Эремита

Гости и читатели моей страницы, если вам интересно почитать мои выдумки, то я буду постепенно публиковать здесь мой новый рассказ Эремита...начало ему положено, он сочиняется... Там много правды, конечно не обошлось и без придумок... помните, кто прочел Старый маяк, который я здесь публиковала, в эпилоге была фраза о монахе отшельнике, так вот эремита...это как раз и есть отшельник.
Писать буду как всегда кратко, чтобы особо не надоедать читателю...

Предисловие

Эта история, которую хочу вам поведать, лишь отчасти моя выдумка.
Одним летом мы путешествовали по суровому региону Абруццо и по дороге домой заехали в горы. Гран-Сассо-горный массив , наиболее высокая часть Апенниских гор.
Восточнее основных горных вершин расстилается Кампо-Императоре (Campo Imperatore) — самое обширное плато Апеннинского полуострова со старейшими горнолыжными курортами Италии. В отдалённой горнолыжной гостинице «Кампо-Императоре» (действующей и по сей день) после свержения был заключён Муссолини. Чтобы вызволить дуче из заточения, в 1943 г. Отто Скорцени осуществил в этой труднодоступной местности высадку десанта с планеров.
В 1984 г. сквозь массив был проложен туннель, один из длинных туннелей Италии. В ответвлении туннеля под горой Монте-Аквила находится Национальная лаборатория Гран-Сассо, крупнейшая в мире подземная лаборатория, где проводятся высокоточные физические эксперименты.
Уникальная для средней Италии природа горного массива охраняется в составе национального парка «Гран-Сассо и Монти-делла-Лага».
Здесь все осталось, как 10000 лет назад- первозданная природа...Ветер... гулкий, завывающий трубным своим голосом, море горных, разнообразных цветов, тишина и небесной красоты горы, такие старые, что их вершины уже округлились от ветра и молчания...Как будто ты на другой планете и можешь говорить, и можешь думать и никто на свете не заглянет в твои восторженные мысли...
Национальный заповедник произвел на меня неизгладимое впечатление. И как я ни старалась забыть эти места, память вновь и вновь переносит меня туда, где с нами (с марьитино и мной) произошло удивительное приключение.
Конечно мне далеко до дедукции Шерлока Холмса, да и мисс Марпл из меня никакая, да и крови я страшно боюсь, а когда в фильме замышляется что либо ужасное, я быстро отварачиваюсь от экрана, книги приключенческие должна начать читатьс последней страницы, с эпилога, и поняв что все будут жить радостно и счастливо, лишь тогда перехожу к предисловию. Неправильная я какая то наверное, но сказки сочинять люблю, но записать их не хватает терпения, печатаю медленно (в основном они у меня в рукописном варианте)...
Обо мне пожалуй хватит, свои недостатки люблю материнской любовью и сжилась с ними давно, и дружу...
Вернусь лучше к повествованию истории нашей...жили-были.., начало положено, а конец придумается постепенно, ой неужели в этот раз начинаю с самого начала..?

