Конспиратор. детективная история

часть 1

Степан с трудом разлепил глаза, отмеченные опухлостью и синяками.

- Кажется, жив, - прошептал он разбитыми губами. Язык при этом отметил отсутствие нескольких зубов. - Господи, где я, - продолжал шептать Степан, - что со мной?

Затаив дыхание, он прислушался: где-то совсем недалеко журчала вода.

Степан лежал на спине на мокром и невероятно холодном песке. Его всего трясло. Холод всё глубже проникал в его застывшее от недостатка тепла тело. Зубы непрестанно отбивали Морзянку. Степан сделал попытку перевернуться со спины на живот. Боль разрывала его измученное тело, тем не менее он сумел встать на колени. Голова слегка кружилась.

Проведя ладонью по волосам, он нащупал огромную корку. "Засохшая кровь", - догадался Степан. Осторожно поворачивая голову, он осмотрелся. "Кажется, карьер. Хорошо, что небольшой. Видно, что здесь когда-то брали песок, - подумал Степан. - Надо отсюда выбираться. Судя по всему, сейчас раннее утро... Как же я здесь оказался? Боже, я же совсем не могу этого вспомнить... А...кто я сам-то?.. Ммм... Не могу вспомнить... Дела...

Кто же это меня так разделал?.. В любом случае надо выбираться на солнышко, иначе я здесь просто-напросто сдохну... Ммм... Голова ты моя, головушка. Господи, как же мне плохо. Чёрт.. Похоже, мне память отмолотили, ведь я же ничего не помню...даже имени своего. Разве такое возможно? Ммм... Чтоб вас...". Степан издал подобие рычания, отбивая при этом зубами чечётку. Сантиметр за сантиметром он стал выползать из карьера.

Мокрый песок, местами заросший травой, не осыпался - это для него было большой удачей. Напрягая остатки сил, Степан перевалил переполненное болью тело через бровку, отделявшую зелёную поляну от склона карьера. Он повалился на спину на мокрую от росы траву и раскинул руки. Силы окончательно покинули его. Солнце, едва поднявшееся над горизонтом, приятно согревало изуродованное тело Степана.
 
Прошло несколько минут, и он вдруг ощутил на своём лице чьё-то дыхание. Готовый ко всему Степан открыл глаза и увидел склонившуюся к нему огромную собачью пасть, из которой вывалился такой же огромный язык, свисающий между огромных клыков.

- Шарик, пошёл вон! - услышал Степан чей-то голос, который продолжал тем временем обращаться ко псу. - Пошёл, я сказал...Фу!

Повернув слегка голову в сторону голоса, Степан увидел приближающегося к нему мужчину лет, наверное, шестидесяти с небольшой с проседью бородкой одетого по деревенски. В руках мужчина держал ведёрко, а на плече его нашла своё место удочка.

- Пошёл-пошёл, Шарик, - продолжал успокаивать пса уже более ровным голосом хозяин собаки. - Таак... Картина маслом, однако, получается. Кто же тебя, мил человек, так-то? Ну что за люди, Господи...что за люди? И что же мне с тобой, паря, делать? - продолжал рассуждать мужчина, то и дело оглядываясь по сторонам. - Бросить я тебя, конечно, не брошу, но и сделать что-то полезное для твоего здоровья будет совсем непросто... Лежи-лежи...

Давай-ка, определим диспозицию. В таком виде тебя, наверняка, привезли сюда и бросили по...ладно... Тебя звать-то как?

- Не знаю, - приоткрыв опухшие губы, прошептал еле слышно Степан.

- Оно и понятно. У тебя вся голова разбита вдрызг... Сволочи... Память тебе, похоже, отбили. Но ничего...главное жив, память...даа...так: меньше помнишь, крепче спишь. - попробовал пошутить мужчина. - А меня в нашем посёлке кличут Степанычем. До посёлка метров, наверно, семьсот. Дом мой на самом краю. Для нас с тобой это совсем неплохо: Меньше глаз, меньше свидетелей... Те, кто тебя так разделал и бросил здесь, наверняка, решат посмотреть на результат своего труда.

Преступников, говорят, всегда тянет на место преступления. Так что нам с тобой, мил человек, желательно отсюда как можно скорее унести ноги. Только не знаю: можешь ты идти или нет. Дотащить я тебя - прости ради Бога - вряд ли смогу. Давай-ка, я помогу тебе для начала подняться, а там поглядим. Таак... Ну воот...

С помощью мужчины Степан, испытывая невероятную боль во всём теле, поднялся на ноги.

- Вот и умничка, - подбодрил Степана мужчина.
 
Степана била мелкая дрожь, а ноги стали совсем ватными.

- Для начала совсем даже хорошо. Молодец, паря, - сказал Степаныч. - Цепляйся мне за шею, и потихонечку попробуем двигаться. Крепись, дорогой мой, крепись. Я всё понимаю, только выбора у нас нет: чем скорее унесём ноги, тем лучше.

Когда мужчины дошли до намеченного пункта, Степан без сил повалился на ступеньки крыльца. Степаныч принёс кружку воды и, протянув её Степану, сказал:

- Попей, мой юный неизвестный друг, и уж извини: нам надо с крылечка поскорее убираться...мало ли что, народец-то всякий встречается... Я тебя устрою, как падишаха. Никто ни в жисть не найдёт. А когда выздоровеешь, видно будет, что дальше делать.

Степан, стуча зубами об алюминиевую кружку, напился и еле слышно произнёс слова благодарности:

- Спасибо, Степаныч... Что я могу тебе пообещать за доброту твою... Я и имени-то своего вспомнить не могу...

- Ну-ну-ну... Не об этом мы должны сейчас думать. Совсем без имени жить нехорошо, поэтому я буду звать тебя, как моего отца - Степан. Я - Степаныч, ты - Степан. Просто и ясно. Ну как?.. Согласен?

Степан в знак согласия кивнул головой.

- Вот и хорошо. Один вопрос, будем считать, решён. Я укрою тебя в тайной комнате. Никто никогда не найдёт. Знай, отдыхай да поправляйся.

Степан вопросительно глянул на Степаныча.

- А...понимаю... Тут такое дело. Даа... Сынок мой Колька спутался с нехорошими людьми, такими же, какие тебя покалечили. И ругал я его, и просил, и умолял...всё напрасно. Вернулся он как-то домой из очередного бродяжничества и сразу просит меня спрятать его куда-нибудь. Мол, бандиты хотят его грохнуть. У меня сердце, прямо, чуть не оторвалось: хотя и знал, что он - балбес, а всё же жалко стало до невозможности.

"Господи, - говорю, - куда же я тебя спрячу?. Лезь в погреб - больше, прости, сыночек, и некуда".

Да разве в погребе спрячешь? Глупость всё это. Приехали бандюки. Главный их мне и говорит:

"Не боись, старик. Я тебе ничего не сделаю. Таких, как ты, мне мама трогать запретила. А вот сыночку твоему, уж извини, не сдобровать. Долги отдавать надо".

Я, как сел на лавочку возле дома, так и сидел пока бандюки не управились. Вытащили они моего Кольку из погреба и давай месить. До конца не убили, но и живого места не оставили. СтаршОй предупредил, когда залезал в машину, что через пару недель приедет за долгом. Тут-то я, глядя на полуживого сына, и решил устроить тайную комнату.

Думал, думал и, как говорится, придумал. Лучше, чем в сенях, я решил, не получится. На стенах в сенях у меня всегда висело всякое барахло: веники, верёвки, некоторые инструменты и тд... Отмерил я от задней стены, которая напротив входа, два метра и поставил стенку.  Повесил на неё всё, что висело раньше. Дверь в комнату сделал хитрую. Её, хоть тресни, ни за что не заметишь. да и открывается она с улицы. Потом покажу.

В комнате есть диван, столик, умывальник, лампа электрическая, но есть и керосиновая: мало ли что бывает?. К умывальнику, кстати, проведён самый настоящий водопровод, чтобы вода была в любое время: мало ли что? Главное - надо соблюдать тишину...и никто тебя не найдёт. Сынок-то у меня в ней до самого выздоровления кантовался.

Приезжали пару раз бандюки...ну...я им сказал, что сынок мой ненаглядный, как они уехали, так через три дня и упорхнул, а куда - да разве он мне скажет? Искали бандюки моего оболтуса с пристрастием: всё в доме перевернули, но комнату не обнаружили. Так-то вот. После второго раза больше и не появлялись. Слава Богу, что меня хоть не тронули.

- И чего сын?

- А ничего. Выздоровел да и укатил в неизвестном направлении: только его, значит, и видели. Через какое-то время краем уха слышал, что его где-то убили... Ох, Господи... Оно и было понятно, что хорошего конца ему ждать... Вот так... Стёпушка, пошли, не хватало нам ещё, чтобы нас кто-нибудь, как говорил Колька мой, срисовал.

Домов в посёлке десятка два не боле, но...люди ведь разные в них живут. Лучше уж по тихому схорониться. Меньше вопросов будет у тех, кто вдруг захочет тебя найти... Идём, дорогой... Таак...поднимаемся... Оп-па... Держись за меня. Ну как?

- Спасибо... Идти, вроде, могу.

- Вот и хорошо. Иди, вон, к той стене, на которой моё хозяйство висит, а я пойду дверь открою.

Степан дошёл до нужной стены и даже попробовал улыбнуться. На такой стене, какая предстала перед ним, найти дверь было совершенно невозможно, даже зная, что она тут непременно есть. А уж без какой-либо информации искать дверь среди развешанных на стене самых разных приспособлений и вещей, и в голову никому не придёт.

- Затейник наш Степаныч-то, - прошептал Степан. - Для меня главное: не подвести его под монастырь. Значит, надо вести себя, как мышка. Я, конечно, постараюсь...
 
Господи, как такое могло случиться? Ммм... - от безысходности Степан застонал, и невольные слёзы побежали по его ещё не заросшим щетиной щекам.
 
Неожиданно рядом со Степаном открылась дверь. Он даже не заметил, что рядом с ним некоторое время стоял Степаныч.
 
- Вот...заходи, дорогой мой гость. Заходи-заходи... Будь, как говорится, как дома. Ты, Стёпушка, пока ложись на диван и отдыхай и...ничего не бойся, если услышишь что-то не очень приятное: я считаю, что обидчики твои непременно нас навестят.

Ладно. Потом поговорим. Я, пожалуй,  сейчас пойду дверь застопорю и...двину на крылечко ждать супостатов. Надеюсь, что никто из поселковых им ничего не ляпнет. В любом случае им тебя не найти. Верь мне. А я скажу, что никого сегодня не видел, даже своих, поселковых.

Будут, конечно искать, но... Одни уже пытались... В общем, шиш они найдут с маслом... Хотя...хотя, может. и не будет никого. Но, как показывает опыт, лучше, конечно, рассчитывать на... Ладно, отдыхай.

Через несколько минут, застопорив дверь, ведущую в тайную комнату, Степаныч уже сидел на ступеньке крыльца, попивая кофе.

- Эх, хорошо!.. Хорошо, что я в своё время додумался оборудовать тайную комнату. А входная дверь с крыльца в сени, а? Гениальный проект, шьёрт побьери!..Ха-ха-хаа! Ловко мне в голову прискакала идейка. Кто может додуматься до того, что может открываться не просто дверь, а ещё, когда надо, дверь вместе с косяком. Вот она, соль-то.

Приходит кто-то, а на двери весит замок. Значит, хозяина нет дома, а я тем временем сижу на кухне пью кофе...ха-ха-хаа! Долго я над этим фокусом соображал. И то сказать: дело-то не простое. Дверь открываешь вместе с косяком, затем саму дверь закрываешь на замок, заходишь внутрь, в сени, и штырями застопориваешь косяк. Куда проще-то? Увидев замок на двери, кто угодно поймёт, что хозяина дома нет, что мне, возможно, сегодня и пригодится. Я же не собираюсь каждый день устраивать такие фортели, но возможны случаи, когда это вполне пригодится.

Голова... Это ещё Степан не знает, что у него под ногами... А под ногами у него бун-кер. Вот так... Хорошо я придумал. Ей Богу, хорошо. У меня в бункере и диван есть, и столик, и умывальник с водопроводом, и электрическое освещение, и воздуховод... Чудеса да и только. А потолок, а? Броня! Всё забетонировано. Крышка в лазе стопорится - ничем не откроешь. Голова...

Кто-то скажет, мол, "зачем"? А я скажу "зачем". Вдруг пожар, а на улице враги веселятся. То-то. А я мырк в бункер, и пусть оно горит всё синим пламенем, а враги дохнут от злобы. Жизнь-то, она дороже деревяшек и много ещё чего... Таак... Ну что, ребятки, не будет что ли вас? - закончил Степаныч монолог и, подняв глаза, увидел в конце единственной улицы в поселке огромный чёрный джип.
 
- Вот они, демоны, - прошептал Степаныч. - Пойду-ка ещё кофе заварю. Пусть смотрят на мой отвлекающий фактор: сижу попиваю кофеёк да слушаю птичек. Правильно, Степаныч? А то...

Быстренько сообразив кофе, Степаныч в тревожном ожидании плюхнулся на ступеньку. И волноваться пока, вроде, не было причин, а его руки всё равно мелко дрожали.

- Э-э...ну-ка замерли, прах вас побери. Не хватало ещё, чтоб меня бандюки заподозрили... Хороши ребятки, - следя искоса за приближающимися бандитами, шептал Степаныч, при этом не переставая прихлёбывать кофе да смотреть себе под ноги. - Хороши ребятки, - продолжал шептать Степаныч, - никакого коня не надо, имея таких работников... Господи, если что, прошу помочь мне собраться с духом.

- Здорово, старик, - сказал, подойдя к крылечку здоровенный амбал.

- Доброго вам здоровья, уважаемые, - ответил Степаныч, отставляя бокал с кофе в сторону и вопросительно глядя на бандита.

- Короче, - прохрипел амбал, - нас интересует один чел. Отбился от нас во время охоты. Может, видел кого из чужих?

- Извините, только что встал. Приболел малость, решил кофе выпить, может, думаю мозги на место встанут. Никого, к сожалению, не видел. Уж...извините...

Амбал долго и внимательно смотрел на Степаныча, а затем махнул рукой своим попутчикам и сказал:

- Когда ты, старик, спал, друг наш мог где-нибудь укрыться. Мы посмотрим маленько.

Сердце Степаныча ускорило ход, а там, где оно имело место быть, будто зажёгся уголёк. Не выдавая волнения, он взял бокал с кофе и сделал несколько мелких глотков. Через несколько минут на крыльцо вывалились бандиты. "Чисто", - доложил один из них.

- Ясно, - произнёс хриплым голосом амбал.

- Главарь, - мелькнуло в голове Степаныча.

- Водички, дед, дашь попить?

- Конечно-конечно... Я щас...мигом! - воскликнул Степаныч. - Щас, ребята: одна нога здесь, другая там, где вода.

Напившись, амбал прохрипел:

- Ладно, старик, живи пока. Смотри, если обманул. - сказал, зорко глядя на Степаныча амбал, и полез в джип.

Степаныч сел на ступеньку и долго, долго смотрел туда, куда умчался джип.

"Вот так, - прошептал он, - жуть какая-то. А ладони-то мокрые. Господи, спасибо тебе, что дал мне выдержать нелёгкое испытание". - Степаныч вздохнул, выплеснув остатки кофе из бокала, открыл дверь вместе с косяком, затем повесив на дверь замок, прошёл в сени и застопорил косяк. "Хватит на сегодня. Слава Богу, пронесло", - прошептал Степаныч и направился в дом.

Окна в доме Степаныча тоже были особенными. Казалось бы, обычные двойные рамы, какие в зимнее время позволяют сохранять тепло в доме. Но Степаныч пошёл дальше. Внутренние рамы, в отличие от обычных деревенских окон, имели способность открываться и закрываться. Для этого хитроумный Степаныч снабдил их обыкновенными петлями. Ерунда, вроде. Но была в этом деле некоторая продвинутость. Внутренние рамы имели не простые стёкла, а тонированные.

Поэтому, когда Степаныч их закрывал, с улицы увидеть то, что творилось в доме не было никакой возможности, а  вот из любой комнаты можно было наблюдать за всем, что происходит на улице без особого труда. В результате такой придумки на всех окнах в доме к радости хозяина отсутствовали какие-либо занавески.

Замаскировавшись, Степаныч блаженно улыбнулся:

"Вот так, господа бандиты... А-ля-у-лю, гони гусей. Пошли вы все к дьяволу... Фуу...".
 
Вдруг Степаныч услышать шум работающего мотора. Он метнулся к окну. Мимо дома проехал джип. Лоб Степаныча мигом покрылся холодным потом, а всё тело от пяток до макушки обдало жаром.

Мысли вихрем закружились в голове Степаныча:
               
- Эти черти ни на какой замок внимания, если что в голову взбредёт, и не обратят. Замок их, конечно, не остановит. Слава Богу, что эти беспредельщики проехали мимо, но доедут до магазина, провентилируют обстановку и обязательно вернутся...

Ох, чует моё сердце, что от них просто так не отделаешься: видно, Стёпка имеет какое-то значение в каком-то совместном с ними деле.

Мимо они проехали, но им ведь недолго и вернуться, что тогда? Возьмут меня за жабры... Как ты спросят в закрытом доме оказался? Всё перевернут вверх дном... Господи...Что же я дверь-то в тайную комнату не оставил открытой? Ах, Степаныч-Степаныч... Чёрт их принёс. Надо быстренько всё устроить, как следует.
 
Степаныч пулей вылетел на крыльцо, открыл на двери замок, застопорил косяк, снова закрыл дверь в сени на замок, но спохватился: "Как же я в сени-то зайду?". Дрожа, как в лихорадке, он бросился открывать дверь в тайную комнату, затем снова открыл дверь в сени, освободил косяк от штырей, опять закрыл дверь, ведущую в сени на замок, шмыгнул в сени и застопорил косяк. Пот с него катился градом.
 
Рядом с домом  он услышал звук работающего мотора и голоса, переговаривающихся между собой бандитов. Сердце Степаныча снова заработало на полную мощность, он буквально задыхался. Только оказавшись в тайной комнате, он немного успокоился, но сердце в его груди ещё долго стучало, как барабанные палочки о барабан.

Увидев его состояние, Степан слегка приподнялся на диване, но Степаныч дал ему знак снова лечь и молчать. Гле-то рядом послышались голоса. Это значило, что бандиты сломали замок и вошли в сени.

"Босс, нет его нигде. Может, урыл старичок куда?" - Степаныч узнал голос одного из бандитов.

"Мужики у магазина сказали, что у него собака есть. Пройдись, Серый, вокруг дома", - скомандовал главарь.

Через некоторое время Серый уже докладывал боссу; "Собака в огороде в будке сидит привязанная на цепь".

"Ладно... Серый, останешься на всякий случай - вдруг подвалит, а мы ещё разок по деревне прокатимся. Подозрительным мне старичок-то показался. Вроде, темнит чего-то. А может, показалось...чёрт его знает. Ни в доме, ни в погребе никаких посторонних следов, вроде бы, нет, а если и были, мы сами их и затоптали. Всё, братва, едем. Мы тебя, Серый, на обратном пути прихватим. Устройся где-нибудь по тихому. Придёт, сразу звони. Ясно?"

"Понял, босс. Всё будет чики-чики: придёт - не уйдёт". - заверил главаря Серый.

Шум мотора удалился. Теперь было слышно только, как топает из угла в угол оставшийся в засаде бандит.

"Таганка...все ночи...ночи...", - запел Серый, и тут же хлопнула входная дверь.

Степаныч, глядя на Степана, прижал палец к губам: тихо, мол. Он по книга да сериалам знал некоторые хитрости бандюков, поэтому и не стал расслабляться. И правильно сделал. То и дело в наступившую тишину прорывались звуки, подтверждающие то, что Серый никуда из сеней не вышел, а внимательно прислушивается к окружающему его пространству.

"Не иначе из бывших разведчиков, - подумал Степаныч. - Из армейцев-то многие перешли в банды, и этот, выходит, из таких. Ребята они крепкие, хваткие...одним словом, профессионалы. Да и разговаривают вовсе не на жаргоне".

Снова послышался шум мотора. Теперь Серый точно вышел на крыльцо и доложил боссу о сложившейся обстановке:

- Босс, ничего подозрительного. Если бы он был здесь, я бы его точно взял.

- Лады. Поехали. Часика через два-три ещё разок наведаемся. Отбой.

Минут тридцать Степаныч, молча, переглядывался со Степаном, которого трясло, как в лихорадке.

- Ну вот, Степан, теперь мне надо что-то придумать...скажем...скажем, что-то простое, но убедительное. Просчитался я самую малость. Бывает - все мы живые люди. Ничего. Мне к трудностям не привыкать, а уж к придумкам всяким...ты, поди, уже понял.
 
- Что есть, то есть. Могу только восхищаться.
 
- То-то... Приедут эти нелюди и спросят, скажем, где я был? Хочешь не хочешь, а отвечать придётся. Не прятаться же мне от них? Значит, надо легализоваться. Правильно? Правильно. Ты, Стёпушка, не беспокойся...всё будет нормально. Тут у меня кое-что из еды есть...ну...и вода, конечно. В общем найдёшь. Подкрепиться тебе просто необходимо. Пока мне надо... Горяченького, как только всё уляжется, я тебе гарантирую.

Теперь смотри, как закрывается дверь. Я сейчас выйду, а ты...понял? Только стопор в отверстие в штыре не вставляй, а то я с улицы, если что, открыть дверь не смогу. Всё, пошёл я, а ты дверь закрой и чего-нибудь поешь. Буду думать, как для бандюков навести тень на плетень. Гуд бай.

"Так, - рассуждал Степаныч, глядя на сломанный замок. - Ловко. Монтировкой, наверное, ломали. Да эти амбалы чёрта лысого сломают...Ничего - замок мы и другой мигом сообразим... Почему меня не было?.. Думай, Степаныч, думай, напряги извилины... Ооо!.. Эврика!.. Ай, да я!...ай, да Степаныч!. Тихо-тихо... Тимошка, вроде, идёт. А вот он и ненаглядный свидетель, ха-ха-хаа... Тсс... Везёт дуракам и пьяницам. Ну-ну...это я не о себе".

- Здоров, Тимош! Как поживаешь, куда пылишь, чего там в мире нового?

- И тебе, Степаныч, не кашлять. Да ты меня, окаянный, прямо, засыпал вопросами. Как на них отвечать-то, коль я их уже позабыл... В мире, говоришь? Чёрт его знает. У нас у самих здесь чудеса расчудесные.

- Какие такие чудеса?

- Так ведь бандиты кого-то ищут, - почти шёпотом сказал Тимошка, оглядываясь по сторонам.

- Ну, это я знаю. Кстати, они ко мне пару раз приезжали. Так что - это уже не новость. Всё ищут и ищут...

- Ну? А я чего говорю. По всей округе шарят.

- И у меня тоже ЧП.

- Да ну? Эт какое же, коль не секрет?

- Да какой секрет. В лес пошёл черенков для вил да лопат заготовить, а тут замок в доме какая-то сволочь поломала.

- Так, это...это, - Тимошка огляделся и сделал вывод, - поди, бандиты и сделали.
 
- Когда бандиты были в посёлке я ещё дома был.

- Да они, окаянные, сто раз здесь проехали.
 
- Что верно, то верно. Глянули: чего это дом закрыт, правильно?

- Ну да.

