Вздымщик. Роман

                Вздымщик. Роман.

Что-то должно произойти. Есть предчувствие. Действие уже не зависящее от тебя. Хорошее или плохое. Остальное проходит мимо совершенно не заметно, как осенние пасмурные дни. Повторение определенных действий и рутина создают впечатление бесконечности. Страшно что-либо потерять и не найти. Бывает страшно становиться за долго до потери. Страшно если ты в одиночестве и мысли зашли в тупик, если мысли вообще исчезли. Мысли спасали, когда ты был в западне обстоятельств. Они же были воздушной подушкой приятных солнечных событий. Мысли нас обманывают, создавая иллюзию комфорта. Что-то создает поток мыслей и что-то их ограничивает. Мысли зависят от мотивов. Мотивы порой бывают ложными. Как мы об этом узнаем? Когда со временем приходит горькое сожаление.
Даже сломанные часы не врут два раза в день…
Поезд Челябинск-Москва прибывал в пункт назначения без опозданий. Так называемая санитарная зона начиналась через час, и пассажиры спешили посетить уборную комнату, пока грозная проводница не закроет ее на ключ. У одной из дверей уже собралась внушительная очередь нетерпеливых граждан. Кто-то не дождавшись ушел в соседние вагоны, кто-то уже матюгался на древность транспорта, в котором не имеется биотуалетов и кондиционеров.
- Да что там он делает? Моется что ли? – Возмущались люди и уже постукивали по двери, желая ускорить.
- А может он там уснул? Разбудите его! У меня слабый мочевой пузырь, боюсь оконфузиться, граждане. – Причитал пожилой мужчина с трясущимися руками.
Но находящийся за дверью человек никого не слышал. Он стоял по середине туалета, опершись в стены руками и тужился. Все его тело охватили спазмы и волной прокатывались, вызывая нестерпимую боль. Мужчина с багровым от усилий лицом, пытался самостоятельно вызвать рвотные рефлексы двумя пальцами, но у него только вырывался звериный рык. В какой-то момент человек замер на мгновение, затем резко согнулся пополам и отрыгнул содержимое в ладони. Это был прозрачный предмет янтарного цвета размером с теннисный шарик. Человек облегченно вздохнул, умылся под краном и поспешил покинуть кабинку. Разъярённая очередь оглушила его нецензурной бранью и проклятьями. Его обозвали алкашом и наркоманом. Кто-то пытался вцепиться ему в бороду и вырвать с корнем, кто-то лупил по спине вафельным полотенцем, а в ответ мужчина лишь виновато улыбался и молча принимал побои.  Подошедшая королева вагона в синей униформе захлопнула дверь, щелкнула своим «Г» образным ключом и рявкнула, оповещая толпу.
- Санитарная зона! Кто не успел, тот опоздал.
Январь. Москва. По перрону идет мужчина, которого любой примет за сибиряка. На нем одет тулуп из овчины до самых колен и тяжелые унты на ногах. Голова прикрыта песцовой шапкой. За плечом старый рюкзак из брезента с кожаными ремешками. Ему за пятьдесят, но густая борода и длинные волосы, торчащие паклями из-под шапки, делают его намного старше.
Федор остановился, чтобы прикурить папироску. Двое столичных блюстителей порядка подошли вплотную и представились.
- Младший сержант Мостовой. Ваши документы, гражданин и поделитесь целью визита. – начал сотрудник беседу.
- Вот. Пожалуйста. – протянул паспорт сибиряк. – А в столицу я приехал на выставку изобразительных искусств.
- Прямо из тайги? В таком виде собираетесь посетить мероприятие? – задал вопрос тот же сотрудник, разглядывая удостоверение личности.
- У меня в рюкзаке смокинг на этот случай. Или у вас дрескод прямо с Казанского вокзала начинается? – заметил Федор и пыхнул дымком.
- А я бы на вашем месте так не шутил, а то путешествие может закончится в ближайшем обезьяннике. Что скажите?
- Какие уж тут шутки? Нецензурные надписи на стенах и протокольные морды меня не очень впечатляют. Я всё-таки ближе к высокому потянусь с вашего позволения. – ответил мужчина.
- Ладно оставь этого лешего. – сказал второй милиционер по старше и отдал паспорт.
Федор продолжил свой маршрут спускаясь в метро. Доехав до нужной станции, пересел в маршрутку и добрался до Митино. В этом районе у него была квартира с новым смокингом в шкафу и картинами, уставленными на полу.  Раскидав небрежно вещи, он первым делом наполнил ванну горячей водой и погрузил тело отмокать после полугода, проведенного в таежном лесу. Струя кипятка с паром размягчила и заставила покраснеть мозолистые загрубевшие руки и ноги. Федор когда-то известный художник с утонченными чертами лица и фигурой молодого патриция, изменился за последние годы до неузнаваемости. Болезненная худоба, шрамы на теле и взгляд потускневший от пережитых неприятностей и полного разочарования в жизни. Вода успокаивала и заставляла дремать.  Сон к бывшему художнику с некоторых пор приходил всего два раза в сутки и длился ровно одну минуту. Это было подобно маленькой смерти. Биение сердца постепенно прекращалось и дыхание замедлялось. В мозг заглядывала темнота, сравнимая с холодным космосом. Организм делал передышку и возобновлял все процессы вновь, обновляясь клетками и очищаясь. Результатом трансформации являлось отрыгивание темной энергии в виде застывшей смолы янтарного цвета, которая приобретала шарообразную форму. Соприкасаясь с воздухом вышедшее из человека становилось антиматерией.
Федор очнулся, когда вода стала переливать через край. Усталость исчезла, и мужчина с легкостью молодого моржа отряхнулся от капель и выскочил из ванны, вытирая волосы махровым полотенцем. Напевая в голос любимую симфонию Шуберта и высушивая длинные патлы, он вошел в кухню чтобы поставить на плиту чайник. Удар пришелся ему в лоб с правой стороны и заставил отлететь назад в коридор кубарем. Кто-то сильными руками подхватил его тут же, обмотал полотенцем, и не давая очухаться пнул коленом в грудь. Затем его волоком перетащили в зал и задыхающегося бросили на пол. Федор ждал, что его продолжат бить и сидел, молча обхватив голову руками. Его больше не трогали. Он слышал шаги одного человека и дыхание напротив себя второго. В воздухе запахло ароматом дорогой сигары. Молчание нарушил голос незваного гостя.
- Здравствуйте, Федор. Вы уже можете расслабиться и открыть нам свои глаза. У меня к вам пара вопросов имеется. Ну давайте же любезный, включайтесь в диалог. Густав вас больше не тронет. Он так привык знакомиться. Ну чем не животное? Зато преданный.
Художник снял с головы полотенце и посмотрел перед собой. На его диване расположился человек небольшого роста. Карликом назвать этого мужчину в дорогом костюме от кутюр, было сложно, но обычным габаритам среднестатистическим он уступал. На лице незнакомца играла усмешка. Он был похож на подростка укравшего у отца вещи. Особенно нелепо смотрелась тлеющая сигара в его коротких пухленьких пальчиках.
- Кто вы? - спросил наконец-то Федор и огляделся. В дверях стоял монстр избивший его. В отличаи от своего хозяина он был просто огромен. Его физиономия напоминала носорога, потерявшегося в раннем детстве.  Он периодически мотал лысой головой и вдыхал носом сизый воздух в комнате затем громко выдыхал через широкие ноздри.
- Меня зовут Рудольф. Мы не знакомы, но я о вас кое-что знаю. Вы извините за небольшой беспорядок. На меня иногда нападает бешенство, когда другие обладают тем, чего у меня пока нет.
- И что же это? – спросил недоуменно Федор.
- Прекратите умоляю вас! У меня опять начнется мигрень, а голова будет болеть у вас. – подметил Рудольф, поигрывая золотыми часами Ролекс. – Даю вам еще одну попытку. Посмотрите на моего помощника. У него напрочь отсутствует чувство жалости. Для него нет абсолютно никакой разницы кого ломать куклу или живого человека.
- Послушайте, я очень восприимчив к боли, но это нисколько не приблизило меня к догадке. Может если бы вы намекнули? – пытался объясниться художник. – Возможно вы меня с кем-то путаете? 
 Рудольф свесил ножки с дивана и насупился, как ребенок. Его лакированные туфельки блестели в лучах солнца. Он раздумывал еще несколько секунд и затем произнес.
- Прежде чем приступить к экзекуции, хотелось бы отметить. Найти вас оказалось совсем не просто. Вы должны быть благодарны мне за открытие вашего таланта. Много лет назад я первый раз увидел ваши картины и почувствовал, что тот, кто их писал совсем не прост. Вы очевидно и сами не осознавали на тот момент закладывая в свою мазню скрытый смысл.  Если долго пялиться на ваши работы, рассудок мутнеет. Ваши холсты первым скупал я. Теперь вы не пишите?
- Теперь нет. Это пагубно для меня. Люди искусства одержимы порой. – ответил художник.
- Ах бросьте, любезный. Вы просто перешли на другой уровень восприятия. Теперь вы творите более изощренно. – подметил проницательный гость. - Мне нужен эликсир.
- Вы не понимаете, о чем спрашиваете!
- Ошибаетесь. – сказал Рудольф и достал из кармана янтарный шарик. Он поднял его ближе к свету и помещение озарилось золотистыми лучами, которые при движении издавали мелодичные звуки.
- Забирайте и проваливайте. – Сказал Федор и получил удар в ухо. Тонкая струйка крови закапала на пол.
- Вы не поняли меня. Мне нужно больше. Для алхимии не хватает только одного ингредиента, а для создания необходимого запаса золота намного больше. Я алчный и продвинутый мечтатель. Я выжму из вас все соки.
- Граф Калиостро на этом и погорел, если не ошибаюсь. – Подметил художник.
- Да он просто дилетант по сравнению с вами. Увлекся политикой, решил засветится в высшем свете и растратил свой дар. А вы молодец. Скрытный такой и нелюдимый. Даже бабы нет. Или для рождения волшебной смолы необходима сублимация? Простите меня. Да вы уникум. Кстати вы не знаете, где теперь находится граф?
- Знаю. В преисподней. На одном из низших уровней преподает этикет. – Ответил Федор и резко подпрыгнул над полом. Рудольф только успел заметить, как художника будто какая-то сила перенесла по прямой через весь зал и опустила на плечи громилы Густова. Человек носорог не успел опомниться, как Федор молниеносно произвел несколько надрезов на его шее и соскочив вниз исчез из квартиры голый лишь в одном халате.
По улице генерала Белобородова возле одного из кафе, принадлежащего Карену Оганесяну остановился экипаж ДПС на форде Фокус. В нем два сотрудника, а еще и давних армейских товарища Антон Суббота и Руслан Мухамедов. Они уже лет пять бесплатно харчевались у армянина, который однажды ночью пьяный влетел на своем древнем Мерседесе в припаркованный Порше. Разбитый бампер элитной иномарки принадлежал жене известного бизнесмена Ганнушкина Васи, хозяина спорткомплекса и массажного салона. Василий подпольно занимался игорным казино и шлюхами высшего разряда. Оставалось лишь припугнуть одного потерпевшего и предложить расплатится благодарного залетчика с правами, но временного пешехода. Все были довольны и особенно Антон с Русланом. С тех пор они обедали у Карена и решали проблемы всей диаспоры. Не бесплатно конечно же. Армянин давно приобрел новый автомобиль и открыл еще две шашлычные в этом районе. Сегодня Антон решил воздержаться от приема пищи так как его мучил воспалившийся геморрой, а товарищ его пошел в заведение за шаурмой.
- Ты только не глуши мотор пока. Я по-быстрому. -  Крикнул Руслан и засеменил по ледяной дорожке.
- Да иди уже. Буду я в холоде сидеть и жопу морозить. – Ответил Антон, не скрывая страдание на лице. – Может больничный взять? Хер с ними с деньгами. Всех не заработаешь. – Думал он и вспоминал любимую супругу. Она у него была такая милашка и наивная, как албанская школьница. Всегда полагала, что муж самый честный сотрудник и взяток не берет категорически. А те купюры, что каждый день вываливаются из штанов- это всего лишь суточные, которые им выдают на опасной для здоровья работе. Сегодня она обещала сама налепить пельмешки и сварить к его приходу аж цельную кастрюльку. Он уже видел ее в легком коротком халатике и зажмурился от нетерпения. Его гастрономические и эротические фантазии прервал бегущий через дорогу мужчина босиком в одном банном халате. Антон зачем-то включил мигалку и сирену и огляделся по сторонам. Погони не было видно нигде. Однако раздетый человек, не боясь январского мороза пересекал улицу и приближался к экипажу.
- Да что за хрень? Где этот любитель шаурмы? - Заволновался Суббота и попытался закрыть замки, но не успел. Патлатый демон дернул ручку задней двери и запрыгнул в салон.
- Спасите мужики меня грабят и убивают одновременно. – Кричал полуголый беглец и рвал на себе бороду.
- А ну пошел отсюда! Не видишь, что ли кто перед тобой? Тебе другие менты нужны. – Сопротивлялся сотрудник дорожной милиции. На помощь ему подоспел товарищ с полным ртом фастфуда и пока только мычал от негодования, пытаясь полосатой палкой вытолкнуть пассажира из машины. Наконец то Антон Суббота догадался вызвать по рации наряд патрульной милиции и успокоить потерпевшего.
- Где вы живете? Кто за вами гонится? Что принимали сегодня? Я к вам обращаюсь, гражданин!
- Здесь я живу рядом. На меня напали прямо в квартире банда кавказцев. Меня избили и угрожали ножом. – отвечал Федор, показывая на синяки. – Я еле убежал от них.
- Говори адрес. Туда поедем и патруль направим следом.   
   

Густав стал вертеться волчком, сшибая все на своем пути. Он пытался достать своими ручищами место пореза, но это получалось очень неуклюже. Ему казалось, что где-то по ниже шеи его кровь сосет огромный комар. Карлик, почувствовав беду прижался к стене. Он намеревался сделать ноги, но бросить сразу прирученное животное и тем более не увидеть степень поражения не давало любопытство. Рудольф достал из внутреннего кармана блестящий пистолетик и стал целиться в колено Густаву. Они уже наделали столько шума, что было просто удивительно отсутствие злых соседей или стражей правопорядка. Затем человек носорог затих. Карлик подставил табурет к нему поближе, взобрался чертыхаясь и заметил две застывшие капельки смолы на месте неглубоких ранок.
- Ей великан, ты меня слышишь? Как самочувствие? Не молчи скажи, что-нибудь. Нам пора уходить. Скоро придут нехорошие дяди и оденут на тебя браслеты. – Кричал Рудольф в самое ухо.
- Я хочу уйти, Рудик.
- Куда малыш? Ты и я одни на белом свете.
- Хочу обратно в цирк. Я так люблю слоников и жирафиков. Кормить их, убирать какашечки.
- Ни за что! – Сопротивлялся карлик, тряся оружием малого калибра. Раздался выстрел. Пуля прошла через большое волосатое ухо гиганта и расколотила люстру в зале. Густав широко улыбнулся в ответ, оттолкнул босса в сторону и выпрыгнул в окно. Стекла посыпались с дребезгом на пол. Холодный январский ветер задул в комнату, застилая место побоища слоем снежинок. Рудик увидел, как здоровяк приземлился с четвертого этажа в сугроб и отряхнувшись устремился прыжками в неизвестном направлении.   

- Так вы говорите их было четверо? – Уточнял следователь по фамилии Заика.
- Совершенно верно. С ножами. – Подтверждал художник.
- Кавказцы? Какие-то особые приметы? Что-то забрали у вас? Что пропало?
- Деньги пропали и …
- Деньги говорите? А то обстановочка у вас весьма скудненькая. Красть особо нечего я так полагаю?
- Может они чего-то перепутали. Я только сегодня приехал из долгой командировки.
- Кем работаете?
- Я вздымщик?
- Кто?
Федор махнул рукой и не стал объяснять тонкости редкой профессии столичному сотруднику. Он больше переживал о том чем прикроет окна пока не приедут мастера по их установке. Дверь тоже нужно было вставить на место. Ах если бы не сотни картин, исчез бы без следа. Может стоит с ними расстаться? Солидный счет в банке позволял это сделать без труда. Связь с картинами оставалась единственная из прошлой жизни тоненькая ниточка. Холсты будто приросли к телу художника и не давали истинной свободы.
- Скажите, а вы любите искусство живописи? – Спросил неожиданно у майора милиции Федор.
- Я не ценитель особо, но вот жена моя страдает этим. Она у меня эстет по натуре. А почему вы интересуетесь?
- Я бы вам позволил забрать хотя бы часть из них. – Сказал художник и показал на холсты, прикрытые покрывалом.
- У меня складывается впечатление, что вы приняли решение прямо сейчас. Удобно ли это? Что за спешка? Хотя давайте поглядим. – Предложил следователь Заика.
- Это на самом деле душевный порыв. Мое намерение окончательное. – Сказал Федор и распаковал первое попавшееся. Он поставил картину на спинку дивана и отошел назад. На ней было изображено поле из алых маков, а посередине девушка в объятиях фавна. Следователь прикурил сигарету и застыл разглядывая. Ему показалось на миг, что цветы колышутся от дуновения ветерка, а в небе пушистые облака меняют формы. Он подошел вплотную к холсту и вперился в мазню засохшей масленой краски носом.
- А вы не передумаете?
- Думаю нет.
- И что совсем бесплатно?
- Вам нравится?
- Уж больно реалистично.
Федор глубоко вздохнул и воспоминания двадцатилетней давности заставили выдавить из себя скупую слезинку. Изображение раздетой девушки, стоящей спиной жалило в самое сердце. Он сделал над собой усилие и завернул картину в прозрачную бумагу. Затем вручил следователю.
- Это вам. А заявление, пожалуй, я писать не буду. Эти гастролёры похоже перепутали меня с кем-то. Прощайте.