Глава первая

Отдых на море, когда не начался еще сезон, мне нравится больше. Людей мало, нет шума и сутолоки, дневные походы на пляж ленивы, ты на отдыхе и некуда торопиться. Лето лишь началось и полуденные температуры не зашкаливают жарой, солнце мягко греет и плечи, и намазанные на всякий случай носы кремом от загара, волосы собраны в пучок. Море белой пеной у кромки пляжа с чистым мелким песком. Полосатый зонт открыт и отбрасывает тень на плетеное кресло с наброшенным на спинку большим полотенцем.
Да и сидеть там не придется, долгие часы отдыха проводим в воде, плавая, смеясь, а иногда дурачась танцуем на глубине, отсчитывая шаги танго, по шею в бирюзе соленой моря, на цыпочках по морскому дну. А когда гусиной кожей покрываются руки, выходим и далеко и долго идем вдоль берега. Взор блуждает по глади морской, горизонт сливается с переливающейся водой, пронзительно кричат большие белые чайки и на широком размахе своих крыльев уносят мои мысли...Быстро пролетели дни спокойного отдыха, наш чемодан уже упакован и сложен в багажник машины, посидев перед дальней дорогой мы отправляемся в обратный путь.
В новигатор загружен маршрут нашего пути, мы сворачиваем в сторону, делая крюк по горной дороге, любуясь красотой цветущих желтых дроков и проехав один из длинных туннелей Италии, выезжаем на яркий солнечный свет. Резко тормозим, дорогу переходит большая отара белоснежных овец, два пасторе бьют кожаными бичами , разрезая воздух со свистом, а огромные мареманские пастушьи овчарки собирают, бегая по кругу, отбившихся от стада овец. Они блеют так зывно и их так много, я открыв окошко машины глажу их шерстяные спины, а они тыкаюся на бегу своими мокрыми носами в мои ладони, щекоча их.От них пахнет ветром и лугом и сладко цветущим дроком.
Более пожилой пасторе в плотной телогрейке, подходит к нам и приветствует с улыбкой. Ему интересны новые люди, скоро он будет видеть лишь бескрайние пастбища в горах, перегоняя свою большую отару с луга на луг.
- Буон джиорно, синьоры.
- Буон джиорно, синьор- отвечаем с марьитино хором.
- Как далеко до Кампо Императоре, мы не сбились с пути? - спрашивает марьитино.
- Вы едете в правильном направлении, все время дритто по этой дороге.
Пастух не очень торопится, овцы окружили его и топчутся по его ногам, он пинками разгоняет их и подзывает своего молодого напарника, это его сын. Синьорино высок и красив, белоснежная улыбка и любезное приветствие, он тоже присоединяется к начавшемуся разговору.
- Беато вой, что вы отдохнули на море. А нам с падре предстоит долгое одиночество под блеяние овец, да и работы будет невпроворот в этот сезон.
И разговор плавно перетекает к еде, пастухи делают отменные овечьи сыры, весь процесс приготовления их происходит прямо в поле, на стоянках, в небольших каменных домиках они выстаиваются, залитые в формы, бесконечно переворачиваются, ветер гор обдувает их, затем они сушатся, протыкаются...способы приготовления их у всех разные, каждая семья пастухов хранит свои секреты, передавая их по наследству от деда, к отцу, внуку и правнуку...Эта суровая земля умеет хранить свои тайны и люди здешние очень простые и открытые, они немногословны, трудолюбивы и добры.
Ну вот овцы уже успешно перешли на другую сторону дороги, охраняемые большими собаками, которые нам дружно повиляли пушистыми хвостами, а пасторе пожав нам руки на прощание и пожелав доброго пути, удалились подгоняя стадо бичами, веселый синьорино прокричал издали: " Если встретите на пути Фрате Доменико, не пугайтесь, он немного странный." И смех молодого пастуха слился с удаляющимся гулом огромной отары.