- Ты куда сейчас?

- Домой, куда же ещё? Правда, в магазин надо за куревом зайти.

- Я, Тимофей, пожалуй пройдусь с тобой: хлебушек у меня закончился.

- Ну и пошли, в чём дело-то?

Хождение в магазин много времени у Степаныча не отняло, зато его многие увидели.

"Значит, я не прятался, а был всё время при делах, - радостно выдохнул Степаныч. - Так... Надо Шарику хлебушка дать и воды. Поди, чуть живой, мой друг, а я никак целый день не могу к нему дойти. Отпустить с цепи пока не могу: приедут бандюки - чего доброго, возьмут да и застрелят. А у меня кроме него больше никого нет".

Отломив полбуханки хлеба и, взяв ведёрко с водой, Степаныч отправился на огород, где в будке на цепи сидел его любимец Шарик.

- Прости, Шарик, что я так долго не приходил. На то, прости, были причины. Угощайся, мой дорогой, - сказал Степаныч, поглаживая своего верного друга по голове, который смотрел на него не по собачьи грустными глазами. - Прости, ради Христа, что не могу тебя отпустить. Потерпи, милый, до завтра.

Тяжело вздохнув, Степаныч пошёл в сторону дома. Сев на ступеньки крыльца, он закурил.

"Вот ведь: три года не курил, а вот поди, - Грустно прошептал Степаныч. - Ничего: нам бы только до ночи продержаться да до утра дожить. Будем врага ждать на границе... Чёрт бы их побрал".

Долго ждать не пришлось. Джип остановился у крыльца, и из него вывалились бандиты во главе со своим боссом. Приехали они со стороны магазина. Это слегка обнадёживало Степаныча. Наверняка, они там с кем-нибудь да и пообщались. Может, даже с Тимошкой.
               
- Ну? - Задал главарь вопрос, внимательно глядя на Степаныча, который, сделав вид, что не понимает сути вопроса, пожал плечами. - Чего нового, спрашиваю, - пояснил главарь.

- Дружок ваш, наверно, наведался ко мне, когда меня не было. Замок, вон, подломил... Съестного у меня - кот наплакал, даже хлеб и то только что купил. Ничего, вроде, не тронуто... А чего там брать-то? Самого его не видел, как на духу говорю.

- Ладно, расслабься. Где у тебя то, что нарубил.

Степаныч сделал вид, что не сразу понял о чём речь.

- Черенки где? - более конкретно спросил амбал.

- Ааа... Так в огороде...возле изгороди, - сказал Степаныч, показывая всем видо, что ещё более удивлён.

- Серый. проверь.

В скорости Серому отказать было сложно. Уже через пару минут он протягивал своему боссу одну из заготовок для черенка.

- Сегодня, говоришь, рубил? - снова задал вопрос главарь.

- Пару дней назад. А...сегодня потихоньку принёс... Завистников у нас...
 
- Ладно, убедил. А замок мы тебе пособили...ха-ха-хаа! - засмеялся главарь. - Смотри...дружок наш имеет дурные привычки. Ещё увидимся.

Степаныч кивнул головой в знак согласия: мол, понял вас.

Через минуту джип умчался, в сотый раз за день поднимая тучей пыль. Степаныч ещё долго смотрел за удаляющимся ненавистным автомобилем. Он вдруг почувствовал невероятную слабость во всём теле, будто разгрузил вагон угля в одиночку. И руки и ноги его, одолевала мелкая дрожь, унять которую не было пока никакой возможности.

Наконец, вытерев рукавом мокрый от пота лоб, он поднялся на дрожащих ногах и пошёл в сторону тайной комнаты, при этом входную дверь, ведущую с крыльца в сени, закрыл на задвижку.

- Стёпа, это я, - сказал Степаныч дрожащим голосом, стоя у двери в тайную комнату. - Открывай, свои...

Взгляд встретившего его Степана был тревожным и в то же время, он выражал грусть и жалость.

- Вот такие непростые дела, Стёпушка. - глубоко вздохнув, сказал Степаныч. - Извини, не могу пока что уделить тебе хоть сколько-то времени. Игра продолжается, так что... Опасаюсь, что эти черти опять могут нагрянуть... На входную дверь замок всё равно надо поставить. Ты ни о чём не беспокойся. Вот оценю твоё состояние и займусь ремонтом. Эти паразиты всё с корнем вырвали... Щас только немного отдышусь.

Отремонтирую замок и приду, а заодно сварю тебе вермишельки с яйцами: жёсткую пищу тебе, наверное, сейчас есть ни к чему. О-хо-хоо...

Глядя на разбитое лицо Степана, которое представляло из себя в данный момент сплошной синяк и опухшую почти бесформенную массу, Степаныч аж прослезился:

- Сволочи!.. Ничего человеческого в них нет... Ладно, ещё поговорим. Пойду я, а ты дверь закрой, знаешь как?

Пройдя в комнату, которую он называл кухней, Степаныч налил в кастрюлю воды и поставил её на огонь. Сам же, пока нагревалась вода, пошёл определять степень поломки запорного устройства. Ничего особенного он не обнаружил. "Пустяк", - решил Степаныч.

Вооружившись молотком он довольно быстро поправил некоторые элементы запорного устройства.

Вытащив ящик, в котором он хранил всякие вещицы, помогающими ему в некоторых случаях, Степаныч отыскал то, что ему нужно было в данный момент. Через несколько минут входная дверь была на замке и вместе с застопоренным косяком перекрыла вход в сени.

К тому времени вода в кастрюле закипела, а ещё некоторое время спустя, вермишель быстрого приготовления была готова. В вермишель Степаныч разбил тройку яиц - всё, что имел в наличии - и положил солидный кусок сливочного масла. "Ну, вот и всё. - прошептал Степаныч и на всякий случай глянул в окно. - Нам, кажется, пока ничто не угрожает.

А случай чего...что-нибудь придумаем. Придётся тебе, Шарик, потерпеть. Сегодня мы, вон, все на нервах, а уж завтра накормлю тебя от пуза и отпущу с цепи. Ладно, всё, вроде, спокойно. Таак...всё выключаю. Надо идти, нечего тут рассиживаться".

Перекрестившись, Степаныч направился в сторону тайной комнаты.

- Ну вот, Стёпушка, на сегодня мы, кажется, отбились... Надо, наверно, ещё чайник вскипятить... Терпи, брат.

- Спасибо тебе, Степаныч. Даже не знаю, как тебя благодарить...

- Благодарить будешь тогда, когда всё образуется, а сейчас, давай-ка, поешь. А я , как поедим, поищу мазь. Название не помню, но помогает здорово... Как мы их, ха-ха-хаа... Нате вам...слопали? - засмеялся Степаныч сквозь слёзы и добавил, но как-то беззлобно, - сволочи, чтоб вам пусто было. Ешь, Стёпушка, ешь... А я, наверно, пойду в дом.

День-то пролетел, как один неподдающийся измерению миг. Сейчас, пожалуй, только чай заварю. Живы будем: завтра поговорим. Закрой за мной.

Выйдя из тайной комнаты, Степаныч попытался сбросить с себя ту ношу. которая навалилась на него в течение дня. Убрав замок с входной двери, он закрыл её на задвижку. Затем, не раздеваясь, лёг на кровать в комнате, которую он назвал, горницей и тут же уснул.


часть 2

Это была едва ли не самая беспокойная ночь в жизни Степаныча. Последние несколько лет он жил один. Жена его, узнав, что сын был убит, умерла с горя. Хотя она уже давным давно развелась со Степанычем, он поминал её только добрыми словами, принимая любые необоснованные обвинения в свой адрес. Ночью ему снились бесконечные ужасные сны. Кто только не пытался его убить...

Он просыпался и сразу спешил к окну. Попив воды, он ложился, и снова его терзал очередной кошмар. Окончательно Степаныч встал в восемь часов утра. "Ого, - удивился он, - вот это я дал жару. И не помню, когда так поздно вставал. Надо проведать постояльца".

Проходя мимо кухонного стола, он увидел лежащий на нём лист бумаги.

"Эт чего? - удивился Степаныч, - Откуда?".

Несколько мгновений он приходил в себя. Не читая записку, Степаныч бросился к тайной комнате.

"Стёпа, Стёпа! - кричал он, стуча кулаками в дверь. - Ах ты, Боже мой!".

Он обернулся и увидел, что входная дверь ведущая из сеней на улицу приоткрыта. Степаныч понял всё. Присев на табуретку у кухонного стола, он взял в руки лист бумаги, на котором было что-то написано. С трудом удержав слёзы, Степаныч прочёл:

"Прости, Степаныч, ради Бога. Знаю, что поступил нехорошо, но я не могу больше подвергать тебя опасности. Может, ещё увидимся".

"Какой к чёрту опасности, Стёпа? - задыхаясь, шептал Степаныч. - Здесь ты был бы, как у Христа за пазухой. Стёпа-Стёпа", - слёзы покатились из его глаз.

Он вышел на крыльцо и долго сидел на ступеньке, и всякие нелепые мысли лезли ему в голову.

"Давай-ка, Степаныч, приходить в себя. Нытьё в данный момент не самый хороший советник. Для начала надо накормить и напоить Шарика и отпустить его с цепи побегать". - прошептал Степаныч и побрёл открывать тайную комнату.

"Что ж, - глядя на недоеденную Степаном лапшу, проворчал Степаныч, - пригодится Шарику".
 
Прибравшись в комнате, Степаныч направился в огород. Шарик радовался приходу хозяина необыкновенно: он то подпрыгивал, то приседал, повизгивал и вилял хвостом.

- Ну что, Шарик, соскучился? Я ведь тоже по тебе соскучился. На-ка, позавтракай и, давай-ка, я тебя освобожу от цепи. Сегодня, дорогой мой, ты можешь мне здорово послужить". Глаза Степаныча загорелись.

"Мы ещё повоюем, - прошептал он, поглаживая Шарика по спине. - Ешь, разбойник, ты мне сегодня нужен, как...как, можно сказать, воздух, понял? Надо только дать тебе что-то понюхать. Так...так: у нас в распоряжении цельная постель, на которой валялся Степан. Это, по крайней мере...Ну, да... Ешь, Шарик, ешь, а я пойду, пожалуй, принесу наволочку и...вот тебе вода. - сказал Степаныч, наливая в миску воду. - Вот скажи мне, Шарик: ну что за люди,а? Готовы кого хошь запросто убить. И этот...

Ну чего убёг-то? И что теперь? Выручать как-то всё равно надо, верно, Шарик? Но как? Думай, Степаныч, думай, хватит нюни распускать... Допустим, он решил идти куда-то конкретно. Но куда? Местности, думаю, не знает. До ближайшего села, даже если по дороге, вёрст десять. Вряд ли он попрётся по дороге. Значит, ямами да колдобинами, которых здесь не счесть. В его-то состоянии...

Таак... Значит, где-то затаится, пока не почувствует себя лучше. Это он так думает. Какой к чёрту лучше, когда на нём живого места нет. Понятное дело, что далеко он не уйдёт, Шарик его мигом найдёт. Вопрос: как его, бестолкового, назад к себе доставить? Не было, как говорится, печали... Бандюки, поди, с раннего утра везде рыщут. Даа... Чтобы хоть куда-то сунуться, нужно какое ни какое алиби...причина то есть. Встретят:

"Куда идёшь?". Что будем говорить?.. Так-с... В любом случае надо взять с собой хоть какой-то жратвы: суп-то с кашей не попрёшь, дураку понятно. Значит, немного хлебушка и водички. Как бы для себя, вроде. Ещё нужны на всякий случай ножницы, сумка, конечно...ну...наверно, топор... Стоп-стоп: топор придётся отставить. Тяжёл он, и для этого раза не очень-то важен. Придётся тащить Степана, будет только мешаться...

Нужна какая-то версия. Иду, скажем, собирать разные лекарственные травы, чтоб чай заваривать. Нормально? Нормально. Вот... Бандюки-то, поди, и не знают что это такое, но надеяться только на это нельзя. В одном из овражков, на склоне, хорошие душица и зверобой растут. Так что, этот вариант и легко реализуем, а главное убедителен...и правдоподобен. И собирать их время подошло, так что... Что ещё? Бог его знает...

Шарик, ко мне. Иди сюда, мой четвероногий друг. Сегодня у тебя появилась возможность показать себя в деле. Лучшего сыскаря, чем ты, и во всей округе не найдёшь. Но об этом никто не знает, потому что я не любитель трепаться.

Ты умеешь, а я знаю - так-то оно лучше. Нюх у тебя, дай Бог каждой псине. К ноге, - сказал Степаныч, поглаживая Шарика по спине, который примостился у его ног. - Молодец ты у меня. Всё понимаешь, только разговаривать не умеешь. А уж тихий ты у меня: не то что поселковые... Если и тявкнешь, то только в дело... Так-с. Это, Шарик, называется - лирическое отступление. Полежи, а я пойду всё приготовлю. Думаю, что поход наш будет нелёгким.

Степаныч встал, оглядываясь вокруг, и скрылся в сенях. Вернулся он через несколько минут и, подходя к Шарику, вытащил из целлофанового пакета наволочку, на которой некоторое время провел Степан.

- Давай, Шарик, понюхай хорошенько и попробуй взять след.

Шарик уткнулся в наволочку и почти тут же тявкнул.

- Уже? - удивился Степаныч. - Ай, да молодец. Давай, веди меня, только не скачи, как сайгак: годков-то мне, чего доброго загонишь хозяина.

Понял Шарик хозяина или нет, вряд ли кто может сказать, но трусил он не спеша, уткнувшись в землю. Тем не менее Степаныч едва успевал за своим провожатым.

- Ага, - прошептал Степаныч, - понятно, куда тебя Стёпушка понесло... Оой... Стой, Шарик, иди ко мне: перекур обозначился... Вот сволочи... Опять едут. Что ж вы никак не успокоитесь?.. Лежать, Шарик.

Степаныч снял сапог и стал вытряхивать из него предполагаемый мусор. Джип остановился рядом с ним.

- Чего, старик, дома тебе не сидится? - спросил, вылезший из джипа амбал, которого Степаныч запомнил, как главаря.

- Да вот решил собрать полезных травок для заварки чая.

- Травок?

- Ну да. Здесь недалеко душица отличная растёт, зверобой тоже, чабрец...

- И чего ты с ними делаешь?

- Я же говорю: чай завариваю. Отличная, надо сказать, вещь.

- Никого...не видел?

- Нет.

- А чего в сумке?

- Так это...пожевать с устатку да водицы попить.

- А собака для чего? Травку что ли помогает искать, ха-ха-хаа! - засмеялся главарь.

- Собака? Для важности, наверно. Бестолковый он у меня: только жрёт да гадит. Послушаешь - везде собаки брешут, а этот...и обкрадут, голос не подаст. Но вдвоём как-то веселее.

- Ххе... Ладно иди, травоискатель, а мы пока ещё прокатимся. Если что...понял? Ладно, топай... Ххе...собака называется.

Джип укатил, а Степаныч, вытерев рукавом рубахи вспотевший от напряжения лоб, плюнул в сторону, в которую умчался джип.

- Даа...Стёпушка... Что же ты за фигура-то? И в посёлке пока что ничего не слышно. Обыскались, прям, тебя... Ну чего, Шарик, ещё понюхаешь или помнишь? Вперёд родной.

Шарик, внимательно поглядев на хозяина, потрусил дальше. Вся местность, по которой продвигались Степаныч и Шарик, была изрезана многочисленными оврагами, в которых росло в обилие и ягод, и луговых опёнков, и, конечно, различных трав. На склоне очередного оврага Шарик насторожился и, глянув на хозяина, тявкнул.

- Тихо, Шарик, тихо. Я понял. Вперёд, дорогой, вперёд. Через несколько шагов они оказались у большой ямы, сплошь заросшей густой травой.

"Далеко же ты ушёл, Стёпушка...Спрашивается...о-хо-хо...зачем?", - прошептал Степаныч, глядя на измождённое  тело Степана.

- Всё, Шарик. Перекур. Друг-то наш толи без памяти, толи...даже и не знаю что. Как думаешь? Понимаю - никак. Тебе в таких случаях гораздо проще, чем нам двуногим, хотя...хотя есть у меня подозрение, что ты, лохматый друг, всё понимаешь, только сказать ничего не можешь.

Вдруг Степан открыл глаза.

- Не буду тебя, Стёпушка, журить, хотя ох, как надо бы. Что ж ты, мил человек, с собой делаешь? - Глядя в лихорадочно блестевшие Степановы глаза, Степаныч весь задрожал и еле сдержал себя, чтобы не разрыдаться. - Я ведь к тебе прикипел...жаль, как собственного сына...

Зачем?.. Скажи, зачем? Нет уж, лучше помолчи, и так всё понятно... Как же мне тебя назад в тайную комнату переправить?  Будем думать. Оставаться здесь в таком состоянии тебе никак нельзя.

- С-с-сте-па-ныч, - дрожа всем телом, заговорил Степан, - п-прос-ти ммм-еня пож...

- Всё-всё-всё... помолчи: это тебе сейчас намного полезней. Всё я понял и не собираюсь тиранить тебя вопросами. Я просто сам с собой рассуждаю. Держи-ка, хлебушек. Пожуй маленько. Объяснять ничего не надо. Тебе надо хотя бы чуть-чуть набраться силёнок.

Держи-ка и воду...запивай хлебушек-то. Надо подумать, как отсюда выбраться... Черти сейчас в посёлок проехали. Часика полтора, я думаю, они там пробудут. Мне без промедления надо собрать побольше кое-какой травы. Бандюки думают, что я пришёл сюда за некоторыми травами: душицей, зверобоем... Потом за эти же полтора часа нам надо пробраться поближе к посёлку. Есть там одно хорошее местечко: спрячешься - сразу не найдёшь.

Действовать, конечно, придётся предельно осторожно. Жуй пока хлеб...запивай, а я побегу собирать траву. Шарик, за мной.

Минут двадцать Степаныч резал-рвал неистово траву, погоняя себя, как старого мерина. "Главное, чтоб были цветочки. Бандюки-то, поди, ни чёрта лысого не разумеют", - подбадривал себя Степаныч.
 
Но один довольно большой пучок он собрал исключительно из душицы: вдруг захотят понюхать.

- Ну вот, Стёпушка, ещё одна часть намеченного плана завершена на сто прОцентов. Травы, слава Богу, хватает: так что никакой бандюк нам в этом деле не опасен... Теперь слушай меня внимательно. До моего дома , если идти сначала к дороге, а потом по ней, будет...будет, наверное метров шестьсот. Тебе на дорогу путь заказан: к ней пойду я. Твой маршрут я тебе сейчас покажу. Ты как?..двигаться можешь?
 
- Могу, дядь Степаныч.

- Х-хе... Ладно. Сейчас мы с тобой выползем на самую вершину оврага, и всё выяснится. Оттуда хорошо виден мой дом. Давай-давай... Ещё...немного, как говорится, ещё чуть-чуть... Смотри: если идти отсюда напрямую к дому, будет всего метров триста пятьдесят...ну и, как говорится, плюс-минус. Дом видишь?

- Вижу.

- А столб недалеко от дома?

- Вижу.

- Твой маршрут - отсюда до ямы, которая попадётся тебе на пути к столбу. Она  находится метрах в сорока от дороги. В ней ты надёжно, надеюсь, укроешься. Я иду отсюда на дорогу и, не доходя метров сорока до ямы делаю остановку и буду ждать бандюков. Вот так. Понял?

- Понял.

- Хороший отвлекающий момент. Увидев меня, бандюки нигде останавливаться на станут, да и всё их внимание будет сосредоточено на мне. Таким образом ты останешься, фигурально выражаясь, в тылу. Понял?

- Понял.

- Я с дороги буду всё время следить за твоим передвижением к яме. Мало ли что. Вдруг появятся бандюки или...просто селянин - нам афишироваться ни к чему, - а ты, допустим, ещё до ямы не добрался, тогда нужно будет тебя предупредить.

Услышишь, как залает Шарик...ну...не как деревенские дворнягу лают без конца, а так...типа: "Гав-гав", но громко. В таком случае ты падаешь в траву и, чтоб...понимаешь, поди...будто тебя и нет нигде.

- Понял, дядь Степаныч.

- Ххе... А мы с Шариком будем ненужные элементы отвлекать. Дело очень серьёзное. Тут не до шуток. Любая ошибка, как говорится, равна гибели. Всё. Трогаемся, дорогой товарищ. Время идёт, а мы ещё...

До дороги Степаныч долетел пулей. Остановившись метрах сорока, как он и намечал, от ямы, в которой должен был схорониться Степан, он наконец внимательно осмотрелся, выискивая продвигавшегося к яме Степана. Шарик тут же сел у его ног.

- Ну вот... Молодец Степан-то...ай, молодец. Значит всё осознал. Вот так, Шарик. Ага... Кажется, он уже укрылся в яме. Даа... Жить захочешь, не так раскорячишься. Теперь, Шарик, мы с тобой должны достойно встретить бандюков. Твоё дело - больше молчишь, меньше внимания. Всё просто, как...

Не успел Степаныч закончить фразу, как Шарик насторожился.

- Вот они, Шарик, демоны... Явились, не запылились. Чтоб вас.

Делая вид, что идёт, Степаныч фактически почти не продвигался вперёд. Чем дальше от ямы, тем оно лучше.

Понимая, что данный фортель скоро будет заметен, Степаныч, не долго думая, уселся в траву на обочине дороги, положил букеты трав рядышком и вытащил из сумки бутылку с водой: утомился, вроде.

Бандиты не заставили себя долго ждать и к радости Степаныча мимо места, где была яма, пролетели со свистом, поднимая при этом густые клубы пыли.

"Красота, - одними губами прошептал Степаныч, - всё, как замыслено было. Молодца".

Главарь вылез из машины и, подойдя к Степанычу, сказал:

- Быстро ты, старик, управился.

- Так её же тьма здесь.

- Понюхать позволишь?

- Я пока не всю траву перебрал, но душицу определил уже в один букет. Понюхай, коль желание возникло.

- Понюхаю.

Главарь взял из рук Степаныча букетик с душицей, сунул его себе под нос  и шумно вздохнул, широко раздувая ноздри.

- Ух, ты! Пацаны - вещь!  А ты старик оказывается нормальный чел, хотя на тебя в вашей дыре есть нехорошие взгляды.
 
- Если нравится, возьми себе весь букет, - сказал Степаныч, улыбаясь. - Вечерком заваришь вместе с чаем и...и радость в сердце враз проснётся, и душевное состояние будет на высоте.

- Ты, старик, философ, прямо. Учился где?

- Нет. Книг много перечитал. Сейчас-то их никто, наверное, не читает, оттого и грубеет особь человеческая.

- Не жалко отдавать? Собирал ведь?

- Нет, не жалко. Пользуйтесь на здоровье. А я завтра пойду и ещё наберу. Здесь такого добра...

- Ну что ж, бывай. Поехали, пацаны!

Джип рванул с места, как только главарь захлопнул дверцу.

- Вот так, Шарик. Понял? Нас с тобой провести вокруг пальца не так-то просто. Мы же - сами с усами. Пошли, мой верный оруженосец, вершить историю нынешнего дня.

