Очерки Отечественной войны 1812 года

Зарисовки Семилетней войны.


“Офицеров приучать
        брать глазомер”.
 Петр Александрович Румянцев.

 
Батарея.

Две куцые сопки.
Лощины густые.
Втащили орудья
Лошадки простые.

Стрелок и наводчик
Глядят с под ладони:
В лощинах зеленых
Идут батальоны.

На сопке противной
Врага батарея.
“Огонь по вершине!”
Глушь, скачка лафета.

На сопке противной
Из дыму молчанье.
Картечки рассыпной
В лощинах гулянье.


Драгуны.

Братишки, ударьте!
Коней не щадите!
Пехота уж вон где,
А вы что стоите?!

Во фланг им ударим.
Вперед, да смотри!
Стрелять запрещаю.
Коли да руби!

Глухое бряцанье,
Стук тысяч копыт.
Над тьмой треуголок
Железо блестит.

Ур-ра над землею,
Несчастных в полон.
На стяге летучем
Взмыл огнь дракон.

“…Многие наши легкораненые неприятельских
тяжелораненых на себе из опасности выносили;
солдаты наши своим хлебом и водою, в коей
сами великую нужду тогда имели, их снабжали”.
Петр Семенович Салтыков.


На марше.

Колонна на марше.
Осенние грязи.
Сержант снова в кашель.
Промокшие стяги.

Штыков свет холодный
И тощие ранцы.
Матрена, Матрена,
Нет мочи бодаться!

При Гросс-Егерсдорфе
Наш полк был на деле.
Соседей уж смяли,
А мы уцелели.

А нынче отводят
На зимни «квартиры».
Такие походы,
Едва, братцы, живы.

Из роты на марше
В последню неделю
Пол сотни осталось,
И то еле-еле..


Казаки.

Свист есаула.
 Коняшку согнуло.
  Гей, братцы!
   Айда, драться!
          Ссс-шш-ш..

   Густым эскадроном
   Лейб кирасиры
    В белых мундирах
    Палаши обнажили.
             Ахтунг! Ахтунг!

   Налетели лавой
     Бородатые люди с саблей.
     Есаул первый пикой боднул
      Молодого немецкого хлопца.

                Коня ловит – плюеца.
                Это конь? Эка колбаса!


Приступ.

Взмывает ракета
В рассвет бледно-синий.
Колонна пехоты
Течет на фашины.

В дыму черно-сизом
Пролома пещера
Картечью визгливой
Протяжно запела.

С размаху пять лестниц
В пролом запустили
Пять рот гренадеров
В зеленых мундирах.

Гранат перебои
И залпы орудий.
В штыки мушкетеры
Ударили дружно.

Скрежещет железо.
Мольба о пощаде
Над башней осевшей
Расправила флаги…


Примечания.

“Семилетняя война стоила русским.. до 300 тысяч человек
(все народонаселение России было с небольшим 10 млн.
мужского пола). Эта война послужила, впрочем, хорошею
школою для нашей армии; в ней развились таланты наших
будущих полководцев, каковы Румянцев и Суворов”.
Д.И.Иловайский.

Русские прусских всегда бивали.
Суворов.



Зарисовки Итальянского похода.
(о дедушке и чудо-богатырях)


Покажи мне хотя бы одного человека,
 которого революция сделала счастливым?
                Суворов.


1. Набросок битвы при Адде.

Грянул залп десятка пушек.
Под огнем мушкетным лихо
Через речку мост наводят
Батальоны пехотинцев.

Тут зеленые мундиры,
За рекою – темно-сини,
И жуют усы невольно,
Застоявшись, кирасиры.

По мосту пошла пехота,
Артилерья не смолкает;
Через речку ядра сыплет,
Интенсивность наращает…

И отчаянно дерутся
У моста обои войски!
Темно-синие колонны
Подаются.. и отходят.


2. Битва при Треббии.