Проводив гостя, Федор посетил супермаркет. Он набрал кучу разного спиртного и вернулся в квартиру. Впервые за много лет его охватила жгучая тоска. Ему казалось, что он научился справляться с ней. Там в далекой тайге он мог работать месяцами в полном одиночестве. Душевный конфликт притуплялся со временем и боль отходила на задний план.
На закуску художник выложил пару яблок и орехи. Открыл бутылку текилы и хлебнул прямо из горлышка. Чтобы хоть как-то согреться включил все огни на плите. Окна пришлось закрыть одеялами. На улице уже дано стемнело и одинокая луна в небе светила холодным светом. Шум проезжающих машин и сигналы нарушали покой. Художник допил бутылку и решил вынести несколько картин на пустырь за домом. Там он сложил их в кучу и чиркнул спичкой. Огонь быстро вспыхнул и стал пожирать сухие рамы с холстами. Пламя живое с оттенками всех цветов играло в темноте, оставляя за собой угли и золу. К Фёдору незаметно подкрался бомж и стал молча греть у костра руки. Художник откупорил еще одну бутылку, прихваченную с собой и предложил ему. Мужчина с копченым лицом и надетыми тремя куртками поверх рабочего комбинезона принял угощение с нескрываемой радостью. Он хотел было что-то произнести торжественное, но художник его остановил взглядом. Так они и стояли молча, глядя на огонь.
Много лет назад Федор являлся подающим надежды художником. Он заканчивал академию искусств и мечтал рисовать в Париже. Получать так сказать вдохновение на родине великих творцов. Деньгам он и его старший брат Павел обделены не были. Родители перед смертью оставили крупную сумму детям. Умерли они, как в грустной сказке в один день. Дождливой и пасмурной осенью их авто на скользкой дороге влетело в фуру на обочине без опознавательных знаков. Старшему Павлу было тогда двадцать пять, а младшему Федору девятнадцать. Павел на правах более взрослого взял все обязанности на себя. Строительный бизнес отца оказался в надежных руках. Федор закончил учится и уехал во Францию на стажировку. Мечта молодого художника сбылась. Париж был у его ног. Федор снял квартиру возле метро Вавэн и часто завтракал в любимом кафе Хемингуэя. После обеда любил прогуливаться по узким улочкам левого берега французской столицы. Проходя мимо ресторана Де Флор, представлял, как когда-то Жан Поль Сартр о чем-то горячо спорил с Альбером Камю. Вечерами с творческой Парижской богемой отжигал в Ля Ротонд. Жизнь текла своим чередом. Картины писались ночами с бутылкой Бургундского вина, а поздним утром чашечка кофе на улице Сен Жермен пробуждала новый аппетит к жизни и встречам с юными прелестницами. Их у Фредди, так они его называли, было французский пруд пруди. Почти каждый день он просыпался с новой пассией. Серьезных отношений не завязывал, хотя с годами перестал частить. Менял подружек с временами года.
Как-то в марте Фредди выставил за дверь очередную киску по имени Нора. Девушка родом из Швейцарии никак не могла усвоить одну простую вещь. Иногда мужчине нужно побыть наедине с самим собой, помолчать, а спрашивать у него, о чем он думает каждые пять минут сведут с ума, кого угодно. Неожиданно очень сильно потянуло домой. Павел давно уже звал приехать и посмотреть на новый дом, новоселье намечалось на начало апреля. А еще брат обещал познакомить его со своей невестой.
Федор первого апреля покинул пятую республику и приземлился в Росси с пересадкой через Москву в городе Тюмень. Выглядел художник очень импозантно. На нем был твидовый пиджак и строгие брюки кремового цвета, на шее красовался подвязанный шёлковый платок небесно-голубого оттенка. Брат встречал его в аэропорту у входа на стоянку автомобилей.
- Бонжур мсье, Севастьянов. Добро пожаловать на Родину. Разрешить взять ваш багаж? – Приветствовал его Павел. – Как долетел?
- Нормально. Первым классом. Спал всю дорогу. Где наш лимузин?
- Да вот же. – Ответил брат и показал на серебристый Гелентваген.
- А за рулем я так понял ваша королева?
- Она. Красивая. Правда? – Спрашивал счастливый Павел и помахал рукой.
Девушка аккуратно подрулила к бордюру и вышла поприветствовать Федора. Это была стройная рыжеволосая красавица с яркими выразительными глазами зеленого цвета. На ней был черный облегающий костюм и кожаная курточка. Девушка подошла к художнику и протянула руку.
- Ну здравствуйте, Федор. – Сказала она. – А вы кажетесь намного старше, чем на фотографии.
- Знакомься. Это Эва. Моя невеста. – Представил Павел и уложил чемодан в багажник. – Поехали По дороге поболтаем.
Ева очень хорошо водила машину и ориентировалась в городе. Она не задавала больше вопросов, а все дорогу только слушала, как общаются братья. Временами она поглядывала в зеркало заднего вида и их взгляды с художником пересекались.
- Когда планируете свадьбу? – Поинтересовался Федор.
- Мы хотим это сделать в ноябре. Павел предложил в Венеции, а хочу на Бора Бора. – Ответила Эва и сложила губы бантиком.
- У тебя кто-то есть? В смысле пара. Какая ни будь страстная парижанка? Или все-таки русские девушки красивее? – Спросил брат.
- Лучше наших нет. В Европе развит сильно феминизм. Доходит порою до абсурда. Итальянки в этом плане будут проще, но они заразы ревнивые до жути.
Они подъехали к загородному дому, обшитому сайдингом в виде дуба и темно-зеленой покатой крышей. Вдоль всей территории шел высокий забор, переходящий в чугунные ворота с замысловатым рисунком.
- Вилла к вашим услугам. Вечером банкет. Попрошу не опаздывать. Ты наверно к друзьям первым делом поедешь? – Обратился Павел к брату.
- Отдохну немного. Осмотрю хозяйство, а потом наверно проведаю своих индейцев. Машину дашь?
- Можешь взять седан, который стоит в гараже.
Севастьянов младший кружил по городу на черном мерседесе и слушал любимую музыку. Он уже посетил парочку старых друзей и договорился о встрече на выходных в ночном клубе. Все это время он ловил себя на мысли, что думает о Еве. Девушка его брата запала крепко ему в душу. Федор ясно понимал абсурдность данной симпатии с первого взгляда. Ближе Павла у него никого на свете не было. Художник решил заполнить пустоту сердечную и заехал в торговый центр. Там он рассчитывал с кем-нибудь познакомиться и отвлечься от демонических мыслей.
Федор бродил по этажам бесцельно разглядывая товары и посетителей, которых в это время было полно. В основном молодежь небольшими группами, видно прогуливающие занятия и мамаши с маленькими детьми. Он присел в одном из кафе на втором этаже и заказал капучино. Напротив, находился отдел сувениров. Полки были уставлены нарядными статуэтками и масками народов мира. На стенах развешаны бутафорные сабли, мечи и картины. Художника привлекла статуя высотой около полутора метров в виде африканской богини с корзиной фруктов. Идея подарка на новоселье возникла сама собой. Федор допил кофе и заглянул в сувенирную лавку. Блондинка с голубыми глазами в белоснежной блузке с глубоким вырезом на груди обслуживала покупателей. Художник обошел все витрины и не найдя ничего более стоящего остановился возле выбранного объекта.  Изделие черного, как уголь цвета блестело от ярких галогеновых ламп. Федор поглядел на ценник и прикинул сколько статуя может весить. Затем услышал голос за спиной.
- Вас что-то заинтересовало?
Он повернулся и увидел продавщицу кокетливо улыбающуюся и смотревшую на него изучающе. У нее при этом выступали приятные ямочки на щеках, и длинная челка волос спадала на глаза. Она раскачивалась на своих каблучках держа руки за спиной.
- Скажите, а у нее есть подружка? – Спросил Федор, показывая на изделие из мрамора.
- А я не подойду? – Спросила блондинка и засмеялась.
- Если поможете донести ее до машины, то вечер я точно посвящу вам.
- Да что вы, у нас имеется бесплатная доставка.
- Тогда запишите адрес и свой номер телефона. Меня зовут Федор и мне срочно нужна муза.
- А меня Клара. Вы что поэт? Поэты они люди не постоянные и очень ранимые.
- Нет я художник, но тоже очень ранимый. Надеюсь вы мне не откажетесь и встретитесь сегодня со мной. Обещаю приятную компанию и уютную обстановку загородного дома. Мой брат отмечает новоселье со своей невестой.
- А что у такого парня, как ты и нет девушки?
- Представь себе. Я ведь только из Парижа, а там они такие все легкомысленные.
- Заезжай за мною в 19:00. Расскажешь мне как живется в Европе бедному художнику. А эту мулатку я отправлю по месту назначения. – Сказала Клара и вручила визитку с номером телефона.
Павел водрузил статую возле камина и чувствовалось, что был весьма доволен подарком. Пришло еще несколько гостей на праздничный банкет и большинство из них сотрудники предприятия, которым управлял брат. Спутница Федора оказалась очень приятной в общении и ухаживала весь вечер за своим кавалером. Создавалось впечатление, что они знакомы давно.
Ева организовала шикарный стол и не давала никому скучать. Приглашенный шеф-повар творил чудеса из сочных стейков во дворе. Погода позволяла перейти на свежий воздух и наслаждаться пением птиц. Затем Павел уже будучи на веселе включил караоке и запел про белого лебедя на пруду, веселя всех манерой исполнения. Ближе к полуночи художник со своей музой покинули праздник и уехали на такси в город. Они целовались все дорогу, и вспыхнувшая страсть привела их в номер гостиницы. Федор любил Клару до утра и даже забыл о свих крамольных мыслях, пришедших ранее. Только на следующий день, прощаясь блондинка сказала, что невеста брата как-то особенно глядела на художника.
- Извини конечно, может мне показалось.
Через два дня Павел заявил, что срочно уезжает в Москву по делам. Он собрал наскоро вещи в спортивную сумку, прихватил портфель с документами и ноутбук. Брату приказал не скучать и в Париж до его приезда не улетать. Ева и Федор остались в доме одни. Художник постарался исчезнуть из поля зрения невесты брата и все время проводил в городе у друзей, либо вечерами с Кларой. Хозяйка дома была поглощена работой в собственном косметическом салоне и возвращалась запоздно. Она случайно застала художника в пятницу вечером и решительным тоном заявила.
- Сегодня ты меня развлекаешь. Даже не думай куда-нибудь слинять. Я все неделю, как кукушка одна в полном одиночестве. Ты бесстыжий. Ты это знаешь?
- Но помилуйте сударыня, я старался не нарушать ваш покой и размеренный график. – Ответил, смущаясь Федор и заранее предвидел, что ничем хорошим это не закончится.
- Много лишнего текста, мсье Севастьянов младший. Начнем с хорошего ресторана в центре. Я там знаю одно заведение, где готовят исключительные перепела. Затем мы можем посмотреть новый фильм в кинотеатре.
- Да моя, госпожа, слушаюсь и повинуюсь. Только переоденусь и прогрею мотор.
- То то же. Совсем другое дело. –Согласилась Ева. Она поднялась в свою комнату чтобы поправить макияж и забрать сумочку. С гардеробом она уже давно определилась. На ней была одета короткая юбка горчичного цвета и легкая сорочка бежевого оттенка. Сверху она накинула черный кардиган. За руль позволила сесть Федору и только показывала дорогу.
- Пока тебя не было много чего открылось модного и интересного. Не Париж конечно, но вполне себе ничего. – Говорила Ева и тыкала кнопки магнитолы. Художник смотрел на дорогу и не нарочно замечал, как меняют положение красивые ножки Евы, одетые в чулки телесного цвета, как исходит от нее благоухающий аромат духов, как заливается она звонким смехом над его шутками. Федор открыл окно и закурил. В воздухе пахло ранней весной и под вечер лишь слегка похолодало. Он прокручивал в голове все возможные ситуации и развитие вечера. Нет с его стороны никаких намеков и попыток быть не должно. Остается держать дистанцию и рамки приличия. Только как быть с порхающими бабочками в животе?
Ева выбрала заведение, где есть отдельные уютные кабинки с кожаной мебелью и приглушенным интимным светом. Услужливый официант, которому было за сорок принес меню и скрылся за плотными шторами. Федор уткнулся в винную книгу и попытался скрыть волнение.
- Можешь расслабиться, обратно поведу я. – Нарушила молчание девушка.
- А я и не волнуюсь. С чего бы это?
- Разве ты не заметил?
- Что именно?
- Как между нами искра промелькнула. – Ответила Ева, изображая атомный взрыв.
- Это исключено, мадам. Я по натуре мормон и с чужими девушками не сплю.
- Я пошутила. Ты такой серьезный, напрягся, как школьник перед дверями лупанара. Кстати ты что будешь пить?
- Виски. Со льдом.
- А я, пожалуй, мартини.
Официант возник будто из воздуха и принял заказ. Затем зажег свечу на столе и испарился. Где-то в зале заиграла живая музыка и обстановка в кабинке немного разрядилась.
- Я знала одного художника, который писал картины только в определенном состоянии сознания. Ему сейчас было бы лет семьдесят. Умер бедолага в нищете. Перед тем, как взяться за работу он долго постился, практически ничего не ел и воздерживался от близких отношений с женщиной. Я его встретила в деревне, где жили мои родители. Он вел замкнутый образ жизни и почти ни с кем не общался. В обычное время художник изготавливал из дерева резные наличники и украшал фасады домов, трудился бесплатно при церковном храме. Когда отшельник созревал, то закрывался в своем доме и рисовал день и ночь. Это могло происходить неделями. Когда работа заканчивалась, он выходил на свет совершенно изможденным и еле передвигался, но был таким счастливым. Я видела его в один из таких моментов, тощий и взъерошенный, с глазами полными неземного счастья. Он сказал, что познал Бога и картина ему больше не нужна.
- И?
- Он отдал холст мне в руки и удалился. – Закончила Ева и отпила из налитого фужера напиток.
- Где теперь эта картина? – Спросил Федор, бултыхая лед в стакане с виски.
- Наверно осталась в старом доме родителей. Теперь там живет моя тетка, которая переехала из Украины. Я в искусстве ни черта не понимаю. Помню, что на ней был изображен вихрь, поднимающийся в небо.
- Ты считаешь, что он был одержим?
- Я считаю глупым отказываться от земных радостей ради каких-то пресловутых духовных переживаний.
- Странно. А я уже поставил под сомнение то чем занимаюсь. Мне вдохновение приносит обычное утро, пасмурный день или закат на взморье. Старые узкие улочки в Париже и набережная Сены проецируются волшебным образом живыми мазками независимо от моего намерения. Естество рождает истину практически безболезненно.
- Значит тост за естестество! -  Предложила Ева и протянула фужер.
- Согласен. Но на картину я бы поглядел. – Сказал художник, смакуя виски.
- Что-то мы засиделись. Ты не находишь? Предлагаю потанцевать.
- О, я танцор еще тот. – Стал отнекиваться Федор.
- Даже не думай соскакивать! Отказ не принимается. Играет моя любимая группа.
Пара танцевала в центре зала плотно прижавшись под музыку саксофона. Алкоголь сбрасывал ограничения, головы кружились и время летело незаметно. Рассчитавшись в кафе, они еще посетили кинозал, но фильм не смогли досмотреть так как в течении трансляции мелодрамы громко хохотали и передразнивали актеров. Их бесцеремонно вывели на свежий воздух охрана зала и администратор. Ева предложила поехать домой. Обратно ехали молча. В машине звучал блюз и располагал к размышлению о смысле жизни в средней полосе России.
Дома хозяйка предложила еще по стаканчику. Она переоделась в легкий шёлковый халат и большие мохнатые тапки в виде зайцев. Художник уже был изрядно навеселе и его не волновали никакие угрызения совести. Он вообще ни о чем не думал кроме старой картины в заброшенном доме. Наверное, там спала чья-то забытая и не кем не понятая душа человека. Захотелось рисовать, но не прямо сейчас. Придет время, и он поймет, как.
- Эй, ты уже похож на пьяного факира. Твоя голова не держится на плечах. – Сказала Ева. – Наверное стоит укладываться спать.
- Согласен. Я иду. Я наметил маршрут, закрыл глаза, включил автопилот и пошел. – Мычал себе под нос Федор и пробирался наощупь к себе в комнату. Он что-то ронял по ходу и спотыкался, а дойдя наконец практически сразу заснул прямо в одежде. Ему снился старый художник. Худой и сгорбленный отшельник, тряся жиденькой бородкой взвывал к нему и тощей рукой показывал куда-то вверх со словами. – Познай его или потеряешь себя! Огонь возле тебя! Рыжий огонь!
Федор очнулся от неземного наслаждения. Еще не открыв глаза, он прибывал между сном и бодрствованием и чувствовал себя на пике блаженства, плавая на облаках. Его восставший орган скользил по горячему туннелю и вот-вот обещал вздрогнуть мощным вулканом. Вдруг захотелось закричать от безумного восторга и открыть веки. В первые минуты он застыл от удивления и шока. На нем ерзала и извивалась, как дикая кошка девушка его брата. Ева тихо постанывала и была поглощена процессом покусывания, облизывания и причмокивания оцепеневшего тела художника. Федор больше не мог сопротивляться возникшему искушению и слился в горячих объятиях с Евой. Они встретились жадными губами в поцелуе и застыли на мгновение, затем вместе продолжили дикую пляску заводя друг друга. Пара практически одновременно закончила танец взорвавшись от перевозбуждения криками о том, кого в суе не упоминают. Они отлепились телами от мощного притяжения и лежали не подвижно. Никто из двоих не проронил больше не слова. Затем Ева встала с кровати и вышла молча из комнаты.
Художник, оставшись один продолжал лежать, не шелохнувшись будто от малейшего движения память сотрется и пропадет чувство глубокой вины вместе с космическим оргазмом. А еще на него навалилось ощущение зыбкого будущего с прохладным дыханием от стыда и измены.
