Lxxxiii

LXXXIII.
В прекрасном слове ничего я не нашел,
И не пристала их тебе двоякая природа;
И все что мог я предложить ты превзошел,
Букет из бледных слов в уплату долга.
И потому в глухом молчании своем, 
Тебе представил самому увидеть,
Как безнадежно современное перо,
Когда не может красоту твою предвидеть.
И пусть молчанье ты поставил мне в укор,
Тогда как в нем вся гордость и заслуга;
Пока одни охотливы до жизни точат взор,
Немая прелесть ждет слепого друга.
    И в каждом из твоих прекрасных глаз,
    Побольше жизни чем поэтов всех за раз.




LXXXIII.
 
I never saw that you did painting need,
And therefore to your fair no painting set;
I found, or thought I found, you did exceed
The barren tender of a poet's debt:
And therefore have I slept in your report,
That you yourself, being extant, well might show
How far a modern quill doth come too short,
Speaking of worth, what worth in you doth grow.
This silence for my sin you did impute,
Which shall be most my glory being dumb;
For I impair not beauty being mute,
When others would give life, and bring a tomb.
There lives more life in one of your fair eyes
Than both your poets can in praise devise.