Глава вторая

Если когда нибудь долгая дорога, может быть длиною в жизнь, приведет вас в вечный город, загляните в его старый район Трастевере.
Трастевере...старые домики с облупившейся штукатуркой на фасадах, прижавшиеся тесно друг к дружке, узкие улочки булыжной мостовой, синьоры на стульях возле своих дверей, провожающие взглядом до поворота, лавочки, зазывающие туристов, старый фотограф в широкополой шляпе с винтажным аппаратом на деревяной триноге, полутемные таверны стиля древнего со столиками снаружи, бегающие официанты с подносами явств и туристы, блаженно потягивающие вино из бокалов и глазеющие по сторонам, зелень перепрыгивающая с одной крыши на другую пышными накидками над головой...
Цветочные горшки гераней и вербены яркими соцветиями...некоторые любопытные синьоры, живущие на верхних этажах в открытых настежь окнах, любующиеся за действом внизу. Все обыденно просто и от этого еще более очаровательно...жизнь тихо течет мирно своим чередом...
На центральной его площади красивый фонтан, облепленный сидящими на его ступенях туристами, вытянувшими усталые ноги, затихшими и слушающими песни местного музыканта, мелодия его лютни льется в воздухе и ублажает слух звуками старины и гармонии.
Церковь Святой Марии в Трастевере как раз напротив этого фонтана и вошедши в открытые ее двери замираешь прямо у порога, замираешь немым восторгом красоты, духовности и грациозности мастерства ее воявших, восхищения от рукотворства людского...Присев почти у входа на скрипучую, темно-дубовую скамью, присев там, чтобы зреть ее величавую красоту и привыкаешь постепенно...постепенно приходишь в себя, утирая слезы такой радости, что можешь видеть такое искусство мысли, инженерии, архитектуры, так виртуозно выполненной руками человека...
После медленно, впитывая все крупицы цвета и света фресок, витражей, икон...тихо ступая, чтобы не потревожить прихожан, подходишь к золоченному куполу алтаря и замерев любуешься на лик Святой Девы, дарящей тебе всю щедрость своей улыбки...И свеча воска в дрожащей руке со словами Мира, Здоровья, Любви опускается в песок подсвечника...

Как раз возле этой красивой церкви, во дворике с пышными гортензиями, огромными шапками ее цветов, меняющих окрас в течении времен года от бледно розового до багряно красного, стоит старый невысокий домик, укрытый от глаз прохожих. В один из воскресных дней жители услышали громкий плач младенца, как раз накануне Рождества, когда в домах стояли наряженные елки и в церкви шли приготовления к празднику. Папа кьезы вместе с прихожанами готовили живое презепье, шили костюмы и создавали сцену рождения младенца Иисуса.
Ребенок появился на свет в конце сороковых годов, это был мальчик и так как он родился в воскресенье, родители его: Франческа Проетти и Джованни Баттисти, назвали его Доменико. Рос он в любви и семейном согласии.
Времена были тяжелые, послевоенные. Родители мальчика открыли небольшую таверну недалеко от дома. Франческа готовила простые блюда по рецептам своей бабушки...амотричана, карбонара были по вкусу посетителям, а свежий испеченый в дровяной печи хлеб приходили попробовать из соседних с Трастевере районов. Джованни занимался добыванием продуктов и ведением многочисленных счетов. Детство Доменико Баттисти прошло на улице, в окружении детворы их соседей и особенно он подружился с Пьеро, мальчиком смышленым чуть старше его годами. Они вместе убегали из дома, прихватив с собой панино в заплечные мешки, почти на целый день, играли возле Колизея, Римского Форума, незаметно прошмыгнув мимо охранников, устав от игр садились на вековые камни подкрепится незатейливым обедом и запив съеденные панино водой из фонтана, бежали дальше в поисках приключений. Все им было интересно.
В один из октябрьских дней Доменико пошел в школу. Синий халатик, на шее небольшой темный бант и кожаный ранец за плечами. В классе лишь мальчики, деревянные банко ди скуола с откидными крышками, стеклянный каломайо на уголке парты и перьевая ручка. Письменность и математика, география...Маэстра увлекательно рассказывала, он внимательно запоминал. Друг Доменико Пьеро учился в этой же школе, только классом выше.
Переменки проходили на улице, за высокой оградой, которая граничила со школой для девочек, гуляли они в розовых халатиках с красными нашейными бантами, прыгали в расчерченные на асфальте классики, крутили скакалку. Доменико и Пьеро выглядывали из за ограды на девочку, которая сторонилась своих подруг и тихо стояла все перемены под высоким деревом акации. Анджела Доминициани, была она орфана и жила в семье кальцолайо, который сапожничал в своей маленькой мастерской. Приемные родители относились к девочке очень по доброму, окружали ее заботой и лаской, словно родную.
Анджела из под пушистых своих ресниц своими голубыми большими глазами тоже наблюдала за любопытными мальчиками, так выделившими ее среди других школьниц.
Спустя какое то время, после долгих переглядок, она с радостью подбежала к решетке, разделяющей дворики двух школ и заговорила с ними первая.
- Ми кьямо Анджела, хотите дружить со мной?
- Чертаменте ,- в один голос воскликнули друзья.
Теперь их стало трое, придуманные игры, приключения в развалинах города- театра с древними декорациями самой истории.
Сколько смеха, эмоций, радости и страха натерпелись друзья, делившиеся всем друг с другом.
Дети росли, стали юношами, менялись нравы и законы страны, а декорации вечного города оставались теми же, нетленной историей вне веков.