..Тут казаки накатили
С скифским гиком, вострой пикой
На отчаянных поляков,
Что французам страсть служили.
Раскипелося сраженье.
Ишь, поляки не сдаются,
Клятву исто соблюдают,
Друг за дружку храбро бьются.

Но казаки есть казаки.
Отступают и поляки.

1 день.

Ручеек иссох под солнцем.
Речка жалко отощала.
Егеря рассыпным строем
Два оврага с ходу взяли.
Гром орудий с перекатом.
Густо-синие шеренги
Заволакивает дымом.
А в глазах песочек мелкий.

2 день.

Батальоны гренадеров
Наступают по долине.
Им навстречу плотным строем
Мушкетер бригаду двинул
Молодой стратег французский,
Что повсюду успевает.
Но в штыки ударил русский..
Мушкетеры отступают.

3 день.

Отступают батальоны,
Стон и кровь рядов зеленых..
И сурово в штыковую
Вот-вот двинутся французы!
“Так, заманивай, ребятки,
Ну, еще чуть-чуть, довольно!”
Вскинул голову седую
Отступавший русский воин.
На коне казацком скачет
Дедушка, набросив китель,
И рукою резво машет,
Словно на прогулку вышел!
И “ур-ра-а” над жарким полем
Вдруг услышали французы.
И увидели из дыму
Блеск штыков горячих, русских!

.     .     .     .     .

Вдруг казаки налетели,
Две повозочки отбили.
Ой, луна сияет зыбко
На пустом бочонке винном.
Сжалилась хозяйка дома,
Спрятала в подвал француза,
Молодого гренадера
От свирепых, страшных русских.

Итальянка! Итальянка!
А казак тебе не жалко?!


3. Италианский суп.

Шли солдаты, шли ребята,
Песни запевали.
А потом на бережочке
Ложечки достали.

Погляди, какое чудо,
Не вода – уха!
Токмо соли бы немного.
Чуточку пресна..

Уплетает в обе щеки
Унтер-офицер.
Рядом с ним капрал курносый
С ложечкой присел.

Мимо дедушка вот шел.
Тпру, что за дела?!
Что едите нынче, братцы?
Вольно, не ставай.

Италианский суп,
         Ваше сиятельство.
   Знатной суп,
           Ваше сиятельство.

Ну-ка двинься, Николай,
Дай-ка погляжу.
И черпать солдатской ложкой
Теплую уху…

Ай, как хорошо, ребятки.
Вкусно, в самый раз!
Да, скажу на ушко, больше
Наш француз припас.

Много наварил, напек,
На зиму запас.
Ай, еще один бросок –
Будет все для нас.

Шли солдаты, шли ребята,
Песни запевали.
А на солнышке штыки
Русские сияли.

Вперед, чудо-богатыри!
Мы – русские! С нами Бог!
Побьем здесь безбожников.


4. Торжественный въезд в Милан.

Гудящие пестрые улицы.
Громада собора бескрайняя.
На площади рощицы копий.
Гусарские доломаны.

На статных конях едут важно,
Раскланиваясь учтиво,
Два боевых генерала
В расшитых алым мундирах.

Следом за ними, в сторонке,
Скачет их ординарец.
Седенький, в белой рубахе,
С шинелькою через седелко.


5. Исцеление австрийского полковника.

Перед боем внезапно на землю
Опустился австрийский полковник.
И досадно, и неудобно
Из-за этих желудочных колик.
“Что случилось?
   Голубчик, ты ранен?”
“Никак нет,
              Ваше сиятельство”,-
Отвечал адъютант
              полковника.
“Приступ желудочной колики”.
“Ай как жаль! Очень жаль!
Своего врагу как отдать?!
Гей! Казак!”
Подъехал на коняшке угрюмый.
“Приколи его тут же!”
   “Уу!..”
“Я здоров, я здоров!!”
Австрийский полковник
   Убежал на войну
               с адъютантами.