Что-то должно произойти. Есть предчувствие. Действие уже не зависящее от тебя. Хорошее или плохое. Остальное проходит мимо совершенно не заметно, как осенние пасмурные дни. Повторение определенных действий и рутина создают впечатление бесконечности. Страшно что-либо потерять и не найти. Бывает страшно становиться за долго до потери. Страшно если ты в одиночестве и мысли зашли в тупик, если мысли вообще исчезли. Мысли спасали, когда ты был в западне обстоятельств. Они же были воздушной рамкой приятных солнечных событий. Мысли нас обманывают, создавая иллюзию комфорта. Что-то создает поток мыслей и что-то их ограничивает. Мысли зависят от мотивов. Мотивы порой бывают ложными. Как мы об этом узнаем? Когда со временем приходит горькое сожаление.
Не дожидаясь приезда брата, Федор взял билет до Парижа и улетел. С Евой он пытался не разговаривать, но перед отъездом все-таки пришлось. Она вела себя спокойно и считала произошедшее предвиденной закономеоностью.
- Что, не можешь справиться с обстоятельствами? Боишься посмотреть в глаза брату?
- А как ты можешь так легко реагировать? Ты его больше не любишь?! – Спрашивал Федор у Евы и старался не смотреть на нее.
- Все изменилось, когда появился ты.
- Что это за чувства, которые меняются с направлением ветра. Вы же собирались пожениться?
- Когда я увидела тебя, то поняла, что ошибалась. Ты покорил мое сердце с первого взгляда. Можешь мне не верить, но это так. Неужели ты не чувствуешь?
- Я уже запутался и ничего не понимаю. Мне лучше уехать. И чувствую я себя полным дерьмом.
- Ты все-таки не торопись с выводами. Признайся, тебе же было хорошо со мной?
- Да пошла ты…
Добравшись до Парижа, художник забросил все свои дела и плотно присел на стакан. Он целыми днями не находил себе места. Только набравшись бренди под самую завязку, он садился на пол и разговаривал сам с собою. В комнате занавешенной плотными шторами царил беспорядок. На звонки Федор не отвечал, а потом и вовсе отключился. Ева не выходила у него из головы. Он мучился от противоречивых чувств. После смерти родителей ближе брата никого на свете у него не было. И вдруг такое наваждение. Хотелось все произошедшее забыть и не вспоминать.
Наступило лето. Федор понемногу стал выходить на улицу и даже рисовать. Тоска притупилась со временем, а злость на самого себя скрутилась в тугую пружину. По ночам он посещал китайский квартал и забывался в опиумных курильнях. Словно тень возвращался под утро и бредил в четырех стенах. Она нашла его на берегу Сены, стоящим истуканом возле чистого мольберта. Он узнал ее не сразу, вернее ему показалось, что это продолжение сна. Ева была в белом легком платье и розовых очках. Она напоминала ему ангела.
- Очнись, Фредди, помощь уже на месте! Ты что же не узнаешь меня? Где обнимашки?
- Здравствуй. Зачем ты здесь?
- Потому что я тебя полюбила, дурень. Скучала. Думала сам откликнешься. Нет. Пришлось самой прилететь во Францию.
- А как же брат?
- Да не переживай ты за него. Я сказала, что с подружкой еду в Эмираты. Он ни о чем не догадывается. Так, что решай. Жить счастливо либо хоронить себя заживо. Выглядишь ты не очень.
- А есть еще варианты?
- Варианты будут, если возьмешь себя в руки. – Сказала Ева и обняла художника. – Поедем ко мне в отель пока, сменишь обстановку. Я приведу тебя в чувства.
Они прожили вместе целую неделю не расставаясь. Федор больше не сопротивлялся своим чувствам и полностью растворился в рыжеволосой, бесстыжей невесте брата. Она предупредила о том, что расстанется с Павлом и переедет к нему. Просто не была уверена в намерении художника.
- Ради счастья иногда необходимо чем-то жертвовать. – Говорила она.
- Даже самым близким родственником?
- А он это переживет. Для богатого и успешного это не проблема. Скоро он опять уезжает надолго за границу. У него намечается конференция в Стамбуле по вопросам фирмы. Расширение сферы деятельности. Павел хочет построить отель в Анталье. Так, что приедешь в Тюмень и мы с тобой распишемся.
- Как заговорщики, в втихаря? Без пышных торжеств и лимузинов с кольцами?
- Надо быть авантюристом и планировать креативно. Сделаем свадьбу на Мальдивах. Ты согласен?
- Да. Я не против. Когда ты уезжаешь?
- Билеты у меня на завтра, котенок. Не грусти. Все будет супер у нас. Я позвоню и скажу, когда тебе приезжать.
Довольная собой Ева прошла таможенный контроль и присела в зале ожидания у стойки бара. Все складывалось весьма удачно. Вылет в Москву через два часа. Есть время еще раз все обдумать. Она заказала бокал Хеннесси и кофе. Смакуя коньяк, девушка глядела в свое отражение и улыбалась самой себе. Ее хитрый план реализовывался постепенно и требовалось красивое завершение. Игра стоила свеч. Она заполучила обеспеченного жениха и собиралась выйти замуж. Павел хорош собой и был бы не плохой парой по жизни, но он любит контролировать и доминировать во всем. Свободолюбивая и корыстная Ева не могла с этим смириться. Его младший брат появился очень кстати, а охмурить молодого художника оказалось делом техники. С ним будет легче манипулировать делами фирмы и учредителями. Осталось лишь избавиться от Павла. Холодный расчет и никакого сожаления. Ее мысли на этот счет сводились к банальной подставе. Она с детства наученная отцом проходимцем, что мужики только пользуют женщин. Если у тебя смазливая мордашка и немного мозгов, то следует пробиваться на вершину по членам наивных мужчин, как по ступенькам. Остановилась на ком-то и кобздец. Будешь мыть ему ноги перед сном, дожидаться пока он вернется от любовницы, стирать и гладить ему рубашки, провонявшие чужими духами и стареть стоя у плиты. Сам папаша беспробудно пил и истязал мать на глазах у ребенка. Неудачник веривший в свои аналитические способности пытался выстроить схему по отмыванию денег на строительстве железной дороги и попался. Сел в тюрьму, когда ему было тридцать три года. Там он и сдох. В наследство отец оставил дочери лишь одну старинную икону, украденную в храме Вологодской области.
Павел ждал любимую в загородном доме. Ева попросила ее с подругой не встречать в аэропорту. Она доберется сама ближе к вечеру. Влюбленный мужчина приготовил девушке небольшой сюрприз и по этому случаю накрыл стол для двоих при свечах. Он уже сделал ей предложение, но не дарил кольца. В бархатной коробочке на камине лежало приготовленное заранее драгоценное изделие, заказанное в Цюрихе.
- Что за праздник, дорогой? Или ты так соскучился? – Спросила удивленная Ева.
- Это в знак моей вечной любви и преданности. А вот и подарок. Надеюсь тебе понравится. – Сказал торжественно Павел и преподнёс бархатную коробочку.
- Как это мило, любимый. Я вся трепещу от неожиданности. Что же это? – Спросила девушка и открыла крышечку. Внутри было золотое кольцо высшей пробы с брильянтами. От восторга она бросилась на шею Павлу и расцеловала его.
- Я тебе тоже приготовила сюрприз, но вручу тебе его перед отъездом. Откроешь по прилету в отеле. Договорились?
- А почему нельзя сейчас?
- Так будет интереснее. Подарок должен созреть, а ты заинтригованный будешь ждать момента и думать обо мне.
- Согласен. Ты у меня такая выдумщица. Как прекрасно, что я тебя встретил. Моя жизнь без тебя была серой и скучной. Давай отметим это дело.
Они провели еще одну безумную ночь вместе, а утром расстались. Ева вручила своему жениху подарочный сверток, перевязанный лентой и напомнила, когда можно будет открыть. Окрыленный любовью Павел отправился в Турцию на двухнедельную конференцию. Он так не хотел уезжать надолго и всячески откладывал поездку, но партнеры по бизнесу настаивали на его личном присутствии. Он успокаивал себя мыслями о радужной перспективе на будущее. Фирма процветала и доход увеличивался. Они расширяли сферу деятельности за границу, и Павел желал бы видеть младшего брата рядом, чтобы иметь надежного помощника. Но Федор почему-то на звонки не отвечал. Возможно он появится на церемонии бракосочетания, и они все обсудят. Свадьба. Ева обо всем позаботится, и они возможно возьмут отпуск и наконец то отдохнут вдвоем на берегу океана.
Павел без проблем пересек таможенный досмотр и ожидал вылета. Он нетерпеливо теребил в руках внушительную коробку с презентом и мечтал поскорее ее открыть. Приземлившись в Стамбуле он со всеми пассажирами ожидал очереди в зеленый коридор. При нем был только портфель с документами и ноутбук. Проходящие мимо полицейские с собакой остановились недалеко от ожидающих и пытались успокоить засуетившееся животное. Пес нюхал мраморный пол и рвался в сторону очереди из людей. Подойдя ближе стражи порядка отпустили поводок. Собака нервно пробежалось вдоль напуганных людей и остановилась возле Павла. Лай ищейки заставил всех насторожиться. К Павлу подошел человек в штатском. Он показал свои документы и предложил пройти на личный досмотр.
- Сэр, пройдемте с нами. Не беспокойтесь. Животное может ошибаться. Если у вас что-любо запрещенное?
- Я не понимаю, о чем вы? – Удивлено спросил Павел. - У меня кроме документов ни чего нет.
- Мы разберемся не переживайте так. – Успокаивал сотрудник аэропорта и показывал дорогу
- Но я могу опоздать на встречу. – Пытался сопротивляться Павел и раскладывал вещи на стол. Вокруг собрались несколько человек, принадлежащих к службе охраны и досмотра.
- Откройте портфель. – Предложил секюрити в белых перчатках. – Что это? – Показал он на сверток.
- Это подарок невесты. Я не могу его открыть.
- Но вам придется, если хотите пересечь границу.
- Что ж воля ваша. - Ответил Павел и развернул презент Евы. Внутри оказалась старинная икона, завернутая в материал из ситца и еще прессованный прямоугольный пакет прозрачный зеленого цвета.
- Вы знаете что это? – Спросил сотрудник, указывая на зелье.
- Без понятия. Это не мое.
- А икона тоже не ваша?
- Это какой-то абсурд. Я совершенно обескуражен. - Ответил растерянный мужчина и присел на стул.
- Вам придется задержаться, уважаемый. Эксперты должны определить состав и происхождение вещества схожего с канабисом. А также ценность иконы, ввозимой в страну без декларации.
Но Павел уже ничего не слышал. Будто кровь во всем теле неожиданно затвердела и сердце качало мышцами в пустоту. В голове метались нехорошие мысли и вопросы, на которые не было просто ответов. Он не хотел верить в происходящее. Оказалось, в свертке пол килограмма чистого афганского гашиша, а икона вообще представляла ценность запредельную.  Его задержали до утра. Ночь он провел в одиночной камере. На следующий день к нему привели человека из министерства иностранных дел. Представитель переписал все данные и посоветовал вызвать хорошего адвоката, хотя предупредил, что в этой стране это преступление очень серьезное и шансов мало.
- Вы хотите сказать, что меня посадят в Турецкую тюрьму? – Обратился к нему задержанный. – Но я не в чем не виноват!
- Обстоятельства говорят об обратном. Вы говорили, что этот пакет вам вручила ваша невеста? Вы можете с ней связаться? Давайте номер телефона. Мы займемся этим вопросом.
Прибывший адвокат из России не смог чем-либо обнадежить обвиняемого в провозе через границу наркотиков. На телефон, предоставленный им для связи с Евой никто не отвечал. Представители его фирмы недоумевали от случившегося и не верили в виновность безупречного человека. Через неделю Павлу сообщили, что его невеста вышла замуж за его брата и укатила на курорт. Он не смог вынести двойного предательства и повесился в камере, не дожидаясь суда.
В это самое время Федор нежился на белом песочке на побережье океана со своей новоиспеченной супругой и не о чем не догадывался. Парочка гуляла на всю катушку, прогуливая деньги покойного брата в лучшем отеле на Мальдивах и плавучем казино. Оставалась еще неделя беззаботного отдыха, когда Федору позвонил из Тюмени старый школьный друг и сообщил обо всем в подробностях. Художник потерял сознание от услышанного и грохнулся у себя в номере. Когда очнулся то увидел над собой Еву. Она пыталась привести его в чувства и брызгала холодной водой. Он заговорил первым.
- Ты что натворила?
- О чем это ты, милый?
- Мой брат покончил собой в тюрьме. Как ты могла? Он же любил тебя? - Сказал Федор и заревел.
- Ну ты же сам хотел чтобы он нам не мешал. Вот я все и устроила. Теперь все будет хорошо. Так ведь?
- Хорошо уже не будет. Ты страшный человек Ева. Как ты будешь с этим жить?
- Возьми себя в руки не будь тряпкой. – Уже кричала на него она и пыталась образумить, лупя по мокрым щекам.
- Убери от меня руки животное! – Орал в ответ Федор, прикрываясь руками.
- Ах вот как ты заговорил! Соблазнил невесту родного брата и еще называет меня животным?
- Видеть тебя больше не могу. Да я тоже виноват не скрою. – Ответил уже совсем шёпотом художник и открыл бутылку виски. Он выхлестал ее до дна и побрел к морю, пошатываясь. Там Федор просидел до утра со стеклянными глазами, глядя на горизонт. Луна светила в небе, отражаясь в воде в виде зеркальной дорожки. Призрачное ощущение счастья растаяло. Разбилось в один миг все, что определяло составляющую человеческого облика. Не было даже мыслей лишить себя за это жизни. Хотелось наказать себя как-то иначе. Холод проник в сердце и остался там вечным хозяином.
На следующий день художник собрал вещи и уехал. На прощание он сказал своей бывшей возлюбленной, что судьба возможно сама накажет такую как она каким-то образом. Что он сам не достоин даже презирать ее, что от любви до ненависти не один шаг, а целая продуманная схема. Что у зла может быть самое очаровательное лицо на свете.
Федор уехал во Францию и поступил в Легион на военную службу. Он прошел все этапы возмужания в кратчайшие сроки. Молодой человек натренировал тело за три года физическими нагрузками и научился стрелять только для того, чтобы попасть на войну. Командование отмечало его как исполнительного, немного замкнутого и смышленого солдата. Наемника отправили в Афганистан вместе со специальным подразделением выполнять задачу по искоренению повстанцев. Фредди рвался в бой и при любой возможности безрассудно стремился туда куда другие не за какие деньги нос свой не сунут. Случалось, пару легких контузий, но пули его обходили стороной. Однажды его отряд нарвался на большую группу моджахедов и был окружен. Бронетранспортер и джип были подбиты. Парни из французского Легиона отстреливались как могли. Помощь задерживалась. Из пятнадцати бойцов в живых оставалось всего четверо вместе с командиром Жераром Клавье. Сержант был тяжело ранен в ногу и не мог передвигаться. Их окружали горы и сотня разъяренных бородачей. Фредди обнаружил неподалеку заброшенный туннель и предложил уходить через него. Он первым взвалил на плечи командира и стремился в глубь земли. Остальные последовали за ним, но в последнюю секунду граната накрыла бойцов, разорвав в клочья вместе с радиостанцией, подняв на воздух столб пыли и засыпав вход. Под землей было тихо и прохладно. Фредди перевязал рану сержанту и пополз, таща его на себе по лабиринту в неизвестном направлении подальше от места боя. Таким образом они передвигались почти сутки. Жерар что-то бормотал в бреду и периодически терял сознание. Фредди обнаружил в одном месте подземный родник и напоил командира, затем напился сам и умылся. Наполнив фляжки с водой, художник осмотрелся. Впереди шли два ответвления, уходящие в далеко вглубь пещеры. Он пошарил в темноте фонариком и увидел еле заметные следы. Разогрев на костре сухой паек, они с командиром немного перекусили и легли спать.
Фредди очнулся от сна и поежился от холода. Разница в температуре на верху и внизу была ощутимой. Они продолжили путь с короткими передышками. Жерар попросил перевязать его и вколоть морфин. Солдат сделал инъекцию сержанту и пораздумав всадил себе тоже. Они присели спиной к прохладной стене туннеля и закурили.
- Я давно хотел спросить тебя солдат…У тебя есть кто-нибудь на гражданке? Семья или девушка? – Поинтересовался Жерар.
- Нет командир. У меня никого нет.
- Ты поэтому так безрассудно себя ведешь? Ищешь смерти? Что-то заставило тебя разочароваться в жизни?
- Я не хочу об этом говорить. Очень больно вспоминать. – Отвечал Фредди, прикрыв глаза. Теплая волна прошла по телу, заставив пошевелиться волосы на самой макушке головы. – Я просто делаю свою работу и все.
- На войне невозможно забыться, солдат. Она еще больше калечит твою душу. А смерть может поджидать тебя совсем в другом месте и другое время. И она врятли сможет что-то изменить.  Подумай над моими словами.
- Что же делать, когда ненавидишь себя больше жизни?
- Чтобы ты не натворил в прошлом имеет значение, что ты думаешь и ощущаешь теперь. Горькое сожаление так ведь?
- Да. И оно меня сжигает изнутри.
- Ничего уже не изменишь, никого не вернешь! Значит необходимо молиться. Вымаливать прощение день и ночь. Пролить море слез и прошептать сотню тысяч раз имя того, перед кем ты виноват. Только в полном одиночестве придет истинное раскаяние. Даже если на это уйдут годы. Ты хороший солдат, но это еще не делает тебя человеком.
- Может ты и прав сержант. Пора выбираться отсюда.