Если вы выйдете на станции метро Чирко-Массимо  и путь ваш будет  лежать в квартал Трастевере...вы пройдете вдоль Палатино, вообразите несущиеся колесницы по ипподрому империи... взмыленные, хрипящие кони вздрагивами красивыми головами с развевающимися гривами...увидите очередь из туристов, чтобы сунуть свои ладошки в Уста Истины, какое удовольствие потрогать каменную крышку сточной канавы, но легенда творит чудеса и люди теряют время, чтобы сделать фото непременно с рукой в Устах Истины...но правда у каждого своя...
Рим живет своей суетливой жизнью, пробки на дорогах из многочисленных машин и скутеров, мигающие светофоры, толпы неугомонных туристов с планшетами и телефонами иногда позирующих в одиночестве. Запахи сосен, красивыми шапками пушистой зелени иголок над головой, завораживающие облака в сини высоченного неба. Пройдя остров Тиберина, уютно спрятавшегося меж набережных с красивыми, размашистыми ветвями платанов на голых, пятнистых стволах. И зеленые воды Тевере (Тибра), такие быстротечные и бурлящие...
И смотрите вы на это спокойствие вечного города в декорациях истории, оставив всю его суету за плечами...
Вот вы и в самом колоритном квартале Рима- Трастевере...здесь и началась правдивая история Доменико Баттисти...

Глава третья

Мы въехали в заповедную зону Гран Сассо. Горы молчаливые, они хранят вековые тайны, скольких путников повидали они на своем веку, вернее веках..? И мы одни из них.

Мы долго поднимаемся по серпантину дороги к плато Императора. До приезда в Италию вживую я не видела гор и они меня покорили с первого взгляда.
Я открыла окошко машины, ловлю на скорости горный воздух в ладони, просачиваю его сквозь пальцы рук. Когда мы близко подъезжаем к одному из горных подножий, прошу марьитино остановиться, выскакиваю из машины и расправив руки размахом крыльев бегу по каменистому лугу, он красочным пушистым ковром горных цветов, здесь все еще живет весна, здесь просыпается спящая природа.
Упасть в траву , раскинув руки и долго смотреть на облака, они задержавшись смотрят на меня и снова плывут дальше, какими запомнили нас, счастливыми..?
Голова кружится от воздуха полного чистоты, он звонок хрусталем, прозрачен, очертания пологих и острых вершин горных, покрытых белоснежным снегом четко и кажется, что стоит протянуть руку и ты сгребешь этот снег в плотный комок и он обожжет холодом ладони.

Я лежу на ковре из горных маргариток, улыбаюсь лишь не мурлыча, словно сошла с ума и мне ни капельки не стыдно и даже если бы меня кто либо увидел (марьитино не считается, он привык ко мне разной), я рассмеялась бы задорно, я заразила бы путника счастьем, которое выплескивается разноцветными брызгами и сливается в вышине, подсвечивая радугой звеняще хрустальную чистоту гор.

