Я вязал в снопы - стихов своих зерно...

И вновь шагаю к морю, с ветерком,
Таким игривым и подвижным, как котёнок.
 Дубовый лист он приподнял – под ним опёнок,
На корне, видимо, устроил себе дом.

Пока рассматривал я маленький грибок,
Шалун – мой спутник, влез на ветви дуба,
И бросил жёлудем в меня, оттуда.
Я погрозил ему – отшлёпаю, дружок!

А ветерок уже бежал тропинкой, к морю,
Играя фантиком конфетным на бегу…
И вот мы, с ветерком, на берегу.
Пролив, приветливо, нас пригласил волною.

Входите, мол, в обитель моих вод,
Я смою с вас осенний сплин волнами,
Открою мир подводный пред глазами,
Царь Посейдон здесь правит и  живёт.

И ветерок, как будто Бог Иисус,
По морю шёл, не намочив и ноги…
А я смывал с себя осенний сплин тревоги,
Губами, пробуя солёность вод на вкус…

Пляж золотился в солнечных лучах.
Из отдыхающих, здесь, были лишь маслины.
Как два хозяина, шагали два мартына,
Сложив, как руки, крылья на плечах.

Я смыл тоску с себя солёною водой,
И, над мартынами вдруг засмеялся громко,
Что бурно ссорились, у самой водной кромки,
Над рыбкой маленькой, присыпанной травой.

Мартынов тут же, словно  сдуло ветром.
Один мартын уселся на скале,
Другой – мой друг (как показалось мне)
Вдруг крикнул, с неба: «Осень ведь, не лето!»

-Согласен – осень, - отвечаю я, -
Но в то же время, это бабье лето!
И мне не холодно в лучах рассвета.
В объятьях брата моря – Октября!..

Потом, мы, с ветром, возвращались к дому.
Он спать улёгся в клумбе, на листве,
Отдавшись ласке солнца и тоске,
А я вязал в снопы – стихов солому.

Зимой открою старый свой блокнот,
А там снопы, где пряслом* – бабье лето.
Зароюсь взглядом в них, просплю в них до рассвета...
Глядишь, в душе, вновь лето зацветёт!

Прясло - скрученный жгут из той же соломы, которым перевязывали сноп, чтобы он не рассыпался.