Двое военных из Французского Легиона проползли еще несколько километров пока не обнаружили выход. Не далеко от глинобитных стен кишлака лаз выходил наружу. Фредди выбрался наружу и осмотрелся. Небольшое селение из десятка домов посреди гор выглядело тихо. Никакого присутствия боевиков. Навстречу к нему неожиданно вышел мальчуган лет семи. Пацан пинал босыми ногами предмет округлой формы из овечьей шкуры, заменяющий ему футбольный мяч. Он заметил солдата и выкрикнул приветствие на своем наречии, затем скрылся за углом забора. Фредди на всякий случай снял с предохранителя оружие и оглянулся по сторонам. Вскоре к нему навстречу вышел пожилой пастух в окружении детей постарше. Старик подошел к Фредди и указал на кровь в которой была испачкана форма. Художник попытался знаками и жестикуляцией объяснить, что проблемы не у него и повел их к лазу. Сержанта с трудом перенесли в ближайшую лачугу и уложили на циновку. Он был совсем плох и бредил. Фредди посмотрел по карте, где примерно они находятся и решил идти за помощью. Он показал пастуху, что уходит и двинулся в путь. Он продвигался всю ночь и под утро вышел к блок посту американцев. За командиром отправили вертушку незамедлительно. Жоржа нашли живым в том далеком ауле и доставили в госпиталь. Фредди был награжден медалью и увольнительной, после которой он больше в Легион не вернулся. 

С сосновой ветки вспорхнула сова и плавно набирая высоту устремилась на другой берег реки. Под ноги человека хлопнулся ком снега и слегка задел головной убор из песцовой шкуры. Вздымщик отряхнул снег с шапки, поправил рюкзак и продолжил свой путь к месту делянки. Легко ступая по проторенной тропке, он начал свой ежедневный маршрут по лесу. Стояла ясная погода в начале декабря, и температура постепенно понижалась до сорока градусов. Мороз не пугал мужчину, который двигался на протяжении одиннадцати часов к ряду, делая разметки карр и собирая готовую смолу. Вздымщик подошел к дереву, выпустил густой пар изо рта и достал инструмент. Он натянул пружину с усилием и взвел хак в рабочее состояние. Затем работник принялся подрумянивать и проводить желобки для стока живицы. Проходя от дерева к дереву, он где-то подсачивал их, а где-то производил свежие насечки. Обычно время до обеда пролетало не заметно и ему все казалось, что он не успевает. Инструментом мужчина управлялся очень легко и надрезы получались правильные во всех отношениях. Часто вспоминая, как первый раз взял в руки хак, он думал, что управляться нежно такой железной бандурой и не навредить живому слою дерева невозможно. Ведь подсочить его на жизнь или смерть только в руках мастера. 
Прошло с тех пор уже три года. Три сезона Федор исполняет эту тяжелую работу в таежных лесах в полном одиночестве от срока до срока. Он тогда уволился со службы и вернулся на Родину в Тюмень. Снял жилье на первое время и старался нигде не светится. Про Еву узнал случайно из газет. Теперь это успешная бизнес вумен. Он проигнорировал новость закатывая подальше в уголки злой памяти. Работу нашел по объявлению и счел весьма подходящей для себя. Находится подальше от людей с октября месяца по самый апрель в лесах Сибири было то что нужно. В свободное от вахты время он уезжал в Феодосию и писал картины, наслаждаясь морем и солнцем.
Федор очередной раз взводит хак, напоминающий огромную бабочку и продолжает аккуратно снимать кору до розового состояния, делает вертикальный срез для стока в желобок и устанавливает приемники. Так от дерева к дереву он перемещается и разговаривает с каждым будто со старым знакомым. Художник старался не причинить вреда соснам, а если сам вдруг начинал страдать хворью физической или душевной, то обнимал крепко руками ствол помоложе, прижимался к нему и просил о помощи. Хворь уходила глубоко в землю и чувствовал тогда Вздымщик, что принадлежит к огромному миру, где нет предательства и жадности, что облака на небе в виде причудливых рисунков это мыслеформы не иначе, как Божьи.
Сменился ветер под вечер, подул прижимая кустарник близко к земле, значит снег пойдет ночью. Надо было торопиться успеть собрать смолу. В суете своей Федор не слышал посторонних звуков, не замечал следов чужих, но чувствовал присутствие чье-то за спиной. В темень погружалась тайга и следовало возвращаться. Федор прикрыл запасник брезентом и двинулся в направлении своей сторожки. Путь был не близкий. Он шагал быстрым темпом, прикрывая лицо от ветра и пару раз оглянулся. Чья-то тень мелькнула будто-то за деревьями. Макушки сосен раскачивались, поскрипывая и постанывая. Вот и берег замерзшей реки. За ним неглубокий овраг и выход к домику. Одноэтажное с покатой крышей строение посреди леса. Рядом еще одно почти невидимое из-под снега. Одна труба торчит в сугробе. Банька, которая топиться по-черному. Послышался лай собаки. Это Трумэн встречает хозяина выскочив из своей будки. Пес на цепи. Он старый и с подбитым глазом. Федор не знал кто и когда назвал его именем американского президента, но с собой на работу не брал в виду пенсионного возраста и инвалидности последнего. Помесь алабая с дворнягой выглядел чуть крупнее овчарки и был добрейшей по сути животиной. 
Федор запыхавшись подошел к двери и скинул вещи. Затем отстегнул Трумэна и пропустил его вперед в дом. Пес крутил хвостом и притоптывал на месте от радости. Нужно было еще завести дизель и включить свет.
- Сейчас, дорогой, дай мне очухаться. Будем ужинать в тепле. – Сказал Федор и первым делом затопил печь. Огнем занялись сухие дрова и стали тихо потрескивать. За окном пошел густой снег и ветер стих. Вздымщик положил в миску еды и дал собаке. Голодный пес набросился на пищу и стал хлебать не отрываясь. Сам хозяин накинул тулуп и вышел во двор, чтобы запустить станцию. Двигатель завелся с пол оборота и монотонно затарахтел. – Теперь можно и отдохнуть. Завтра пойдем на лыжах. Снега навалит, наверное, по пояс. – Размышлял вслух Федор.
Он вернулся в дом поставил на плиту глубокую сковороду. Сегодня Вздымщик решил приготовить мясо с овощами. Пока он нарезал продукты пес мирно лежал возле стола, моргал единственным глазом и вздыхал.
- А знаешь, я раньше не очень любил готовить. Родители не научили, а сам как-то не стремился познать мастерство повара. Жизнь преподносит свои уроки, дружище. -  Обращался Вздымщик к Трумэну и подкидывал кусочки сырого мяса. Пес щелкал зубами, хватая на лету и вилял хвостом.
- Я читал в одном произведении Курта Воннегута, что существуют говорящие собаки. Вернее, все вы умеете говорить, но умело это скрываете. В той истории один ученный разговорил под угрозой одного дворового пса, и он раскололся. Их разговор подслушали остальные сородичи и загрызли болтливую. Тебе в данный момент уж точно ничего не угрожает так, что можешь поддержать беседу. Может у тебя назрели какие-то вопросы? Может тебе есть, что сказать? Мы вроде знакомы не один день, не так ли? – Пытался разговорить пса Федор и помешивал подгорающие овощи. Трумэн никак не реагировал, а только смотрел, высунув розовый язык. 
Ужин прошел в полной тишине. Федор выключил свет и зажёг керосиновую лампу. Помолился в тишине и лег спать. Долго ворочился, скрепя топчаном и не мог уснуть. Он давно уже привык к одиночеству и не испытывал дискомфорта. Его работодатели удивлялись, что молодой человек не убежал в первый же год. Обычно там не задерживались на долго. Вздымщиками становились только определенные люди и в возрасте. Не всем это было под силу. Боль душевная, которой он открылся однажды полностью выжгла со временем хрупкую часть. Сколь услышал этот лес стенаний и диких криков о помощи? Сколько слез пролито на землю? Знает только лес и дикие звери. Федор очень тосковал по родителям и брату. Он до сих пор не мог понять, как стал виновником смерти Павла. Не прошло и дня, чтобы Федор не просил прощения.
Всю следующую неделю Вздымщик уходил в тайгу на лыжах. Снег практически не переставал идти. Заготовка живицы шла полным ходом. Работая с раннего утра до вечера с перерывом на обед, его не покидало ощущение, будто за ним кто-то наблюдал. Нет страха не было просто любопытство. Однажды по осени Вздымщик заметил молодого медведя, который ходил за ним по пятам. То косолапый прятался в кустах и смотрел часами за работой человека, то кружил по лесу, выходя неожиданно к месту приемников смолы. Федор даже стал оставлять часть еды после себя. Так они и бродили вдвоем по лесу, поглядывая друг на друга. Дошло до того, что встретились на берегу реки во время рыбалки. Федор выбрал один день для ловли рыбы и не пошел на сбор. Он сидел с удочкой вытягивал крупных щекуров, когда услышал за спиной рычание. Зверь, усевшись на пятую точку позади метров пять ерзал по траве и нервно крутил головой. У Фёдора начался поклев, и он резко потянул леску на себя. На берег трепеща плавниками вытянулся крупный лещ. Вздымщик не раздумывая, отцепил рыбину и швырнул ее через плечо к хозяину тайги. Медведь принял улов, черканул острыми когтями добычу и принялся есть. Следующую выловленную рыбу Федор осторожно убрал в садок и оглянулся. Зверь терпеливо наблюдал за человеком и не дергался. Так они рыбачили до полудня. Делили улов поровну. Нажравшись косолапый удалился в лес, ломая по дороге сухие кусты и довольно рыча.
Дело шло к вечеру. Федор посмотрел на часы и стал сворачиваться. Сложил инструмент в холщовый мешок и уже готовил лыжи к обратной дороге, когда почувствовал низкочастотный звук в ушах, а затем тишину. Он огляделся вокруг. Что-то заставило его содрогнуться и присесть. Взгляд привлекло движение где-то в глубине леса. С каждой минутой оно приближалось, но шума не издавало. Через мгновение повозка, запряженная четверкой гнедых лошадей, пронеслась мимо Вздымщика и устремилась в сторону болот.  Бородатый извозчик в старинном сюртуке лихо управлял экипажем на скорости, помахивая хлыстом. Промелькнули даже лица пассажиров в окне. В том месте, куда свернуло видение, чаща обрывалась и летом там была не проходимая топь. Обычно Федор обходил этот гнилой участок, потому что самочувствие здесь резко ухудшалось. Любопытство взяло верх. Он встал на лыжи и пошел за призраком следом. Выйдя на поляну не обнаружил никого, только в воздухе что-то мерцало в виде расходящихся кругов на воде. Вздымщик отломил сухую ветку и швырнул в самый центр. Ветка исчезла без следа.
- Ну и дела. – Подумал он. – Вход в другой мир что ли? А может аномальная зона? Взяла и сохранила память из истории. Или все хранится где-то целиком, а это лишь частица проявленная. В любом случае пора мне возвращаться. Уже совсем стемнело.
В доме ждал Трумэн. Художник сегодня оставил его внутри из-за возможных морозов. Пес завилял приветливо хвостом, забарабанил лапами по полу и стал поскуливать. Они поужинали в полном молчании и переместились ближе к печи. Федор взял томик Габриэля Маркеса и уселся в кресле, застеленным шкурами. Прочитав несколько страниц романа «Сто лет одиночества», он закрыл книгу и уставился на огонь. Случай в лесу заставил сильно задуматься. Происходит что-то странное в этом месте. Глаза стали слипаться, и он пошел спать.
Уму снился сон. Будто он сидит на берегу реки и рыбачит, а вокруг множество медведей внимательно следят за быстрым течением, расположившись неподалеку. Федор вдруг увидел плот, плывущий из далека и стал всматриваться внимательней. Когда плавательное средство поравнялось с ним, он увидел двух пассажиров. Ими оказались его родители. Отец и мать сидели на плоту обнявшись. Их лица были счастливы. Мать помахала сыну рукой и повернулась назад. На том берегу реки стоял Павел. Брат серьезно смотрел прямо в глаза и молчал. Медведи по очереди нырнули в воду и поплыли на другую сторону. Они выходили на встречу к Павлу, и он их обнимал, затем все вместе они пошли в лес. Федор остался один и пытался кричать во все горло, но что-то мешало. Звук утопал внутри и вырывался только хрип.
- Прости, прости, прости!

Хак заскрипел в руках Вздымщика и розовые полосы на сосне стали появляться аккуратно и симметрично. Работа спорилась в руках Федора, и он даже позабыл про вчерашний случай. До полудня все прошло, как обычно. Заготовка смолы, обновление насечек и скромный обед, сидя на пенечке. Они появились неожиданно длинной вереницей, растянувшейся вдоль реки на километр. Толпа людей двигалась пешком и лишь пара обозов сопровождала колону. Их лица были мрачны и суровы. На своих плечах они несли тяжелые мешки, домашний скарб и маленьких детей. Было вполне понятно, что они откуда-то бегут в поисках новой жизни. Возможно от войны или еще какой напасти. Как и вчера беженцы были одеты в старинную одежду. На мужчинах тулупы и зимние кафтаны с воротниками, стрелецкие со знаками и цветные. На головах меховые шапки с околышем, да попроще из овчины. Женщины, по состоятельнее в соболиных шубах, а большинство в цигейковых, да лисьих. Спускался туман над лесом и колона исчезала в нем постепенно. Вздымщик стоял наблюдая, не шелохнувшись. Об этом его ни кто не предупреждал однако. Призраки прошли мимо него в полной тишине. Он почувствовал, что за ними идти не следует. Когда же туман рассеялся, Федор направился к вчерашнему месту, где возник портал. Он подошел осторожно к топи и огляделся. Прозрачный круг сиял посреди поляны и также шел мелкой рябью из самого центра. Вздымщик подкрался ближе и прислушался. Из круга исходил мелодичный звук напоминающий поющую свирель. Он протянул руку и попробовал дотронуться до него. Рука растворялась в нем и казалась невидимой здесь. Затем Федор почувствовал, что за руку кто-то держит. Он испугался и потянул на себя, но его с немыслимой силой затянули в портал.   
Ровный гул и чувство полета не давали просыпаться. Хотелось еще немного поспать. Тяжелые веки с трудом разлипались. Кто-то бубнил рядом на арабском языке и не собирался останавливаться в общении с объектом на другом конце провода.
- Не понял, где это я? В самолете что ли? – Спрашивал сам себя художник и боялся уже открыть глаза. Женский голос транслировал близость скорой посадки в Шереметьево. Он все-таки рискнул и посмотрел на мир вокруг себя. Боинг 767 кружил в небе и готовился приземлиться с реальными пассажирами на борту. – Как это возможно? – Задавал себе вопрос Федор и от малейшего анализа у него в голове загудело. Тело стало тяжелеть и ему показалось, что он проваливается в бездну.
Он очнулся в доме в сибирском лесу один. Он лежал на своем топчане в одежде. В дверь скоблился голодный Трумэн. Федор поднялся на ноги и его слегка штормило и подташнивало. Он добрался до двери и отворил ее. Пес покрытый густо инеем забежал во внутрь и сел на против хозяина. Вздымщик попытался что-либо вспомнить, но без результатно. В голове только пустота и звон присутствовали, подавляя желание собирать кусочки памяти. Он выпил горячего чая с медом и лег спать. Следующим днем Федор на заготовку не собирался, так как прилетал борт с продуктами. В районе обеда обычно появлялась вертушка на горизонте с характерным звуком и покружив над местом сброса, зависала на месте. Когда ящик с провиантом сбрасывался, вертолет винтами поднимал столб снега и улетал обратно. Сегодня все повторилось. Федор загрузил на сани большой ящик и потащил в сторону сторожки. Придя на место разложил продукты по местам и затопил баню. Выходной. В посылке с большой земли нашелся и спирт. Вздымщик опрокинул стакан горячительного, продолжая заниматься хозяйством. Весь прошел на слегка навеселе. Пока баня созревала, он приготовил поесть и постирал грязные вещи. Ближе к вечеру пропарился от души и уселся возле печи с Трумэном читать Маркеса. Настроение было приподнятое и даже пес стучал хвостом по пыльному полу усерднее чем обычно, будто собирался наконец то заговорить. К ночи за окном разыгралась пурга и ветер с натугой выдавливал стекла на окнах. В печной трубе слышался гул и казалось, что дом куда-то летит. Федор помолился возле иконы Спасителя и укладывался спать, когда пес сорвался с места и с лаем подбежал к двери. Трумэна, что-то или кто-то насторожил. Он стоял возле порога и царапал пол. Хозяину пришлось заново одеться и проверить что происходит. Федор взял со стены карабин и глянул по очереди во все окна. Никого. Он перезарядил оружие и вышел во двор. Ветер был такой силы, что сбивал с ног. Увидеть кого-то не представлялось возможным, но ощущение постороннего присутствия не покидало. Осталось запереться на замок, который давно заржавел и сидеть настороже.
Федор проснулся, когда совсем рассвело. Он сидел на полу в одежде, обнявшись с одноглазым псом и старым карабином. Метель прекратилась. Наскоро перекусив он собрался проверить что происходит в этом чертовом месте. Вздымщик решил взять с собой пса на всякий случай. Он накинул оружие на плечо, надел лыжи на валенки и двинулся в путь. Снега навалило по пояс. Они пробирались какое-то время вдоль реки, а затем свернули в лес. Никаких следов в округе не было. Пес радостно бегал, утопая в сугробах и гонял пугливых белок. Его давно с собой никуда не брали.
- Если что-то и проявляется, то это только оттуда. – Подумал Федор про топь и скользил по свежему снегу вперед. – Пусть не думают, что мне страшно! А мне страшно? Да черт возьми мне страшно.