Если только вдуматься в цифру 10000 лет, не изменилось ничего, лишь асфальтовая дорога нашей эпохи.
В этом заповеднике поселения уже исчезнувших с нашей планеты птиц, ученые зоологи и ботаники помогают им зимовать. Суровые и холодные ветра, обилие снежного покрова, подняться на плато можно лишь на фуникулере в ясные дни. Птицам построены домики, они утеплены и сколько радости, когда по весне в них обнаруживают высиженные небольшие яйца, из которых после вылупляются пушистые горластые птенцы.

Наконец мы доехали до кампо с многочисленными остановками, с криками радости...ох и ах, ну что за красота, пожалуйста, давай и здесь бухнемся на поле, а этот цветок...какой он удивительный, правда..? Доехали, повстречая на нашем пути лишь группу велосипедистов, которые изнуренно крутили педали на крутых подъемах, какая красота вокруг, а у них нет сил наслаждаться ею и мне было их искренне жаль...
Оставив машину на небольшой стоянке возле гостиницы, гже жил коварный диктатор Муссолини, обойдя светящиеся серебром на солнце купола полукруглые абсерватории, мы вышли на тропу альпенистов и начали подъем на самую высокую точку горы возле кампо.
Медленно, рассматривая каждый цветок, оглядываясь чтобы запомнить навсегда, бесконечно поправляя выбившиеся волосы, от восторга глотая потоки холодного ветра, который уносил наши радостные слова далеко и они эхом отзывались нам.
Возле домика альпинистов, так получилось, мы оказались лишь вдвоем, ветер хотел сбросить с крутой вершины,дрожали колени, мы стояли обнявшись, взахлеб глотая холодные потоки горного дыхания...мы смотрели в вечность, она открыла свои объятия и приняла наше восторженное молчание...Время остановилось, мы растворились в нем, просто мироздание наедине с тобой...

Уже спускаясь, мы попросили одинокую туристку сфотографировать нас на фоне гор и это фото висит на стене в нашем оранжевом домике и когда бывает грустно, стоит подойти и посмотреть на него и чувства нахлынут с силой и радость свидания с Гран Сассо.
Спустились к абсерватории почти в сумерках, в гостинице уже зажглись огни, в баре выпив по чашечке кофе перед обратной дорогой и перекинувшись кьякери с баристом, отправились домой.

Фарами подсвечивали пустынную извилистую дорогу и доехав почти до ее середины, с нами  случилось непредвиденное и очень испугавшее нас обстоятельство, вогнавшее нас в немой по началу шок.
За несколько метров впереди нашей машины спустилась франа, с грохотом сыпались камни, марьитино вдавил тормоза и мы еще ничего не поняли, а эхо ответило оползнем и сзади машины, мы оказались в каменной ловушке, к счастью не пострадав и машина была не задета...гора камней на дороге, в нескольких метрах с глазами полными ужаса мы в машине, за нами снова метры и груда камней поменьше... Каменная ловушка...
Ужас сделал нас немыми в мгновение. Но бывают в жизни ситуации, когда нужно лишь отстраниться от происходящего и действовать спокойно и разумно, словно робот...реакция мгновенна и к моему счастью ей обладает и мой марьитино,холодная логика, а не паника ему всегда в помощь, в отличии от меня.

Дальнейшие события были настоящим приключением для нас...

Глава четвертая

Доменико трясла нервная дрожь.
 
Рим изнывал от зноя, безветрие и раскаленный воздух полудня, улицы пустынны. Лишь вяло передвигающиеся туристы по расплавленному асфальту, спасающиеся под зонтиками от беспощадного солнца, сидящие возле фонтанов трогая теплую воду, жадно пьющие миниралку из пластиковых бутылок, купленных в фригориферах, держа их уже отпотевшими капельками, которые стекают на оголенные руки.