А дедушка скачет с козаками.
Он ведет в бой союзную армию!


6. Сухари.

Наступает тихий вечер.
Цыкают цикадки.
Затворяют в хатках окна
Строгие хозяйки.

Хлеб румяный из печи.
Дым походных кухонь.
Насушили сухари
В дальний путь братушки.

Утро с солнышком босым,
Яхонтовы росы.
Дедушка уж встал давно,
И к драгунам в гости.

В кипяток кладет сухарик,
Спрашивает быстро:
“Сколько, братец, до луны;
Ты мне путь расчисли?”

Ну-ка быстро отвечай,
Молодой солдат!
Чтобы дедушка смеялся,
Чтобы был бы рад!

И в карман не лезли за словом.
Все смотрели с ним на поля.
Одевалась осенним румянцем
Хлебосольная эта земля.
Палисадники, рощи лимонные,
Мощеные каменьем дороги…

И стояли над виноградниками
Хмурые холодные горы.

Там, где пройдет олень, там
   пройдет и русский солдат.
Там, где не пройдет олень,
   все равно пройдет русский
                солдат.

                Суворов.



Очерки Отечественной войны
        1812 года.


Форсирование Березины.

В рассветной мгле ударил гром,
Заржали тысячи коней.
Срывало с места шалаши,
Палаток ряды набекрень.

Они, в порядок приведя
Себя, коней и свой обоз,
По наведенному мосту
Весь день трясут Березину.

Им чудится под солнцем степь.
Там реки девственно чисты,
Там хороводы дев в лугах
Плетут цветочные венки.

И там, в киргизской синеве
Витые в облако шатры,
Москва, Казань, не счесть дворцов,
А в них боярские ларцы.

Пол миллиона их идут,
Глотая пыль чужих дорог.
А в воздухе царит жара.
И тихо молится Восток.


Кошмар французской пехоты.

Брань стоит над перекрестком,
Всю дорогу запрудили
Там обозы, тут пехота,
Лазареты, дезертиры.

Пыль, пожары и чесотка.
Вот из чада сыпанули
Два резервных батальона,
И бегут, роняя ружья.

На колени перед лужей,
Драка тут же завязалась.
Грянул выстрел, закричали,
И пустили в ход приклады.

Растерявши все на свете,
Как скоты, мы пьем из лужи.
Да.. кому все это надо!!
Да, зачем все это нужно?!!


Багратион.

Бросок батальонов, скрежет,
А перед этим – залп.
Казаки маячат с фланга.
Дуга подается назад.

Из дыму выводят пленных
В знакомых синих мундирах.
Острый взгляд из-под брови.
Горячий румянец в жилах.


 Русская пехота на марше.

Сапоги, кровавые мозоли,
Сквозь портянку кожу протирают.
На носу платок цветастый скачет
Да песок за шиворот горячий.

Мимо проплывают чьи-то хаты,
Да курьеры скачут бестолково.
За глоток воды прохладной дал бы
Рубль серебром, а то и боле.

Целый день идут в пыли солдаты,
С фонарями ночью идти легче.
И, дрожащими сквозь пыль руками,
Делятся с тобой последним хлебом.


Песня французских сапер.

Мы скоро мост наведем, наведем,
И по нему мы, ребята, пойдем.
Как мы пройдем, песню споем,
Песню споем и костер разведем!

Надо сражаться – устроим редут.
Окопом вокруг обведем наш редут.
Пушки затащим артиллеристам.
Каши горячей слопаем быстро!

Против казаков рогатки воткнем,
К вам казака за чубарь приведем.
Надо в атаку, егерей поддержать?
Надо так надо, будем стрелять!

Надо на отдых, лагерь раскинуть?
Это мы сразу, раз и готово!
В круг соберемся, сипочек возьмем
И до утра пропоем, пропоем!


 Русская девушка.

Ее за косу выводили,
Смеялись чужие солдаты.
Она залепила затрещину
Одному нахалу.