Когда до загадочного места оставался километр пути, на лес стал спускаться сизый туман. По мере приближения он сгущался все больше и больше. Пес стал надрывно лаять и прижиматься к ногам Федора. Вокруг образовалась звенящая тишина и видимость на расстоянии вытянутой руки. Вздымщик остановился и прислушался. Необъяснимая тревога проникала под кожу и скользила холодком по всему телу. Даже Трумэн затих в ногах и не подавал звуков. Дальше не понятно было куда идти. Федор попытался сдвинуться с места, но споткнулся и упал, больно ударившись об пенек. Сверху стукнул карабин прямо по голове стволом. Человек лежал ничком на снегу и смотрел на одноглазого пса, недоумевая. А еще он заметил, что вокруг него появились проталины и черная земля парила, согретая теплом изменившейся в миг атмосферы. Белесая вата тумана стала медленно таять, открывая неожиданно вид не зимнего леса, а вполне себе густого зеленого и пахучего, как бывает в июле месяце. Где-то над головой зачирикали птицы, и целая гамма звуков наполнили пространство. Стало очень жарко и Вздымщик уже обливался потом в толстом тулупе. Он скинул шапку и верхнюю одежду на траву. Яркое солнце пробивалось сквозь листву деревьев, наполняя светом тайгу. Трумэн уже бегал весело за бабочками, забыв о резкой смене сезона. Он то и дело принюхивался к земле, а затем останавливался и метил струей деревья, пни и даже небольшой муравейник.
Сказать, что резкая смена обстановки вызвала у Фёдора удивление или шок, значит все равно ошибаться в представлении об увиденном. Он ждал. Подставляя лицо теплым лучам летнего солнца и сидя на траве, размышлял о странностях бытия. Незнакомец появился из чащи леса, как обычный охотник одетый в костюм цвета хаки, только вместо ружья посох из породы какого-то темного дерева. Он выглядел на лет шестьдесят. Седой мужчина с аккуратно подстриженной бородкой и загорелым обветренным лицом. Роста он был чуть выше среднего. Он подошел ближе к Федору и остановился, опираясь на палку.  Незнакомец улыбался и смотрел молча на Вздымщика затем увидел Трумэна свистнул пару раз. Видно было, что он отнюдь никуда не торопится и тянет с приветствием. Пес обнюхал мужчину и завилял хвостом затем вновь устремился резвиться на поляне.
- Тебе наверно интересно, куда ты попал? – Спросил наконец то незнакомец и протянул руку для пожатия.
- Будьте так любезны, проясните, что сие значит? – Ответил вопросом Федор и пожал сильную и мозолистую ладонь.
- Скажем так. это место можно назвать неким порогом между мирами. А меня можешь звать Ахором.
- Федор.
- Я знаю.
- И есть ли выход из этого Запорожья?
- Выход всегда есть, но не для всех.
- Значит это ты за мной следил?
- Не следил, а наблюдал. Ты сделал правильно, что нашел эту работу и это место. Этот шаг возможно приблизит тебя. - Сказал Ахор и присел рядом.
- К чему приблизит? Я не совсем понимаю.
- Я думаю ты застрял глубоко в самом себе. Ты давно не живешь. В тебе умерла любовь к жизни и даже простая человеческая ненависть тебе уже не присуща. Ты превратился в фантом.
- Разве это можно изменить?
- В этой реальности нет, но можно достичь развития и укрепить свой дух, чтобы путешествовать. Есть много других параллелей, где ты счастлив.
- Путешествовать во времени что ли?
- И в пространстве. У тебя есть шанс. Только изъяви желание.
- А откуда такая щедрость? Я что избранный? – Не унимался Федор.
- У каждого человека есть свое предназначение. Не каждый его осознает. Иногда не хватает целой жизни. Следующая дается с уроками более суровыми и жесткими. Принять свою судьбу, значит перейти на новую ступень. Я когда то обрел душевный покой и принял этот дар. Дар остаться здесь и направлять заблудших. Существует миллион порталов на земле, которые необходимы для путешествий из тонких миров.
- Значит ты вроде наблюдателя? - Спросил озадаченный Федор. – А выглядишь как человек.
- Я принял данный облик, чтобы тебе было комфортней. Я на самом деле могу выглядеть по разному. Мое истинное тело невидимо. Я дух. – Ответил Ахор и стал абсолютно прозрачным.
- Я понял. Вернись. – Сказал озадаченный Вздымщик и ему почему-то захотелось заплакать прямо сейчас. – Я так давно не с кем не разговаривал по душам.
- Вот тут ты попал в самую точку. – Произнес Наблюдатель, приобретая плотную форму. – Твоя зачерствела совсем. Людям свойственно не просто ошибаться, а порой пребывать в собственном заблуждении. Когда наступает прозрение, приходит и разочарование. Душа мается. Однажды возможно тебе захочется вернуться в этот лес. Но сейчас необходимо преображение. Это тяжелая работа над собой. Скажи. Ты готов?
- Мне терять не чего. Только вот не потеряют ли меня?
- Ты про работу что ли? Так можешь не волноваться. Здесь время течет иначе. – Ответил Ахор. – Все, что ты наблюдаешь подобно сну. В одно мгновение умещается целый век. Так, что в распоряжении твоем целая вечность. Только здесь ты сможешь приобрести навык жить. В том мире за тобой давно уже ходит смерть. Наверно в ее приглашении ты был весьма настойчив в свое время. Твое тело и физическое, и ментальное шло к разрушению. Необходимо восстановиться.
- Мы останемся здесь? – Спросил Федор, указывая на собаку. – А жить где будем?
- Пойдем я покажу.
Ахор повел Вздымщика через лес по узкой тропинке. Свежесть хвойных деревьев в смешении с душистыми травами и цветами кружили голову. Пение и щебетание птиц наполняли душевную пустоту. Зимний замок, снятый неожиданно с двери, превращал жизнь в сказку.
- Как приятно оказаться в летней красе переместившись из зимней стужи. – Поделился Федор впечатлением с наблюдателем.
- Ты сильно не обольщайся. Ведь это всего лишь иллюзия. – Ответил Ахор и указал на землянку посреди полянки. – Здесь и будешь пока жить. Условия так себе, но тебе то не привыкать.
- На счет иллюзии…как это?
- Очень просто. Рисуя картины или представляя какое-нибудь место, ты включаешь воображение. Так ведь? Помножь это на четырехмерное пространство и получится любая естественная территория обитания. Я удерживаю силой мысли пространство вокруг нас. Как тебе это?
- Получается, если ты отключишься на миг, то картина рассыпится?
- Хороший вопрос. Но есть одна важная составляющая! Ты веришь в это. И поддерживаешь мир. Придуманный мир.
- Скажи мне пожалуйста, а любовь — это тоже иллюзия? – Спросил в сердцах Федор.
- Любовь? Любовь самая сильная из иллюзий. Потому как возвращается из одного человеческого воплощения в другое. В твоем случае получилась предвиденная горькая развязка так как ты предал родственную душу. Опять же мы не можем знать о влиянии высшем духовном. Здесь роль некоторых моментов пускай и драматично, но ведет одних к завершению игры, других к раздумью. Это довольно сложно понять на первый взгляд. Допустим Иуда был в известной истории подлым человеком. Он продал Христа за тридцать серебряников и остался проклятым человечеством на века. Хотя именно он являлся любимым учеником Иисуса. Именно он выполнил свое важное предназначение, являющееся проявлением высшей любви. Без его предательства не было бы жертвы, на которой и строится вся составляющая нынешнего христианства и история распятия на кресте.
- Ты хочешь сказать, что Христос знал об этом?
- Конечно. Он и благословил его на это. Светлое не проявляется без влияния темного, даже если и по договоренности.
- Как-то даже не приятно осознавать такие вещи. – Сказал озадаченный Вздымщик.
- Согласен. Небесная мудрость есть высшая степень отстраненности от происходящего бытия. Когда существуешь несколько сотен лет, становится все таким предсказуемым. Помножь это на бесконечность и попробуй представить.
- А я могу здесь рисовать?
- Разумеется. Сегодня отдохни, а завтра я тебе все покажу.
Обучение началось с практики дыхательных упражнений. Наблюдатель поднял Федора в шесть утра и показал, как нужно встречать рассвет.
- Открываешься полностью солнцу, смотришь сквозь прикрытые глаза и втягиваешь его лучи всем телом. Энергия светила очень полезна и может заменить даже пищу. Кстати на счет пищи, ты переходишь на вегетарианскую диету и травяной чай. Теперь никакого мяса, только овощи и фрукты.
- Как же без мяса то? Я без него оголодаю. – Сказал Вздымщик, протирая опухшие глаза. Он сегодня спал на полу землянки, устеленную валежником.
- Мясо- это тяжелый продукт и обладает отрицательной энергией, убиенных животных. Для очищения организма и тонкого тела, требуется перейти на растительную пищу. Тебе еще понравится. Когда почувствуешь разницу, то удивишься, как сам до этого не додумался. – Объяснил Ахор и с этого дня приносил необходимые ингредиенты для приготовления овощных блюд. Первые две недели он показывал и объяснял, как использовать древнюю систему дыхания. Утром на прохладном ветру Наблюдатель заставлял нырять в реку Федора, затем высушивать одежду с помощью определенной техники вдохов и выдохов.
- Твоя главная задача будет научиться управлять четырьмя стихиями. Это огонь, вода, земля и эфир. – Пояснил Ахор. – С помощью показанных техник и мантр, ты научишься сдвигать горы и высекать искры из пальцев. Для примера он подошел к огромному каменному валуну на берегу реки и приподнял его манипулируя одной рукой и взглядом на несколько метров.
- Я так тоже смогу? Что-то мне слабо верится? – Усомнился Федор.
- Все придет со временем. Я тебе кстати приготовил краски и кисти. Чисто натуральный продукт. Никакой химии. В свободное время можешь творить. Здесь весьма располагающая обстановка.
И Вздымщик творил вечерами, когда Наблюдатель покидал его пристанище. Картины природы выдавались очень красочными и живыми, но все равно казалось, что чего-то не хватает. Он попробовал сосредоточиться и подолгу медитировал. Однажды поздней ночью Федор проснулся и увидел над деревьями полыхающий красный цвет. Это было похоже на огневые сполохи, но огня не было нигде. Какое-то странное природное явление выдавало подобное пульсирующее сияние и пробуждало желание писать неординарное. Художник проникся желанием делать оживающие картины от света, от легкого изменения звука и даже мысли. Преображение шло медленно и верно.
Следующее над чем они работали, спустя полгода, было укрощение огня. Наблюдатель заставлял высекать буквально искры из тела. Сам он хлопал в ладоши и пламя огня рождалось из неоткуда.
- Для появления даже малой искры в человеческом организме достаточно энергии. Главное уметь концентрироваться и направлять скрытые потоки в одно место. Место меньшее, чем кончик самой швейной иглы. - Объяснял Ахор.
- Зачем мне это? Если есть спички под рукой. Буду фокусами зарабатывать что ли? - Сомневался Вздымщик в серьезности данного обучения.
- Вопрос мне понятен. В твоем будущем путешествии возможно и отсутствие элементарных привычных вещей. Ты волен и не учить испанский язык коли не собираешься жить в Мадриде, но читать допустим в оригинале Борхеса или Маркеса, это уже тонкости с проникновением в суть на том наречии, на котором мыслил и чувствовал автор. Для одной единственной жизни, я полагаю достаточно и пукнуть один раз эффектно с огоньком, а если ты планируешь вечный полет без ограничений пространственных, то из задницы должно пламя буквально вырываться. Понял? – Переспросил Федора Наблюдатель и щелкнул для демонстрации пальцем. Зажегся язычок огня, как от зажигалки.
- Слушай, я все стесняюсь спросить…а лето не слишком здесь затянулось? – Задал вопрос Федор. -  Урожай собираем уже по третьему кругу.
- Осень я тебе организую, когда начнем осваивать воду. – Ответил Наблюдатель и широко улыбнулся. – Самое интересное у тебя впереди. Ответь лучше мне, что ты знаешь о боевых искусствах?
- Я Легионе изучал Джит-Кундо немного, участвовал в спаррингах. Все насколько понимаю поверхностно и учителя достойного пока не встречал. А что?
- Мы с тобою будем знакомиться с древней индийской техникой рукопашного боя, которая включает в себя владение множеством холодного оружия. Поверь мне это очень эффективная техника. В процессе ее познавания укрепляется и тело, и дух. Начнем с простейших упражнений. – Сказал Наблюдатель и показал целую серию замысловатых движений. Он двигался легко, как кошка и крутился в воздухе, отвечая невидимым противникам резкими выпадами рук и ног. В конце своей демонстрации он прочертил перед собой какой-то не видимый символ в пространстве и издал звук от которого похолодело внутри. Ахор стоял в метрах десяти от Федора и наблюдал за учеником несколько секунд, а затем сомкнул руки и выставил перед собой ладонями в разные стороны в форме бабочки. Он замер всего лишь на мгновение. Федор не успел опомниться, как его отбросило на несколько метров. Художник кубарем отлетел с места и больно ударился об землю. В грудь будто ударили большим бревном. Он валялся в траве корчась от боли. Ахор медленно подошел к пострадавшему и склонился над ним с холодным лицом.
- Это я тебе заявил о серьезности своего намерения, дружище. Впредь чтобы не задавал глупых вопросов. У тебя величайший шанс исправить свое настоящее. Не цепляйся за прошлое. Идти вперед можно только готовым и собранным. Даже если смерть не поджидает тебя за поворотом, есть другие обстоятельства, заставляющие думать иначе. - Произнес он и посмотрел на ученика без жалости и сострадания. Затем Ахор покинул поляну, не оглядываясь.
Вздымщик кое-как поднялся на ноги и заковылял в сторону землянки. Трумэн встретил его, повизгивая от радости. Пес единственный чувствовал себя счастливо в этом месте пока. Хозяин умылся прохладной водой и упал обессиленный на пол, усыпанный валежником. Он еще долго валялся, размышляя обо всех обстоятельствах здешнего пребывания. Казалось все таким бессмысленным и неуместным. Ходил себе на уме, сдирал кору с сосен и вдруг получил подзатыльник от какого-то сказочного персонажа. Федор вскоре уснул и провалился в глубокий сон, в котором искал брата. Павел все время куда-то спешил и не оборачивался. Федор гнался за ним не в силах закричать. Ноги стали передвигаться с трудом и утопали в земле. Оказавшись уже по самый пояс в какой-то трясине, он не мог пошевелиться. Чувство животного страха и близость неминуемой погибели заставляли сопротивляться, но тело оцепенело. Вдруг ему протянули руку. Вздымщик поднял с трудом голову на верх и увидел своего спасителя. Перед ним стоял Ахор и мило улыбался.
- Помощь нужна? – Спросил он и присел перед Федором на корточки.
- Ты мне снишься что ли? – Удивлено заговорил художник и попытался вылезти самостоятельно из западни.
- Да это сон конечно же, а я в каком-то смысле гость в нем. Так что ты не одинок. Сам выберешься или помочь? Хотя попытка не пытка, валяй сам. – Заключил Наблюдатель и отошел в сторонку.
Федор сильно занервничал и стал упираться руками в грунт. Ноги затвердели будто в бетоне и не слушались. Хотелось наговорить кучу гадостей этому смышленому всезнайке и оскорбить ухищрено, но нужные слова не находились, как и способ выбраться. Тогда он сдался и произнес жалобно.
- Помоги уже! Я сам не выберусь.
- Усилие нужно сделать отнюдь не физическое, а мысленное. Потяни себя за шиворот, как барон Мюнхгаузен. Давай соберись. Всю энергию, а одну точку. – Советовал Наблюдатель. – Пойми это же сон и все в нем на основе воображения. Ты можешь даже взлететь и воспарить высоко в небе. Ты можешь переместится в любое выбранное тобою место и встреть кого пожелаешь.
- Я попробую. – Ответил Федор и оказался тут же стоящим на своих ногах. – А что ты делаешь в моем сне?
- Мы продолжим обучение боевым искусствам на подсознательном уровне. Так запоминается лучше и в большом объеме. Бодрствующая память ограниченна в своих ресурсах, вернее, чтобы ее включить необходимы обстоятельства угрожающие жизни либо сильное намерение. Понимаешь, о чем я?
- Значит покоя от тебя не будет даже в сновидении? – Спросил озадаченный художник.
- Мы будем использовать любой шанс, чтобы твое преображение достигло высоты и уровня посвящённого. В состоянии бодрствования часть уроков, подводящих к укреплению тела и духа. В совместимости жесткая позиция рассудка сдвинется в сторону восприятия запредельных вещей. А теперь к практике. Для начала попробуй осознать себя спящим в своей землянке. Почувствуй тело, лежащее горизонтально и слушающее звуки природы.
Федор мысленно переместился в свое жилище и реально услышал пение ночных птиц. Его тело лежало на боку, и рука слегка затекла. Он одновременно ощущал себя в двух местах и где оказаться, было делом выбора.
- Отлично! – Заметил Наблюдатель. – А теперь я покажу серию движений, которые ты должен запомнить. Механизм запоминания в обычной жизни заторможен. Оттачивать мастерство приходится годами.
Вздымщик повторял упражнения за Ахором и с легкостью понимал смысл захватов и переходов, использующих силу и энергию противника. В какой-то момент он увидел вместо человеческого тела Наблюдателя просто яркое свечение.
- Ага! – Крикнул Ахор. – Ты начинаешь видеть. Теперь следи за перемещением света.
Затем его силуэт стал расплываться и исчез в дымке леса. Федор закрыл глаза и очнулся у себя в землянке. Он чувствовал себя бодрым и уверенным. Силой наполнялись мускулы и желание сдвинуть горы заставило встать и бежать по утренней росе босиком несколько километров. Обескураженный Трумэн сорвался с места и сопровождал хозяина на всем пути, высунув язык.
В лесу наконец то наступили изменения. Листва стала желтеть и постепенно багряные краски захватили всю полноту осеннего пейзажа. Воздух наполнял запах пожухлой травы и сырости. Художник рисовал природу в свободное время, оттачивая навыки в оживлении картин. Чего-то всё-таки не хватало, и он искал необходимый ракурс, угол тени и света. Как-то во время работы над очередной картиной Наблюдатель подкрался не заметно сзади и стал внимательно смотреть через плечо художнику. Федор не сразу почувствовал его присутствие и был очень увлечен, пока не услышал.
