Я до триумфа дойду пешком

Я до триумфа дойду пешком,
С крыльями или без.
С вычерченным на мне знаменем,
С совокупностью мироздания.

Вялым таким изваянием
Буду стоять и требовать
Повышения до небес.

А оно слякотью на меня выльется,
И будет питать кожу, кости и волосы,
И отвергаться мыслями и пророками.
Травить яблочные соки в моем
Тонком всепроникающем,
Всепровозглашающим;
И вечно орущим
О гибели кораблей и
Крыс голодающих с риса.

А он будет смотреть опять сквозь,
На все свои унижения и думать
О непонятной даже ему шалости и самомнении.

Думающие ангелы устали спать стоя на облаках,
Боясь расшевелить последние,
Ибо грянут тогда они, и
Померкнет всё кругом.
Кругом божественно-дьявольским,
Законченным, одурманенным
С вышколенными размерами
И пастями заточенными.

Жалость-порок. Сомнения больший.
Жирная точка за шпалами грядущего
Может принести всякое,
А усыпленная материальная бдительность
Умыть каждого безоружного и травленного .

И вертится в чужой голове непреступность к надежде и мщению,
И давится осколками ясности и безверия .
Короче ли путь стал погибели или спасения?
Отроками явственного окрыления.
Вереницей мраморных сооружений,
Колящихся беззубых верующих.

Мстительных агоний явственных,
Кучей проказ за временем
Обездоленным вниманием и яркостью
Красок речи и песен.

И ты уже далеко за крайностью
Вычерченная словами школьников обученных неприличному благоразумию,
Съеденных за год тщеславием и предательством.
Всячески уже хватает золы кровавой  приглушенной
Распространенной в чужих сухожилиях.

И внутри все лучше, а  снаружи все катится в прах.
Без жалости время тебя попробовало, насытилось.
Точка. Все счастливы.
Высеки у себя на лбу и оставь там до пятницы.
Дороги тебе неведомы. Мы - тем более.
Кажется остросюжетно-рассеянным
По околесицам долголетия, памятным.
Широкой лестницей, свободной жадностью до востребования.
Просохни, замолкни, отключись,
А позже все раздербань, переиначь,
Построй на фундаменте ясности.

Выйдя на угол свистни по свежему.
И волей чьей-то провозглашенной
То ли толпой, то ли вялостью отключи все фанфары и пакости.
Веселее думать о святости воспринимая ребячество,
Чем похвалы все той же толпы.

И крах противоречий вычертил
Ухабы важности и всякости
Казалось все забыто,
А на ладони червоточина -
Кожица слезла,
Скатывается в прах,
А из него голуби белесые вылетают
Сбрасывают оперения становясь
Красными восковыми
И снова все кажется провальным
И всяческим.