Журналист

«Летучей мыши» тусклый свет
По мраку вихрем пронесётся.
Ты здесь за тем, чтоб дать ответ
На тот вопрос, что в мозг крадётся.
Внезапно жизненный зигзаг
Тебя забросил в эту пропасть,
А до того победный стяг
Лелеял долго твою гордость.
Не зная поражений пут
И не испытывая страха,
Ты брал ротанга тонкий кнут
И гнал судьбу долой от краха.
Спокойно жил, считал года
И жизни срок неспешно мерил,
Пока вдруг талая вода
Не смыла всё, во что ты верил.
Потоком бурным, ледяным
С высокогорных снежных склонов
Во двор, что был всегда пустым,
Намыло маленьких кулонов.
То были украшенья тех,
О ком молчали горожане
И чей счастливый звонкий смех
Утоп в предутреннем тумане.
Тот город, что сейчас лежит
В полузаброшенных руинах,
Когда-то был, как малахит
На знаменитейших картинах.
Здесь всюду била жизнь ключом
И в каждом доме жило счастье,
Пока внезапным палачом
Не снизошло на нас несчастье.
Однажды в шахте под горой,
Где сотни лет руда копалась,
Рабочий – парень молодой-
Нашёл сундук на свою радость.
Но не был свят тот рудокоп:
И у него имелась слабость.
Она свела людей во гроб,
И имя ей, конечно, жадность.
Принёс он тот сундук домой,
Решив себе забрать богатства.
Кто ж знал, что в недрах под горой
Быть может много столь коварства.
Никто не знает, что нашёл
В том кладе рудокоп проклятый,
Но только в город к нам пришёл
Всего живого враг заклятый.
С тех пор туманы стали с гор
На город утром опускаться
И наступил нещадный мор,
Никто не знал, куда спасаться.
Сначала со злаковых полей
Пришли печалящие вести:
Мол, сколько зёрен ни посей,
Нет урожая, хоть ты тресни.
А следом начал падать скот,
За ним деревья пожелтели,
Пустым стал даже морской порт,
И город вымер в две недели.
Ну а потом случилось то,
Что стало точкой невозврата.
В туман густой, как молоко,
Исчезли дети безвозвратно.
И вот, спустя немало лет,
Когда о них почти забыли,
Вода прислала нам привет,
И все вдруг в ужасе застыли.
Ты зря приехал журналист,
Живым давно здесь нету места.
Но коль ты всё же оптимист,
Попробуй свет пролить на зверства.
И вот стоишь у шахты ты,
С тобой блокнот и керосинка,
А в мыслях детские мечты
О первой полосе и снимках.
Ты робко шаг свой в темноту
Угрюмой бездны направляешь,
Но суждено пропасть труду,
Что ты в газету отправляешь.
Тебе почти известен стал
Наш путь от славы до паденья,
Но не известность, а провал
Тебе сулит к печати рвенье.
Ты слишком поздно понял, друг,
Что путь до шахты был проторен
И сам вступил в ловушек круг,
Что был тебе здесь подготовлен.
И ты не первый, кто сюда
Приходит в поисках ответов.
Героев множество всегда,
А в шахте множество скелетов.