Последний

Он уходит во тьму, он уходит в туман
а в груди словно в бубен бьет пьяный шаман
Птичьи стаи уже не летят на восток
и сквозь лед не пробьется зеленый росток.
Нет опасных зверей и не видно врагов
эхо шепотом вторит шуршанью шагов.
Стены мертвых домов городов и станиц
молча пялят пустые проёмы глазниц.
Плотным слоем багровые тучи ползут
Небо снизу как будто заляпал мазут.
Кто бы мог предсказать, как ему повезёт.
Ведь достался ему главный в мире джек-пот.
Глубоко под массивом скалистых хребтов
спрятать "тех, кого надо" был бункер готов.
Только эти, "кто надо" успеть не смогли
когда Смерть обнимала поверхность Земли.
И в покоях среди бесконечных глубин
этот техник-смотритель остался один.
Как больной в лихорадке планета тряслась.
Обвалились тоннели и прервана связь.
И не в сказке сказать, как ему повезло:
были воздух, вода и еда и тепло.
Техник триста часов по регламенту ждал.
Все пытался послать аварийный сигнал.
А потом как шахтер, сквозь завалы пород,
он пять лет пробивал до поверхности ход.
Это был изнуряющий каторжный путь.
Он себе не позволил ни дня отдохнуть.
Две надежды в мозгу бились вместе и врозь:
"Глупый случай" и "Может быть, все обошлось"
Он пробился, и воздух вдохнул ледяной.
Мертвый воздух над умершей в муках страной.
Тяжкий воздух пустыни и бурь пылевых
над планетой, где не было больше живых.
И еще он пять лет прошагал тяжело.
Все искал хоть кого-то, кому повезло.
И не мог он уснуть. И не мог он прилечь
Он, счастливец, не видел, как адская печь
пожирала машины, деревья, детей
и стонала Земля от бессчетных смертей.
Он прочел в документах, как вслед за войной
психи мир окатили бациллой чумной,
как разбужен военными супервулкан
и под пеплом погиб мировой океан.
Люди вымерли словно поганые вши.
И надежда ушла из упрямой души.
И теперь он бредет сквозь туман в полумгле
Он последний, кто выжил на мертвой земле
И неймется ему. Он обязан идти.
Просто вдаль. Просто прочь. Чтобы сдохнуть в пути.