Степаныч, не спеша, подошёл к яме, в которую он регулярно сбрасывал сухие ветки.
Внимательно оглядевшись, он крикнул:

- Выходи, подлый трус! Мы с Шариком разобраться с тобой желаем. Всё, Стёпа. Отбой. Вылазь. Всё идёт по заранее намеченному партией и правительством плану. - балагурил повеселевший Степаныч. Осталось, Стёпушка, самую малость. А ты, мой друг, молодец. Теперь слушай сюда: я иду к дому, встаю у крыльца, а Шарик будет за всем следить на дороге. Если он что-то заметит, то подаст знак.

До дороги идти - ерунда. Пригнись немного и пошёл, а вот через дорогу, извини, ради Бога...только ползком. Переползёшь дорогу, сразу в темпе на карачках к дому. Я, короче, ушёл. Махну рукой, и ты пошёл. Ясно?

- Ясно, дядь Степаныч.

"Ххе...дядя...", - удовлетворённо хмыкнул Степаныч, подходя к крылечку.
 
- Вроде, никого. Шарик, давай-ка, на дорогу и, чтоб мне - муха мимо не пролетела без твоего ведома... Ну что ж...завершающая стадия спасения, будем считать, началась, - заключил Степаныч и махнул рукой.

Между тем он зорко следил за тем. что происходит в округе: главарь банды подтвердил его подозрения, что в посёлке далеко не все люди "с наличием ума", как он много раз сам себе доказывал. "Степаныч, видишь ли, им не нравится. Да таким, как вы, никто не нравится, кроме себя. Враз сдадут. Правильно я сделал, что решил сразу окунуть всё в тайну", - размышлял Степаныч, не забывая про осмотр местности.
               
- Ха-ха-хаа, - засмеялся Степаныч, глядя, как через дорогу, разгребая пыль, полз Степан. - Господи, горе. И ползать не умеет. И откуда ты такой? Хватит Степаныч придираться к человеку. Ещё не вечер.
 
Ну что, студент, - обратился Степаныч к повалившемуся на ступеньки крыльца Степану, кажется, мы сегодня достигли недостижимого. Откровенно говоря, я немного даже сомневался, что у нас с тобой что-то получится. Но ты знаешь...даа...вдруг в какой-то момент, я поверил в свой светлый ум...и вот. Ну, что скажешь: светлый у меня ум?

- Светлый, дядь Степаныч... Мало ты похож на простого деревенского мужика.

- А ты, поди, думал, что в деревнях только чурбаны живут? Неет... Здесь тоже есть нормальные люди...мало,конечно, но есть.

- Таких, как ты - нет.

- Ухх, ты... Эт почему?

- Придумать то, что ты напридумывал...а с этими...с отвлекающими моментами...так и вовсе...

- Послушать тебя, Стёпушка, так ты ведь тоже не дурак. Белую косточку, её завсегда можно без труда разглядеть. Давай, так: чтоб не было литературных казусов, зови меня - дядя Петя, а то получается...ха-ха-хаа...чёрт те что. - засмеялся Степаныч, похлопывая слегка покрасневшего Степана. - Пойду, открою тайную нашу. А ты пока посиди на свежем воздухе.

Не бойся, если что, Шарик предупредит. А мне надо ещё супчик с тушёнкой сварить: хватит нам голодать, - закончил Степаныч и, вытащив из сумки остатки хлеба, отдал их Шарику.

- Дядь Петя, - сказал Степан, - я, наверно, пойду в комнату и прилягу.

- Я, Стёпушка, только "за". А я открою комнату и пойду колдовать над обедом. Минут через двадцать всё будет готово. Мурлыкая какую-то мелодию Степаныч удалился. Степан последовал его примеру, и скоро только Шарик, расположившись на крылечке, внимательно прислушивался к происходящему в округе.

Готовить завтраки, обеды и ужины Степанычу было не привыкать, тем более, что последние несколько лет он жил в одиночестве. Несмотря на это он старался вести размеренный образ жизни. Иногда его гостем был его любимый сын Колька, который жил вместе с матерью.

Не усмотрела мамочка за сыном: попал Колька в нехорошую компанию и стал заметно грубым, неприветливым. Злые огоньки бегали при разговорах в его глазах. Но отца он любил и уважал и никакой грубости с ним себе не позволял. Степаныч даже заметил, что сын никогда при нём не матерился...

Вот и сейчас, привычно взявшись за приготовление супа, Степаныч всё делал быстро и ловко. Налив воды в кастрюлю, он поставил её на огонь. Затем, взяв три крупных картофелины из корзины, очистил их от кожуры и положил в воду, налитую в другую кастрюлю. Туда же отправились очищенная луковица и небольшая морковка. Вытащив из шкафчика банку с тушёнкой, он открыл её, понюхал и, довольно цокнув языком, отставил в сторону до поры до времени.

Как только вода закипела, Степаныч нарезал картошку мелкими кубиками и отправил её в кипящую воду, напомнив себе при этом, что так картошка теряет меньше витаминов. Своё место на плите заняла и сковородка, в которую тут же было налито растительное масло. Через пару мгновений в сковородку отправились нарезанный лук и натёртая на крупной тёрке морковка. Прошло не более десяти минут и своё место в кастрюле нашла тушёнка.

Замечательный запах заполнил кухню, а когда к нему добавился запах поджаренного лука, Степаныч невольно проглотил слюну. Завершила всё горстка вермишели быстрого приготовления.

Осталось посолить, поперчить и добавить лавровый лист. Выключив огонь и накрыв кастрюлю крышкой, Степаныч вышел на крыльцо и к удивлению увидел, что Степан сидит на ступеньке рядом с Шариком.

- Ишь ты, прямо, два друга. Ну, что тут у нас? Тишина? Живой, говоришь?

- Живой... только слабость...

- Ничего. Я супчик сварил. Минут через пять будем обедать... Только придётся, дорогой мой, хошь не хошь, а идти в комнату. Как бы нам не нарисоваться. Стемнеет, посидим, побалакаем, пока Шарик будет на стрёме. А сейчас - все по местам. Ну чего, пошли. Хлеба, правда, нету, но я думаю, мы как-нибудь это переживём. Принесу тебе супчику и схожу в магазин: надо кое-что купить. Да и Шарику без хлеба никак нельзя.

Через некоторое время, наказав Степану закрыться, Степаныч отправился в магазин. Входную дверь он закрыл на замок, а Шарику велел быть на крылечке и помалкивать.

- Вот так, господа присяжные заседатели. Надо попробовать разузнать у местных любителей сплетен о происходящих событиях. Наверняка, кто-то что-то да знает.

Весело что-то напевая, Степаныч, иногда подпрыгивая на ходу, зашагал в сторону магазина.


часть 3

- Здорово были, - сказал Степаныч, приветствуя и пожимая руку Тимофею, стоявшему возле магазина. Чего караулишь, колись, давай.

- И тебе не кашлять, - ответил Тимофей, смачно сплюнув себе под ноги. - Таак... Кое что намечается.

- Кто же это тебя в компаньоны записал, если не секрет?

- У меня секретных архивов нет, понял? У меня всё навиду, как на ладони. - Кабан, - Тимофей внимательно огляделся и, перейдя почти на шёпот, будто доложил, - обещал магарыч...литру.

- Федька что ль?.. Литру?.. Ну ты ляпнул. Откуда у Кабанчика ресурсы объявились? Он сам вечно с протянутой рукой стреляет у всех подряд.

- Его...чего...Федькой что ли зовут? Надо же...а я уже и позабыл, как его зовут. Обалдеть...ха-ха-хаа... Отстаёшь от жизни, Степаныч... Кабан теперь в некотором смысле, солидный человек...состоятельный. - Тимофей опять внимательно огляделся,
- Спонсор у него серьёзный обозначился... Говорит, что оочень надёжный.

- А кто он, ясное дело, тебе никто не доложил.

- Почему? Я и сам знаю, кто его благодетель.

- Да ну?

- Зуб даю.

- Ну и?..

- Только никому, ага?.. Племяш.

- Какой такой племяш?

- У Кабанова брата оказался сын...ну...ты что, не знал что ли? Нуу?..

- Колька что ли?

- Нуу... Он теперь - олигарх, понял? Денег у него, как у меня дерьма у курей... Блажит, конечно, малой, вот и отваливает Кабану, дядьке своему, прямо, ухх!..

- Понятно. Я, Тимош, никому, ага?..

- Если бы я не был уверен...

- Тимош, хлеб-то привезли или нет?

- Нету... Сам, вон, стою, значит, жду.

- На закуску что ли? Это что же: дядьки олигархов хлебом закусывают? Ха-ха-хаа...

- Ха-ха-хааа...- передразнивая Степаныча, загоготал Тимофей. - Чего ржёшь-то? Хлеб я себе домой купить хочу. Старуху мою ты что ли кормить будешь?

- Ладно, кормилец... Когда привезут, не знаешь?

- Не знаю, Степаныч. Вставай со мной рядом - Будешь вторым в очереди, ха-ха-хаа... Ладно, чего ты хмуришься: щас привезут. Манька сказала... Ооо!.. А вот и наш Кабанчик! Кабан, а тебя оказывается Федькой зовут, а я уж, звиняй, забыл Мож у тебя и очество есть, а?

- Есть да не про твою честь, понял? Когда племяш крутых дебилов привозит, всегда велит называть меня - Фёдор Михалыч. Сечёшь, босота!? Я, прямо, иной раз... прямо...ржу: Фёдор Михайлович, как ваше здоровье? как поживаете? ха-ха-хаа... Уроды. Одуреть можно...но я терплю. Племяш-то мой за этим...как его, дьявол подери...эти...тьфу ты... Степаныч, как там?

- Этикетом.

- Воот. Тикетом...Точно... А мне лично больше нравится - Кабан... Манька на месте что ль? А то убежит. лахудра, ищи её потом, свищи.

- На месте, - подобострастно глядя в глаза Кабану, сказал Тимофей. - Сам зайдёшь аль как?

- Ты, босота, совсем обнаглел. Я тебя финансирую, а ты даже за бухаловом сходить не хочешь? Может тебе ещё и закусь покрошить? Держи... Возьмёшь пару пузырей и коляску колбасы...этой, как её...люблю я...чёрт...кр-кр-краковская, понял?. Дрянь, конечно, но я люблю. После бухалова само то...

Здорово, Степаныч. Вот Степаныч - это настоящий чел. Уважаю. Тим, ты что, здесь ещё что ли? Давай-давай... одна здесь - другая там, - и проводив взглядом скрывшегося в магазине Тимофея, добавил, - не быть ему человеком. Любит, чтобы за него кто-то думал и им балбесом руководил. Вот ты - совсем другое дело.

Ладно...Бог с ним. Чего с убогого возьмёшь. А мне...мне же одному скушно, сечёшь? Ты же, Степаныч, не пойдёшь со мной бухать, а он - только пальцем помани... В деревне слышал что творится?

- Ты про "этих", которые без конца катаются по улице взад-вперёд? У меня они пару раз были с обысками. Говорят, что дружок у них во время охоты потерялся.

- Потерялся, говоришь, - прищурив глаза, съязвил Кабан.

- Хочешь сказать, что я чего-то не знаю?

- Вроде того.

- Интересно девки пляшут. И?..

- Я, Степаныч, не намекаю, не предполагаю, а знаю, понял? - сказал Кабан, озираясь по сторонам. - Тсс...понял?

- Забавно. Может, что-нибудь прояснишь, а то ляпнул и в кусты. Мне, вообще-то, всё по барабану, но интересноо...

- Проясню, но...потом: насухо не получится. И то, ты должен меня уважить.

- Да ты, Кабан, за кого меня держишь?

- Ни за кого. Я просто прошу тебя выпить со мной граммов по сто. Выпьешь - значит, меня уважаешь, тогда и я с тобой буду откровенен.
 
- Федь...в смысле, Кабан, разве я тебя не уважаю? Ну ты даёшь. Мне, кстати, твоя информация до лампочки. Из любопытства хотел послушать. Ну нет, так нет.

- Степаныч, ну ты чего сразу на дыбышки? Я же из романтических настроениев исхожу. Никогда я с тобой, понимаешь, ни-ког-да ни разу не выпил, а хочется с культурным человеком...понимаешь?

- А что, Тимошки тебе мало?

- Сравнил себя и Тимошку!.. Таких, как Тимошка, свисни, и куча набежится. С ним и поговорить-то о серьёзном не получится. Ну, выслушает меня Тимошка, и что? И ничего... Ну и где этот чёрт застрял?.. Я щас, Степаныч.

Подняв руки на уровне головы и растопырив пальцы веером, Кабан вошёл в магазин.

"Вот чудик, - подумал Степаныч. - И этот туда же . Крутого из себя корчит. Ладно. Кабанчик-то, пожалуй, что-то знает, но как из него нужную информацию вытащить? Вот ведь зараза. Так и заставит выпить с ним. Потерпим, Степаныч?  Куда же деваться... Даа...

Лишь бы всё на пользу пошло. Даже если Кабан и знает что-то особенное, так просто он вряд ли проболтается. Ну что ж: бутылку выдует, смотришь, и язык развяжется и выдаст на гора то, о чём ему проболтался племяш, который в свою очередь, наверняка, побаивается бандитов, но не каких-то там одиночек, а тех, кто местных олигархов регулярно и в наглую стрижёт...

Ну вот, нарисовался. Чудик. Пальцы веером...вот клоун. Всё его счастье вместе с приобретённым гонором помещается в бутылке".

- Чего там с хлебом? - спросил у Кабана Степаныч.

- Через пять минут будет, зуб даю.

- Лёгкие вы до зубов. Смотри, Кабан-Федька, как бы совсем без зубов не остаться. К точностям у нас отношение так себе. Тимошка за пойлом и то чуть не полчаса ходит.

- Что есть, то есть. А вот, кстати, и хлеб привезли. Значит, зуб мой будет пока в целости и сохранности. Ну чего, Степаныч, выпьем что ли?

- С хорошим человеком отчего же не выпить, но сначала хлеб куплю, а то Шарик у меня без жратвы останется.

- Я бы твоего Шарика на мыло пустил, и то пользы было бы больше. Лежит на дороге в пыли, как чурка деревянная. Ни тяф от него, ни гаф: тьфу, а не собака.

Степаныч только улыбнулся на выводы Кабана: мели, мол, Емеля.

- Ну чего, Степаныч, пошли.

- А как же хлеб?

- Тимоха всё купит. Я ему специально на этот случай капусты выделил и даже его бабке на конфеты, ха-ха-хаа!..

- И куда идём?

- А, вон, через дорогу, к дому Курянина. Там крылечко чистенькое, культурненькое, а сам хозяин - царство ему небесное - покинул нас грешных. Мы с Тимохой это местечко уже обжили. Там и стопарик на постоянной основе обосновался.

- Ну, тогда пошли.

Расположившись на крылечке Кабан и Степаныч стали дожидаться Тимошку, который не заставил себя долго ждать. Наблюдая за приближающимся Тимошкой, Кабан сказал:

- Пока этот балбес не уснёт, разговора не будет. Свидетель даже такой...нет-нет...особенно такой нам на фиг не нужен. Понял? Наливаем ему по очереди, пока не свалится.

Степаныч внимательно посмотрел на Кабана: " Даа... Кабанчик явно что-то замышляет, но что? Неужели он что-то видел? Может... может, ещё и шантажировать начнёт? Делаа... Даже если Кабан что-то и видел, комнату он всё равно не найдёт.

Если будет горячо, свожу его к себе под каким-нибудь предлогом: пусть удостоверится, что спрятать у меня никого невозможно...смысла нет, потому что всё навиду, кроме, конечно погреба...но это совсем смешно. К тому же, бандюки прошерстили каждый уголочек... А может, у него что-то другое на уме раз решился на откровенность? Что ж - поглядим".

- Тебя, босота, только за смертью посылать, ха-ха-хаа, - весело встретил Тимофея Кабан. - Хлеб Степанычу купил?

- Нуу...а как же?

- А конфет старухе? Ха-ха-хаа!..- продолжал блажить Кабан.

- Нуу...

- Покажи.

- Да вот...купил...цельный пакет.

- Садись, а то торчишь, как гвоздь не до конца забитый в доску... Воот она, моя любимая, расплываясь в улыбке, просюсюкал Кабан, поднёс бутылку с водкой к губам и поцеловал её. - А ты чего не целуешь!? - сверкнул глазами Кабан на Тимофея.

- Целую-целую...мою любимую...

- А старуху свою целуешь? - продолжил наступать Кабан.

Тимошка был явно в растерянности. Он правильно предположил, что благодетель его хочет повыпендриваться перед Степанычем, но в то же время понимал: шаг влево, шаг вправо...и будешь ходить с протянутой рукой да сшибать мелочь.

- Чего её целовать-то? - как бы удивляясь, сказал Тимошка. - На неё и смотреть-то тошно, а ты - целовать.

- Первую, Степаныч, тебе, как гостю, - не дослушав объяснения Тимошки, сказал Кабан, наполняя непонятно откуда взявшуюся стопку водкой до самых краёв, и подал её Степанычу. - Ну чего, дорогой гость - тащи. Тим, занюхать дай.

- За вас, - сказал Степаныч и одним движением отправил содержимое стопки в рот. Затем, понюхав корочку хлеба, отложил её в сторону.

- Видал, как надо? - почти прокричал Кабан, обращаясь к Тимошке. - Мужик...понял? - наполнив стопку до краёв он подал её Тимошке. - Держи, лихоимец. После первой не закусывают...ты понял?

Тимошка кивнув головой, выпил и долго морщился и чертыхался. Видно было, как глаза у него заметно покраснели и стали влажными от выступивших слёз.

- Молодец! Между первой, как говорится, и второй промежуток небольшой, - рассуждал Кабан, наливая в стопку новую порцию водки. - Держи, босота. Закусывать после второй - расстрел на месте: кощунство, значит, невозможное.

В какой-то момент, когда Тимошка управлялся со второй стопкой, Степаныч вдруг в какой-то мере понял, как чувствуют себя те, кого пытают с пристрастием. Кабан ликовал.

- Вот так! Молодца, Тим! Друг, он и в Африке друг... Закажу племяшу медаль "За отвагу" и награжу Тимку за доблесть. Как думаешь, Степаныч, достоин он награды аль нет?

- Я только "за"...и...и хочу тоже налить ему стопочку, но уже с закусем.

Степаныч наполнил стопку до самых краёв и, глядя в страдающие до бесконечности глаза Тимофея, подал ему рюмку. - Тащи, Тимошенька: Бог, он, ведь любит троицу...и не нам менять этот порядок.

Глядя в ставшие вдруг злыми глаза Кабана, Тимошка дрожащей рукой взял у Степаныча стопку и, не отрывая своих глаз от глаз своего благодетеля выпил и...упал в траву.

- Что и следовало доказать, - сказал, улыбаясь, Кабан. - Ну что, Степаныч, давай, и мне что ли плесни, а потом поговорим. Свидетель наш - слава Богу, уже не свидетель.

Прежде чем принять от Степаныча стопку, Кабан оторвал от коляски колбасы солидный кусок, понюхал его, причмокнул и, приняв из рук Степаныча стопку выпил её содержимое с явным удовольствием. Понюхав сначала корочку хлеба, он откусил от куска колбасы самую малость и блаженно улыбнулся.

Степаныч взял бутылку и, когда Кабан на минутку отвлёкся на шум возле магазина, сделал вид, что налил водку в стопку и выпил.

- Хороша, зараза, - сказал он, слегка поморщившись.

- Бери колбаску, Степаныч, не стесняйся. Я сейчас тоже ещё одну бабахну, и поговорим...

- Ну вот, - сказал Кабан после того, как выпил и закусил... - Хорошо сидим, далеко глядим... - Я хотел с тобой поговорить о недавних событиях...ну...которые последние дни. Бандюки ищут парня. Тебе-то они сказали, что у них дружок потерялся. Это всё лабуда... Дружок-пирожок...

Слушай сюда...- Кабан внимательно огляделся и, оценив состояние Тимошки, продолжил. - У нас с тобой появился шанс пожить в шоколаде, понял? Парень, которого ищут бандюки - сынок оочень сурьёзного человека. Ни больше...ни меньше. Мне об этом шепнул под агромадным секретом племяш...

Вчера ко мне приезжал. Теперь ты тоже в курсе. Так что...все мы с этого момента под прицелом, если, конечно, начнём трепать языками. Я почему тебе говорю, да потому, что в тебе я уверен, как в себе... Короче говоря, сцепились два крутяка насмерть. Один-то и нанял бандюков грохнуть сынка  этого...ну...другого, который покориться на захотел.

Пацана бандюки, конечно, грохнули и привезли в наши края, чтоб, значит, утилизировать, но толи поленились довести дело до конца, толи ещё что: бросили его помирать в карьере у речки. Заказчик остался, ясное дело, недоволен: ему подавай...эти...доказательства. Приехали бандюки на следующий день рано утром, а парня - тю-тю... Вот так.

Ошибочка вышла. Ищут они, бандюки-то, недобитого пацана по всей округе чуть ли и день и ночь, но... У нас тут чёрта спрятать при случае можно - ни в жисть не найдёшь. А может парнишка и концы где-то отдал, когда хотел от бандитов укрыться или...может, зверьё его слопало. Кто знает-то? Отец этого парня рвёт и мечет: кто говорит найдёт мне сына хоть живым, значит, хоть мёртвым - озолочу. Сечёшь, Степаныч?

- Молодой, говоришь?

- Ты что, чего-нибудь видел?

- Нет, я не к тому. Если молодой, то вполне может выжить и где-нибудь до поры, до времени укрыться. Сам говоришь...

- Ну да... Я и говорю, что голова у тебя не такая пустая, как у этого, вон... Одному мне, сам понимаешь, с таким делом не справиться, а с тобой мы гору свернём. Мы же с тобой здесь с малолетства все горки-норки знаем. Надо для начала прикинуть куда его могло понести. Далеко-то он в таком полудохлом состоянии вряд ли смог уйти или уползти. Правильно? Вдвоём-то мы его махом сыщем. И...гуляй не хочу.

- Поискать, конечно, можно, но ведь нужны и какие-то гарантии. А то, как влипнешь - небо с овчинку покажется... Например: кто его отец. Может, он такой же бандит, как и эти. Сегодня он сказал так, а завтра за шиворот и в яму с псами.

- На щёт отца, это ты верно. Надо племяша подробненько расспросить, как там и что... Я же думаю... Подожди... Если мы найдём парня и укроем его в каком-нибудь укромном месте, то можно будет придумать, как его обменять на деньги. У тебя же, Степаныч, голова, вон, какая!..да и моя...тоже...

- Ка...Федь, давай по порядку. Каким мы пацана найдём, разницы ведь нет? Он тебе что, прямо, живой нужен?

- Ну да...хотя... Отец его сказал, что хоть живого, хоть, значит, какого... Таак... Если он лишний денёк-второй полежит где-то, нам с тобой, выходит, разницы нет. И чего тогда?

- Надо сначала узнать кто его отец, где живёт...адрес там...ну...номер телефона, желательно, заполучить. Мы же предложение будем делать.

- Голова, Степаныч. Видишь, как оно, а я бы ни в жисть не сообразил. Сёдни племяш обещался приканать...ну да...приехать. Попробую всё вызнать...вроде, из клятого любопытства. Ты, Степаныч, только никому, а то нас с тобой распнут, как Розу Люксембург.

- Ха-ха-хаа!.. - Степаныч смеялся так, что слёзы градом катились из его глаз.

- Ты чего, Степаныч?

- Ничего... Розы-мимозы... Этого чего, оставим здесь?

- Ему не привыкать... Тут маленько осталось - встанет полечится. Ну что, расходимся?