Белая рубашка льняная на выпуск поверх темно синих брюк холодным потом прилипла к спине Доменико Баттисти, высокого мужчины немного за пятьдесят лет, очень красивого, с высоким открытым лбом, большими оливковыми глазами, опушенными черными густыми ресницами, широкие брови и чисто выбритое загорелое лицо. Он идет по раскаленному асфальту, не чувствуя обжигающего солнца, идет словно в забытьи, сам не зная куда. Долго петляя по улицам, шарахаясь от малочисленных прохожих, оказывается возле фонтана перед кьезой. Немного придя в себя, понимает что он в районе своего детства, в Трастевере. Здесь рядом дом дорогих его родителей. Здесь он встретил ее, самую красивую девочку, ставшую любимой женой...

Безвольно открыв двери церкви Святой Марии, он входит в полумрак ее прохлады. Здесь так спокойно, красные витражи окон отражаются подсвечанные солнцем по узорчатой плитке мраморного пола. Прихожан нет, лишь пожилой синьор, наверное задремавший на скрипучей дубовой скамье, склонил седую голову на грудь.

Доменико осенив себя святой водой из чаши при входе, машинально бросив взгляд в сторону табернаколо, решительно прошел вдоль главного нефа к присветерию и потянув ручку небольшой двери возле него, вошел в сакрестерию.
Навстречу ему поднялся с дубовой скамьи его верный и единственный друг Пьеро, теперь он был Падре Пьеро, так называли его прихожане. С улыбкой он протянул свои руки вошедшему другу. Тот упав на колени, залился слезами, судорожно вздрагивая плечами.

- Доменико, ке сучесо?

В ответ молчание. Падре Пьеро помог подняться своему другу с колен.

- Аллора, я слушаю тебя. Рассказывай все по порядку.
- Пьеро, лишь ты можешь меня спасти, прего, дай мне воды, я расскажу тебе все.

Падре Пьеро налив воды из глиняного кувшина, дал напиться другу. Доменико очнувшись сел рядом с ним на скамью и начал свой рассказ.

Судьба не разлучала трех друзей из Трастевере. Годы летели вереницей, дети повзрослели, но встречались все так же часто, рассказывая друг другу о себе, о своей жизни.
Доменико поступил в самый старинный университет Рима, да и самой Европы, Ла Спиенца, на факультет инженерное дело. Университет был основан Папой Бонифацием восьмым в 1303 году и был подотчетен Ватикану и лишь в 1870 году стал городским учереждением на пьяцале Альдо Моро, названой в честь лидера христианской демократии, который был убит членами бригатте россо ( но долго ни стихали слухи, что это было не так).
 Так в семидесятых годах и Доменико чуть было не примкнул к красным бригадам, террористической группировке молодежи, действующей в стране на протяжении чуть больше десяти лет. Но благодаря уговорам своего друга Пьеро не делать глупостей, отступился от своего намерения.
Как раз в этот период его детская дружба с Анджелой Доминициани переросла в светлое обоюдное чувство. И они сыграли скромную свадьбу в церкви Святой Марии, украшеной белоснежными лилиями. Дону Бенедикту, падре этой парукье, помогал отслужить праздничную свадебную мессу их лучший друг Пьеро, ставший послушником монастыря Монтекассино, на юго востоке от Рима. Этот мужской монастырь, построеный в неаполитанском барокко примерно в 530 годы до сих пор действует и принадлежит в ордену бенедиктинцев.
Пьеро в дальнейшем стал священником (призваный Богом служителем народа божия- церкви) , заменившим Дона Бенедикта, а не остался монахом, который служит Богу посредством обетов послушания и целомудрия.

Доменико Баттисти закончив учебу и став ведущим инженером на маленькой мебельной фабрике смог построить хорошую квартиру в квартале Номентано, строительство домов там началось еще в эпоху Муссолини.
С Анджелой они обустроили свое уютное гнездышко, часто приезжая в гости к родителям Доменико. Синьоры Франческа и Джованни все так же содержали таверну, но сами от дел отошли. Их блюда, по вкусным семейным рецептам, были еще более популярны и таверна приносила им хороший доход. Приемные родители Анджелы умерли и она уже будучи зрелой и взрослой  снова стала орфана. Детей с мужем они не нажили и иногда между ними вспыхивали ссоры. Анджела была домохозяйкой и часто скучала в одиночестве.

