршрут неважен в нерожденье слов
от Комарова до Пяти углов,
а дальше я не в курсе, извините;
сюжет диктует массовый побег
от чуда: заблудившимся в судьбе,
своей, чужой ли – разве это важно? –
летать не рождены, засим плывём
вниз по теченью хлипким кораблём,
вернее так: корабликом бумажным;
простите все, с кем были мы близки
кому клялись «до гробовой доски»,
хоть эти клятвы не для долгой носки,
но мы пройдём положенный маршрут,
шагнув туда, где нас зачем-то ждут
какой-то Пушкин и какой-то Бродский…
__________________

Тихий, камерный город, гравюра за старым плечом,
заштрихован дождём, затушёван, уходит в туман.
Элементом декора, я здесь как всегда – ни о чём,
я прописан в "не ждём", я сходящий по крышам с ума.
Неизменен надрыв, и пропахший мочою подъезд
словно в вечность открыт, тени прошлого лишь позови.
Нам стоять на краю никогда уже не надоест,
мы живём в нераю и храним адреса нелюбви.
__________________

Выпадаем из вечера в ночь,
чтоб скатиться в бездарное утро,
что мудрёно, но вовсе не мудро,
где молчат и не могут помочь.
Нам однажды придумали нас,
нас однажды себе рассказали,
нам сбываться в назначенный час
где-нибудь, за границами сна
фонарей на Обводном канале…