- Завтра у магазина?

- Ну да. Придёшь, вроде, за хлебом, как обычно...ну...и я, конечно. Бай.


часть 4

Возвращался Степаныч домой в приподнятом настроении. Всё в нём ликовало. Время от времени он останавливался, оглядывался и, как дитя, весело хохотал. Результат похода в магазин превысил все его ожидания. Появился серьёзный шанс наконец-то узнать, кто же у него живёт в тайной комнате и зализывает раны.

"Кто-кто-кто в теремочке живёт?" - пропел Степаныч и в очередной раз захохотал. Он нисколько не думал о тех баснословных доходах, о которых нашёптывал ему Федька-Кабан. Мелькнувшую было такую мысль в процессе рассуждений, Степаныч сразу обрезал словами: "Не в деньгах счастье в конце-то концов".

Поднявшись на крылечко, он сел рядом с развалившимся возле двери Шариком, который оскалил в собачьей улыбке пасть и стал интенсивно подметать хвостом различный мелкий мусор.

- Через тебя, Шарик, если только на танке. Всё у тебя о-кей? Ладно, вижу-вижу. А Кабан, представь себе, посоветовал мне поменять тебя на мыло. Каков, а? Вот, дурачина! Чтоб тебя да на мыло?.. Ххе... Лучше уж Кабана, ха-ха-ха!.. Пойду-ка я, навещу постояльца да займусь приготовлением обеда. Хоть разок-то в день надо же вас кормить, как ты думаешь? Знаю - никак. Ничего, Шарик, скоро всё переменится... Ну да... Ладно, пошёл я, а ты - сам знаешь.

Постучав в дверь, ведущую в тайную комнату и назвав своё имя, Степаныч дождался, когда откроется дверь.

- Ну, что тут у тебя. Стёпушка? - едва переступив порог, поинтересовался Степаныч. - Извини, что не могу пока проводить с тобой достаточно времени. Дела какие-то всевозможные то и дело возникают. Потерпи... Вид у тебя, вроде, уже стал нормализоваться. Я очень этому рад... Щас пойду, обед сварганю, а то вы с Шариком от бескормицы скоро совсем загнётесь... Ничего не вспомнил?

- Нет, дядь Петь. Никак не получается. Ты обо мне не сильно волнуйся: я всё понимаю.

- Вот и хорошо. Ладно, не скучай. Принесу покушать, немного поговорим. Пойду я.

- Ага...

Стоя посреди кухни, Степаныч рассуждал о том, что можно быстро сварить. "Так... Мясо варится долго, а тушёнка у меня закончилась... Что остаётся? - Вздохнув, он открыл один из многочисленных шкафчиков в надежде обнаружить в нём что-нибудь полезное, и был совершенно удивлён: на полке стояли четыре банки тушёнки. - Не понял? - отметил про себя Степаныч, - сюда я тушёнку, вроде бы, никогда не клал. Вовремя, получается, ошибся, дьявол меня подери".

Через полчаса суп был готов. Накормив Шарика, Степаныч отправился в тайную комнату.

- Ну, Стёпушка, кушай на здоровье да набирайся силушки. Горячее очень...смотри, осторожней.

- Пусть остынет, я никуда не тороплюсь - подожду. - сказал Степан и добавил, - что бы я без тебя, дядь Петь, делал?.. Сдох бы, наверно...или...скорее всего братва убила бы меня для отчётности... Я лежу и всё думаю: чего это они меня не добили? Я понимаю: ночь, время позднее, хочется поскорее отметить выполненное задание...

- Задание?

- Я думаю, что у них было задание убить меня, но почему-то...не добили. На следующий день, наверно, решили проверить в каком я состоянии: жив или нет. Ну...не затем же они примчались с утра пораньше, чтобы меня расцеловать.

- Логично, сэр...Даа... Почему же они бросили тебя в карьер, но не стали добивать?... Извини...

- Чего тут, дядь Петь, извиняться... Чтобы меня добить, им надо было спуститься в карьер, а кому хочется? Ошибочка у них вышла: добивать надо было прежде, чем сбросить в карьер. Думаю, что они решили, будто я и так до утра сдохну и, махнув, что называется,  рукой, уехали.

Если бы не ты, никуда бы я не делся. Не вечером, так утром бы добили. Но почему я? Не могу ответить на этот вопрос, сколько не пытался. Будь я обычным гражданином, стали бы они со мной возиться?  Тут что-то не так.

- Всё, Стёпушка, обязательно разрешится. Обедай. Тебе надо сейчас в первую очередь восстановиться. А...убийцы, я думаю, своё получат. Господь, он, всё видит... Кушай и отдыхай, а я тоже, пожалуй, пойду прилягу да и поразмышляю... Мне пока надо всё время быть в доме... А тему ты поднял интересную. Пойду, уж извини.

В знак понимания Степан кивнул головой.

- Закрой за мной дверь: осаду с нас пока никто не снимал, поэтому осторожность не помешает. Пока.

"А парень-то совсем не глуп, - рассуждал Степаныч, сидя рядом с развалившимся на крылечке Шариком, который до блеска вылизал миску. - Молодец, Шарик. Так держать. Это хорошо, что Степа всё понимает. Значит, случай чего ему будет легче объяснить, в какое положение он попал. Теперь...теперь-теперь...

Кабан. С этим, если и играть, то делать это надо очень тонко. Не дай Бог, если что-то заподозрит: хана всем будет. По буеракам я с ним, конечно, похожу. Как говорится, не вопрос. Активность свою я ему тоже, прямо, на ладошке представлю: вот, мол, какой я заинтересованный. Ха-ха-хаа...

Переиграть его - моя наиглавнейшая задача, причём со всеми паролями и явками. Если он добудет имена и адреса, то остальное будет делом техники. Вот так... Как думаешь, Шарик, справлюсь я, а? Ээхх, чудо ты моё четвероногое. Умница ты моя. Сторожи, а я пойду немного придавлю.

Тимофей торчал у магазина, как бравый солдат Швейк на посту, всем своим видом показывая необходимость его пребывания в данном месте в данный момент. Он то и дело вытаскивал из кармана телефон и, даже не глянув на него, вновь отправлял его на своё место, не забывая при этом внимательно осматриваться и крутить головой, вроде с чем-то соглашаясь.

Увидев приближающегося к магазину Степаныча, Тимошка ожил, и широкая улыбка украсила его кирпичного цвета лицо, заросшее порядочно щетиной.

- Здорово, Степаныч! Как ваше драгоценное здоровье!?. А я вот...так сказать, блюдю порядок, ха-ха-хаа... Шутю, конешно. Кабаняра обещался пораньше прити, а сам, зараза... Спит штоль?

- Он человек вольный, самодостаточный: захотел - поспал подольше, а захотел - выпил побольше.

- Степаныч, не трави душу, и так внутри огонь пылает, а залить пожар нечем, - дрожащим голосом доложил обстановку Тимошка... - Ооо!.. А вот и наш благодетель. К нам приехал, к нам приехал Фёдр Михалыч Кабанок! Иэхх!.. Спел бы, да я балбес в этом деле.

Не доходя до мужчин несколько метров, Федька-Кабан свернул в сторону дома Курянина. Тимофей и Степаныч переглянулись, пожали плечами и поспешили за Кабаном, который уже пристроился на ступеньке крыльца, вытащил из внутреннего кармана пиджака бутылку водки и поставил её рядом с собой. Тимошка первым оказался рядом с Кабаном и, подобострастно глядя ему в глаза, облизнулся.

- Фёдор Мих...- начал он.

- Тихо, - оборвал его Кабан. - Не шуми, и так в башке шарики с роликами перемешались... Возьми сотку и купи на всё хлеба: я без закуся, как ты, лошара, не пью... Давай-давай...в темпе.

Недоумённо глядя на Кабана, Тимошка взял сотенную и умчался в магазин.

- Вот так, - удовлетворённо сказал Кабан, - Держи, Степаныч, конверт. В нём всё, что я выведал у племяша. Ничего не помню...сам, короче, прочитаешь. Этому чуду, смотри, не показывай. Он дурачком только прикидывается, а сам сходу хошь кого сдаст... Вчера пришлось, конечно, попотеть.

Нажрался я, Степаныч...как зюзя. Племяш-то оказался до спиртного крепок, как скала. Вот я и... А он, пока не забалдел, фиг чего сказал. А может, это и хорошо: меньше помнит, крепче спит. Правильно?.. Проснулся бедолага утром: не помню ничего, говорит...мол, я ничего такого не наболтал? "Да что ты, - говорю, - дорогой племянничек. Ничего такого, гадом буду. Только всё про баб да про баб...но я не прислушивался". Понял?

Всё, что в конверте...это же...это же... А племяшу ничего говорить не обязательно. Он и не догадывается вовсе. Это даже хорошо. Чего его впутывать-то? Провернём с тобой операцию и...живи не хочу. Всё. Ага...идёёт лихоимец... Будешь? - наполняя стопку водкой, спросил Степаныча Кабан.

- Я, Федь, сегодня пас, но Тимошка не должен догадаться.

- Ага...понял.

Кабан выплеснул из стопки водку и подал её Степанычу. Степаныч в свою очередь сделал вид, что только что выпил и стал, прощаясь, благодарить Кабана: мол, дел у него сегодня невпроворот.

Увидев непонимание во взгляде Тимофея, Кабан, ухмыляясь сказал:

- Ладно, Тимош, нам больше достанется.

Глядя в след удаляющемуся Степанычу, Тимошка спросил:

- Думаешь, клюнул ай нет?

- Тихо, дурень.

- Да он не слышит ничего. Чай, у него ухи, а не локаторы. Мы же тихонько.

- Много ты понимаешь... Тихонько... А вдруг услышит, падлюга...

Направляясь в сторону магазина Степаныч краем уха всё-таки сумел услышать самое основное, из разговора Тимофея и Кабана. То, что он услышал, насторожило его. "Вот, сволочи", - только и прошептал Степаныч. Купив в магазине всё необходимое, он на секунду остановился на выходе и глянул в сторону дома Курянина. Ни Тимофея, ни Кабана нигде не было.

"Ловко, - размышлял Степаныч, - Кабан поймал меня на крючок. Тимофей - дурак, конечно...всё попутал, иначе бы ты, Степаныч, так и вёлся бы на сказки Кабана. А может, и племяш в этой игре не последний человек? А почему бы и нет?.. Ловко-ловко... Ничего: предупреждён, значит, вооружён.

Тимофей, наверняка, получил задание "пасти" меня, но только они не в курсе того, что Шарик подобного урода за версту чует и всегда предупредит меня о том, что какая-то дрянь трётся возле дома...ну...или где-то рядом... На мыло он Шарика захотел... Да ты сам хвоста Шарика не стоишь. Теперь вопрос: что они знают,
предполагают и домысливают?"

Степаныч шёл к своему дому, как человек, которому нечего скрывать: он напевал, пританцовывал, смеялся от всей души, но всем своим нутром чувствовал, что где-то, может, совсем рядом, за ним крался Тимошка, запоминая все его действия, чтобы потом доложить о своих наблюдениях своему благодетелю Кабану.

Едва Степаныч поднялся на крыльцо, Шарик тут же подал голос, предупреждающий хозяина о том, что где-то недалеко находится нежелательный объект. Между тем Шарик спустился с крыльца и лег недалеко от ступенек. Положив свою лохматую голову на лапы, он повернул её в сторону соседского дома и внимательно наблюдал за тем, что там происходило.

- Молодец, Шарик. Ишь ты: решили нас с тобой объегорить. Ничего, господа нехорошие, не выйдет. Придётся вести себя, конечно, осторожней и создавать видимость, будто я радуюсь предложению Кабана... Кстати с писулькой Кабановой можно что-то придумать: мол, чего это ты в конверт положил чистый лист бумаги?

Кабан, конечно, удивится, а я ему - вот, полюбуйся. Пусть понервничает. А я тем временем попробую выяснить чего это он там нацарапал... А Шарик-то глаз не сводит с "хвоста"...ха-ха-хаа!..придурки... Таак-с... У меня же в телефоне, кажется, сохранился номер друга моего Сергея Сергеича. Жизнью, не знаю, а здоровьем своим он мне - сам сказал - навсегда обязан. Он в N-ске, поди, всю шушеру знает. Слухи-то всё равно ходят. Агаа... Так-так-так...

Вечерком, пожалуй, свяжусь с ним, а сейчас...сейчас надо познакомиться с тем, что мне принёс в конверте Кабан. Думаю, что я пойму: он писал или нет. Судя по его двойкам в дневнике, писарь из него ещё тот. Вот и посмотрим. Если Тимошка следит за мной, значит, на крылечке читать никак нельзя: увидит - доложит: мол, записку прочитал. Тогда пустой лист Кабану не тыкнешь. Стоп-стоп-стоп... Вы, значит, так, а я, наверно, по другому.

Степаныч поднялся на ноги, исполнил несколько немудрящих физических упражнений и прошёл в дом. Буквально через пару минут он снова вышел на крыльцо, вытащил из футляра очки, которые надевал всёго один раз, когда покупал их - мол, вдруг пригодятся, - и, разорвав картинно конверт, вытащил лист бумаги, который вложил в конверт вместо записки.

Степаныч заметил, что Шарик весь напрягся. Это означало лишь одно: Тимошка где-то совсем рядом. Выразив глубочайшее изумление, Степаныч не в шутку возмутился:


- Ты что это, Кабан, шутить что ли со мной надумал!? Почитаай записку!.. Ну и где она, твоя записка!? Вложил в конверт пустой лист бумаги - читай, Степаныч, и наслаждайся! Козёл ты, а не Кабан, понял! Тоже мне...компаньон! Чтоб те!.. Ладно,
завтра разберёмся... А может, по ошибке не то в конверт сунул, а я шумлю... Он же пьян был, как вчера его дружок Тимка.

Смяв лист бумаги, Степаныч в сердцах, что есть силы, бросил его в сторону дороги, но постояв минутку, со словами "Возьму-ка на всякий случай, а то ещё Кабанчик не поверит", поднял смятый лист, разгладил его на коленке и сложив аккуратно, вложил в конверт.

Шарик подал голос, предупреждая, что "хвост", что называется, отпал.

- Ну как, Шарик, тебе спектакль? - спросил Степаныч у своего верного четвероногого друга и расхохотался. - Нехай доложит по инстанции... Пойду-ка, почитаю послание Кабана. Вдруг, что-нибудь полезное объявится. Дальше - будем думать. А ты, Шарик, можешь теперь и на крылечке подремать...но в полглаза, понял?

Вообще-то, шпионов теперь вокруг нас, вроде, нет. И вообще, рядом с тобой, Шарик, мне лучше думается, чем рядом с каким-то Кабаном. Так-с... Посмотрим, чего он нам написал, хотя мне кажется, что он писать давным давно разучился. Этот вечный двоечник вряд ли что умное напишет...если, конечно, только племяш не поможет. Степаныч вытащил из кармана сложенный вчетверо лист.

Развернув его, Степаныч удивился, - И это всё!? На таком большом листке три такие маленькие строчки. Ладно: сколько есть, столько и есть... Писатели... Ага... Писал, конечно, Кабан своими неповторимыми каракулями, а остальное составил явно не он. Ну и бес с ними. Без племяша, конечно, не обошлось. Так-с... Город N-ск, ул. Державина 17. Квартира не указана, значит, дом частный...или...особняк. Эта задача самая простая. Дальше... Угу... Каблуков Сергей Николаевич.

И кто, интересно, это такой? Никогда не слышал, хотя, возможно, он и немаленькая фигура. Думаю, с Сергей Сергеичем мы это скоро выясним. Таак... Про семью не написано ни слова, но...но дальше самое главное...сын...Каблуков Степан Сергеевич. Таам-там-та-рам-та... Обалдеть... Степан Сергеевич. Слышишь, Шарик: Степан Сергеевич. Получается, я точно угадал, как его зовут, хотя и тыкнул пальцем в небо.

Фантастика. Ну что ж: Степан, так Степан. Мы уже как-то и привыкли, правильно, Шарик? Вечерком позвоню Сергей Сергеичу и сообщу появившиеся данные. Попрошу помочь мне...помочь. А если он спросит: чем? Чем-чем... Кабан написал и номер телефона. Позвонить, в принципе, я могу и сам. Представлюсь каким-нибудь...назову имя того, кому звоню...ну...скажем, Валерий Михалыч... А вот есть такой Сергей Николаевич или нет...тут...тут я, наверно, пас.

Кабан, конечно, мог и наврать три короба. Вопрос: верить ему или нет? Допустим всё, что он написал - неправда. Но ведь это же весьма просто проверить. Стоило ли с неправды начинать игру? Пожалуй, что нет. Значит то, что мне сообщил Кабан - правда. Если я скажу Кабану, что в конверте был пустой лист, что он может подумать и - главное - решить? Если лист был пустой, то я в этом случае ничего не знаю. Верно? Верно.

Что он может предпринять? Надо подумать, хотя...случай весьма не простой. Тимофей, конечно, свидетель стопроцентный, потому что для этого он и был определён. Лучше, наверное, пока ничего не придумывать. Прикинусь, в крайнем случае, непонимающим. Не видел, не знаю: я что ли виноват, что ты, мол, незнамо что положил в конверт.

Ооохх... У меня, Шарик, уже голова кругом пошла. Хватит, пожалуй. Будет новый день, будет и пища. Кстати, обедать пора, а я всё мозги себе и людям пудрю...ну...и тебе, Шарик...

После ужина Степаныч позвал Степана посидеть на крылечке.

- Ты, Стёпушка, не волнуйся, пока с нами Шарик ни один гад, ни одна тварь ближе сотни метров к нам незамеченной не приблизится. А тебе свежий воздух пойдёт только на пользу.

- Спасибо, дядь Петь. Хороший у тебя друг по кличке Шарик. Никогда не думал, что собаки бывают такими умными.

- Ха-ха-хаа... Он, Стёпушка не умный...он - гений, если иметь в виду собак...и некоторых двуногих, которые считают его бестолковым и годным только на мыло. Увы, но есть и такие. А мы с Шариком никого переубеждать и не собираемся. Правда, Шарик? Без него нам с тобой давно была бы хана... Я, Стёпушка, вспомнил одну штуку...толи где читал, толи сам придумал когда-то... Даже и не помню теперь.

Если дать человеку, потерявшему память, какую-нибудь книгу из тех, которые он когда-то мог прочесть, то читая рассказ или там...сказку, он постоянно вспоминая по тексту события, описанные в книге, может начать вспоминать и то, что когда-то происходило с ним. Не знаю, понял ты что-нибудь или нет...сам-то я...чего-то больно длинным моё объяснение получилось.

- Понял я, дядь Петь. Читаешь книгу и, вспоминая, что будет в ней дальше, можно вспомнить, что происходило с тобой.

- Воот... Умница!.. Тихо-тихо... Расшумелся, понимаешь. Я тебе, как посидим, дам книжку - почитаешь на досуге. Книг у меня не больно много, но для этого дела аккурат хватит. Красота-то какая... Стоп... Шарик забеспокоился. Давай-ка, аккуратненько ходу в сени: ты дальше - в свою комнату, а я - назад на крылечко.

Проводив Степана до тайной комнаты, Степаныч налил  в бокал воды и вышел на крыльцо. Спустившись со ступенек, он картинно напился и пропел: "Эх, хорошо, друзья, на свете жить..." - и добавил громко с пафосом: "Ляпота!"
Устроившись рядом с Шариком, он положил руку ему на спину.

- Расслабься, Шарик. Дураков на свете не счесть, а нас с тобой всего двое, - пытаясь успокоить своего верного друга, сказал негромко Степаныч. - Может, это кто-то решил просто культурно прогуляться. Не все же в посёлке в конце-то концов наши...эээ...недоброжелатели. Вот. Хотя, как говорится, "услужливый дурак опаснее врага".

Увидит кто-то нашего постояльца и где-то брякнет правду-матку, а нам оно нужно? Как сказал батя Мюллер: "Что знают двое, знает свинья", так, вроде. А там их будет совсем не двое. Я тебе, Шарик, косточек принесу, а сам, Стёпушке, книжку отнесу, ну и бай-бай... Стооп-стоп-стоп... С книжкой, пожалуй, придётся пока оставить затею... Рядом кто-то... Шарик, прямо, дрожит весь от нетерпения.

Шугануть что ли? Нет уж...лучше потерпим.

"Совсем Тимофей обнаглел, - перешёл Степаныч на рассуждения с самим собой. - Скоро, наверное, в постель залезет. Тьфу...чтоб тебе... Ладно, пусть всё обнюхает до основания: глядишь, и подозрения с меня окончательно снимутся. Оно и ежу понятно. Помочь бедняге в посёлке, кроме меня, никто не взялся бы. Вот меня и просеивают всякие типы через мелкое сито.

Можно, я думаю, обоснованно сказать, что бандиты, племяш Кабанов и сам Кабан, конечно - одна шайка-лейка. Завтрашний день будет совсем не простым... Даа... Потребуется немало усилий, чтобы убедить Кабана, что я получил от него всего лишь чистый лист бумаги, а это будет означать, что я никаких данных о беглеце не знаю, а главное - мне это, раз деньгами не пахнет, на фиг не нужно... Что-то скажет Сергей Сергеич? А может, рано его подключать?

Через парочку дней смотаюсь в N-ск. Там на месте погляжу, что это за дом такой номер семнадцать? С бомжами можно поговорить: они про все городские дела знают не хуже мэра. Точно. Мне спешить некуда. Спешка, она, нужна при ловле блох, а у меня Стёпа ещё месяц будет в себя приходить. Правильно? Правильно.  Может и память к нему к тому времени вернётся. Молодца, Степаныч. Так и сделаем.

В разговорах с поселковыми, если такое случится, надо выражать крайнюю незаинтересованность к тому, что здесь произошло. Как поведёт себя Кабан, трудно предсказать. Тимошка ему, конечно, по полочкам разложит и объяснит, потому что он - лицо заинтересованное, а такие люди любят прибавить к своим деяниям всякой небыли.

Но это только к тому добавка, что он видел и слышал. В любом случае, доверие к нему со стороны Кабана будет явно на все сто".

- Хорошо сидим, Шарик. Вечер-то какой!.. А ты всё молчишь и молчишь. Придёт какой-нибудь Тимошка, украдёт что-нибудь, а ты так и будешь хвостом крыльцо подметать да слюни пускать! Ээхх, чудо ты заморское!..

Хорошо, что у нас с тобой красть нечего, а то бы я тебя давно на мыло обменял, как Кабан предлагал, за недостаточно хорошую службу... Пойду-ка я бай-бай... А завтра...завтра, - Степаныч зевнул до хруста в челюстях и, сплюнув в сторону, в которую смотрел Шарик, скрылся в сенях.

Через несколько минут по дороге, озираясь по сторонам, просеменил Тимошка. Степаныч, глядя на него через окна с затонированными стёклами, долго смеялся, хватаясь за бока и вытирая выступающие из глаз слёзы.

- Вот и ещё один день закончился, - сказал Степаныч и, раздевшись, лёг спать.


часть 5

"Вот уж точно, - рассуждал Степаныч, шагая по дороге к магазину, - место встречи изменить нельзя".

С самого утра его что-то тяготило. Он пытался определить это "что-то", но никак не мог. Вроде, всё сделано правильно: Тимошка, что надо, разведал и зафиксировал; записка - тоже в его пользу. Тем не менее он понимал, что в данный момент доминирует Кабан.