- Я может вмешиваюсь не в свое дело, но, по-моему, не хватает жизни. Как ты считаешь?
- О я безусловно согласен. - Подтвердил Федор и отложил кисти. – Мне кажется, что ответ где-то на поверхности, необходимо только увидеть его. Но как? Может это утопия?
- Но почему же сразу утопия. Мы попробуем изменить подход. Расслоить так сказать тебя на составляющие и увидеть суть вещей другими глазами. Не рассудком, а тем, что за ним.
- И с помощью чего ты собираешься меня расслоить? Стесняюсь даже тебя спросить.
- Нам помогут грибы. Волшебные грибы из этого чудного леса. Будь готов ко всему, тогда ты перестанешь быть прежним. Сдвиг сознания порой необратим. Вечером я приготовлю тебе отвар, а сейчас пойдем со мною. Займемся водными процедурами.
- Что, будем нырять в холодную воду?
- Нырять будешь ты. Нужно научиться дышать под водой телом.
- Как это?
- Для начала набери по больше воздуху в легкие и занырни на дно. – Сказал Ахор подводя Федора к воде. – Затем, когда дышать станет не чем, попробуй пересилить себя и втянуть кислород телом. Давай вперед.
Вздымщик быстро разделся и прыгнул в озеро с холодной водой. Он прихватил с собой большой камень и достигнув дна, положил себе на ноги. На верх вскоре пошли пузыри, и он вылез на поверхность через пару минут.
- Не получается что-то. – Обратился он Наблюдателю, но того нигде не было. Отдохнув на берегу решил попробовать еще раз. На глубине подобрал груз и стал терпеливо отсчитывать секунды. Когда в легких закончился драгоценный кислород, он стал задыхаться и тужиться вдохнуть телом. Безрезультатно. Сбросив камень попытался оттолкнуться, но его кто-то уже крепко держал. Федор отчаянно закрутил головой и стал вырываться. Крепкие объятия Ахора удерживали его на дне.  Силы покидали ныряльщика, и он уже мысленно попрощался с жизнью. Глаза почти вылезли из орбит и в ушах звенело. Тут он услышал булькающий звук. Ахор кричал во все горло. Смысл был понятен.
- Дыши, дурень иначе умрешь! – И тут будто прорвало незримый клапан. Федор задышал. Сначала очень медленно, как в тонкую трубку, затем шире и шире. Глаза успокоились и разглядели Ахора, сидящего рядом в раздумьях. Он наблюдал за происходящим с невозмутимостью, потом, спустя пятнадцать минут показал знаком руки, что пора на верх.
 - Теперь ты можешь обитать под водой, как моржи, но только ограниченное количество времени, так как организм может перестроиться окончательно. – Предупредил Учитель, когда они выбрались на сушу.
- Ты меня сильно напугал. Я думал мне конец. – Ответил Федор и стал одеваться.
- Я бы тебя откачал в любом случае. Зато каков результат.
- А почему другие люди не могут так научиться делать? Или есть какой-то секрет?
- Страх отпугивает человека на подобное действие, плюс подготовка играет большую роль. Обычный обыватель не способен даже просто выжить в лесу или на острове, а уж остаться одному где-нибудь в пустыне и подавно. Губит прежде всего паника.
Вечером Наблюдатель зашел с мешком, в котором притащил ингредиенты для отвара. Он сам разжег костер и высыпал на землю какие-то засушенные травы, растения и грибы. В котелке вскипятил воду и принялся готовить смесь. Все время пока она  варилась Ахор курил трубку. Из нее шел сизый дымок и пахло специфическим хвойным ароматом. Вздымщик находился поодаль с Трумэном и наблюдал процесс. Пес задумчиво глядел на огонь и вздыхал. Отвар готовился пару часов. Наблюдатель все время помешивал и добавлял какие-то листья, корешки и порошочки в конце уже закинул грибы. Когда все закончилось и котелок остыл было уже совсем темно. Ахор пригласил Федора присесть по ближе к костру. Какое-то время они молча глядели, как догорают угли. Волнение у Федора по мере приближения к дегустации нарастало, его начало колотить мелкой дрожью и потели ладони. Учитель наклонился к нему поближе и прошептал в самое ухо магическую мантру.
- Это только начало. - Объяснил он. – Остальное придет к тебе само. Повторяй слова пока помнишь себя. Продолжение явится к тебе из глубины подсознания и будет только личным. Теперь пей. – Сказал он и предложил чашу с зельем.
- Я так понял назад уже дороги нет?
- Пей! Чего тебе терять?! 
Федор глотнул терпкий отвар и закашлял. В чашке бултыхалась мутно зелёная жидкость с болотным запахом. Он вдруг вспомнил деревенского художника и замахнул в себя остатки, морщась от горечи.
- Смотри на огонь. – Произнес Наблюдатель каким-то уже гробовым голосом. Звук казался дребезжащим и будто проходил прямо под кожу. Художника передернуло от холода. Во всем теле стало покалывать. Он смотрел на фиолетовые угли, которые мерцали в темноте и чувствовал, что кожа на лице как будто плавится свечным воском. Из леса стали доносится мощные трубные звуки, которые затягивали. Художник их ощущал низом живота. Тугой узел внутри кишечника пульсировал и готов был разорваться. Чтобы как-то справиться Федор принялся повторять мантру вслух и не узнал своего голоса. Вскоре стало светло, как днем и он встал со своего места. Тело приобрело неожиданно легкость и подвижность. Продолжая повторять слова из мантры, он пошел в сторону леса. Время становилось медленным и тягучим. Мысли которые только что проносились в голове железными поездами теперь обрели воздушность и необъятность. Он мог сконцентрироваться на любом самом малейшем предмете, будь то травинка, камешек или чей-то след. Вперившись во что-то, зависал рассматривая будто под огромным увеличительным стеклом. Шаги ложились словно на клавиши пианино. Звучало «До» «Ре» «Ми» … Художник остановился напротив огромной сосны и замер. Дерево все дышало от корней до самых малых иголочек. По стволу вверх тянулись тонкие серые капилляры, а навстречу им стекали сосудистые трубки синеватого цвета. Федору показалось, что дерево его узнает, что в нем под толстой корой вместились осколки его личности, что земля, как и воздух переносит память всех предыдущих жизней, что он много раз в ней разлагался и оживал вновь. Эйфория от чувства единения со всем миром окрыляла. Те звуки что доносились ранее достигли апогея, разорвали пространство вокруг, заменили собой весь привычный мир, брызнули яркими красками высоко в небе и приземлились к ногам художника. Федор нагнулся чтобы потрогать перламутровую эмульсию. Он коснулся ее дышащую и живую указательным пальцем, и масса отреагировала. Она впиталась в кожу и полностью перешла в художника. Художник поднял высоко руку вверх и осмотрел кисть. Затем прочертил в воздухе линию потом еще одну. От желания менялся цвет. Счастливый Федор стал рисовать море и чаек в голубом небе. Картина обретала трехмерное изображение и жить своей жизнью. Птицы сходили со своей траектории полета и превращались в точки, улетая, а море пенилось волной. Федор услышал музыку сфер и стал просто дирижировать. Симбиоз с каждым предметом и существом задавал тон позитивной сонаты с переливами и перезвонами. Уставший и довольный художник прилег на душистую и мягкую траву и уснул крепким сном в позе эмбриона. Уже во сне до него донеслись слова с продолжением мантры. Губы непроизвольно двигались, повторяя текст, сознание вмещало великий и непостижимый смысл.
 К концу осени Ахор заявил, что обучение заканчивается и остается последнее серьезное испытание. Однажды во время охоты он заводил глубоко в лес Вздымщика и показывал невысокую скалу, которую не видно из далека. Все звериные тропы обходили это место в виду его опасности и отпугивающей энергетики. Невидимый замок стоял перед входом.
- Здесь ты либо преобразишься окончательно, либо погибнешь. – Сказал Наблюдатель. – Я вижу, что ты уже готов ко многому, но то что предстоит встретить в этой пещере может быть не подвластно тебе. Поэтому, когда будешь готов принять решение, объяви мне об этом. Я пойму, если ты откажешься.
- Что такого я могу здесь встретить? Ты меня заинтриговал. Неужели существуют вещи, которые не можешь мне объяснить? Или опасаешься за меня изначально? – Рассуждал Федор и ходил взад перед.
- Остановись и послушай меня. – Предложил Ахор. Он первый раз за все это время повел себя как-то по-отечески с ним. Было заметно, как Учитель волнуется, говоря об этом. – Не секрет, что мир делится на темное и светлое. И в том и этом существуют свои иерархии. Многих темных ты встретишь там за порогом. Некоторые из них обладают силой и властью над людьми. Тебя там просчитают в два счета, если хотя бы чем-то особенным проявиться. Я слишком много вложил личного в твое обучение, чтобы потерять на данном этапе.
- Ты по- моему нагнал жути. А по сути?
- Чтобы стать истинным посвященным необходимо прочитать книгу древнюю, как этот мир. Книга хранится в глубине пещеры и она вырезана из камня. Это тяжело понять обычным умом. Глубинная книга бытия дается прочитать в состоянии близкому к смерти. И вот когда начнут проявляться буквы пробуждаются они…
- Кто Учитель?
- Их можно конечно назвать и хранителями, но они больше похожи на чистое зло. Сущности, пробудившиеся от спячки готовые порвать тебя на части, но перед этим узнать содержимое. Сами они это сделать не могут. В твоем мире много таких желающих узнать тайну Пандоры. Твоя задача выйти оттуда и победить стражей. Как? Оставаясь прежде всего собой и в тоже время воином света без сожаления и пощады. Многие, борясь оказывается уничтожают себя. Все остается как есть. Ни следа, ни памяти ни даже боли…Понимаешь, о чем я?
- Кажется да.
- Основное усилие наложено на тебя в плане воздержания от еды и даже воды. Это полностью сухие дни. Только после этого периода, который укладывается в девять дней в течении которых, ты находишься возле книги и читаешь сосредоточенно свою мантру.
- На счет еды и воды мне понятно, но как же сон? Человек не может столько не спать. – Выразил опасение художник.
- Поверь мне, заснуть тебе будет сложно. Даже если это и произойдет, то включится повышенное второе внимание. Сновидение станет дополнительной реальностью, где происходящее будет таким же явным. Тебе придется сопротивляться очень ухищренному противнику, который владеет силой в физическом и тонком мире.
Художник рисовал на холсте по памяти старые улочки Парижа. Ностальгия вдруг накрыла, восполняя своей тоской живость и достоверность образов и архитектуры Французской столицы.  Самые мелкие детали вживались в передаваемый фон, передавая нереальную натуральность. Страх и волнение перед последним испытанием только обостряли чувства и расширяли границы восприятия. Наблюдатель зашел за ним в полдень. Солнце стояло в зените.
- Нам уже пора. – Предупредил он и напоследок просканировал испытуемого. – Самая что ни наесть готовность. Самое главное это намерение, остальное решит великий дух. Если ты еще не передумал, то прошу следовать за мной. Вот тебе снадобье. Это на крайний случай. – Сказал Наблюдатель и передал мешочек с порошком горчичного цвета.
- Для чего это?
- Как только ты решишь, что больше не можешь противостоять силе натиска, то просто достань его и дунь в сторону противника. Это поможет задержать не надолго. Теперь в путь.
Он оставил Вздымщика у входа в пещеру, крепко обнял и пожелал удачи. Внешняя скупость и ограниченность прощальных слов скрывала подлинную степень волнения и переживания за ученика. Федор вошел не оборачиваясь в темноту мистической скалы. Далее он остановился внутри чтобы немного привыкнуть глазами к черноте. В глубине спустя минуты он заметил небольшой выступ. На нем на самом деле была выбита книга из камня. Ничего определенного разобрать было не возможно. Символы начерченные кем-то давно покрывала пыль и паутина. Федор смахнул рукой слой мешающий видеть очертания глубокого послания и присел рядом. Здесь царила полная тишина и безмятежность. Ничего подозрительного он не заметил. Только сырость и затхлый запах. Пик нарастающего переживания достиг точки, за которой только действие. Он помолились по-христиански, а затем начал повторять свою магическую мантру. Часы тянулись и казалось, что занятие абсолютно бесполезное. Спина затекла от напряжения. Федор, не отрываясь от повторения заклинания прошёлся по гроту в пещере и вернулся на исходную точку. Так прошли первые сутки. Очень хотелось есть, а еще больше пить. Злость нападала на художника и желание пнуть каменный постамент. Кроме назойливых мокриц и пауков он не наблюдал не какой опасности. Следующие часы продолжались в таком же состоянии полной непонятности и ожидании чего-то. Сон начал приходить с тяжестью в веках и онемению языка. Мантра читалась уже в полном забытье про себя, как вдруг Федор почувствовал легкое прикосновение по плечу. Он вздрогнул он неожиданности и вскочил на ноги. Вокруг ни кого. Каменная книга оставалась на месте. Она такая же недоступная и молчащая. Бдение продолжалось всю ночь. Под самое утро касание руки кем-то неизвестным и шёпот.  Шепот теперь вошел в общий фон и не прекращался вообще. Желудок сводило от голода и язык мертвой змеей еле ворочился от сухости. Вскоре время вообще прекратило существовать. Появилась затягивающая пустота. И в этой самой пустоте художник продолжал разгадывать кроссворды. Чье-то присутствие навязчиво будоражило сознание с пугающей действительностью. Страх впивался тысячью иголок и отпускал периодами затишья. Тогда Федор созерцал книгу и мысленно пытался ее листать. Наблюдатель говорил, что девять дней сами собой реализуют себя. Что это маленький цикл, определенный духом. Он сам должен почувствовать приближение.
В какой-то момент художник будто попал в поезд, который едет назад. С каждой остановкой он возвращался назад в прошлое. Вот он женится на подлой Еве и предает брата, затем получает диплом и учится в школе. Он всегда любил брата и немного завидовал его успешности во всем. Даже родители ставили в пример всегда Павла. Они планировали одного ребенка и когда появился на свет Федор, старшему досталось приглядывать и опекать малыша. Многие свои шалости Павел списывал на несмышленого Федьку и тому доставалось от отца. Ребенок замыкался и уходил с головой в рисование странных картинок.
В теплой и уютной утробе матери он слышал в интонации родителей легкую тень сомнения по поводу своего рождения. Они обсуждали трудность материального положения и остро решали истинную глубину обоюдных чувств к друг другу. Кризис отношений пришелся на момент созревания плода. Художник видел все какими-то всевидящими глазами обстановку в доме и сильно горевал. Потом его унесло в место определения будущих человеческих душ и воплощений. Там стирается память предыдущих жизней и вносятся божественные коррективы предназначения. И что самое не понятное и абсурдное в этом, что все предопределено на перед.
Он очнулся, когда над ним склонились десятки отвратительных сущностей, готовых разорвать его. Они передавали на расстоянии суть своего намерения. Их влияние было подобно биению током казалось, что они капаются в животе своими корявыми длинными щупальцами. Останавливало лишь то, что они своими мутными веками не могли прочесть глубинную книгу. А книга, как заметил Вздымщик уже стала проявляться. Ее неординарное свечение в полной темноте выдавало проекцию содержимого и было достаточно моргания века, чтобы перевернуть очередную страницу. Не обращая внимания на чудовищ, художник принимал информацию и скорость восприятия с каждым мгновением увеличивалась. Мозг просто кипел и перестраивался на щадящую  волну. Смысл был предельно ясен. Ящик Пандоры раскрывался полностью. То, что возлагалось на человека в виде информации, кардинально меняло не только восприятие. Менялось все в исходной кодовой и молекулярной основе. Смерть в обычном понимании пронеслась мимо, лишая себя надежды забрать когда-нибудь данную часть бытия, принадлежащую бесконечности.
Книга закрывалась, отдавая последнюю долю глубинной информации и оживление обитателей пещеры нарастало. Они стали обретать плотность и звериную ярость. Федор уже почувствовал первые острые порезы на спине и плечах. Его притесняли к стене. У зловещих хранителей из пастей торчали длинные языки с капающей на пол ядовитой слюной. Посвященный швырнул порошок в толпу и бросился к выходу. Он слышал за спиной вопли и запах паленой плоти. Его настигли уцелевшие твари и стали душить. Вдруг в тот момент, когда уже сознание отключалось, Федор оказался в стороне от толпы. Со свежими силами он кинулся на хранителей и покалечил дюжину. Одновременно он видел себя в разных местах, а когда надо было собирался, как ртуть в одно целое и действовал на поражение. Так он достиг выхода и выбрался наружу.
Это было раннее утро. Из пещеры вышел Вздымщик и заметил возле входа только одинокого Трумэна. Пес прыгал от радости и громко лаял. Выглядел он весьма истощенным. Наблюдателя ни где не было видно. Его посох лежал в сухой траве. Казалось будто он ушел совсем недавно. Что-то изменилось в привычной атмосфере. Осенний лес виделся Федору осиротевшим и угрюмым. Он понял вдруг, что время пребывания здесь закончилось и поспешил обратно в свой мир. Прихватив в землянке свои теплые вещи, он направился к месту перехода. Он еще раз оглядел пространство приютившее его и мысленно попрощался. Протянув руку в прозрачный круг, почувствовал, как его засасывает во внутрь. Трумэн проскользнул мимо, поглядывая на хозяина единственным глазом. Видно он тоже торопился домой.