И одним утром проснувшись после тяжелого рабочего дня, Доменико Баттисти не застал своей жены в постели, завтрак в зале был не сервирован, вещи и одежда Анджелы разбросаны в беспорядке, ни записки, ни телефона, лишь документы остались лежать в шкатулке. Анджела исчезла бесследно.
Посещение карабиниеров, тяжелая процедура дозновательства, объяснения, подписка о невыезде и он, Доменико Баттисти, любящий муж стал главным подозреваемым в исчезновении своей жены.
Журналисты хотели хлеба и зрелищ, измученый горем и стыдом перед родителями, которых тоже стали беспокоить навязчивые журналисты, в один летний день уйдя с работы, Доменико в отчаянии блуждал по улицам Рима и ноги сами собой привели его туда,где ему было по детски спокойно  и где лучший друг его мог дать ему верный совет...

Глава пятая

Почти совсем стемнело, помощи ночью нам ждать было бесполезно, телефоны не работали, связь лишь со звездным бездонным небом.
Не знаю, может быть кому нибудь из вас посчастливилось созерцать именно такое небо, без освещения фонарей, неонового света реклам...в городской черте небо безлико, его красоты ночной почти не видно.
А здесь, эта красота неописуема, сравнения ей и нет...звезды почти касаются снежных вершин, они такие яркие и их так много, от их света ты различаешь очертания горных острых хребтов и если вскинешь руки ввысь, высоко над головой, то кажется что ты прикасаешься к звездам и они своим холодным светом льются на твои пальцы спускаясь по рукам и дальше и ты светишься вместе с ними...а пальцы все выше и выше в желании поймать и зажать в ладони хотя бы самую маленькую звездочку.

- Ну вот, нет худа без добра, где бы еще потрогали звезды,- говорю я марьитино.
Я уже оправилась после испуга и даже не подумала, что на дворе почти ночь, да и двора нет, мы одни во тьме, помощь не придет, мы без связи, лишь молчаливые горы смотрят на нас сурово и холодно.
- Си, си...звезды? Какие звезды..? -отвечает марьитино.
Он решает, мозгует все плюсы и минусы нашего можно сказать плачевного положения.

Мы вышли на обочину дороги посмотреть можем ли мы спуститься с обрыва и обойти завалы камней. Оказалось, что сможем, обрыв был пологим и скатиться с него мы не могли.
Сначала прикрепили написанную записку к ветровому стеклу, что мы живы и ушли искать помощь. Постояли перед обрывом в раздумье куда двинуться, вправо или влево, решили что влево, а значит идти вперед, а не назад.
Держась за руки и ступая боком, ставя ноги ребром, аккуратно медленно спустились ниже и обошли франу. Поднявшись таким же манером, мы вышли на дорогу, вдаль смотреть бесполезно, темно. Потихоньку, прижавшись друг к дружке идем и говорим громко, вдруг здесь волки, может они здесь бегают ночью, да нет, зачем им здесь носится, им овцы нужней.

- Ты видишь, там вроде огонь?- марьитино вскинул руку и указал направление. И совсем недалеко мы увидели мерцающий свет.
- Там наверное пастушья стоянка, идем туда,- решили в один голос.

Спустя полчаса мы уже ясно различали очертания двух каменных домиков, в одном из которых светилось небольшое окошко. И еще через какое то время мы оказались перед запертой деревянной дверью. Отары овец было не видно, да и собаки нас не встретили лаем. Решили постучаться в дверь.
Нам долго не отворяли. За дверью слышался шорох шагов и тут дверь со скрипом открылась.
В дверном проеме, освещенный теплым светом свечи, стоял высокий мужчина с распущенными по плечам седыми волосами, в темной длинной рубахе, подпоясаной тонкой бечевкой.