От предстоящей встречи Степаныч ожидал какой-то развязки. Он чувствовал себя, как муха попавшая в паутину. Степаныч шёл, без конца вздыхая, и всё пытался успокоиться. "Стоп, Степаныч, - корил он себя, - стоп, дорогой. Так не годится. Ты же всё завалишь. У тебя же полные карманы козырей, а ты чего-то опасаешься.

Понимаю, что ты не привык к таким ситуациям, но ведь Кабан тоже далеко не криминальный авторитет, а обыкновенный пьяница. Значит, тушеваться никак нельзя. Нет у него против тебя никаких веских аргументов. Да и в башке у него ума уж точно не палата. Исходя из этого, ты запросто можешь завести его в тупик.

Помощничек у него тоже далеко не Шерлок Холмс. Так что, бери себя в руки... Вон, он, помощничек, стоит подпирает дверь у магазина. Ты главное не забывай улыбаться".

- Степанычу уважение и лучшие пожелания, - расцвёл в улыбке Тимофей.

- Ха-ха-хаа... Ты чего это Тимош, с собой сделал? Где твоя замечательная рыжая бородка? Колись, куда собрался?

- У бабы сёдни день рождения. Сеструха её приехала.  Вот. Нуу...я...вот, - проведя рукой по подбородку, сказал Тимофей.

- А чего же ты здесь торчишь? Там, поди, наливают уже, а ты тут, как гусар на посту.

- Кабана жду. Надо же какой-нибудь подарок огорить, а валюты нема. Нема золотого запасу, Степаныч, понимаешь? Попрошу Кабана спонсировать самую малость.

- Ну что ж: поздравь свою благоверную и от меня тоже. Подарка у меня тоже нет, но доброе слово...оно...

- Здоровеньки булы, поселяне, - сказал, подходя к мужчинам Кабан. - тебя, Тимоша, не узнать - красавЕц, прямо. Говори, чего случилось, чем я могу помочь?

- У жены день рождения...

- Пятихатки хватит? - ухмыляясь спросил Кабан. - Держи, лихоимец... И от нас со Степанычем поздравь, понял?.. Здоров, Степаныч.

- Как говорит Тимошка, и тебе не кашлять.

- Всё, Степаныч, отменяется. Никаких шоколадов нам с тобой не видать, как собственных ушей.

- Как это? А я уже настроился на...

- Настроился-расстроился... Нашёлся малец. Оказывается он и правда на охоте отбился. Молодой...глупый ещё...

- Жаль... Кстати, записка твоя...

Взяв у Степаныча конверт, Кабан порвал его на мелкие части и определил их в урну, стоявшую у входной двери в магазин.

- Я, Степаныч, тоже надеялся...

- А может, это и хорошо, а то попали бы мы с тобой в какую-нибудь неприятность. Деньги-то, если с ними обращаться неумеючи, могут... Даа... Мы с тобой, Фёдр Михалыч, точно - неумехи. Зайду, пожалуй, хлеба куплю. Всего тебе, как говорится...

Кабан ничего не ответив, тоже зашёл  в магазин, купил бутылку водки и, соблюдая молчание, удалился. Тимофей, глядя в глаза Степаныча, спросил:

- Чего это он?

- Пошёл день рождения твоей жены отмечать.

- Всё шутишь... Как думаешь, что мне своей купить?

- Купи сковородку и скалку.

Тимофей некоторое время смотрел на Степаныча, а затем покачав головой, сказал:

- Эх, Степаныч-Степаныч, злой ты человек. Тут день рождения, а ты... Сковородка тыщу стоит. Может, ты добавишь?

- Придёшь пьяным - добавлю.

- Да ну тебя. С ним серьёзно, а он опять... Дай, Мань, что-нибудь на пятьсот рублей на свой вкус.

Забрав хлеб, Степаныч, не спеша, направился домой.

"Ну вот и всё, - рассуждал Степаныч, - а ты беспокоился. Штирлиц описал хозяину всё, как надо.  Молодец, Тимошка. Избавил меня от долгих объяснений. Вот и от сердца отлегло... Теперь - поездка в N-ск. Чем обоснуем? Чем-чем-чем?.. Что мне, скажем, необходимо купить в N-ске? То, конечно, что не купишь в нашей дыре. К этому можно отнести: одежду, обувь, какие-нибудь инструменты... Стооп... Обувь... Ха-ха-хаа... Ообувь.

В сенях у меня второй год лежат ботинки. у которых лопнула подошва. Думай-думай, дорогой товарищ. Завтра надеваю их и иду, как обычно в магазин. Спрашиваю Маню: не бывают ли у вас в продаже ботинки? Мои, мол, трещину в подошве дали. Она, конечно скажет, что нет. Это, мол, надо ехать в N-ск. Так? Так.

Что и требовалось доказать. Желательно, чтобы в магазине было побольше людей...и объясняться , как можно громче... Ха-ха-хаа... Голова, Степаныч... Ай, головаа... Итак, причина для поездки есть. Как говорится, комар носа не подточит.

Ну что ж: начинаем, как говорил товарищ Жеглов, "бомбить фраеров ушастых", ха-ха-хаа... Главное в N-ске не дом да номер, а...найти головастого бомжа или пьяницу. Они при правильном обращении к ним осветят всю обстановку в городе. А там...там видно будет. Степан Сергеич, вон, хорошо поправляется. Думаю, что недалёк тот день, когда он воссоединится с родителями. Воот.

Про золотые горы Кабан, конечно, наплёл. А мне, собственно, они и не нужны. Будет с парнем всё хорошо, и мне будет приятно".

- Ну, Шарик, что тут у нас? Партизаны не шалят? Уухх, псина... Что бы я без тебя, милый мой, делал? Щас принесу тебе премиальную косточку. Можешь пока немного расслабиться. Жаль только, что Стёпушке расслабляться никак нельзя. Я дам ему сегодня хорошую книжку.

Угостив Шарика косточкой, Степаныч отправился к двери, ведущей в тайную комнату.

- Стёпушка, можешь выйти. Посидим немного на крылечке, побалакаем.

Степаныч сел на ступеньку крыльца, а Стёпа - на лавочку возле входной двери в сени, чтобы в случае чего, сразу скрыться в оставленной открытой тайной комнате.

- Я тебе, Стёпушка, книгу хорошую приготовил. Я её купил давным-давно у знакомой библиотекарши в N-ске. Читателей тогда было тьма. Книжки, чего скрывать, иногда крали. Особенно, конечно, приключенческие романы. Когда я взял эту книжку и прочёл: всё думаю, она должна быть моей.

Дико, конечно. Ну и у знакомой библиотекарши купил за червонец. Она, разумеется, не брала, но я настоял. Таких книг в библиотеке было всего три. К тому времени осталась одна. Она и сама сказала, что и эту сопрут. Называется книга - "Дочь Монтесумы". Я её прочёл более десятка раз. Десять раз необязательно, а если один - будет уже хорошо. Держи...

Тучи, Стёпушка, над нами из чёрных, я думаю, стали намного светлее. Опасности, можно сказать никакой, но осторожность не помешает. Вчера была пройдена некая черта, за которой мы можем чувствовать себя...в общем, всё, слава Богу, нормально. Теперь наступает стадия возвращения тебя к твоим родителям. Задача поставлена, значит, надо её выполнять. Завтра поеду...нет...послезавтра поеду в N-ск и, возможно, многое прояснится.

Консервы и хлеб, я думаю, не дадут тебе умереть с голоду. Вечером приеду. Так что, как говорится, не скучай.

Проговорили Степаныч и Степан до самого обеда. Шарик, как и положено верному стражу, лежал на траве у дороги и внимательно присматривался да прислушивался ко всему, что происходило вокруг. А вокруг был замечательный солнечный день. Птицы разных калибров нащёлкивали, насвистывали да начирикивали что-то, будто соревнуясь в своём особом птичьем красноречии...

"Хорошо, - думал Степаныч, сидя на обшарпанном сиденье видавшего виды автобуса, - что все дела с Кабаном-Федькой закончились. Ну его к лешему. Приеду в N-ск и сразу начну потихоньку да полегоньку шевелиться. Первое дело, конечно: поброжу по улицам, загляну в магазины, какие попадутся на пути, а затем, естественно, иду в парк.

Агентов за мной, поди, никто не послал. Ехали в автобусе, кроме меня, две старушки. Эти, конечно, не в счёт. Так что: гуляй-болтай не хочу.

Выйдя из автобуса, Степаныч направился в "Хозмаг". Этот магазин всегда был у него в любимчиках. Когда сооружал тайную комнату да бункер, он навещал этот замечательный магазин едва ли не каждый день... В молодости Степаныч несколько лет работал в N-ске в строительной организации, а жил, не имея собственного жилья, на квартире. Но организация, не выдержав суровых годин, отдала Богу душу, а он, Степаныч, а тогда просто Петька, уехал назад в деревню.

С тех пор в городе произошли большие изменения. Во многих бывших организациях да конторах теперь разместились всевозможные торговые точки.

"Улица, улица, улица широкая...там-там...отчего ты улица стала кривобокая...- возникли в голове Степаныча знакомые слова и мелодия. - Улица... Таак-с... Как там её? Ага, улица Державина. И где это? Что-то я такой никогда не встречал. Может, новая какая или переименованная - сейчас это быстро. Ладно, бомжи и пьяницы, поди, все улицы и переулочки наизусть знают.

Щас иду в парк, так сказать, культуры и отдыха и начну голову пополнять информацией. Парк у нас...ага: сразу за автовокзалом. Паам-пам-па-рам-па-па-па-пам-пам -парам" - пробубнил Степаныч и побрёл в самую отдалённую аллею подальше от снующих туда-сюда горожан.

"С бомжами да пьяницами насухо не больно-то наговоришься, - рассудил Степаныч и купил в "Торговом центре" бутылку и чекушки водки. - Для начала, - решил он, - хватит и чекушки, а там по ходу дела будет видно. На закуску пойдут конфеты, прихваченные из дома. У бомжей и пьяниц, как известно, большие проблемы с зубами: мягонькие шоколадные конфеты - самое то. Ну что, Степаныч, сидим, ждём?".

Ждать пришлось недолго. В конце аллеи замаячила фигура, соответствующая по мнению Степаныча, сомнительной личности. Мужчина шёл, будто крался, и постоянно крутил головой. Подходя к скамейке, на которой сидел Степаныч, неизвестный мужчина сбавил ход почти до нулевой отметки. Голова же его закрутилась тем временем значительно энергичней.

Наконец, приняв какое-то решение, он остановился напротив Степаныча, и взгляд его печальных глаз сказал всё, что мужчина не решался озвучить.

- Хвораешь? - спросил Степаныч.

Мужчина только кивнул головой. Степаныч сразу понял, что перед ним не бомж, а обычный пьяница. Причём, судя по его виду, был он вовсе не дурак и далеко, как уверил себя Степаныч, не из работяг. "Белая косточка", - сделал он вывод.

- Ладно, садись. Так и быть, раз такое несчастье, помогу, но взамен ты ответишь мне на некоторые, не касающиеся тебя и твоей личной жизни, вопросы.

Мужчина сначала вдруг насторожился, но когда понял, что вопросы его не коснутся, с готовностью присел на краешек скамейки.

- Ах ты, чёрт, - посетовал на себя Степаныч, - рюмки-то у меня нет.

Мужчина, молча, сунул руку в карман мятого пиджака и вытащил какой-то круглый предмет. Затем он махнул рукой, и предмет превратился в раскладной стаканчик. Степаныч, улыбнулся и покачал головой. Таких стаканчиков он не видел много-много лет. Открыв чекушку, Степаныч налил в стаканчик граммов тридцать водки и, вытащив из кармана пиджака конфетку, подал её мужчине.

- Ну чего, дорогой товарищ? Лечись. Обращаться мы с тобой будем инкогнито. Имена, я думаю, нам сейчас ни к чему: в крайнем случае, пока.

Мужчина выпил, откусил от конфетки крошечку и, закрыв глаза, глубоко несколько раз вздохнул. Наконец твёрдо глядя в глаза Степанычу, он сказал:

- Спасибо, добрый человек. Вы, наверное, подумали, что я пьяница, что, в общем-то, соответствует действительности. Поскольку вы решили не касаться моей личной жизни, я готов ответить на ваши вопросы.

- Я, пожалуй, тоже глотну.

- Правильно. Человек при этом расслабляется, меньше стесняется и прочее в этом роде.

- Вот и хорошо, - сделав пару глотков из горлышка, - сказал Степаныч. - Тут многое изменилось с тех пор, как я здесь жил на квартире. Было это давным-давно. Решил купить себе новые ботинки, а где - не знаю.

- Вам надо пойти в магазин "Всё для мужчин". Там есть отдел, в котором продаются одежда и обувь. Магазин этот, кстати, совсем недалеко отсюда. Я бы вам показал, но...сами понимаете. Надо просто выйти из парка по этой самой аллее, а затем дойти до перекрёстка и повернуть направо на улицу Державина.

- Державина?

- Ну да.

- Понятно. Что ж...за это можно немного и принять.

После второй порции незнакомец приобрёл совершенно другой вид. Глаза его загорелись, а на небритых щеках появился румянец.

- Спасибо вам, добрый человек, - подобострастно сказал незнакомец. - Сейчас таких, как вы, осталось совсем немного. В городе и того меньше. Добрые люди более всего сохранились в сельской глубинке...в них ещё есть чувства уважения к другим людям. Я...простите, - мужчина вытащил из кармана пиджака смятый платочек и вытер глаза. - Извините, уважаемый. Вот ведь расчувствовался... О-хо-хоо...

- Чего вздыхаем, товарищ неизвестный?

- Товарищ... Даа... Было время... Товарищ... Теперь у нас сплошь господа. Люди, прямо, бьются за место под солнцем, как, собственно, и положено при капитализме. Только сливки-то давным-давно сняты теми, кто был пошустрей да понаглей. Не хочу выступать эдаким оракулом, но думаю, что наша городская жизнь пала под напором непредвиденных обстоятельств. Таких было много, но выжил тот...я уже сказал.

- А что сейчас в городе происходит?

- Сейчас капитализм или не пойми что набирает силу. Даже здесь появились олигархи. Фантастика. Здесь же не Питер, не Москва, не...даа... Убогий городок и...вдруг, здрасте: мы олигархи.

- И много?

- Нет. По-настоящему развернуться места маловато. Вот и бьются насмерть... Недавно, - мужчина огляделся по сторонам, - недавно - только между нами - столкнулись два крутых чувака. Только перья летели. - Мужчина опять испуганно огляделся, - я в парк несколько дней нос не показывал. Попадёшься под горячую руку...в парке-то каждый вечер постреливал кто-то.

- Ничего себе. А мы живём в деревне и ничего такого не ведаем.

- Вот и хорошо.

Степаныч понял, что всё, что хотел узнать, узнал и стал собираться идти дальше:

- Ладно. Мне пора в магазин сходить, а ты держи остатки и, как говорится, спасибо за интересный разговор.

- Спасибо. Я тоже пошёл. Спасибо, уважаемый.

- Пока.

Через несколько минут Степаныч уже стоял перед магазином "Всё для мужчин".

"Зайду-ка на минутку, так сказать, для отчётности, - решил Степаныч. - Ботинки мне, разумеется, не нужны. Купил, не купил: всегда можно сказать, что нужного размера не оказалось. Сейчас куда важнее понаблюдать за домом номер семнадцать".

Как Степаныч решил, так и поступил. Побродив по разным отделам магазина, он, выйдя на улицу, глянул на номер, который красовался на магазине "Всё для мужчин".

"Девять, - прошептал Степаныч, - значит, надо перейти на другую сторону, откуда будет удобнее наблюдать за нужным домом. Тут до семнадцатого всего ничего. Ну как, родной, идём? Конечно".

Перейдя на другую сторону, Степаныч прогулочным шагом двинулся в сторону дома, за которым он хотел бы понаблюдать.

"Ух, ты, - изумился Степаныч, увидев дом под номером семнадцать. - Да это и не дом вовсе, а крепость, громадина из трёх этажей и обнесённая, наверное, трёхметровым забором. Мама родная... А ведь то, что написал в записке Кабан, подтверждается. Осталось выяснить: "кто-кто-кто в теремочке живёт?".

Увидев, что в его сторону идёт старичок с палочкой, Степаныч решил разговорить его. Изобразив на лице неподдельный интерес, он, подождав, когда старичок подойдёт, обратился к нему:

- Простите, ради Бога. Давно не был в N-ске. Дивуюсь: какие удивительные строения появились в этом городе. А этот, трёхэтажный, прямо, средневековый замок.

Старичок внимательно посмотрел на Степаныча и спросил:

- А вы кто, собственно, будете?

- Я из деревни приехал в магазин.Когда-то в молодости жил здесь. Вот хожу и любуюсь разными изменениями.

- Вы, уважаемый, не больно-то здесь красуйтесь. На этом доме камер натыкано, больше, чем звёзд на небе, - но увидев в глазах Степаныча тревогу, он добавил, - да вы не бойтесь. Главное, долго не торчать на одном месте. Все проходящие мимо этого дома невольно останавливаются, чтобы, как вы говорите, полюбоваться красотой здания.

- Спасибо. Я по-правде сказать, струхнул самую малость. Хозяин-то, поди, крутой?

- Сергей Николаич-то? Куда же ещё круче?

- Сергей Николаевич... Я на автовокзале что-то, наверное, о нём слышал, хотя...может имена совпадают. Фамилия, вроде...щас...Ко...Ко...нет не вспомню.

- Каблуков.

- Точно. Я почему внимание обратил на фамилию? Я же приехал купить себе ботинки. Заглянул в магазин "Всё для мужчин", но как-то ничего не подобрал для себя.

Старичок, искоса глянув в сторону дома, перешёл на более тихий голос:

- Когда магазин построили, его хотели назвать "Каблучок". Он им так назвал, ха-ха-хаа...- расхохотался старичок, вытирая выступившие из глаз слёзы. - Вот и назвали банально "Всё для мужчин".

- И правда смешно, - поддержал старичка Степаныч. - Спасибо вам за интересный рассказ. А стоять я здесь, пожалуй, больше не стану.

- И правильно сделаете. Энтих, которые "там" дразнить не следует. До свидания. "Каблучок", ха-ха-хаа... - продолжал веселиться старичок.

"Ну, вот. Теперь можно и домой. Всё, что надо, выяснилось. Осталось...ладно", - прошептал Степаныч и направился в сторону автовокзала...

- Нуу... Давай, Шарик, докладывай. Как вы тут без меня? Хватит, Шарик, меня облизывать: я, поди, не лакомый мосолик. Ну, всё-всё. Щас накормлю вас со Стёпой, а то, поди, оголодали за день. У меня в холодильнике, кстати, есть замечательные косточки. Будешь молодцом, получишь на десерт. Ложись возле крылечка, и сам знаешь: чтоб ни одна насекомая мимо...ха-ха-хаа... Как приятно быть у себя дома. Нигде себя лучше не чувствуешь, чем у родного очага.

Всё, Шарик, пошёл я готовить ужин. Но сначала надо навестить Стёпушку. Тук-тук, кто в теремочке живёт?. День, Стёпушка, не видел тебя и уже соскучился. Родней тебя у меня на данный момент никого нет. Шарик, конечно, не в счёт. Как ты себя чувствуешь?

- Замечательно, дядь Петь. Прямо...ухх...

- Я пойду на ужин что-нибудь сочиню, а ты посиди на стульчике возле входной двери, как давеча. Только на Шарика посматривай. Без его разрешения и муха в сени не пролетит, ха-ха-хаа... Даа... Книжку читал?

- Читал. Сильная штуковина. Я, правда, ещё не всю её одолел, но... Не зря ты её, дядь Петь, купил.

- Вот и ладненько. Пошёл я, а ты сам знаешь.

Копошась на кухне, Степаныч не переставал обдумывать сложившуюся ситуацию. "Всё ведь теперь известно, - рассуждал он, - Даа... Как правильнее поступить, кто мне может подсказать? Цунг цванг какой-то... Всё... Завтра начну его готовить. Может, рановато? Господи: и так - плохо и эдак - никуда не годится.

После ужина Степаныч решил снова посидеть со Степаном на крылечке. Но посидеть не удалось. Как только Степаныч вышел на крыльцо, Шарик подал ему знак, что где-то в зоне его внимания находится нежелательный объект. Присев на ступеньку, Степаныч задумался: "Что за чёрт? Зачем за ним следить, если он фактически получил отбой?.. Или - нет?".

Прошло не менее часа, а Шарик по-прежнему не сводил глаз с соседнего дома.

- Всё, Шарик, пошёл я спать. Устал, извиняюсь, как собака, за день. Возраст всё-таки даёт о себе знать. Лежи возле крылечка, а я пойду предупрежу Стёпушку, чтоб он соблюдал тишину. Уже лёжа в постели, Степаныч почувствовал, что ему снова чего-то не хватает, будто он опять попал в паучью сеть. "Ну и что это может быть?, - задал Степаныч себе вопрос. - Всё же, вроде, решилось. И дом найден, и старик подтвердил, что хозяин дома... Стооп...

А кто сказал, что хозяин дома является отцом Степана? Как кто? - Кабан... Кабан-Кабан... Меня, конечно, с толку сразу сбило то, что он назвал парня Степаном. Вполне возможно, что это...просто...просто совпадение. Чёрт тебя подери... Вот это да... Хорошо ещё, что я не позвонил по предложенному мне номеру телефона. Ай-я-яй... Вся надежда на Сергея Сергеича. Может, он поможет мне что-то прояснить. Щас...щас... Ага...вот и номер его телефона".

- Сергей Сергеич?

- Да. С кем имею честь?

- Я... Сергей Сергеич, здравствуй, дорогой. Я - Пётр Степаныч Парамонкин.

- Петя, здравствуй, друг мой сердечный! Господи, как хорошо, что ты мне позвонил. У меня в телефоне все номера пропали. Не иначе внучок постарался. Собрался поздравить тебя с днём рождения, а номера нет.

Я бы приехал к тебе, но два месяца был у сына в Мурмане, нянчился с внуком, пока его в садик устраивали. Три дня назад приехал и внука привёз на радость своей. Устал: никак в себя не приду. Извини, заболтался. Ты, поди, по делу мне звонишь.

- По делу, Серёжа...и весьма важному.

- Чем могу, Петь, обязательно помогу.

- Для начала простенький вопрос: скажи, ты знаешь такого Сергея Николаевича Каблукова?

- Знаю. И чем он тебя заинтересовал?

- Скажи, у него дети есть?

- Дети? У него три дочки. Их так и зовут - три сестры. Помнишь может, пьеса такая есть.

- А сын у него есть?

- Сына нету. Очень он по этому случаю расстраивался: опять, мол, дочка.
Степаныч едва не потерял дар речи.

- Алло-алло, Степаныч! - гремело в трубке. - Степаныч!

- Я, Серёжа, здесь...Извини.

- Ничего, Петь... Ещё что-нибудь интересует?

- Интересует. Скажи мне, а ещё такой богатей в N-ске имеется?

- Имеется. Пётр Константинович Озёрков.

- Озёрков?

- Да.

- А у него как с детьми?

- Ты что, Петь, летопись о местных олигархах решил написать?.. Сын его единственный Аркашка с неделю, как пропал... Всякое болтают.

- Серёж, ты мог бы ко мне приехать?.. Желательно, как только можешь...

- Могу... Так, завтра-послезавтра отправлю внука с бабкой к родителям снохи, а... В общем, через пару дней...встречай.