Они выпали одновременно в глубокий сугроб в нескольких метрах от топи. Федор заметил на снегу свои собственные следы и лыжи, которые лежали так, как их оставили только что. Нацепив зимнее снаряжение, он двинулся в путь. Таежный лес встречал обновленного Вздымщика привычной умиротворенностью и тишиной. От мороза слезились глаза и тяжело дышалось. Мысли путались в голове и все произошедшее с ним казалось всего лишь чьим-то вымыслом. Не дойдя до своей сторожки сотню метров, его резко затошнило и после серии непродолжительных спазмов, вырвало. На белый снег вместе со слизью выпал янтарный шарик. Федор попытался поднять его, но протянув руку заметил, как тот утопает, паря. Разгребая снег, художник наткнулся на свежую моментально проросшую зеленую траву. В ней лежал горячий янтарь.

Внедорожник черного цвета с Московскими номерами в полдень девятнадцатого января въезжал в Сибирский город Тюмень. Смешавшись с многочисленным потоком машин мерседес, за рулем которого находился молодой человек, направлялся в центр. На протяжении трех веков город оставался уездным центром Тобольской губернии, однако на рубеже ХХ века, благодаря строительству Транссибирской магистрали, получает новые возможности для развития. С 1586 года по приказу царя Федора Ивановича, в месте, где речка Тюменка впадает в Туру, было начато строительство Тюменского острога. Теперь это современный мегаполис.
Алан вел машину легко и непринуждённо. Целью его маршрута был Цветной бульвар и ресторан, который находится нескольких шагах от него. «Сибирия». Там у него назначена встреча с генеральным директором одной крупной строительной компании. Алан знал, что хозяйничает там деловая и амбициозная особа по имени Ева. Молодой человек представлял интересы своего старшего брата Рудольфа. Переговоры велись в течении полугода и сводились к тому чтобы объединить некоторые усилия в заграничных инвестициях. Алан почти всегда ездил сам на подобные мероприятия, так как обладал мощной харизмой, даром железного убеждения и модельной внешностью. Он был красив, как бог. Высокий, стройный с черными как смоль волосами, зачесанными всегда назад и покрытые лаком. Смуглый метис с голубыми глазами в отличии от своего брата, пошел весь в отца, фотографии которого мать показывала при любой возможности. Сами дети никогда своего родителя не видели в глаза. Говорили будто он был каким-то дипломатом в Эфиопии и не вернулся с очередной командировки. Все, что от него осталось-это пара загадочных старинных книг, в которых с детства копался Рудольф и перстень в золотой оправе с черным камнем.
Алан припарковал джип в конце бульвара и вошел в двери ресторана. Он был одет в черный костюм с серой полоской и белоснежную сорочку. Галстук он подобрал в тон своим глазам. Небесно голубого цвета. Он огляделся в фойе и дождался, когда к нему подойдет администратор. Служащий «Сибирии» показал на заказанный столик и вежливо пригласил пройти. Алан шепнул ему на ухо об одной просьбе и поблагодарил заранее. Молодой человек прибыл пораньше, чтобы чувствовать себя хозяином положения и привыкнуть к обстановке зала. Он заказал «Мадам Клюко» в ведерке со льдом, а пока попивал минералку, дожидаясь Еву. Про нее говорят проверенные источники, что хороша собою и разведена, умна и предприимчива, как великий Ого Мандино.
Рыжеволосая бестия явилась с опозданием. Выглядела она и в самом деле шикарно. Длинные кудрявые волосы с золотым отливом и легкий загар на приятном лице делали ее неотразимой. На ней был красный кардиган, под которым скрывался облегающий костюм белого цвета от «Гуччи».
Алан галантно приблизился к ней, поздоровался и поцеловал руку. Мужчина проводил ее к столику и отодвигая стул, невольно ощутил приятный парфюм.
- Вы выбрали замечательное место для встречи. – Сказал Алан и широко улыбнулся, показывая исключительно белые и ровные зубы.
- Спасибо Алан Маркович, я весьма польщена. Я надеюсь, что это поспособствует взаимопониманию и продвижению нашей свами сделке. – Ответила девушка и пригубила шампанское из бокала. В этот момент официант незаметно подкрался сзади с букетом алых роз и замер, ожидая сигнала.
- Ну что вы Ева, зачем так фамильярно, давайте перейдемте на ты. Тем более мы почти свами ровесники. Я честно говоря и не ожидал увидеть столь прекрасной и очаровательной особы во главе холдинга. – Подметил Алан и щелкнул показательно пальцем. Букет цветов приземлился тут же на столик, благоухая и разрежая ситуацию. 
- Вот так сюрприз! А вы кавалер, как я погляжу. Извините за не скромный вопрос и бестактный возможно с моей стороны?
- Валяйте! Вам все позволено с такой сногсшибательной внешностью и обаянием. 
- Вы женаты?
- Если вас интересует занято ли мое сердце в данный момент? То нет. А если вы хотите знать, как я отношусь в целом к институту брака, то отвечу словами знаменитого Ницше – «Я не принадлежу ни к одному человеку ни по какому известному придуманному закону, ни по какому-либо удостоверяющему документу.» Это я так слегка перефразировал философа. На самом деле если быть честным, то я против известных уз брака по стольку поскольку не может один человек обещать другому в один прекрасный день, что будет предан всю оставшуюся жизнь, что будет любить до скончания дней своих, что ни какая сука смерть не разлучит их. Вы не считаете маразмом то, что гарантируете своими словами заведомо не возможное?
- Здесь мне кажется я с вами согласна. – Подтвердила девушка и задала еще один наводящий вопрос. - А ты виски пьешь?
- Разумеется. – Ответил Алан и с нескрываемым чувством собственной важности еще раз подозвал обслуживающего столик парня. Официант принес на серебряном подносе Шотландский виски тридцатилетней выдержки. – Предлагаю тост за тебя. За весну в твоих прекрасных глазах! – Предложил торжественно Алан и зачитал на чистом французском стихи Марка Саньеля. Пораженная напрочь Ева сидела с открытым ртом, не шелохнувшись. Как будто нарочно через пару столиков от них оказались французы из нефтяной компании «Шлюмберже». Парни, услышав родную речь захлопали в ладоши и от радости ностальгической заказали еще водки с пельменями. Звучало это примерно, как «вотки ньям с пельменьями силь ву пле».
Когда молодой человек закончил цитировать поэзию серебряного века, Ева уже была готова сорваться с места и заказать номер в отеле. Бархатный голос Алана просто будоражил ее девичью натуру, подсекая легкой вибрацией мужского тембра спящие уголки женского лона. Два хай бола столкнулись и звонко брякнули, ознаменовав обоюдное согласие на дальнейшее самое любое развитие ситуации. Глаза партнеров блестели от неминуемой близости и сладострастия. Алан чувствовал паучий контроль над ведомой им самкой и вел себя совершенно непринуждённо. Извинившись за желание временно покинуть даму, он встал из-за столика и заякорил ее чуть коснувшись плеча. Ева слегка вздрогнула от электрической волны пробежавшей по всему телу. Молодой человек удалился в туалет минут как пять назад, а ее продолжало колбасить. Подступающие волны оргазма мутили рассудок девушки и бесконтрольно выбрасывали пучки разряда в организм и за его пределы. Твёрдое становилось жидким жидкое становилось газообразным, а дальше расщепление на атомы с внесением волшебной иллюзии в готовое подсознание. Ева уже видела вернувшегося с перерыва Алана чуть ли не принцем Персии на белых верблюдах с красными попонами. Она понимала каким-то далеким от нее умом, что на нее влияет непреодолимая сила и воздействие чародея искусителя. Молодой человек предложил продолжить дискуссию в отеле и рассчитался золотой картой.
- Ты не даешь мне повода и времени для размышления. – Заметила Ева и попыталась съехать на самодостаточность привилегированного положения. Алан глядел на нее невозмутимо и не было в нем заметно, что его беспокоит какой-то другой вариант развития событий. Рыбка была на крючке. Он чуял ноздрями, как сучка потекла.
Алан направился прямиком в отель «Remezov». По дороге он весело рассказывал, как отдыхал последний раз на Кубе.
- Ты знаешь мне понравился этот остров свободы. Там есть все, что нужно. Океан, вкусный ром, сигары и …казино.
- И доступные женщины? Да? – Уточнила Ева.
- Ну тебя не проведешь. Есть такое дело. Только доступность их красота связана с букетом разного рода не приятных мужских болезней. Я больше предпочитаю эскорт услуги, если меня никто не сопровождает в путешествии.
- Спасибо за откровенность. Значит любишь играть в казино?
- Да я очень азартный. Как-то встретился мне один тип в «Варадеро», мужчина играл всю ночь в рулетку и безбожно пил. Я его спросил почему он все время ставит на четное, если уже семь раз подряд выпадает нечетное. Он мне ответил, что просто упертый и верит в собственную удачу. Фишки медленно таяли вместе с надеждой. Его звали Егор. Вскоре, как мы познакомились появилась одна эффектная женщина в вечернем платье и подошла к нему.
- Дорогой ты опять все спустил. Может хватит на сегодня? – Спросила она ангельским голоском и поправила ему нелепо сидящий синий галстук.
- Рыбка, моя, я еще не наигрался. Иди спать без меня. И пожалуйста дай мне еще денег. – Сказал невезучий игрок и замахнул стаканчик текилы. Сам он в отличии от жены, выглядел довольно невзрачно и что самое интересное от природы был слегка глуповат и наивен.
- Я знаю, что вы возможно про меня думаете. – Обратился ко мне Егор, когда супруга удалилась на верх в номер. – Как такая королева меня выбрала?
- Я бы даже в мыслях не позволил бы себе такую бестактность. И все же, раз вы сами затеяли беседу на столь щекотливую тему, скажите!
- Сам бы я в жизни не подошел к ней. Ну посмотрите на меня. Я самый заурядный и не чем таким не обладаю, разве что… - Он показал пальцем между ног и присвистнул.
- О, этого порой достаточно. Природа порой восполняет свои пробелы подобным образом. - Заметил Алан. И добавил про себя, что оппонент еще и доверчив.
- Согласен с вами, но ее привлекло что-то во мне и до сиз пор не отпускает. Она из приличной семьи, имеет три высших образования и хороша чертовски собой. Говорит это любовь! А я простой водитель в посольстве, где она работает. Многие злые языки чешут на тему несоответствия между нами. Она меня успокаивает.
- Уважаемый вы опять проиграли. - Сказал Алан и предложил поставить на красное. – Скажите, а вы на Кубе первый раз?
- Да первый раз и, по-моему, твердому наставлению. – Заявил Егор.
- А что так категорично?
- Вы понимаете у меня с этой Кубой такой конфуз приключился однажды, что невольно пришлось и решиться на путешествие. Иначе я уже не мог.
- Да вы меня уже заинтриговали. Расскажите не томите же. – Умолял наигранно Алан.
- У моей королевы намечался в начале апреля юбилей и соответственно ее положению шли приготовления к торжеству. Банкет планировался проводиться в шикарном ресторане с кучей важных гостей. Незадолго до этого мы с мужиками сидели в гараже и попивали значит пивко с рыбкой. Кто-то еще и водочки принес. В общем, как всегда сначала болтали о работе, потом о бабах и под завершение вечера страстно о политике. Я мало, что понимаю в разных мировых событиях и тем более не обсуждаю женщин, так как у меня всю жизнь одна. Вот про работу могу часами говорить. Я разбираюсь в любых двигателях и моторах. Вот этими руками могу собрать и разобрать. Я им кричу мол мужики скоро юбилей у моей бабы, гости будут важные, нужно как-то поддержать беседу, а я не хрена не знаю, что в мире твориться. Один шибко умный шоферюга мне и заявляет мол последняя самая важная новость просто бомба. Смотрю все напряглись молчат и слушают. Он говорит, что наши корабли в тайне от Америки подошли к острову Куба, зацепили тросами землю и всем скопом по команде тянут к нашим берегам. Да как говорю это возможно то. Это же остров целый. А он мне. Вот так! Крейсера, подводные атомные лодки и линкоры тянут днями и ночами, уже продвинулись на несколько сот метров.
- Очень интересно. – Подметил Алан. – И что же дальше?
- А что? Наступил этот злополучный день. Жена нарядилась, как кукла японская и меня шофера со стажем во фрак. Говорит веди себя прилично, много не пей и постарайся как можешь поддерживай беседу с публикой. Один раз в жизни говорит прошу. Ну а я что прилично молчу пол вечера, курю понимаешь иногда в сторонке, смотрю на этих прохвостов и думаю, когда же это мероприятие закончится. Не скрою хорошо поздравили, подарков надарили, много слов хороших сказали. Мне аж гордость взяла за бабу мою и слезу пробило. Тут один хлыщ из гостей мне с вопросом. А не вы ли тот самый муж ейный, что водителем трудится? Я говорю тот он и есть. Давай с вами выпьем за здоровье юбилярши.
- Выпили?
- Да как не выпить то за здравие? В общем я такой на веселе за стол присел и решил конкретно поддержать беседу с этими фармазонами и говорю. А вы знаете, что довольно продолжительное время уже наши корабли тянут Кубу к нашим берегам? Тут значит от моей новости высокопоставленные дяди и тети замолкли и образовалась гробовая тишина. А про них думаю. Съели господа хорошие? Моя меня под столом каблуками тычет в это время и зыркает глазищами, как я понял потом от стыда. Какие на хрен корабли Егорушка, какие блять берега, окстись милый. Гости сделали вид, что это шутка и сменили тему, а я дай да продолжу им доказывать!
- Поэтому вы здесь? Тяните Кубу?
- К нашим берегам.

Вот такая история. В которую хочется верить. – Закончил Алан и показал на манящие огни отеля.
- Значит давайте тоже тянуть Кубу вместе. Начнем с номера с большой кроватью. – Ответила Ева, прижавшись к плечу своего нового друга.
Они кувыркались, не выходя из «Ремизова» три дня и три ночи.   
Сделка была подписана с обоих сторон. Более того Алан предложил Еве пожить вместе, на что она согласилась. Парень выкупил шикарные апартаменты в GOSH и пригласил свою новую пассию на осмотр. Там он вручил девушке кольцо с бриллиантами, чем окончательно растрогал богиню строительного холдинга. Ева влюбилась по уши в московского красавца и потеряла голову. В течении трех месяцев длилась идиллия. Алан всего пару раз улетал в столицу по делам. Ева начинала скучать уже в аэропорту, звонила по сотовому утром и вечером. Алан своим бархатным голосом успокаивал подругу и обещал вернуться скорее.
Сам он в это время развлекался с двумя мулатками из эскорта в пентхаусе и не торопился. В его планах было окончательно привязать к себе Еву, чтобы выполнить главную комбинацию. Скучает, значит любит. - Думал он. - Это поспособствует полному доверию при проведении основного договора. Девушка должна оформить большую часть акций на него, якобы для вложения в заграничные инвестиции.
Так и вышло. Ева переписала от счастья почти все на Алана. Он обещал удвоить капиталы в ближайшее время. Он намеренно показывал перед ней какие-то договора, встречался с иностранными делегациями в Тюмени и постоянно говорил по телефону на разных языках, будто вел важные переговоры. На самом деле Алан общался с братом Рудольфом, который, как и он говорил свободно на шести, включая арабский. Они обсуждали, как дальше разведут рыжую бестию.
- Смотри, Рудик, она конечно не дурна собой, но я уже устал играть влюбленного идиота. – Говорил на испанском в трубку Алан.
- Нужно довести дело до конца, чтоб не соскочила. Нам главное не деньги ты же знаешь. Художник может появиться в любое время. Кстати она что-нибудь о нем говорила?
- Нет. Это для нее запретная тема. Она всегда нервничает при наводящих вопросах о прошлом. И я не пойму зачем нам этот дауншивтер, брат? Что с него прока?
- Ты реально идиот с голливудской внешностью. – Орал на том конце провода Рудольф. – Он уже не просто человек. Я видел его полотна на выставке. Так пишут только либо гении, либо посвященные. Раз в столетие на земле проходят обряд светлые, но где никто не знает. Он должен проявиться где-то. Тогда мы его и прижмем к ногтю. Только он обладает философским камнем, который рождается из него периодически. Так что давай не слезай с нее, пока все не закончится. – Сказал Рудольф и повесил трубку.
- Кто звонил, милый? – Поинтересовалась Ева.
- А это наши деловые партнеры из Испании волнуются по поводу сроков.
- А что со сроками у нас?
- Ну ты же знаешь без твоей генеральной доверенности я не могу проводить сделки, а каждый раз оформлять нужно время.
- Чтобы ускорить процесс, давай я перепишу на тебя пятьдесят процентов.
- Доверие прежде всего! – Сделал вывод Алан и потащил в постель доверчивую Еву.
В один прекрасный день главенствующая строительным холдингом подкатила к зданию офиса на новеньком мерседесе и в приподнятом настроении направилась к себе. Каково же было ее удивление, когда охрана на входе не пустила, ссылаясь на нового хозяина.
- И кто ваш новый хозяин, козлы вонючие? – Кричала она, стуча кулачками по стойке гардероба.
- Не велено знать Ева Дмитриевна и не шумите, а то мы вызовем полицию.
- Вызывайте, уроды! Всех по миру пущу! Вы у меня еще узнаете, кто тут хозяин. – Продолжала истереть Ева и судорожно набирать по сотовому Алана. В ответ сообщалось о недоступности абонента. – Что за черт? Да где же он? Это какая-то ошибка.
Она спустилась по ступенькам и продолжила звонить своему возлюбленному. К зданию припарковался большой черный джип с тонированными стеклами. Из него вышли двое чеченцев в черных кожаных куртках и направились прямиком к ней.
- Ева Дмитриевна, просим вас пройти с нами к машине. – Предложил один из них.
- Ты вообще такой? Какого хрена тебе надо обезьяна! – Ответила девушка и попыталась уйти.
- С вами хотят побеседовать. - Сказал тот же мужчина и схватил крепко за плечо обезумевшую Еву. Ее подтащили на ослабевших ногах к автомобилю, и она случайно заметила стоявшего в стороне Алана. Это было мимолетно, но она запомнила ледяные совершенно безучастные глаза своего любовника. Парень молча проводил стеклянным взглядом девушку и не один мускул лица не дернулся при этом. Он сел в свой Гелентваген и укатил с поля зрения навсегда. Все счета были закрыты, средства переведены в офшоры. Лидер чеченского землячества по имени Иса выкупил образовавшийся неожиданно долг Евы и теперь она полностью принадлежала ему.