- Скузате, с нами произошло неприятное приключение и мы ищем помощь или хотя бы ночлег, если это возможно? - говорил с хозяином одинокого домика марьитино, я выглядывала из за его спины.

Мужчина жестом пригласил нас в свое жилище. Одна комната, в углу стоял топчан с матрасом, обтянутый холстиной, но покрытый свежей, белой простынью. И такая же белая подушка. Под маленьким окошком деревянный стол, на нем в медном подсвечнике горела белая большая свеча, стул с резной спинкой и маленький камин с незажженной кучей сухих веток, на полке над ним чайник и кастрюля блестящая медная, горка деревянных тарелок и ложки, несколько глиняных бокалов. Вот и все убранство. А вдоль пустой стены много книг, сложенных стопочками.

- Буона сера, еще раз скузате! - в один голос мы поприветствовали хозяина и представились ему.
В ответ услышали зывный баритон с романским акцентом, хозяин хижины тоже представился: " Фрате Доменико".

Он разжег камин, согрел на огне чай из  завареных трав, налив его в глиняные коричневые высокие бокалы. Усадив нас на топчан, прикрыв его покрывалом цвета мешковины, смотрел на нас, как мы пьем чай.
Я ужасная трусиха и порой шарахаюсь от собственной тени, но эта сцена в горах, в пустынной хижине высокого и молчаливого незнакомца не пугала, а вызывала интерес. Прижавшись к плечу марьитино, украдкой глянув на его реакцию, успокоилась еще больше. Марьитино с улыбкой попивал горячий отвар.

Фрате Доменико улыбался нам лишь глазами, огромными цвета оливок, опушенными черными ресницами. Я вспомнила слова молодого пастуха про странность фрате.
Выслушав молча рассказ о нас, о нашем путешествии по региону Абруццо, на удивление нам, разговорился и сам.

 Фрате Доменико говорил медленно и четко, своим могучим голосом поведал историю своей жизни. Наверное своей открытостью и нашим с марьитино счастьем мы сподвигли его на такое откровение.И на мой вопрос, рад ли он до сих пор жить отшельником вдали от мирской суеты, он лишь загадочно улыбнулся, оставив его без ответа.
И я не согласна с молодым пасторе, что Фрате Доменико странный,что он живет одиноко и спокойно на фоне дикой природы, простив всех и попросив прощение у обиженных им. Пользуется малым, но ежедневно видит восхитительное и суровое величие природы, в согласии с ним, не нарушая первозданность ее, а лишь созерцая и впитывая. И учась у нее. И разве не странны все остальные..? Создающие оружие, чтобы разрушить, стереть с лица земли не нами созданное, данное в дар и не сбереженное...

Эпилог

Проговорив всю ночь с Фрате Доменико, мы под утро забылись немного сном. И крепко пожав руку ему на прощание ранним утром и пожелав много добра и радости, мы вернулись к машине. Вскоре подъехали служащие гостинницы, спешившие на работу, которые послали нам помощь, франу из камней разобрали и путь домой был для нас открыт.
 
А как же Доменико оказался эремита в заповеднике? - спросите Вы.

 Уйти от преследования (в рамках закона) помог его дорогой Пьеро, который раз в год навещает своего друга, рассказывая ему новости и передавая приветы. Его жена Анджела нашлась, так же неожиданно, как и исчезла. Спустя два года она вернулась в Рим и навестила родителей Доменико, рассказав им что живет в монастыре счастливо и спокойно, попросив прощение за ту боль, которую причинила всем им. Обвинение с их сына было снято и история об этом забыта.

Но а Доменико, теперь Фрате Доменико, не спешит возвращаться домой. И наверное пасторе, встречающие его на пути и знающие лишь по наслышке его историю и поэтому думают, что он странный...
И как знать, может мы встретимся снова с эремита теперь уже на улицах Рима, в старом его квартале Трастевере, он тихо пройдет мимо поприветствовав нас своей улыбкой, которая прячется в его красивых оливковых глазах...