В хате тихонько рыдали
Бабушка и внучата.
Бросалась с одними ногтями
На гренадеров мама.

Она понравилась офицеру.
Он что-то сказал солдатам.
Под хохот напялив венок,
Кивком отпустил ее в хату.

Где же вы, наши солдаты,
Где, по каким дорогам?
Отвечали залпы
Там, на Большой московской.


Смоленск.

Батарея два часа лупила
Через реку в зеленые мундиры.
И с веселой песнью начинали
В бой скакать с плюмажем кирасиры.

А драгуны русские молчали.
С шага на галоп переходили.
Ядра, бреши, снова строй смыкали.
И пощады даже не просили.

Батарея пять часов лупила
Через реку в зеленые мундиры.
И угрюмо, с кашлем, начинали
Штурмовать пехоту кирасиры.

Батарея к вечеру замолкла.
За рекой – зеленые мундиры.
И кричали “Браво! мушкетеры!”
Со своей исходной кирасиры.


Вражеские генералы.

Грубая речь как репеи,
Шрамы и порох в коже.
По лицам мечутся тени.
Тут же их кони.

Кто-то бросил ладонь в мозолях,
Кто-то тихонько сплюнул.
И развернули трубку.
Свисты случайной пули.

Ядром у коней свалило
Дежурного офицера.
Седой бригадир не согласен,
Заспорил с соседом.

Первая вот бригада,
Сто двадцатый уже в лощине.
Смотрите туда, - казаки.
А Вы что стоите?!


 Русские егеря в засаде.

На затылке пот и грязь,
Слепни вьются, и гудят.
Осторожно ветвь ольхи
Черным дулом отвелась.

Раскрасневшийся белок.
Дымка тени по щеке.
И закушен левый ус.
Что-то близится в зрачке.

Ржанье, свисты, топот ног.
По дороге пыль клубит.
Тускло в желтой пелене
Замерцалися штыки.

Растрещалися кусты
Сотней ружей с крутизны.
Ржанье, свисты, топот ног,
Немцы жахнули вперед.

А навстречу из пыли
Вспышки, грохот и штыки.
С час палили друг по другу,
По французу немец бил.


Песня партизан.

Уха-ха, у-ха-ха!
Береги француз бока!
Эй, французик, не зевай!
Порты с шпагой не теряй!

Мы болотце перешли,
С нами, братцы, комары,
А французик по дрова,
Только шляпка поплыла.

Уха-ха, у-ха-ха!
Береги француз бока!
А не то мы их помнем,
Тебе песенку споем!

Как увидел нас сфранцуз,
Сразу вдарил наутек.
А куда же он бежит?
Там его казакъ найдет!

Лучше к нам опять беги!
Да не бойся за порты!
А не то казакъ найдет
Да штанины оторвет!

Без штанов сфранцуз бежит,
Во все горлышко вопит:
Не пойду я на Россию!
Во все горлышко вопит.


Тоска по Родине.

Заведенно, как в часах,
Топчут землю ноги.
Стоптанные каблуки.
Бесконечные, в восход, дороги.

“Левой, правой, не отставать!”
Он поправил шапку, ненароком
Поднял голову чуть вбок,
Не нарушив строя.


Евгений де Богарне.

Много их он уже видел.
А такой – еще не видал.
Грустно ударил в ней колокол.
Немного желтая плыла даль.

Завернув больное плечо
В солдатский прорванный плащ,
Поскакал к своей коннице,
От церкви прогнал.

Старый инок
От ворот на него глядел.
Подчиненные переглядывались.
“Командир не в своем уме”.


Крестный ход.

Всей толпою пали на колени.
В пыль валились кивера.
Тут же были ополченцы,
Тут же офицеры, лекаря.
Медленно идет Она по жнивьям.
И, колос касаяся платом,
Увещает пострадать за веру.
Веру наших отцов.


Шевардино.

