О, пожелтевшие листы...

           предыдущее - http://www.stihi.ru/2019/09/23/4832



                Среди прозрачных, призрачных строений
                брожу как тень, брожу как привиденье,
                не отличая день от сновиденья
                в изменчивом потоке настроений
                (Лев Васильев)

Укрепившись воспоминаниями, вернусь ко главному входу в Университет.  В маленький домик слева от калитки  я ходил на свою кафедру теоретической физики. Туда приходил и выдающийся ученый, академик Владимир Александрович Фок (его портрет - второй слева). К сожалению, он тогда уже не брал учеников-дипломников, но немного консультировал, в том числе и мой диплом.  По его способности «пробивать до конца» любую задачу, не поддававшуюся другим, его – правда, раньше моего времени – называли «физико-математическим чудовищем», по аналогии с прозвищем великого Анри Пуанкаре (к слову, основателя и теории относительности). 

Этот домик знаменит еще тем, что в нем жили ректоры Университета: Плетнев, которому Пушкин посвятил «Евгения Онегина», и  Бекетов, дед Александра Блока, именно здесь и родившегося.

Так что если я шел в Университет по Неве, а назад ехал на трамвае  до улицы Декабристов (Офицерской), где  и последняя квартира Блока,  я как бы замыкал круг его жизни…  Да вдобавок  за четыре дома до моего  на Писарева (Алексеевской) мог встретить его Кармен… ( в те времена она тоже жила на Офицерской).

                Всё это было, было, было,
                Свершился дней круговорот.
                Какая ложь, какая сила
                Тебя, прошедшее, вернет?
                (Блок)

В торцевую дверь очень длинного здания двенадцати коллегий (петровских  аналогов министерств) проходил в свой кабинет ректор, Александр Данилович Александров, выдающийся геометр, можно сказать, вернувший интерес к «геометрии в целом» (фото слева).   Мог пройти и каждый, хотя бы, чтобы просто посмотреть
Знаменитый по многим фильмам  коридор второго этажа,  В его окнам мы бы увидели во дворе и дом, откуда Александр Попов передавал первую радиограмму, и окна, за которыми в мое время трудился Васильев над передачей мысли на расстояние без приборов.  При этом сам А.Д. твердо оставался на  позициях диа- и истмата, но не рассматривал их силовой аргумент.  В Университет приезжал с предельно популярными лекциями о своей «теории времени» астроном Козырев, а позднее А,Д. издал его, мягко говоря, спорные труды.   Он поддержал в 50-е и генетику, а вначале шестидесятых в ЛГУ вышел и первый учебник по ней.

В его выступления иногда еше врывались воспоминания об  острых дискуссиях  50-х годов,  когда ему и Фоку приходилось защищать от псевдомарксистской критики теорию относительности (а Фоку – еще и квантовую механику).    Он способствовал научной работе своих учеников, независимо от их политических воззрений, а  одного  из них навещал в тюрьме  (как понимаю, уже после переезда в Новосибирск).

В конце коридора располагалась фундаментальная библиотека, в просторечии «горьковка».  Многие, многие часы провел я  в ее читальном зале – и один, и вдвоем… На столах по вечерам горели неяркие, но такие уютные настольные лампы.  И как много воспоминаний и сожалений о, возможно, упущенном, переносят в прошлое…

                О, пожелтевшие листы
                В стенах вечерних библиОтек,
                Когда раздумья так чисты,
                А пыль пьянее, чем наркотик!
                (Николай Гумилев)

Если голова переставала воспринимать формулы, можно было попросить у библиотекаря огромный фолиант Библию _ прямо за ее спиной, и перенестись в иной мир...

Как и у очень многого  в Питере, история каналов в нем – многослойная.  Есть просто текущие каналы, есть подземные, заключенные в трубы, есть засыпанные, а есть – существовавшие лишь в воображении  и планах основателя города. 

Вот и мы, не попав во двор Университета, пройдем вдоль коллегий по Менделеевской линии –  набережной такого  «виртуального» канала.  Далее, через небольшую площадь, мы заходили со двора на родной физический факультет.  По пути нас приветствовали в вольерах или облаивали многочисленные собачки, работавшие в Институте  физиологии.

Здесь нам прочел, вероятно, свою последнюю учебную лекцию по математике академик Владимир Иванович Смирнов (правое фото).  Его очень многие знают по пятитомному курсу; он жаловался, что ему уже не присылают и авторских экземпляров многочисленных переизданий.  Нередко он вспоминал, как тот или иной вопрос обсуждался в такой-то аудитории в 1913-м году.  Тогда казалось, это почти доисторические времена; но вот  столько же прошло с той лекции… Посреди семестра он передал нас младшему коллеге.

В своих воспоминаниях о Фоке Владимир Иванович с юмором рассказывал о таком эпизоде: Фок спросил его об одной нерешенной задаче, и В.И. ответил, что она, должно быть, трудная и займет много времени, если и удастся…  Но Фоку удалось решить ее в ближайшие дни, и он долго стеснялся сказать о том В.И.  Наверно, совсем другие люди были тогда…

Здесь же ректор рассказывал на Дне физика, первого апреля, как он добивался  в Москве с 1955 году создания нового университетского городка. Позже, уже приехав из Сибири,  дополнил: ему в Обкоме  предложили на выбор два места: Девяткино и Петергоф. Причем сказали, что в Петергоф скоро пройдет метро, а в Девяткино – не планируется.  Естественно, он выбрал Петергоф (точнее Старый Петергоф). Но вышло все наоборот ; уже в 1977 году метро достигло Девяткина, а в Петергофе нет и не будет. 

Выйдя из здания по парадной лестнице, мы оказываемся на другой реке – Малой Неве (фото внизу).


Понимаю: со мною не просто;
Ведь и сам я порою не рад,
Исчезая на облачный остров,
Где над  Невкой  встаёт  Арарат,
А Славянка сольётся с Курою…

Там внезапно тоннелем времён
Пролетишь на полвека  в былое;
И мечты, и реальность, - как сон,
Всё сплетается между собою,
Словно путь мой ещё не решён…
                (Н.С.)


Контекст:  Мой Университет -  https://www.proza.ru/2016/08/11/970

                https://www.proza.ru/2010/12/22/745