- Хорошо. Только имей в виду, что всё о чём мы с тобой трещим - конфиденциальная информация.

- Понял. Что-то серьёзное?

- Серьёзное. Перед тем, как сядешь в машину, позвони мне; доедешь до деревни, опять позвони и не забудь позвонить, когда будешь проезжать мимо моего дома... Ты же через Вольное поедешь?

- Ну да.

- Я буду ждать тебя в километре от своего дома. Понял? Звонишь, проезжаешь мимо дома, и через километр мы встретимся. И смотри, чтоб не было хвоста. Если что, не останавливаясь, дуй до Степановки.

- Да ты, Петь... Что за конспирация? Ладно, как сказал, так и сделаю. Всего доброго.

- И тебе тоже.

"Такие получается дела, друг мой любезный, - шептал, глядя в темноту, Степаныч. - Вот тебе и Степан Сергеич. Ловко. Значит, я точно на крючке, и если бы не моя изворотливая голова...даже думать не хочется. Аркадий, значит, Петрович. Ладно. По ложному пути меня отправили те, кто замыслил кокнуть Аркашку.

Кабан...этот, просто пешка. Ну что же: завтра надо ехать в N-ск. Не хватало мне ещё и с Сергеем Сергеичем проколоться. Как говорится, доверяй, но проверяй. Попробую я через старичка, с которым мы так мило беседовали сегодня, узнать относительно детей Сергея Николаевича. Вот так. Возьму с собой старую дрель: вроде, хочу её в ремонт другу отдать. К дому олигарха зайду со стороны, откуда шёл старичок.

Жаль, что я сегодня-то не додумался спросить его о детях... Да разве всё предусмотришь... Всё ведь было, как на ладошке, а оказалось - ложное направление. Стёпушку-Аркашку никто не найдёт, пусть даже не рыпаются. Накажу ему, чтоб в случае чего, спустился в бункер... Но до этого не дойдёт. Ну вот. Давай-ка, дружок, спать".

Степаныч перекрестился и через некоторое время уже спокойно спал.


часть 6

Утром приготовив завтрак и накормив своих постояльцев, в числе которых значились Степан и Шарик, Степаныч сунул старую никуда негодную дрель в сумку и отправился к автобусной остановке. Степану он строго-настрого наказал, чтобы ни-ни...что означало: соблюдать сколь можно тишину.

Возле магазина, где и располагалась автобусная остановка, уже маячил Тимофей.

Рыжая бородка снова поползла по его кирпичного цвета щекам.

- Ооо!.. Здорово, Степаныч! Куда это ты с утра пораньше?

- Здорово, коль не шутишь. А бородка тебе, Тимош, кстати, прямо, то.

- А то. Я такой, ха-ха-хаа...военный, как...как энтот здоровенный! Никак в город собрался?

- Вчера в магазин ездил, встретил давнишнего приятеля. Он раньше электриком работал, а сейчас по маленьку сшибает, когда удача выпадет. Занимается в основном мелким ремонтом. Ну и доболтались. Ляпнул я про дрель: не работает, мол, зараза.

"Вези, - говорит. - Если не до конца сдохла, попробую что-нибудь сделать". Ну а чего? Новая сейчас, считай, не менее полпенсии стоит.

- Эт точно. А как там город? Эхх, давно там не был. Поди, как в столице: фонари-рекламы кругом?

- Про столицу ничего не скажу, а N-ск, конечно, сильно изменился. Кто побогаче, строят дома-терема, а те, у кого нема золотого запасу - пожиже будут.

- Ну, Степаныч, чего-нибудь да сморозишь. Фантазия у тебя... А, вон, и автобус прискрипел. Гоняют рухлядь туда-сюда. Ты, Степаныч, под ноги-то посматривай, а то потеряешься ненароком, ха-ха-хаа... Счастливо доехать!

Залезая в автобус Степаныч, как бы случайно оглянулся и увидел, как Тимофей, вытащив из кармана телефон, уже кому-то названивал.

- Понятно, - выдохнул Степаныч и сел на свободное место, каких в автобусе было...выбирай любое.

Глядя на мелькающие за окном деревья и кустарники, Степаныч предался рассуждениям.

"Надо же:  хочешь не хочешь, а жизнь пробивает...куда денешься...дорогу, - едва слышно прошептал он, и волнение охватило весь его организм. - Что же получается, а? Жил я, жил, никому ничего плохого не делал, спас паренька, считай, от смерти, и вот я теперь - соответственно главный свидетель преступления...если рассуждать с моей стороны, так оно и есть. А с другой?.. Теперь даже в город приходится ехать по надуманной причине, будто я какой-то революционер, преследуемый царской охранкой.

Может, я спешу распутать клубок неизвестности, который так прочен, что трудно зацепиться за ниточку. Всё может быть. Кто подкидывает мне факты, которые не помогают распутать эту неприятную...загадочную историю? А ведь это, если я не ошибаюсь, только начало. Кому пришло в голову, чтобы Кабан подбросил мне записку с определёнными данными? Даа...

Зачем мне, старику, знать, что в N-ске есть дом номер семнадцать по улице Державина, в котором живёт какой-то гражданин, о котором я за всю жизнь ничего не слышал? А номер телефона? Ежели я по нему позвоню, то выдам себя с головой. Это же и ежу понятно. И...и вдруг оказывается, что в наличие у мужика только дочки-лапочки. Причём здесь тогда Степан? По словам Сергея Сергеича он оказывается вовсе не Степан, а Аркадий.

Здрасте, я ваша тётя. Но зачем мне тогда были представлены данные на Сергея Николаевича, если он не имеет к этому парню никакого отношения? Маразм какой-то... В любом случае, пока я досконально в этом деле не разберусь, никто ни Степана, ни Аркашку не получит.  ППП...ххе... Интересная аббревиатура. Парень потерял память, хе-хе-хее... Меня он, слава Богу, запомнил, а всех, кого раньше знал, забыл... Никого не помнит.

Как же я его такого отпущу? Да ни в жисть... Что я - дурак что ли? Соберу полную информацию о нём, а там будет видно... Таак-с... А теперь...теперь...Сергей Сергеич. С ним я, разумеется, слишком откровенничать не собираюсь. "Знают двое - знает свинья" - я всегда помню это выражение... Теперь ...записка. Даа... Скажем-скажем... Объясню так: шёл по улице из магазина и совершенно случайно нашёл лист бумаги с некоторыми данными.

Мне-то эти данные, типа, до фонаря: интересно и всё. Но кроме интереса присутствует вопрос безопасности: ездют, мол, какие-то люди, которых можно назвать...ммм... Одним словом - опасные. Они же два обыска у меня проводили: дыхнуть старику не дают. Вот и хочется понять: чего им от меня надо? Как думаешь, Степаныч, поверит? А почему не поверит, если всё так и было. А любопытство...ну и что?

Любой человек - живность весьма любопытствующая. А почему конспирация? Так...дураку понятно. Кого-то потеряли...кого-то ищёт...я-то здесь причём? Мне оно надо? Мне и без приключений хорошо. В мои-то годы приятней покой. Ну как?  Сойдёт. Таак...кажется подъезжаем. На вокзал я, наверно...ну его..."

Степаныч подошёл к водителю и попросил его остановиться на въезде в город. У первого же мусорного ящика Степаныч остановился, подумал и отправил в него дрель вместе с сумкой.

Оглядевшись и облегчённо вздохнув, он направился по улице, ведущий его к цели. Город Степаныч знал неплохо.  В молодости он на велосипеде исколесил N-ск и вдоль и поперёк. С улицы, по которой он шёл, переулок вёл в сторону улицы Державина.

На пути по переулку к улице Державина располагался небольшой сквер,где можно было посидеть на скамейке и видеть во всей красе дом номер семнадцать, а также наблюдать тротуар, по которому должен был идти старик, если... Гарантий никаких.

"Ничего, - думал Степаныч, - будем ждать. Если его сегодня не будет, у меня в запасе всё равно остаётся денёк... Объяснить приезд в город...приезд...объяснить будет просто. Дрель ремонтируется, значит, её надо забрать. Всё на своих полочках. Комар носа не подточит... Стооп... Ага...

А вот и наш любимый старичок. Куда это он с утра пораньше?  За хлебом, наверное...или...за молочком. Старичок должен увидеть во мне любопытствующего человека, а не наблюдателя. Тогда его можно будет разговорить.  Вперёд, Степаныч".

- Ооо!.. Какая встреча! Здравствуйте, уважаемый! А я вот опять приехал Друг вчера пообещал, что отремонтирует мне дрель, если она, конечно, подлежит ремонту. Сдал и хожу. До автобуса времени тьма. Решил ещё разок глянуть на архитектурное чудо. Красота.

- Здравствуйте-здравствуйте, милый мой. Оочень рад. Я-то его каждый день вижу, когда за хлебушком да молочком иду.

- Тогда для вас - это просто обыденность, а для нас сельских обывателей - совсем другое.

- Конечно. Кто живёт в раю, совершенно того не замечает. Это же - непреклонная истина.

- Повезло наследникам. Такое чудо и, считай, даром. Сынок-то, поди, рад будет до смерти. Да ещё...чего уж там...ждать будет, чтоб...сам понимаешь...

- Конечно, понимаю. Только у Сергея Николаевича одни девки. Три штуки.

- Ха-ха-хаа!.. Прямо, как в пьесе.

- Да-да-да... Их так и зовут - три сестры... Здорово вы подметили.

- Болтаю и болтаю...извините...не знаю...

- Меня Антонычем кличут.

- Кличут...интересно. А меня - Степанычем. Я говорю: болтаю и болтаю, а вы уважаемый Антоныч, поди, спешите.

- Да-да-даа... Спасибо, Степаныч, за подсказку. Каюсь, люблю поболтать. Сейчас сбегаю за хлебушком да молочком и, если вы будете ещё здесь, то...ха-ха-хаа...- Рассыпаясь смехом-горошком, Антоныч засеменил в нужном направлении.

Степаныч вернулся на скамейку и, взяв в руки оставленную кем-то газету, решил убить время чтением новостей.

Не прошло, как показалось Степанычу, и двух десятков минут, как перед ним возник улыбающийся Антоныч. Положив сумку с покупками на скамейку, он деликатно спросил:

- Разрешите присесть, уважаемый?

- Ка...ка...какой может быть разговор... А вы, Антоныч, прямо, метеор! Я даже заметку не успел прочесть, а вы уже в магазин сбегали. Присаживайтесь, дорогой товарищ, поудобнее... Мне это чем-то напоминает старые времена, когда с девчонками...эхх! Было время. Машин на улицах почти не было.

Тишина...относительная, конечно. Вечером - танцы, свидания... Ни тебе бандитов, ни...каких-то идиотов на улицах. Сейчас, думаю, здесь многое в этом плане поменялось.

- Многое, Степаныч. Ох, многое. Неспокойно стало. Олигархи воюют меж собой, а нам, как тем холопам, достаётся.

- А чего воюют-то? Я понимаю: в больших городах крутые делят недвижимость, сферы влияния, а тут-то чего? Да здесь с давних пор делить нечего!

- Эээ...дорогой мой. Вот тут ты крепко ошибаешься. Воевать можно хоть за что...даже за неприятное слово или...даже взгляд. Вот так... Недавно тут такое творилось - на улицу страшно было выйти. Кого-то, вроде бы, даже, поговаривали, убили.

- В этом плане Сергею...как его?..

- Сергей Николаевич.

- Я и говорю, что Сергею Николаевичу в такие времена проще: у него же одни девки. Воюют-то по большей части парни.

- Тут ты безусловно прав. После недавней битвы у одного олигарха сын пропал.

Степаныч напрягся, как собака, почуявшая след.

- И что?.. Неужели убили?

- Неет... Вчера в магазине слышал, что вернулся он к папеньке да маменьке...с некоторыми повреждениями.

- Я, вообще-то, что-то подобное слышал, когда был на вокзале. Бабы меж собой обсуждали: мол, кого-то чуть не убили...плохо слышно было...толи Гришку, толи Андрюшку...точно не скажу.

- Аркашку Озёрнова.

- Озёрнова?.. На озере что ли живёт?

- Да нет. Фамилия такая: Озёрнов. Отец у него крутой до невозможности. Кстати, он соперник Сергея Николаевича.

- Озёрнов... Нет. Никогда не слышал о таком.

- Да ты что? Озёрнов Пётр Константинович... Он даже одно время в администрации работал.

- Извини, Антоныч, не вем... И чего им не хватает?

- Им, Степаныч, сколько чего не дай, всё равно чего-то хватать не будет.

- Даа... Я с тобой полностью согласен. Сколько у нас время-то? Ооо... Извини, Антоныч, подошло назначенное время. Дружок сказал, чтоб к такому-то времени был, как штык. Может, чего-то и сделал. Хочу, Антоныч, поблагодарить вас за приятный и интересный разговор. В деревне-то у нас... Разве с собакой побеседуешь от души, ха-ха-хаа... А люди...люди в себя всё больше уходят. Ну что ж? До свидания, дорогой товарищ. Бог даст, ещё увидимся.


- А ты, Степаныч, как приедешь сюда, заходи ко мне в любое время. Я буду только рад. Живу один...если что, можешь и переночевать у меня. Вот. Адрес мой: улица - эта же, дом тридцать один. Телефон бы, конечно, но наизусть не помню, а он у меня дома заряжается.

- Ну что ж, загляну как-нибудь.

Старики пожали друг другу руки, и Степаныч, сделав вид, что очень спешит, быстрыми шагами направился в сторону центра, куда и вела улица Державина. Пройдя какое-то расстояние, он остановился и, оглянувшись, помахал рукой новому знакомому, который всё ещё стоял возле скамейки и, увидев, что Степаныч ему машет, тоже помахал рукой.

Сидя на скамейке возле вокзала в ожидании автобуса, Степаныч, несколько удручённый полученными сведениями от Антоныча, пытался как-то объяснить себе, что собственно происходит: "Если у Сергея Николаевича сыновей нет, а сына Озёрнова зовут Аркашкой, и он жив и здоров, то кто же тогда Степан? И почему в записке Кабан сообщил ему то, что сообщил?

Степан не может быть сыном ни Сергея Николаевича, ни Петра Константиновича. С этим, вроде бы, понятно, хотя сообщение Кабана никак не вписывалось в данную ситуацию. Стооп... Антоныч упомянул в разговоре, что какого-то парня убили или...что-то в этом роде. Кого убили или не убили? Может быть Степан этим человеком?.. Ай-я-яй... Может, Сергей Сергеич что-то прояснит? Ладно.

Приедет, поговорим. Я что придумал, то ему и доложу. О-хо-хоо... Может нам со Степаном на какое-то время затаиться. Точно. Скажем, на пару недель... Для нас со Степаном это совсем не срок, а энти пусть репу чешут. А с Сергей Сергеичем обговорим, что можно предпринять для моей безопасности. Вот так. А вот и автобус. Господи, хочу домой. Там я, как за каменной стеной. Сюда...пока ни ногой".

Уже сидя в автобусе, Степаныч твёрдо решил: надо как-то вернуть память Степану. Тогда всё и прояснится. Как его привезли в карьер, он может и не вспомнит, а вот начало расправы - безусловно.

У магазина, подпирая электрический столб, стоял Тимофей.

"Неужто ждал? - подумал Степаныч. - Придётся, однако, объясняться".

- Ну как, Степаныч? - спросил Тимошка, почёсывая рыжую бородку.

- Можно сказать, никак? Сдохла моя дрель.

- И чего теперь?

- Ааа... Не очень-то мне она нужна. Сколь лет валялась без всякой пользы, и ничего: и так замечательно без неё, значит, обходился. Чего мне сверлить-то? Нету и не надо. А ты чего столб подпираешь?

- А чего делать-то? Кабан, гад, дома сидит и в одну харю льёт. Сунулся я, а он мне знаешь что сказал?

- Не знаю, Тимош, и знать не хочу. Устал я, как собака. Мне ведь годов не сколь тебе. В следующий раз расскажешь, как в магазин приду. Пойду я. Извини, Тимош.

- Привет Шарику. А я, пожалуй, ещё поторчу здесь: вдруг кто Тимошку пожалеет.

- Эх, горе. Держи на чекушку. Больше, извини, не дам.

- Ух ты! Ну ты, Степаныч, прямо...слов нет! Я же, считай. подыхаю.

- А Кабан чего же? Тоже мне - друг.

- Да...какой он мне друг.

Тимошка внимательно огляделся и, наклонившись к самому уху Степаныча, прошептал:

- Он под тебя чего-то копает. Чего - не знаю, но точно. Такой...гад. И этот его...ну...племяш. Предлагал мне следить за тобой, но я отказался и послал его куда подальше. Вот он теперь на меня и злится.

- Странно. Чего это вдруг ему от меня надо?

- Не знаю, Степаныч. Что знал - сказал. Спасибо. Пойду лечиться. Пока.

- Пока, Тимош. И я пойду. Правда...устал. Вспомнил годы молодые, походил по улицам N-ска. А сам забыл, сколь мне лет. Теперь вот. Бывай, Тимош.

- Ещё раз, Степаныч, спасибо. Я добро помню.

Подойдя к дому, Степаныч некоторое время сидел на ступеньке крыльца и качал головой.

- Вот так и живём, Шарик, - сказал он, поглаживая своего любимца.

Шарик положил свою большую голову на колени хозяина и время от времени бросал в него взгляды полные толи грусти, толи жалости и иногда негромко скулил.

- Ничего, Шарик, пробьёмся. Запутали меня, конечно, так, что распутать этот клубок будет совсем не просто. Ладно. Пойду-ка я погрею супчик и Стёпушку навещу. А ты, Шарик, извини: безопасность вся на тебе, но косточек я тебе через несколько минут обязательно принесу.

Поставив кастрюлю с супом на медленный огонь, Степаныч отправился к двери, ведущей в тайную комнату.

- Стёпушка, это я твоя бабушка. "Оттопритеся, оттворитеся..."- запел Степаныч гнусавым голосом.

Открывший дверь Степан, буквально хохотал:

- Дядь Петь, похоже, я и правда стал поправляться.

- Люблю я, как говорит Тимофей, придуряться. Придумаю что-то и сам смеюсь. Идём-ка, Стёпушка, ужинать. Честно говоря, я за день изрядно проголодался. Да и вы с Шариком держитесь в основном на сухомятке. Проходи на кухню, а дверь свою не закрывай. Увы, как я не хорохорюсь, мы пока должны вести себя осторожно.

Раз Шарик на стрёме, мы с тобой можем расслабиться. На окна не обращай внимания, с улицы в них ничего, что делается в доме не видно, потому что вторые стёкла во всех окнах тонированные. Мы же с тобой можем наблюдать за всем, что происходит на улице.

Вон, Шарик кувыркается. Но стоит ему что-то заметить, сразу насторожится и даст нам знать, что недалеко появился объект. А дальше, как говорится: ноги в руки. Ну это я так...можно сказать, фигурально изъясняюсь. Кушай, дорогой, на здоровье. Шарика попозже накормлю, а пока отнесу ему обещанных косточек. Пусть полакомится.

После ужина Степаныч и Степан устроились на крылечке: один - на ступеньках, а второй - на скамеечке возле двери, ведущей в сени.Незаметно стемнело, и зажглись фонари, которые освещали всю улицу ярким светом.

- Я тебе, Стёпушка, дам ещё одну книгу. Называется она "Му-му". Рассказ о старинных временах. В школе раньше изучали... Завтра ко мне должен один человечек подъехать. Может, он что-нибудь полезное расскажет. Мне, конечно, откровенничать даже с хорошим другом не годится, но войти в контакт...

- Как же тебе, дядь Петь, сложно. Всё по крупицам да по крупицам, а ещё...не знаю, как выразиться...ошибиться тебе никак нельзя. Из-за меня, конечно. Сколько я хлопот тебе доставляю - не сосчитать, а пользы от меня, как от полена. И вспомнить ничего не могу.

- Ну-ну-ну... Выбрось из головы... Только вера может дать нам шанс найти нужную дорогу. Давай, Стёпушка так: я пойду прилягу, а ты посиди на крылечке. Устал я маленько. Двери не закрывай и поглядывай на Шарика. Если что, он тебя предупредит, тогда входную дверь на засов, а сам в свою конурку под названием "Тайная комната". Но звучиит... Пошёл я. Спокойной ночи вам, други мои.

- Спасибо, дядь Петь. И тебе тоже спокойной ночи.

Ночь и на самом деле выдалась удивительно спокойной. Степан просидел на крылечке почти до самого рассвета. Он отправился в свою комнату, когда небо на востоке начало стремительно светлеть. Степаныч за всю ночь не проснулся ни разу. Встал он, как обычно, в шесть утра замечательно выспавшимся, отчего и настроение у него было на высоте.

"Надо же? Чудесная ночь выдалась", улыбаясь, прошептал Степаныч, когда присел на несколько минут на ступеньку крыльца. Смотревшему на него Шарику, он махнул рукой:

- Лежи, Шарик, лежи, - сказал Степаныч, - я всё равно сейчас пойду варить гороховую кашу. Сегодня нас всех ждёт гороховая диета. Горох...оно, конечно, неплохо, но без мясца и горох выглядит скучно. Значит, надо готовить...как его...щас...ага, рагу. Вот. Хорошая будет добавка к гороховой каше.

Кастрюля с горохом, замоченным с вечера, заняла своё место на плите. Нарезав мясо, Степаныч положил его в сковородку и добавил растительное масло.

"Так-с, огонь делаем самый слабый. Степан проснётся теперь совсем не скоро после ночного бдения. К тому времени всё приготовится", - рассудил Степаныч и выглянул в окно. По дороге шагал Тимофей. Шарик даже не шелохнулся. "Вот, зараза, чует, что от Тимофея никакой опасности нет", - определил Степаныч сложившуюся ситуацию и, широко улыбаясь, вышел на крыльцо.

- Степаныч, я подойду? - прохрипел Тимошка, с опаской глядя на Шарика.

- Валяй. Гуляешь с утра пораньше на природе. Молодец!

- Я, Степаныч, не гуляю, а прогуливаюсь. Да и не прогуливаюсь, а...- Тимофей внимательно осмотрелся и, умерив голос, продолжил объяснение. - К тебе шёл...специально...вот.

- Ко мне? Чего это вдруг?

- Утром пошёл к Кабану. - Тимофей мотнул головой и тяжко вздохнул. - Сразу заходить не стал, прислушался и кое-что услышал. Кабан с кем-то по телефону болтал. Орал он так, что стёкла в окнах едва не дребезжали. Злой был, прям, как...как...

Я решил к нему не заходить, а рванул сразу к тебе. Короче, сегодня часиков в восемь - примерно, конечно, - по всей деревне будет облава. Опять бандюки примчатся. А раз Кабан на тебя бочку катит, то я решил предупредить...ну...на всякий случай.

- Я, Тимош, что-то не больно беспокоюсь: примчатся, так примчатся. Мне что, привыкать что ли? Чего у меня искать-то? Я, вон, даже самогон не курю.

При слове "самогон" Тимошка облизнулся.

- А что? - видя состояние Тимошки, сказал Степаныч, - ты у меня в гостях никогда не был. Захады, дарагой! Да и праздник сегодня... "Взятие Бастилии", однако.

- Да? Это что за зверь?

- Тюрьма в Париже такая была...во Франции.

- Ааа... Понял.