По кустарникам стоит пальба.
Свисты пуль, обломанные ветки.
Егеря французские ведут
С егерями русскими беседу.

От тяжелой скрючившися ноши,
По оврагу вытягает.
“Ты терпи, терпи, голубчик.
Заживет до свадьбы”.

Вечером, когда пласты тумана
Колочь затянули.
В бой пошла дивизия Кампана.
Штурмовать редут.

Ночью, ночью, на солдат
В синих окровавленных мундирах.
Молча накатилася волна
Хмурых, с белой лентой, кирасиров.

Всполохи огня и звон железа…


 Утро на Бородинском поле.

Средь туманов вдалеке
Щелкнул выстрел мушкетера.
Вниз по заводи поплыл
Свист казачьего дозора.

Цепь густая егерей,
Батальонные колонны.
Хриплый кашель. От полей
Конский всхрап и дробный топот.

В рассветной мгле ударил гром,
Заржали тысячи коней.
Вой ядер, от Бородина
Пошел на юг мушкетный рокот.

На окраине села,
 после лопнувшего залпа,
Полк французских гренадер
С ходу бросился в атаку.

Подалась назад Москва,
Штык с штыком искру на воздух.
В свалку дыма и огня
Батальон за батальоном.

Артиллерия ревет
Миллионною картечью.
Над редутами стоит
Туча гари черной.

И врубаются в каре
Эскадрон за эскадроном
Волны синих кирасир
На конях отборных.

3/4 потеряв.
Обливаясь кровью.
Полк лейб-гвардии стоял.
Полк зеленых.


Батарея Раевского.

В челюсть стукнувший приклад,
Лямка брошенного ранца,
Оглянувшийся назад,
Кошкой взвизгнула граната.

Глубоко дыша стоит
Взвод французских мушкетеров,
Старший курит и глядит
На разбитые орудья.

Привалившись к колесу
Богатырскою спиною,
Тускло смотрит офицер
С забинтованной главою.

За редутом новый бой,
Тамо польские уланы,
Копья выбросив вперед,
Батарею брали.

Российский генерал,
Ухвативши банник,
Опрокинул двух улан
С лошадями.

Разливается “ура!”
Батарея залпом
Лепит в плотное каре
Мушкетер на фланге.

Брешь за брешью
Вновь смыкают синие мундиры.
И штыками отражают
Русских кирасиров.

Французский маршал, прорвавшись в каре своей пехоты:
Сержант! ..ант! Какой ненормальный ас сюда отправил?!!
Кто? Вы.. ..то Вы здесь.. Почему Вы не командуете своей
кавалерией?? А ..ли Вы так полны решимости умереть, то
почему Вы не ведете эту пехоту в бой?!!


Кутузов.

Он был весел как юноша,
И, упав на скамью,
Долго пил свежего квасу.
Потом отходил ко сну.

Мы вокруг не понимали.
Почему ты так весел, отец?
А он спит как ребенок.
Ворот, рубаха и крест.


Оставление Москвы.

Граят, у Кремля, толпа.
Ловко пляшут казачка
Два французских гренадера,
В белых шляпах русских дам.

Из Покровского собора
Волокут златые ризы,
И, под зарева пожара,
Хлещут канониры пиво.

Словно хищные, без сердца,
Рыщут и твердят в пожары:
Разрушайте! Разрушайте!
Все взорвать до основания.

Бочки с порохом вкатили
Под старинные соборы.
Все телеги нагрузили
Под завязку разным хламом.

Но стояла над всем этим Москва.


Отступление великой армии.

По заснеженному полю,
Растянувшись на пять верст,
Молча двигаются люди,
Завернувшися в тряпье.

И один другого локтем,
Улыбнувшися, толкнул:
Ну-ка вспомни, как мы дрались,
Как брали Большой редут.

Каски искрятся на солнце,
Палаш вверх и лязги пуль.
Вот, схватившися за сердце,
Начал падать Коленкур.

