Повстречавшимся на пути ч 99 Утро без отца

Часть 99. Утро без отца.
Отцу моему посвящается.
Глава 1.
Ночь моя сегодня была длинной, жёсткой, бесконечной. Я смотрел в окно в поисках зарождающейся новой зари, зари в которой больше не будет со мной моего отца… Как часто нам говорят великие философы: "Люди, проснувшись, улыбнитесь и осознайте: вы всё ещё живы, а миллионы других уже никогда не проснутся и не увидят этого нового дня на нашей прекрасной Земле". Вот и отец мой не увидит этого нового дня, как и все мы когда-то тоже не откроем больше своих глаз. Он ушёл, но оставил свой след почти в каждом из нас, был причастным к судьбе многих из нас прямо или косвенно. Прямо - в тех, кто был рядом все эти годы, косвенно - в тех, кто стал моим другом или товарищем по жизни и работе.
Какой он был человек? Сложный, даже очень сложный и непонятный, порою резкий. Раньше, много лет назад, когда умерла моя мама, в словах родственников звучало неодобрение в его адрес и некие укоры и обвинения в том, что, мол, если бы не он со своим таким характером, она прожила бы намного дольше. Я тоже обвинял его в этом и даже открыто, но теперь, понимая много больше в жизни, чем тогда, могу сказать точно: не он и его характер были тому виною. Мама пришла, отработала свою карму, дала жизнь мне и ушла в мир иной, но её уход не стал конечным, она всегда была рядом эти годы, не было ни одного дня, когда я бы не вспомнил о ней. А что же отец мой, казавшийся жёстким все эти годы и бессердечным, какой была его судьба? Она не была лёгкой, эта его жизнь, жизнь появившегося на свет в предвоенный год, жизнь оставшегося без отца, сиротою, жизнь ребёнка, у которого появился отчим и сёстры и братья. Кто думал об этом, какою она была у пацана в 14 лет, управлявшего трактором в поле, пробивавшегося в люди без чьей-либо помощи? Когда-то и я, как и многие из родственников, не задумывался об этом и винил его в чём-то, не пытаясь разобраться. Но какое мнение о нём ни имели бы окружающие, все советовались с ним в сложных ситуациях, рассказывали о проблемам и делились радостью с ним. Было счастливое время, когда мы не могли провести ни одного выходного друг без друга, встречаясь, проводили их на рыбалке, на праздниках, в садах, деревнях, домах. Все называли его Анатолий, почтительно, родственники со стороны мамы называли его Константиныч, и в этом не было издёвки, в этом чувствовалось уважение. Дед мой, суровый мужик, мамин отец, всегда был добр к нему и уважителен, хотя мог разнести кого угодно, но на него никогда не повысил своего голоса. Мы часто думали, что кривить душой, о его бессердечности и нелюбви к кому-то из нас. Но теперь, спустя долгие 5 лет, которые он жил с нами, я понял, что он любил, но никогда не мог выразить своих чувств, он был порядочен, но не делал этого показушно. Всё, что он давал нам, мы принимали, не видя в этом проявлений его любви к нам и заботы.
Ночь сегодня выдалась очень длинной для меня, тысячи мыслей пронеслись в моей голове, лишая сна, и сегодня впервые за эти годы мне не нужно, сделав зарядку, идти к нему и говорить: " Привет, дед!" Смотреть на то, как он реагирует на мои руки, весел ли он или хмур, хотя просто открытые глаза говорили о его хорошем настроении и самочувствии, поданная ложка каши рассказывала о том, что с ним. За эти годы между нами возникла такая связь, такое откровение в этом немом диалоге, которую сложно увидеть и понять со стороны. Кто бы сказал мне лет 15 назад, даже 5 лет назад, что буду защитником его сегодня, оправдателем его жизни и поступков? Человека, который, не задумываясь, привёз свою тёщу из далёкой глухой деревни с двумя узлами и баулами и кучей болезней, когда все говорили о том, как он плохо к ней относится. Кто из вас делал это, кто был способным на такой нелёгкий шаг? Только теперь у меня открыты глаза на его жизнь, на его поступки, и у меня нет ни одного слова претензии к нему как отцу, как учителю жизни. Да, порою суровому и жёсткому, но это он сумел вырастить меня и сделать тем, кем я сейчас являюсь, - сыном, который не бросил своего отца, помогал ему до последнего вздоха, сыном, который тоже растит своих детей и редко говорит о своей любви к ним. Хотя всех их я люблю одинаково. И старшего Филиппа, успехам которого я радуюсь, хотя и бурчу иногда. И дочери моей, наверное, более точной моей копии, чем все из детей, я тоже мало говорю о своей любви. И младшенькому часто прилетает от меня за что-то, хотя он и не заслуживает порою упрёков. Видимо, так устроены отцы: мы не умеем показывать свою любовь к детям, пытаясь прятать проявление её за строгостью. Так и отец мой, ни разу в жизни не обняв меня и не сказав хороших слов, стал моим лучшим учителем и проводником по жизни, его болезнь раскрыла во мне много того, что было заложено: я стал писать стихи и рассказы, открывать свои фотовыставки, начал помогать своим детям и незнакомым людям, благодаря ему, я стал более человечным. И вот сегодня первый рассвет, который он не увидит, сегодня новый день и теперь уже без него. В каждом его немом взгляде я научился видеть то, чего мне было не дано ранее: боль, сострадание и маленькую радость.