Одинокий Вздымщик стоял у самого жерла вулкана и смотрел вниз. Раскаленная лава бурлила и издавала нестерпимый жар. Он только что бросил в центр проснувшегося монстра янтарный сгусток и ждал. Шум из жерла давил на уши. Вулкан поглотил энергию и стал постепенно задыхаться. Вздымщик застегнул теплую куртку на замок и стал спускаться по спиральной траектории к подножию, смешиваясь с остальными туристами. С острова он добрался до большой земли на корабле и пересек всю Японию автостопом. Посмотрел, как распускается сакура, купил у одного старого мастера самурайский меч и вернулся в Россию. После долгих перелетов, Федор решил, что в Сибирь отправится на поезде. Он купил билет в вагон купе и до отправки решил прогуляться по столице. Весна в Москве выдалась ранняя. Кругом бежали ручьи. Солнышко грело до полудня согревая остатки снега и льда. Навстречу попадались прохожие со счастливыми лицами. Апрельское хорошее настроение просто передавалось по воздуху, несмотря на грязь и серость улиц. Ближе к Сокольникам Вздымщик заметил, что за ним следуют два типа незаметно переходя от одного квартала к другому, останавливаясь и говоря с кем-то по сотовому. Они сопровождали его до набережной. Федор не стал больше ускоряться, а просто присел на свободную скамейку и принялся кормить голубей семечками. Стая птиц окружила его и клевала зерна у самых ног. Мужчины подошли сзади и не говоря ни слова с обоих сторон привели в действие электрошокеры. Вздымщика подбросило с места от мощных зарядов. Он краем глаза заметил, как напротив по дороге притормаживает микроавтобус и из него выбегают еще четверо громил. Почти падая навзничь, Федор цепляет одного из нападающих тонким лезвием в шею, только слегка, как вздымляются молодые сосны. Судороги от шокеров бьют по всему телу и на мгновение вырубают его в бессознательное состояние. Второе тело его появляется из пространства и твердеет на глазах у обезумевших налетчиков. Вздымщик толкает в грудь ближайшего бандита и тот отлетает на несколько метров. Затем происходит незаметное воссоединение тел в одно и то единственное способное двигаться с немыслимой скоростью тело бросается в низ головой в водоем реки. Нападавшие столпились у ограды и смотрели на ровную гладь холодной воды и ждали всплытия. Медленное течение мутной Москвы реки в это время не давало шансов на спасение. Двое остались на месте падения объекта, остальные растянулись вдоль набережной, сопровождая поток грязной и ледяной воды. Поиски не дали результата. Никто не всплывал в течении часа. К месту подтянулся лимузин кофейного цвета и остановился возле микроавтобуса. Из него вылез карлик в черном костюме тройка и с озабоченным видом проследовал к своим янычарам. Те перегнувшись пополам через ограду смотрели вниз и его не замечали. Босс кашлянул пару раз и писклявым голоском окликнул привлекая внимание. Те резко обернулись и стали тараторить одновременно эмоционально, подкрепляя произошедшее, нервной жестикуляцией рук. 
- Так заткнулись, оба! – Рявкнул босс на своих громил с тупыми лицами. – Теперь по одному четко и не спеша детали мне.
- Мы его шокерами, а он порезал Миню и сиганул в реку.
- Сколько уже?
- Да час с лишним. Ни каких признаков. Похоже крякнул ваш парень. Глаза у него звериные. Какой-то ненормальный в натуре. – Ответил один из секюрити.
- Ты на себя посмотри. – Рявкнул Рудольф и посмотрел на свои золотые часы. – Это для него не предел. Глядите в оба! Еще час понаблюдайте и в офис. Если он и залег на дно, то только водолазы его достанут. Будем вычислять все пути возможного отправления из столицы. 
Вздымщик сидел на глубоком дне, держа в руках часть старой чугунной батареи, покрытую илом, обнаруженную при падении. Он и не подозревал, что может так долго держаться под водой в экстремальных условиях, включая отвратительную среду местной реки. Мысленно Вздымщик выражал благодарность Наблюдателю за преподанный урок дыхания. Чтобы не терять драгоценного времени он попытался даже уснуть. Высшая степень умиротворения и самоотдача ситуации привела к непроизвольному выходу из тела. Подводный спокойный пейзаж с редкими рыбками, удивленно тащащимися на Федора, сменился резким водоворотом, который унес из этого места и времени.
Он стоял в аэропорту и его встречал Павел. Странно, как это возможно одновременно чувствовать себя в двух местах во временном коридоре без тапочек. Федор не мог свыкнуться с этой возможностью до конца. Он просто возник в ситуации давней и не приятной, так как знал все наперед. Брат знакомил его с Евой и укладывал багаж в автомобиль. Самый близкий человек на свете не подозревал о будущей измене и строил планы на жизнь. Федор одновременно понимал, что не в состоянии что-то изменить и исправить прямо сейчас. Оставалось только наблюдать и параллельно учувствовать в проигранной много лет назад встрече. Разница лишь в осознании всей будущей трагедии и глупости собственной непосредственной. Федор сделал единственный правильный выбор в сложившейся временной возможности. Он наслаждался общением с братом.
Далее проплывающие редкие в этом месте рыбины с выпученными от удивления глазами, заставили очнуться, покусывая замерзшую плоть своими беззубыми ртами и заставить всплыть на поверхность. В городе наступал вечер и яркие огни Москвы не согревали бедолагу, который выбирался из холодной воды с промокшими напрочь документами и отсыревшей золотой картой.
До отправления поезда оставалось сорок минут. Вздымщик выбежал на проезжую часть и бросился под колеса первой попавшейся проезжающей машины. На улице уже смеркалось, плюс видимость портил косой дождь, зарядивший пару часов назад. Пежо белого цвета, за рулем которого сидела мадам Лясина, бампером подбросила сумасшедшего пешехода и опрокинула через кузов. Резкий визг тормозов и автомобиль причалил у бордюра. Девушка на какое-то время примерзла к баранке и учащенно дышала. Она боялась посмотреть назад, что-то бормотала себе под нос, шевеля бледными от страха губами. Права ей выдали всего лишь месяц назад и то после того как ей пришлось сделать минет инструктору по вождению, при чем неоднократно, а после каждого грубого нарушения. Он ей так и сказал на прощание, вручая удостоверение.
- Валя, судя по той не здоровой тенденции, с которой ты выходишь на большую дорогу, сосать тебе придется долго.
Валентине все-таки пришлось очнуться после того, как ей в окно постучали другие свидетели дорожно транспортного происшествия. Она медленно опустила пассажирское окно и посмотрела со стеклянными глазами на человека в кепке.
- Ну ты чего, чума болотная, сидишь? Не видишь пострадавший лежит на дороге? Звони в скорую, вызывай ментов.
- Я я я я…- Только и смогла пропищать девушка в ответ. Ее всю колотило и она не могла прийти в себя.
- Головка от …понятно все с тобой. – Сказал мужчина из грузовика с надписью: «Натянем потолки любому» за …и пошел сам осматривать потерпевшего. Когда он уже подходил ближе толпа зевак расступилась, Федор встал самостоятельно. Ковыляя и шатаясь, он направился к белому Пежо. Вздымщик долго не церемонясь, протолкнул блондинку на пассажирское место, сел за руль и дал по газам.
- Опаздываю я на поезд. Понятно? – Сказал он покорной от шока Вале и покинул место происшествия на приличной скорости.
На вокзал они успели вовремя. Федор припарковал автомобили прямо возле стаи таксистов и двинулся прямиком в камеру хранения за багажом, оставляя Валю одну на растерзание ночных бомбил.
Проводница запустила Федора последним в вагон со словами.
- Ты из какой ямы вылез сынок? Одежда вроде приличная, багаж дорогой, а выглядишь, как Миклуха Маклай. Бородище, усище и весь в грязищи.
- Я извините попал в глобальный водоворот событий. Сейчас я переоденусь, побреюсь и вы меня не узнаете. – Ответил Федор и протиснулся в теплый вагон. В его купе остальные места были пока свободны, так что он спокойно занялся своим внешним видом. Поезд тронулся через пять минут.
Двое суток в пути Федор отсыпался, делал краткие зарисовки карандашом по памяти. Япония его очень вдохновила своими чудными весенними пейзажами. Местные жители отдаленных уголков и провинций сохранили многие свои древние традиции и ремесла. Вздымщик даже поселился ненадолго в одной высокогорной деревушке, где его приняли очень душевно. Жителей было всего десятка три и в основном старики. Вздымщик выходил ранним утром на край высокого обрыва и наблюдал, как с вершин спускается рыхлый туман, открывая красоты подстать Рериховским зарисовкам в Тибете.
Не доезжая Тобольска дверь в купе неожиданно распахнулась и к нему зашли двое. Одного художник узнал. Его трудно было не узнать. Лилипут в лакированных туфельках и золотыми часами «Rolex». Рудольф прошел по-хозяйски к столику и уселся на против, свесив миниатюрные ножки. В дверях остался стоять высокий смуглый парень в строгом деловом костюме. На охранника он похож не был. Его внешность была настолько идеально, что невольно притягивала взгляд.
- Знакомьтесь, Федор, мой брат Алан. Да харизмы ему не занимать. В этом мире не существует человека, которого бы он не уболтал и не склонил реализации его собственного намерения.  Наконец то мы с вами вновь встретились, а то вы все бегаете от меня, уплываете, проваливаетесь сквозь землю. Хватит! – Закончил фальцетом карлик и отвернулся обиженно к окну.
- Люди гибнут за металл. Вы в курсе? – Спросил Вздымщик, обращаясь к обоим алчным братьям.
- Мы в курсе всего, что касается золота. От тебя требуется восполнить баланс сил. Отрыгни тысячу раз свое дерьмо, и я тебя отпущу на все четыре стороны.
- Если вы по поводу янтарной смолы, так она как раз-таки и существует для восполнения баланса. Только не для личного пользования. – Заявил Федор и почувствовал резкое давление на мозг. Видно красавчик брат был силен в этом. Постепенно кровеносное давление начало снижаться и мышцы тела немели. Язык почти не ворочился и превратился в непослушную змею. Он мог бы с легкостью противостоять силе мага, но принял другое решение. Художник отключился и покинул бренное тело сиюминутно.
Братья склонились над ним озадаченные. Вздымщик не подавал ни каких признаков жизни.
- Ты что натворил? – Всполошился Рудольф, тряся брата за штанину. – Переборщил бля! Он же кони двинул. Не видишь?
- Да я легонько его. Какой он к черту посвященный? Брякнулся на койку от малейшего вторжения. Чего делать то теперь?
- Не знаю я. – Ответил Рудольф и нервно затряс ручонками. -   Вынести его с поезда просто так тоже не получится. Надо делать ноги. Скоро Тобольск.
Проводница шла по вагону и разносила чай. Перед восьмым купе она задержалась, вспоминая, где сходит мужчина похожий на Миклуху Маклая.  Открыла дверь и увидела лежащего пассажира с раскинутыми руками.
- Батюшки! Не чай околел бедолага? Скорее звонить в полицию. Только этого не хватало мне. – Запричитала она и побежала сообщать куда надо, сшибая по пути всех.
Тобольск. На станции уже ждали. Наряд полиции и скорая. Тело Вздымщика под общий ропот пассажиров вынесли из поезда и погрузили в дежурку. Врач констатировал смерть. С проводницы взяли показания и отпустили. Состав тронулся дальше, а тело Федора повезли в местный морг.
Вздымщик, как знал побрился перед сим уходом. Патологоанатом Петя Зозулин окинул профессиональным взглядом труп и переложил его со стола на передвижные носилки. Подкатил к холодильнику и задвинул в свободную ячейку. Его никто не торопил пока с очередным вскрытием и можно было слегка расслабиться на ночь глядя. Бывший морфинист Петр обожал свою работу и чувствовал себя на своем месте. Тишина и умиротворенность данного заведения его прельщала. К трупам он относился ровно и где-то даже по-филосовски. Они для него, как и живые люди приходили и уходили в его жизни. Да кто-то капается у кого-то в душе и не прочь туда наплевать. Кто-то ранит сердца и разбив покидает. Петя капается в усопшем организме и тоже делает свои выводы. Делает Зозулин свою работу безупречно.
Сегодня за окном моросит дождь. Это добавляет в поэтическую натуру патологоанатома немного лиричности. Чтобы повысить тонус он достает из шкафа мензурку с прозрачной жидкостью и выпивает залпом. Достав из кармана белого халата барбариску, занюхивает и его слегка передергивает. Когда горячительная жидкость достигает пищевода и обжигает, Петя добреет и еще больше гармонизируется. По карнизу барабанят крупные капли и напоминают музыку из фильма «Говорящая с дождем». Петя напевает мотивчик, когда из кабинета раздается звонок. Он не торопясь выходит из медитативного состояния и подходит к аппарату.
- Слушаю. – Произнес Зозулин томным голосом. На том конце кричали матом несколько минут. Патологоанатом соглашался во всем и не перечил. Суть разговора была ясна вкратце. Надо было сделать вскрытие тела мужчины, которого только что доставили. – К утру будет. – Ответил Зозулин и вернулся к холодильникам. Достал тело, уложил на стол, и кое-что заметил. При первом мимолетном осмотре этого не было. Из ноздрей усопшего что-то вытекало, и оно было золотистого цвета и тягучим. Запахло резко хвоей.
- Странно. Что же это может быть? – Заинтересовался Петр и взял в руки пинцет. Осторожно ковырнув массу, поднес ее на свет. Масса оказалась липкой и издавала специфический запах. Петя поднес пинцет к носу и понюхал. Точна смола. Потрогал ее пальцами, и перчатка слиплась. Затем Зозулин заглянул еще раз в шкафчик. Поморщился и стал осматривать дальше с еще большим интересом незнакомца. Тело его не просто остыло, оно одеревенело. Петя постучал костяшкой пальца по предплечью и услышал характерный звук, будто по сухому дереву.
- Ты кто такой, Буратино? –  Загадочным шепотом спросил Зозулин и оглянулся опять на шкафчик. – Это уже перебор будет. Ночь длинна! Мистика пожаловала в мир патологоанатома со стажем. – А может бросить все к чертовой матери и свалить на ГОА? Стану дауншифтером и буду пописывать мрачные стихи о жизни, покуривая гашиш.
Петя отошел к окну, посмотрел на сырость сквозящею в атмосфере и вернулся обратно к деревянному человеку. – А может попробовать что-нибудь отпилить у него? – Подумал Зозулин и оглядел свои сверкающие под лампой инструменты. Выбор пал на пилу для трепанации черепа. Петр обошел вокруг стола в глубоких раздумьях. Затем решительно вцепился в правую руку незнакомца и отхерачил ему большой палец. Морг заполнился запахом хвои и свежеспиленного дерева. Патологоанатом осмотрел отрезанную конечность. Палец внутри оказался полым. – Может меня разыграли? – Подумал Петр и пошел звонить по телефону еще терзаясь в сомнениях. На том конце провода выслушали молча краткие доводы и суть возникшей проблемы, а затем стали привычно выражаться матом. Из соседнего отдела РУВД выехал наряд, чтобы разобраться с конченным доктором смерть.
Зозулин понял, что ему грозит опасность и нырнул еще раз в шкаф, увеличивая дозу. – Наверное они решат, что я спятил. Возможно они подумают, что я выкрал труп или продал, а его заменил деревянной куклой. – Рассуждал Петя и ему становилось все хуже и хуже. – Ведь ничего не предвещало беды! Чем я так провинился перед тобой Господи? – Взмолился Зозулин и автоматически, как робот повернулся к шкафу. В коридоре послышались чьи-то шаги. – Неужели так быстро?
Но вместо полиции к нему зашли двое. Один карлик, а второй явная ему противоположность. Человек с модельной внешностью оглядел все вокруг и уставился на Зозулина, сверля его глазами. На патологоанатома напал резко столбняк, и он уже не мог пошевелиться. Он так и застыл с графином в руках, двигались только испуганные глаза. Те двое непрошенных гостей схватили деревянного человека и потащили к выходу. Зозулин напоследок осознал всю нелепость возникшей ситуации и попытался позвать на помощь. Тужась крикнуть или издать хотя бы малейший звук, Петя раздавил стеклянную тару и проводил потерянным взглядом вытекающую на грязный пол драгоценную жидкость. Скупая слеза стекла по атрофированному параличом лицу. Полицейские прибывшие на место, долго смеялись над ним и тыкали резиновой дубинкой в разные места, проверяя вменяемость и реакцию на физическую боль объекта. По поводу пропавшего тела решили замять вопрос. Нет тела и нет дела.
Рудольф со своим братом Аланом уволокли одеревеневший труп в машину и скрылись в темноте. Оба не понимали зачем это делают, но кражу совершили намеренно. Доставив тело в свой особняк, когда-то принадлежащий Павлу, обнаружили, что он превратился в труху. Рудольф только и заявил разочарованно своему симпатичному брату. – Опять он ушел от нас, зараза!

Вздымщик первый раз оказался на своей делянке в летнюю пору. В лесу стояла духота и комары с мошкой грызли потное тело. Отсутствующий большой палец на правой руке мешал привыкнуть к удержанию даже бутылки с водой, не говоря уже о карабине. Федор не добро поминал любопытного патологоанатома и жалел о потере части тела. Он продвигался к заветному месту знакомой тропой. Зимой здесь все казалось другим и не похожим. Густые заросли мешали видеть куда идти дальше. Спустя долгие часы блужданий, он все-таки достиг топи и теперь стоял, ожидая прохода за порог. В этом мире его больше ничего не держало, а к одиночеству он уже привык. Его ждала вечность. Теперь он станет ее наблюдателем.