- Ну чего, проходи на кухню, посидим. У меня там, правда, кое-что варится, но я думаю, что это нам не помешает, а для меня даже хорошо: посматривать-то за варевом-жаревом надо, правда? А мы тем временем бутылёк раскатаем!

- Нуу...я, Степаныч, весь в понятках.

Тимошка, сняв возле крыльца тапки, осторожно, то и дело оглядываясь, прошёл на кухню. Присев на краешек табуретки возле стола, он, не зная куда деть руки, расчёсывал ими кудлатые рыжие волосы на голове и такую же рыжую бородку.

Степаныч поставил на стол бутылку водки, две хрустальные рюмки, тарелочку с хлебом и ещё одну с нарезанной колбасой. Глядя на то, что появилось на столе, Тимошка то и дело производил глотательные движения.

- Ну вот, - сказал Степаныч, наполняя рюмки, - вроде, должно сойти за первый сорт... Давай, Тимош, за взятие Бастилии.

Тимошка взял осторожно рюмку и, не зная, как себя вести дальше, кивнул в знак согласия головой и выпил. Взяв кусочек хлеба, он понюхал его и, не откусывая, положил его на тарелочку.

"Стесняется. - сделал вывод Степаныч, - не совсем, значит, пропащий человек, не то, что Кабанище".

За окном зашумел мотор, и напротив крыльца остановился чёрный джип. Тимофей, изобразив на лице невероятный страх, убрал под стол дрожащие руки.

- Огоо!.. Да здесь, пацаны, бухают с утра пораньше, - прорычал тот, кого Степаныч отметил, как главаря ещё в первый "визит". - Чё празднуем?

- Таак...- дрожащим голосом пояснил Тимофей, - эта...взятие Бастилии.

- Ха-ха-хаа... Бастилии. И где это?

- Таак...в этой...во Франции.

- Может и дату знаешь, ботаник?

- Не-не-не... тока число...

- Ну чего, старый, у тебя случайно душицы нет? Заказ получил. Бабе моей, страсть как понравилась.

- В наличии нету, но если надо, сегодня заготовлю хоть центнер.

- Ладно. Центнер не надо...ну...как в прошлый раз, ага? Завтра заедем... Ну а ты кто такой, рыжая обезьяна? Рыжий, рыжий, конопатый...Слышь, пацаны, он же дедушку убил, ха-ха-хаа!.. Ещё раз здесь увижу - перекрашу.

- Я...я...местный, - попробовал объяснить Тимошка,но увидев взгляд амбала затих, дрожа всем телом.

- Пошли, пацаны. Короче, завтра.

Степаныч вышел на крыльцо проводить нежданных гостей и кивнул головой амбалу.

- Хау, старик, - крикнул амбал, залезая в джип.

На крыльцо на дрожащих ногах вышел Тимошка. Пот градом катился с его куцей бородки.

- Ничего себе, - выдохнул он и перекрестился. - Друзья у тебя, Степаныч...

- Страшно? Ладно, чего ты? Пошли добьём, и пойду заказ исполнять...


часть 7

От Степаныча Тимошка уходил в чудовищном состоянии. Присев на минутку на ступеньку крыльца, он - чего никак не ожидал Степаныч, - заплакал. Размазывая по лицу всё то, что по нему текло, Тимошка, дрожа всем телом, пытался высказать своё возмущение относительно бандитов.

Степаныч, как мог, успокаивал его, приговаривая: "Тебе ещё повезло, дорогой мой. Они же могли с тобой такое учудить, что помнил бы всю оставшуюся жизнь. Главный-то особенно рыжих не любит. У него первая жена была рыжей, понял? Думаю, что дальше и объяснять ничего не надо".

- И...и...Степаныч, - сказал дрожащим голосом Тимошка, - он даже к тебе запретил мне заходить...

- Ну и что? Подумаешь? А ты заходи, и всё.

- Ааа... А если он опять припрётся? Мне же хана будет.

- Тогда у магазина встречаться будем, там территория нейтральная... Давай, Тимош, прощаться. У меня же сегодня дел. По оврагам придётся помотаться, о-ё-ёй, сколько.

Это я бандюку сказал, что сходу наберу центнер. Агаа... Что нам стоит... Ладно. Топай, пока не вернулись, а то у них такая привычка имеется.

Тимошка подпрыгнул, как ужаленный в мягкое место, и через несколько минут исчез из вида.

Степаныч, выключил плиту и, не заглядывая к Степану, направился на обговоренный в договоре километр. Шарик, как обычно, сопровождал своего хозяина.

- Ну и когда он приедет, а, Шарик? Не звонит, не едет...не люблю я так-то. Вообще-то, он мне сейчас не особо нужен, хотя...кто знает. Пройдём, Шарик, километр и, если не получим звонка, пойдём в овраг за душицей.

Сбор душицы прошёл по высшему разряду. Нарвав целую охапку травы, в которой в большинстве была душица, Степаныч и Шарик направились в сторону дороги.

- Ничего, Шарик, сейчас на дорогу выйдем, и я займусь, как говорят умные люди, классификацией...так, вроде. Одно не пойму: куда делся наш дорогой Сергей Сергеич?.. А может?.. Стооп...

Думай, Степаныч, думай... Думай, чёрт побери! Всё, Шарик, отдыхаем и ждём клиента. Мне кажется, Шарик, что Сергей Сергеич - весьма туманный вариант...даже, наверное, тёмный. Опасаюсь, что он мне ничего нового предложить не может, кроме новых загадок... Эврика... Стооп, Степаныч... Стооп, дорогой... Главарь... Агаа...

Бей врага, как где-то я слышал, его оружием. Но как мне его разговорить. Отношения у нас становятся, как я понимаю, более-менее доверительными...с большой, конечно, натяжкой. Ну и что? Все отношения так начинаются. Он, конечно, ни Кабан, ни Тимошка, а опасный и умный противник...в данном случае. Жена, говорит... Значит, человеческое в нём присутствует.

Неужто, слабое звено? А что? Человек без каких-либо слабостей - не человек вовсе, а лишь подобие его: всякие там террористы, убийцы...а этот, вроде, на них не смахивает, хотя сказать может, что хошь. Но ведь слова - это одно, а дело - совсем другое. Среди его команды, наверняка, отмороженные есть, поэтому ухо надо держать остро.

Что если завтра с утра мы с тобой, Шарик, устроим праздник. Ты любишь праздники? Только какой? Надо в численнике посмотреть. Направление определено, значит, надо его попробовать реализовать... Что, Шарик? Неужели едет...но почему без звонка? Ладно, выяснится. О завтрашнем мы ещё потом подумаем.

У перебирающего траву Степаныча остановилась сверкающая на солнце белая "Тойота", из которой, распахнув широко дверцу, вылез довольно пожилой мужчина, убелённый сединой. Степаныча поразил шикарный костюм, в котором Сергей Сергеич выглядел, как какой-нибудь посол иностранного государства.

"Ишь ты, - подумал Степаныч. - Да ты, похоже, не простой человек. Опять во мне что-то вызвало неудобство. Даа... А ведь такой джентельмен, как Сергей Сергеич, и сам может устроить что угодно".

- Серёженька, как говорится, добро пожаловать в нашу необычайно красивую глушь. А я, вот, собираю сегодня травку.

- Ты что, Петь, - беря быка за рога, спросил Сергей Сергеич, - пригласил меня поговорить о травке?

- Нет, конечно, но одно другому не мешает. Сегодня нечаянно получил заказ от серьёзного человека, которому отказать себе дороже. Надо было позвонить, как мы с тобой договорились, и всё было бы по другому. Не могу же я цельный день ждать звонка?

- Внучок, телефон мой в унитаз уронил. Сидел на нём и в какую-то игру наяривал...ну и доигрался. Уж, извини, что так получилось. Пришлось из дерьма вытаскивать, но...сам понимаешь? Выбросил, да и всё.

- Ладно, Серёжа, не переживай. с внуками ещё не такое бывает. А что, друг мой любезной, в твоей замечательной тачке не найдётся ли глотка воды для старого человека? Воду впопыхах забыл взять с собой, а пить хочется. Мы тут с земляком-селянином с утра бутылочку уговорили, вот и...

- Есть, Петь. Какой вопрос. Сейчас принесу.

Степаныч сработал, как робот-автомат. Одним движением вытащив из кармана телефон, он нашёл номер телефона Сергея Сергеича. "Вызов идёт, - ахнул Степаныч, - чёрт меня подери, если это не так. Вот тебе и унитаз. Да ты, дорогой друг, оказывается плут. Что, как говорится, хошь, то и думай. Почему он меня обманул?".

Увидев краем глаза приближающегося Сергея Сергеича, Степаныч незаметно отправил телефон в карман. "О звонке он, разумеется, всё равно узнает, раз телефон цел, - мелькнуло в голове Степаныча. - Пожалуй, и от воды придётся отказаться, а то окажешься нечаянно в карьере".

- Держи, Петь. Родниковая.

- Спасибо, Серёжа, - сказал Степаныч и вылил воду себе на голову. - Ухх...хорошо. Так, думаю, пользы больше будет. Сейчас сколь не пей - толку мало... Дома напьюсь до отвала.

Сергей Сергеич, как показалось Степанычу, глядел на его действия с явным неудовольствием.

- Присаживайся, Серёжа. Очень хотел видеть тебя, а причины никакой не находилось. А тут иду из магАзина, смотрю, на дороге смятый лист бумаги лежит. Любопытство, говорят, не порок, а большое свинство. Поднял, значит, развернул, а там, вроде получается, записка.

Всего-то ничего было написано: город N-ск, улица...улица...уже и не помню теперь. Вроде, Д...Д...нет, не вспомню. Да и Бог с ней. Ага, думаю, есть причина другу, который живёт в N-ске, позвонить. Если побеспокоил, извини.

- Нет, Петь, что ты!.. Об этом не может быть и речи. Правильно сделал, что позвонил. А записка где? Может я тебе чем-то помогу?

- Ха-ха-хаа!.. Зачем она мне нужна? Продиктовал тебе, что в ней было, и выбросил в мусорку возле магазина. Раз её выбросили, то, значит, она никому и не нужна.

- Нуу...а что тебя беспокоит? Говори, помогу, чем могу.

- В общем-то, ничего и не беспокоит. Живу потихоньку...травку, вон, иногда собираю. Может, в гости зайдёшь?

- Извини, Петь, но как-нибудь в другой раз. Я же предприниматель. Пока к сыну мотался, всё к чертям собачьим разладилось. Совсем зашился. Ты...если что, звони. Вдруг могу помочь. Извини, Петь, за короткую встречу. Хотел предупредить тебя, но этот чёртов телефон...

- Ничего, Серёжа. Спасибо, что заглянул. Я, по-правде, человек не очень-то сентиментальный.

- Вот так, Шарик, - сказал Степаныч, провожая глазами автомобиль своего, как он считал досель, хорошего друга и человека, которого однажды спас от гибели. - Надеюсь, мне это зачтётся. Не зверь же он в конце концов. Да и у меня пока ещё никто никого не нашёл. А догадки, когда они ничем не подтверждены, так и остаются догадками, если, конечно, в дело не пустить современных инквизиторов. С этим пока всё. Переключаемся на другой номер.

Главарь. Этот, пожалуй, заслуживает внимания. Крутить его надо, а с Сергеем Сергеичем подождём. Если что, он с меня не слезет, а мы с тобой, Шарик...будем держаться до конца... Завтра, дорогой мой, будем гулять. Сейчас накормлю кашей с гуляшом Стёпушку и, конечно, тебя и пойду в магАзин. Куплю у Маньки мясо: оно у неё домашнее, мягонькое, во рту тает...

Нам с тобой и Стёпушкой килограмма три хватит...ну, а мне - чекушку в придачу. И вид сделаем, и бюджет мой не просядет. Бандиты увидев наш пир, наверняка, заинтересуются, чего это мы вдруг?.. Верно? А то... Объяснение у меня будет простое: в сорок пятом, в это самое время, мой отец, замечательный человек, прошедший всю войну, постоявший между колонн поверженного Рейхстага, вернулся домой. Вот так.

Предложу, конечно, выпить за моего героического отца. Мало будет...магазин недалеко: захотят ещё купят. Поверит ли главарь в мою эдакую непринуждённость? Должен, наверно.

Если сказать, что день рождения отца или матери празднуем...пожалуй в глаза бросается, а это...это весьма правдоподобно. У меня и карточка есть... Правда, не отца, а его брата... Ну и что? Кто там чего разберёт? Отец мой действительно воевал, просто карточки ни одной нет. У него и награды разные были. Он же в разведке всю войну...три ранения перенёс...      

Мечтатель ты, Степаныч. А что, разве мечтать вредно? Вот возьмёт главарь да и поверит... А я ему ещё букет душицы, а? Вдруг расчувствуется. Тогда можно будет и по душам пару слов молвить. Молодец ты у меня, Степаныч... Ну вот, Шарик, кажется, добрались до дома. Отдохнуть пока не получится.

Сейчас тебя накормлю, потом - Стёпушку, а ещё надо перебрать остатки травы и отделить, так сказать, нужное от ненужного. Пора Стёпушку вытащить из заточения.

Открыв дверь, ведущую в сени, Степаныч внимательно огляделся и направился в кухню.

Обед прошёл на ура. Проголодавшиеся Степан и Шарик остались, как показалось Степанычу, весьма довольны.

- Стёпушка, я сейчас пойду на крылечко перебирать траву, ты, пожалуй, побудь со мной, пока Шарик на стрёме.

- А что за траву, дядь Петь?

- Главный бандит заказал душицу. У меня в наличие не оказалось, вот и пришлось идти в овраг. А поскольку для скорости рвал почти всё подряд, то теперь надо, так сказать, отделять зёрна от плевел. Нам от этого заказа определённо сплошная польза.

Бандит-то и так уже более-менее рык умерил, а теперь будет, надеюсь, ещё благожелательнее ко мне относиться. В результате нам с тобой легче задышится. А завтра у нас намечается праздник. Нажарю шашлыков...может, и нам маленько перепадёт.

- Ух, ты... И что за праздник?

- Праздник непослушания...ха-ха-хаа... Оочень нужный праздник. После него, надеюсь, с меня снимут всякие подозрения. Я, Стёпушка, далеко не артист, а роль придётся сыграть трудную...постараюсь, конечно, для нашего же блага.

Жаль, что Шарика придётся посадить на цепь. Надо, Шарик, надо, - повысил несколько голос Степаныч, увидев, как Шарик недовольно глянул на него совсем уж грустными глазами. - Не боись, Шарик,  - продолжал Степаныч, - они долго не пробудут. Зато потоом!.."Гуляй, рванина, от рубля и выше...эхх!".

Я должен сделать всё, чтобы главарь проникся ко мне с пониманием и обласкал лояльностью... Правда...надо подумать, где будет происходить праздник. Со стороны сеней - ни-ни... Надо где-то...возле, вон, той лавочки, а столик можно принести из огорода. Мангал от сына остался: я-то им никогда и не пользовался. Шарика с конурой...э-хе-хе...придётся убрать в дальний угол участка. Извини, Шарик, обстоятельства диктуют, но...подчёркиваю...не-на-дол-го...

Стёпушка, может, ты поперебираешь траву, пока Шарик сторожит? Вот такие веточки кладёшь в одну кучку, а остальные...не нужны. Ты только посматривай на Шарика, а то мы с Тимошкой утром прозевали бандюков. А я пойду в магАзин, куплю мяса килограмма три. Мясо у Маньки домашнее, мягонькое, прямо, тает во рту.

Со мной может Тимошка увязаться, так что будьте начеку. Да и без помощника-то мне будет сложно устроить место для праздника. Ну вот, вроде, всё всем объяснил, задания раздал, пойду собираться в магАзин.

Отсчитав нужную сумму денег и прихватив надёжную сумку, Степаныч вышел на крыльцо и спел: - "Идём заре навстречу, товарищи в борьбе...". Господи, если ты есть, помоги нам грешным и несчастным.

Назад вернулся Степаныч с Тимошкой. Шарик, как тюлень, развалился возле крыльца, всем видом показывая, что пройти в дом можно только через его труп.

- Щас, Тимош, сумку домой отнесу и приду, а ты пока посиди на, вон, той лавочке.

Тимошка кивнул и сел на лавочку, которая находилась метрах в пяти от дома возле изгороди. Прихватив из сеней ножовку, топор, молоток и другие инструменты, а также гвозди, Степаныч явился перед Тимошкой, как заправский строительных дел мастер. Сначала мужчины переправили собачью будку в самый дальний угол приусадебного участка.

- Господи, - едва отдышавшись, сказал Тимошка, - какая же она тяжёлая. Ты её, Степаныч не свинцовыми пластинами обшил на случай ядерной войны?

- Ничего, Тимош, - остальное будет гораздо легче. Осталось-то всего.

И действительно, дальше пошло всё, как по маслу. Осмотрев внимательно получившуюся площадку для праздника, Степаныч, подняв вверх большой палец, сказал:

- Это дело, Тимош, надо обмыть. Посиди за столиком, а я сейчас что надо организую.

После третьей рюмки Степаныч запел: - "На всю оставшуюся жиизнь нам хватит горя и печаалии...", - эхх, Тимош!.. Отец мой любил, сидя на вот этой самой лавочке, спеть эту песню под гитару. Ты, Тимош, вряд ли поймёшь всю трагедию солдат Второй Мировой... Ты и в армии-то не был...где тебе... А побывал бы в горячей точке...ладно... Давай, помощничек, ещё по одной... Завтра, как черти уберутся, приходи: шашлычка не обещаю...не знаю...может, и мне не достанется, а выпить...гарантирую...

Скоро стало темнеть, и Тимошка засобирался домой:

- Спасибо тебе, Степаныч. Век твоей доброты не забуду, ей Богу... Что надо...там...помочь или что...без вопросов...

Обменявшись рукопожатиями мужчины расстались. Степанычу же ещё предстояло всё подготовить к завтрашнему утру, а также хотя бы кратко продумать своё участие в беседе с главарём. Степану он посоветовал снова посидеть на крылечке, пока есть возможность.

- А я, дорогие друзья, иду бай-бай. Завтра мне ещё предстоит.

- Иди, дядь Петь, - сказал Степан, - мы тут с Шариком подышим немного. Верно, Шарик?

Шарик уже привыкший к Степану и принимающий его за своего довольно заурчав, лёг недалеко от крылечка, давая знать, что он на посту.

- Всё, ребята, ушёл я, - сказал Степаныч и удалился.

Раздевшись, он лёг в постель и попробовал заснуть, но сон, как это иногда происходит, никак к нему не спешил.

"Вот ведь - и сон не идёт, - ворчал про себя Степаныч. - Оно и понятно. Какой к чёрту сон, когда вокруг столько недругов. Того и гляди, за холку схватят. И этот тоже...Сэм Брут... Я его спас от верной смерти, а он?.. Может, забыл? Может, у него из памяти, как у Степана, всё прошлое выветрилось? А как я его из горящего БТРа вытащил, рискуя тоже сгореть...одежду пылающую с него голыми руками рвал да пламя сбивал... Тоже, наверное, не помнит?

Нехорошо, Сергей Сергеич, если ты всё это забыл и поднимешь на меня руку. Не часто мне та ситуация снится, но бывает...

Мы же тогда по два разу в день по тому злополучному ущелью проезжали: утром - туда; вечером - обратно. На гребне басматА, как оловянные солдатики торчали: кто с автоматами, а кто с гранатомётами...и ничего. Мы их не трогали, а они нас... И откуда только взялся этот придурок сопливый...взял и на обратном пути, когда уже ночь была на подходе, обстрелял из автомата чертей.

Молодой, глупый. По шапке, конечно, получил, но только его глупость дорого нам обошлась... На другой день горели мы, как дрова в костре... Чего тут сделаешь? Дуракам закон не писан...хотя в этом случае, наверно, всё-таки глупость. Меня тогда крепко зацепило, но Сергею Сергеичу, а тогда, просто Серёге, я помог. Сил у меня хватило вытащить его, сбить с него огонь, оттащить немного, и всё... В себя я пришёл в госпитале в Ташкенте.

А где-то через полгода встретил Серёгу в N-ске. Радовались мы, как дети... Неет...ничего он не забыл. Неужели станем соперниками? А может...может, ошибаюсь я? Может, зря себя разбередил? Ладно: утро вечера мудренее. К тому же...ведь пока ничего не известно, хотя, когда становится известно, бывает поздно пить Боржоми... Давай, дорогой мой, спать. Пока живы - не помрём".

Досчитав до десяти, Степаныч наконец-то заснул.

Проснулся Степаныч в середине шестого.

- Ух ты,- возмутился он, - что это я цельных полчаса не доспал. Хотя, может, и хорошо. Приготовлю всё неспеша, а потом отдыхай-не хочу. Когда бандюки приедут, неизвестно, а мне надо их по-любому опередить. Точно. Главное, копошиться у стола да мангала...ха-ха-хаа...йехх!..

Ну ты и выдумщик, Степаныч. Молодца! Мясо, наверное, сразу отнесу. Поставлю кастрюлю на стол, и пусть она стоит, а Шарик будет караулить. Ну что, Степаныч, давай, трудись.

День оказался чудесный: солнечно, тихо...живи-не хочу. Оставив Шарика караулить принесённое мясо, Степаныч отправился будить Степана.

"Надо бы ему объяснить, что для него лучше будет спуститься в бункер. Снабдить его консервами и хлебом. Кстати, в бункере нисколько не хуже, чем в комнате, в смысле, значит, удобств, зато намного спокойней. Когда приедут черти, всякое может случиться. Каждый даже малый звук запросто может вызвать подозрение. Бандюки-то, чувствуется, люди весьма опытные, так что лучше перестраховаться".

Выслушав его, Степан сказал, что всё понял и сделает так, как считает Степаныч.
Выйдя на крылечко, Степаныч, посмотрев в сторону стола и мангала, чертыхнулся:

- Ёлы-палы!.. Совсем я квалификацию потерял, что касается шашлыков. Шампуры-то где у меня? Даа... Надо найти их, почистить, помыть и... И вода нужна. Ну, Степаныч... А ну бегом... Шарика тоже надо на место отвести. Шарик, идём. Закую тебя в оковы, как злодея, ха-ха-хаа... Компания здесь будет ещё та, так что ещё спасибо скажешь, что оказался в конуре.

Шарик шёл за Степанычем, как узник, приговорённый к казне. Глядя на него, Степаныч только качал головой да вздыхал тяжко. Защёлкнув цепь на ошейнике, он назидательно заметил:

- Для твоей же пользы, понял? Не хватало ещё, чтоб тебя грохнули. Сиди и не рыпайся. Нечего на меня так смотреть. Приедут и уедут - не успеешь оглянуться. Всё, извини, у меня ещё дел... Степаныч сделал всё правильно. Едва он насадил мясо на первый шампур и определил его над углями, как в конце улицы показался чёрный джип.

- Ну вот, - прошептал Степаныч, - демоны тут как тут.

Откупорив бутылку, он наполнил стопку до половины и, краем глаза постоянно отслеживая продвижение джипа, выпил, а когда джип остановился матрах в пяти от него, картинно понюхал кусочек хлеба и положил его на место.

- Пацаны! У старика опять праздник: не иначе Бастилию не до конца взяли.

Степаныч, сделав вид, что не заметил приезда нежданных гостей, вздрогнул и проворчал:

- Нельзя же так, уважаемый...чуть не обделался. Так можно и инфаркт микарда  с таким рубцом заполучить...