Я был рядом и контузью
Получил тогда, а ты..
Вдруг пошел по ряду хохот,
Посвистели в кулаки.

Где-то в голове колонны
Хлопнул выстрел и еще.
Вновь стоят вприсядку люди,
Завернувшися в тряпье.


Русские ополченцы.

В лапти вправлены портянки.
Промелькнул один сапог.
Полы рваные шинелей.
За спиной зарей восток.

А на западе зарницы,
И оттуда, вдоль дороги,
Припорошенные снегом,
Люди, кони.

Кто-то быстро отбежал,
С разрешения начальства,
Кто-то хлеба кус достал.
Положил обратно.

По обочине дороги
Эскадрон гусар румяных,
Пролетели, побряцали,
“Нам бы флангу поддержали!”

В лапти вправлены портянки.
Промелькнул один сапог.
Полы рваные шинелей.
За спиной зарей восток.


На Березине.

У моста толпились оборванцы,
С хламом завалилася телега.
Приближаются с востока залпы,
Кто-то забубнил “отрезали”.

Скрип доски, но держит переправа,
Тут стоят по грудь в огне из льдинок.
Бородатые веселые саперы,
Зубоскалясь пешим кирасирам.

“Хорошо сходили мы, ребята?!
Ничего, а есть что вспомнить!”
Задрожала, заходила переправа.
Батальон гремит за батальоном.

Заслонив товарищей спиною,
Ощетинившись железом.
Холодно смотрели ветераны
На казачью воющую лаву.
Весело стоять тут, не без дела!


Заграничный поход русской армии.

Когда стихли на Востоке залпы,
Звон штыков и свист нечайной пули,
Тогда шли полк за полком солдаты
Вслед за солнцем в сторону чужую.

Они шли часто без песен.
И подолгу молились у часовен.
Их пути не оглашались стоном
Сотен островерхих колоколен.

Девушек они не обижали.
Не вводили лошадей в костелы.
А на улицах Берлина и Парижа
Угощали зевак солдатским хлебом.

После штурма высоты Монмартра,
После показных и стройных песен,
Шли домой солдаты, в свои хаты.
Это были святые солдаты.


Барклай де Толли.

Спокойный,
 с печальным взором.
Под глазами большие
Мешки.
Войдя,
Поклонился иконам.
Пред Государем стоит.


   Примечание.

   Монмартр – букв. место мучеников. На этом месте в конце I века был замучен один из величайших святых, епископ Парижа Дионисий Ареопагит, просветитель Галлии. Вместе с ним мученический венец приняли пресвитер Рустик и диакон Елевферий.


Зал славы.

Шлемы тевтонские,
Груды мечей,
Белые стяги
С черным крестом.
Чаши татарские,
И генуэзские,
И бунчуки,
Луки турецкие.
Полукафтанье
Хана казанского,
Тигровый плащ,
Пестрое налучье.
Крымские сабли
Месяцем светятся,
Чаши из золота,
Блюда серебряны.
Польские сбруи,
Панцири жирные,
Копья цветастые,
Знамени львиные,
Шведские шляпы,
Стяги полтавские,
Шпаги с эфесом
Змея по наручью.
Прусский кафтан,
Лента шелковая,
Груды медалей,
Ливнем знамена.
Дивное налучье,
Блестки алмазные,
Пушки кагульские,
Шлем янычаровый.
И в отпечатках
Кровавых ладоней
Из Измаила
Турецки знамена.
Флаги французские,
Ряды мундиров,
И палаши
Их кирасиров.
Тут и австрийские,
Тут и голландские,
Ментики, ленты,
Куртки гусарские.
Из Арзрума
Пояс златой.
С Плевны священной
Знамя с серпом.
Грудами ружья
И пулеметы,
Стяги германские,
Солнце японское.
Черный паук,
Красное поле,
В ряд под стеклом
Бляшки, погоны.
Столько побед
В битвах сверкающих..

Столько святых
В ризах сияющих.