- Ладно, старик, кончай ворчать, - прохрипел главарь, - чего гуляем?

- Праздник у меня сегодня.

- Это мы поняли.

- В сорок пятом в этот день отец мой вернулся с войны. Сначала до конца прошёл... Всё время на передке, потому что был командиром разведроты. Пять железок заслужил и пять ранений: три - так себе, одна, как сейчас выражаются - средней тяжести,  ещё одна - долго в госпитале провалялся... Но до Берлина дошёл и между колонн Рейхстага имел счастье фотографироваться с однополчанами...

Я каждый год его возвращение отмечаю. Ставлю столик...либо здесь, либо возле крылечка и угощаю всех, кто проходит или проезжает мимо. Сейчас-то пешеходов совсем мало осталось.

Тимошку пригласил, но он вчера так перепугался. что теперь ко мне ни ногой. Ааа... Всё равно вечерком заглянет. День сегодня, прямо, чудо, вот я и решил побаловать себя шашлычком...ну и тех, кто, как я уже сказал...

- И нас угостишь?

- Конечно, - сказал Степаныч и, наполнив стопку, подал её главарю.

- Как отца звали?

- Степан... Степан Андреевич. А я, стало быть Пётр Степанович...или просто, как меня все кличут - Степаныч.

Главарь выпил и, понюхав кусочек хлеба, сказал:

- У меня дед тоже воевал, а звали его, как и твоего деда - Андреем. И я тоже Андрей: назвали в честь деда... Разведчиком, говоришь, был?

- Да. Война, она, тоже... Немцев перетаскал, не счесть, а наград - кот наплакал. Я пару раз интересовался: мол, почему так? А он мне объяснил просто и ясно: спасибо, мол, что эти получил. Некоторые-то вернулись с войны с ног до головы в медалях да орденах увешанные, хотя многие и порох по настоящему не нюхали.

- Прав твой батя был, Степаныч. Оно ведь и сейчас так... Серый займись шашлыком, а ты, Толян, дуй в магазин: купишь там колбасок, которые можно на шампуре жарить, и водяры. Помянем наших дедов и отцов по полной программе. Ты как, Степаныч, не против?

- "Я полезных перспектив никогда не супротив...", - продекламировал Степаныч.

- Филатова цитируешь. Непростой ты человек, Степаныч. Давай, ещё по одной бахнем, чтобы речи лились, как вода в ручейке: громко и весело. Банкуй, хозяин.

Выпив ещё по одной и Степаныч и Андрей на некоторое время замолчали, думая о чём-то своём.

- Ехал я к тебе, Степаныч, с другими словами...но...ладно. Кстати, ты мне душицу заготовил?

- Конечно. Я, наверно, сразу принесу, а то...забудем запросто.

- Тащи, а то точно забудем. Чего там, Серый, шашлык? Готов? Давай его сюда. Нормалёк. Ухх ты... А мясо-то, прямо, тает во рту. А, вон, и Толян прибыл. Классно мы попали. Пацаны, старику не грубить, ясно? Вопрос закрыт. Чую я, хороший он человек. Толян, возьми у Степаныча душицу и положи в машину. Ну вот, Степаныч, и шашлычок готов. Где это ты такое мясо добыл?

- Деревенское. У торговки муж свиней разводит, а она продаёт.

- Это, которая в магазине?

- Ну да. Приезжайте, покупайте: лучше мяса не найдёшь в нашем околотке.

- А что? Можно и воспользоваться предложением, а, пацаны?.. А ведь тебя, хозяин, награда тоже стороной обошла, - без всякого перехода сказал Андрей.

Степаныч насторожился, хотя виду не подал, что его эти слова как-то коснулись.

- За спасение человека в боевых условиях ценой своей жизни...- продолжал Андрей, - а тебя обошли. И не только тебя. Многих за нос потаскали...и не только наградами. Служим да кланяемся всяким уродам.

Степаныч невольно огляделся.

- Здесь, Степаныч, все свои в доску. Серый и Толян мне, как родные братья, а может, даже и роднее. Можешь, что угодно говорить, от них никто никогда... Тот, которого ты спас, орден на грудь получил. Ты - спас, а он - получил. Пока ты подыхал в госпитале, его чуть-чуть к герою не представили. Такой вот расклад.

Степаныч не зная, что сказать, растерянно смотрел на Андрея, а рука сама взяла бутылку и наполнила стопку так, что водка потекла через край на стол.


часть 8

 - Стоп-стоп-стоп, Степаныч, - прохрипел Андрей, - не ты один такой... Серый, рюмку в студию. Щас, Степаныч, налью и выпьем с тобой... Отныне будешь нашим старшим братом.

- Да хоть дядей, - всхлипывая, сказал Степаныч, и слёзы потекли у него из глаз.

"Господи, совсем я запутался. Подскажи, как мне поступить? Откуда он всё про меня знает? Брат. Брат, он и в Африке брат.

Что он намеривался мне сказать, когда сюда собирался? - мысли в голове Степаныча крутились-вертелись с невероятной скоростью. - Поплачь, милый, не спеши успокаиваться. Пусть думают, что задели меня за живое, тем, что сообщили о Сергее Сергеиче. Не факт, что всё произошло, как Андрей мне рассказал. Может, провокация? Распусти нюни, размажь по лицу слёзы, сделай вид, что ты почти совсем опьянел.

Попробуй определить их истинную суть. Серый и Толян фактически совсем не пьют: глоточек-другой, и всё. У Андрея глаза начали светлеть и стекленеть - слаб на выпивку, хотя телом и здоровенный. Язык мало-мало заплетается. Надо что-то подкинуть для затравки. Обиделся или что-то в этом роде на того, кого спас. Что-то здесь не так. В чём-то они меня по-доз-ре-ва-ют?..не факт. Решили меня напоить, чтобы сболтнул лишнее? Тоже не факт. Ладно.

Игра ещё не закончена. Но почему подозревают меня, ведь они же у меня всё осмотрели. А может...может они думают, что я его где-то, скажем, в лесу спрятал? Такое ведь тоже вполне возможно. Ещё бы. Давай, дорогой, ещё порыдай: старый, мол, беспомощный человек".

- Господа, - высморкавшись и утёршись рукавом рубахи, сказал Степаныч заплетающимся языком, - и...где только правда живёт? Где? Нет, видно, к ней дороги... Из-извините, братия...что-то я совсем раскис...

- Бывай, - прохрипел Андрей, глядя на него помутневшими глазами. - Все мы под Богом ходим, а...а справедливость, она, не каждого ласкает... Серый, плесни нам со Степанычем за наше братство. Урраа!..

- Урраа!.. - подхватили Серый и Толян.

- Урраа!.. - не остался в долгу и Степаныч. Взяв из рук Серого стопку, он разом выпил её содержимое и повалился на траву возле стола.

- Г-готов, - прохрипел Андрей. Некоторое время он смотрел на лежащего Степаныча, что-то прикидывал и наконец сказал, - всё. Поехали. Рыжий придёт - приберётся.

- И? - в один голос спросили Серый и Толян.

- Тухлый номер, - промычал Андрей и, махнув рукой, полез в джип.

Через пару минут они скрылись в конце улицы, но Степаныч вставать не спешил. Книги да фильмы многому его научили.

Прошло не менее четверти часа, прежде чем Степаныч решился подняться. Поднимался он, не спеша, постоянно оглядываясь и делая вид, что это даётся ему с большим трудом. И только удостоверившись, что ему ничто не угрожает, встал, ещё раз оглянулся и присел на лавочку возле стола.

"Что ж - праздник, кажется, удался на славу. Рад за тебя, Степаныч, сыграл ты, что надо. О пользе придёт время подумаем. Сразу оценить то, что произошло, довольно трудно, и делать это надо на совершенно трезвую голову. Таак-с...жратвы на столе - море. Эхх...сейчас бы Стёпушку сюда, но никак нельзя.

Надо его хотя бы вытащить из бункера... да и Шарика надо с цепи снять", - так рассуждая, Степаныч вовсе не заметил, что в его сторону, крадучись, продвигался, постоянно оглядываясь, Тимошка. Не дойдя метров пяти до стола, он, изобразив руками рупор, еле слышно произнёс:

- Степааныыч...здорово. Это я.

Степаныч, молча, махнул рукой, приглашая подойти обладателя рыжей бороды. Не переставая оглядываться, Тимошка подошёл к столу и, схватившись за голову руками прохрипел:

- Мать...чеснаа... Ухх, ты... Да у тебя, Степаныч, тут...пей, ешь - не хочу. Щедрые гости тебе попались.

- Зря ты не пришёл. Чего это, говорят, рыжая образина не пришла тебя...в смысле, меня, поздравить? Не надо говорю, было его пугать. Послушал бы ты, Тимош, как они ржали. Ещё, говорят, этого козла рыжего здесь увидим, уши ему оторвём и твоему Шарику скормим... А так, вроде, ничего...щедрые ребята: вон, сколь колбасы да водки припёрли.

- Они...что с тобой...теперь...

- Они с нынешнего дня - мои братья: так главарь Андрюша сказал. Вот так, Тимош. Садись, чего торчишь, как памятник... Наливай и пей сколь влезет...ну, и ешь тоже, а я пойду Шарика с цепи сниму да за кваском домой зайду: я ведь, как ты сначала чуть не обгадился...даже про квас забыл. Серьёзные гости меня сегодня посетили...врагу таких гостей не желаю.

Тимошка слушал Степаныча разинув рот и непрестанно крутил головой.

- Ты, Тимош, не боись, а лучше выпей. Короче, я скоро вернусь.

Отпустив Шарика с цепи, Степаныч прошёл в кухню, где у него в укромном месте был переключатель, который позволял подавать нужные сигналы в бункер: горит красная лампочка - сиди, как говорится, и не рыпайся: горит зелёная - выходи. Где этот переключатель находится, знал только Степаныч, а про лампочки он Степану доступно объяснил, когда показывал ему обустройство бункера.

Вернувшись к столу с полуторалитровой бутылкой кваса, Степаныч окончательно успокоился и возродил в себе способность здраво рассуждать. Тимофей же к тому времени уже уговорил пару стопок и с удовольствием уплетал шашлык. Угрозы, которыми пугал его Степаныч, отошли на какое-то время на задний план.

- За что пьём, Степаныч, - с трудом подбирая слова, спросил Тимошка, - не дай, подохнуть, как говорится, не знамши?

- День, видишь, какой?.. Ну... Вот и пей и радуйся. Черти, вон, водки и колбасы оставили - на неделю хватит. Так что... Давай, за хороший день тяпнем...а...а об остальном...лучше пока не надо. Напрягёшь мозги...враз опьянеешь, понял?...

Степаныч подливал и подливал Тимошке, пока тот окончательно не сомлел.

Надо отдать должное Тимошке: как только он понял, каково его состояние, встал и, ничего не говоря, если не считать мычание, направился в сторону своего дома на нетвёрдых ногах.

- Шарик, - позвал Степаныч своего верного друга, - идём лакомиться, только смотри нюх не потеряй. Сиди здесь и, смотри, чтоб...ну, сам понимаешь, а я схожу к Стёпушке и угощу его шашлычком да колбасками. И вообще, надо перебираться на крыльцо. Но сначала... Даа... Я, похоже, тоже малость опьянел...

Через полчаса вся компания сидела на крылечке. Степан, как всё последнее время - на лавочке у двери, ведущей в сени, Степаныч - на ступеньках крыльца и завершал композицию Шарик, пристроившийся у нижней ступеньки.

- Несмотря, Стёпушка, на все тяготы жизни, душа поёт. Ноо... Петь мне лучше...отставить, потому что пение привлекает внимание, а нам в нашем положении это совсем не нужно. Мы уж лучше порадуемся тихонько, правильно, Шарик?

Шарик, услышав, что говорят о нём, сверкнул глазами, что в данный момент означало его согласие с мнением хозяина.

- Видал, Стёпушка? Это...ей Богу не зверь...в смысле, значит, собака, а самое, что ни на есть разумное существо... Нашёл я его, можно сказать, подыхающим, когда он был всего лишь сопливым щенком. Пожалел...и кажется, нисколько не прогадал: лучшего друга найти сложно. Правда, Шарик?

Тот в ответ только довольно заурчал.

- Вот ведь, извиняюсь, гад такой...всё понимает. Как я его, Стёпушка, обожаю, а он, надеюсь, меня. Таак... Петь нельзя... Извини, Стёпушка, пришлось выпить...извини.

- Дядь Петь, ты чего? Я об этом ничего, даже капли, не думаю. Скажу честно: я не знаю, кто мои родители, но ты для меня теперь навсегда равен отцу, а может...не знаю... Благодарности моей к тебе нет и не может быть конца... Ты, дядь Петь, выпей ещё...оно и...

- Точно: гулять так гулять. А что? Отец-то мой и правда воевал. Имею право. Ну...если самую малость. Как же я вас, ребятки, обожаю.

Засиделись Степаныч и Степан допоздна.  Степаныч ещё пару раз отпраздновал возвращение отца, а Шарик, подмечая это, недовольно ворчал. Луна в эту ночь светила на полную мощность.

Проснувшись, как обычно, в шесть утра, Степаныч попробовал вспомнить всё, что произошло накануне. Увы, но вспомнить многое ему никак не получалось.

"Заспал кое-что", - решил Степаныч и, понимая упущение в плане держать себя в руках, тяжело вздохнул. "Ничего страшного не произошло, - подумал он, - всё прошло, вроде, ничего.

Сегодня отдыхаем, а завтра...неет...через пару дней надо смотаться в N-ск. Извините, мои дорогие, но... Господи, помоги мне распутать этот клубок".

После завтрака вся компания снова собралась на крылечке. Степаныч, конечно, переживал, что проблема никак не решается. Степан всё это видел и сочувствовал своему спасителю.

- Дядь Петь...неудобно как-то...

- Валяй, Стёпушка, чего там?

- Дядь Петь, ты не надрывайся. Мне у тебя, уж не знаю почему, но так спокойно, как мне, кажется, никогда не было. Понять, отчего так, я не могу, но...

- Но-но-но... Стёпушка...мне приятно слышать эти слова, но ведь у тебя где-то есть и мать и отец, другие родственники...

- Понимаю, дядь Петь, только я никого не помню.

- И я тебя, Стёпушка, понимаю... Через пару дней я съезжу в N-ск, схожу в парк и у местных товарищей социально ненадёжных кое-что выясню. может, даже старого знакомого встречу. Пазлов много накопилось, осталось сложить их в картину. Даа...
Куда не двинешься, цепочка отрывается.

Через пару дней, сойдя с автобуса, Степаныч привычной дорогой направился в парк, но сначала зашёл в магазин и купил бутылку водки и шоколадку. По его представлению, одни и те же люди бродят по парку по определённым местам, что было вполне логично.

День был замечательный, солнечный, тихий. Степаныч присел на ту же скамейку, что и в прошлый раз, и задумался. Он сидел с закрытыми глазами, пытаясь смоделировать предстоящую встречу, от которой могло многое зависеть.

- Эй, товарищ, услышал он, - вам, случайно, не плохо?

Степаныч открыл глаза и увидел мужчину, с которым познакомился инкогнито прошлый раз.

- Всё нормально, май френд.

- Ооо... Не ожидал. Здравствуйте, уважаемый.

- И я вас приветствую. Задумался немного.

- А я иду...чего-то, думаю, мужчина скис? Не дай, как говорится Бог... сейчас это, я бы сказал, в порядке вещей.

- Снова болеешь?

- Не без того. Такая вот, понимаешь, картина.

- Так и быть - налью. Старый знакомый лучше, наверное, десяти новых.

- Ха-ха-хаа... Точно... Уж, извините, уважаемый.

- Я претензий не имею: у каждого своя жизнь.

После того, как незнакомец выпил, Степаныч попросил его рассказать последние новости городка.

- Олигархи, видать, разобрались между собой, и наступила тишина, хотя, честно скажу, настороженность осталась. Как оказалось, никто в битве не пострадал. Полиция блаженствует. Как говорится, нет тела, нет дела, ха-ха-ха... Такая у них служба.

- У меня тут знакомый был...афганец...щас...вспомню. Давно-давно его не видел...
Сергей Сергеич...ммм...

- Коротков. Живёт в трёх домах от меня. Бизнесмен, но...эдакий...слабенький.

- Дела плохо идут?

- Вроде того. Мужик-то он хороший. Среди афганцев числится.

- Награды, поди, имеет?

- Неет... Он был-то там всего ничего. Ранили, он и вернулся домой. Вот и всё. У некоторых - есть такие- и ордена и медали, а у него...увы, ни-че-го... Хотя мужик хороший.

- Даа.. Бывает. Повторим?

- Можно.

- А я про Сергей Сергеича слышал совсем другое...вроде, у него орденов тьма.

- Ха-ха-хаа.. тьма. И какой дурак вам это начирикал? У него даже...ну...медальки нет.

- А я-то, как услышал, радовался за друга.

- Увы, май френд... Если позволите...для, так сказать, равновесия...

Наполнив стаканчик неизвестного Степаныч отправился в магазин, чтобы наконец-то купить себе новые ботинки.

- "...а мы пойдём на юг..." - пропел Степаныч, сидя на скамейке напротив магазина "Всё для мужчин". - Вот ведь, чёрт побери... Таак-с... Кажется, наступило хоть какое-то прояснение. Сергей Сергеич отпадает с этого дела раз и навсегда. Собственно, весь N-ск в этой истории, как мне кажется, не при чём. А-ха-хаа...

Значит, Стёпушка к нашему району тоже отношения не имеет, если учесть, что тишина здесь невероятная. Что же получается?.. А получается, что кроме Андрея вряд ли кто может объяснить, что произошло на самом деле и кто такой Степан...

- Здравствуйте, уважаемый. Чего это вы бормочете?

Степаныч поднял глаза и увидел перед собой Антоныча.

- Антоныч!.. Здравствуй, дорогой!.. Сижу, понимаешь, башку напрягаю, а тут вы, ха-ха-хаа... Извините, что не заметил даже, как вы подкрались.

- За молочком да хлебушком сбегал, а тут вы, Степаныч...так сказать, на моём пути. Тоже, видно, что-то приобрели?

- Ботинки. Наконец-то и размер и фасон оказались в норме.

- Может, до меня дойдём?

- Рад бы, как говорится, в рай, да грехи не пускают. До автобуса осталось...щас гляну...сорок минут с хвостиком. График изменили...такие, понимаешь, дела. Ааа...вы...присаживайтесь, пожалуйста. Минут пятнадцать-двадцать побалакаем.

- Спасибо, Степаныч. Пожалуй, присяду... Как у вас жизнь в деревне движется?

- Никак. У нас живут, считай, одни пенсионеры. Тоже, как и вы, ходят за молочком да хлебушком. Купят, что надо, и по домам...больше и не увидишь до следующего раза. Не с кем даже поболтать. У вас тут, конечно, цивилизация. Даа... Чувствуется обстановка в N-ске нормализовалась. Тишина да покой кругом.

- Обстановка...да...поспокойней стало. Похоже, олигархи все вопросы между собой перетёрли. Потерь в их рядах не оказалось...так что... Но всё равно, на мой взгляд, покой им только снится. Эхх!.. Жаль, что времени у нас с тобой...

- Зато, каждая встреча будет радостней. Уж простите, Антоныч - пора мне. Дай Бог, чтоб у вас здесь было спокойно.

- Спасибо, Степаныч. Будем надеяться. Счастливо доехать. И всё же я надеюсь , что вы ко мне как-нибудь заглянете. У меня и настоечка есть домашняя на любой вкус. Приезжайте... Как сядем!...

- Обещаю, Антоныч. Непременно навещу вас. До свидания, дорогой товарищ.

- До свидания. Жду.

Встречал Степаныча подпирающий столб Тимошка.

- Ооо!.. Степаныч!.. Рад видеть! Обновку положено обмыть. Показывай, чего там. Ничего себе...вот это...коры! - ахнул Тимошка, покрутив в руках купленные Степанычем ботинки. - Грех такие не обмыть.

- Само собой, - сказал Степаныч, убирая ботинки в коробку. - Держи. Думаю, бутылки нам с тобой хватит. Дуй, пока я не передумал, ха-ха-хаа...

- Куда идём, - спросил Тимошка, выходя из магазина.

- По старому маршруту. Ко мне идти далеко. Боюсь, что ты слюнями изойдёшь.

- Ну...Степаныч, скажешь, прям, как смажешь... А я тебе кое-что... Ладно... Тяпнем, тогда и говорить легче будет.

- Как скажешь: ты, Тимош, в этом деле - тёртый калач...

- Слушай сюда, Степаныч, - оглядевшись предварительно по сторонам, прошипел Тимошка.

- Тимош, хватит бормотать. Говори нормально, коль начал. Сам видишь: нет кругом никого. Нуу?..

- Кабану, - Тимошка снова покрутил головой, - хана.

- Чего это вдруг?

- Всё...племяш его проигрался в карты вдрызг, ха-ха-хаа... Решил в карты сыграть, придурок, ха-ха-хаа...а сам, поди, туза от короля отличить не может... Кабан теперь...слов нету. А ещё, козёл, меня мытарил...и под тебя, кстати, подкапывался. Как там говорится?...не копай другому яму... Правильно, Степаныч?

- Правильно, Тимош. Ну и Бог с ним. Я с ним дел не имел и иметь не собираюсь. Держи, Тимош, остатки, а я потопаю до хаты. Устал я что-то.

- Годы, Степаныч, годы. Спасибо тебе. Выпью за твоё здоровье.

"Ну вот, - рассуждал Степаныч, шагая по дороге, ведущей к его дому. - Кабанчик, получается, отвалился. Собственно...господи... Кабанчик этот, как сопля на палочке, если не хуже по названию. Но ведь и им кто-то крутил-вертел. Стооп... Стоп-стоп-стоп... Ах, ты, чёртов Кабанчик: это он таким образом решил подгадить мне. Точно. Ухх, гадёныш... Всё...Забыли о нём, как о неприятном сне.

Таак-с... Андрей... Вот оно где решение задачи. Ничего, подождём. Встречусь с ним и...неет... Позицию нельзя терять. Ну что ж - время покажет... Шарик ждёт".

- Шарик, ты чего меня не встречаешь?

Шарик тут же рванулся к хозяину, встал на задние лапы и начал облизывать Степанычу лицо.

- Ну-ну, Шарик. Хватит...пошутить нельзя. Как тут у вас? За тобой, конечно, как за каменной стеной. Идём вытаскивать Стёпушку из заточения. Сегодня здесь никто посторонний не появится. Ты, Шарик, своё место знаешь. Граница должна быть на замке. Щас ботинки пристрою и надо сделать что-то пожрать: проголодался я, дорогой мой псина, как, извиняюсь, собака, ха-ха-хаа...

Не заходя на кухню, Степаныч направился сразу к тайной комнате.

- Всё, Стёпушка, выходи, ваша мама пришла и один лохматый пёс. Идём на кухню. Я, Стёпушка, сегодня опять выпил. Господи, так ведь и алкоголиком можно стать. Проходи в горницу-зал. Я сейчас поставлю борщ греться, а пока по телеку новости какие-нибудь посмотрим. Редко я его смотреть стал.

Включив телевизор, Степаныч сел в кресло.

- Ооо... Как раз местные новости.  Посмотрим, чего там в области делается. Ухх, ты!.. Эт чего?

"На перекрёстке улицы Вишнёвая и Гагарина взорвался автомобиль, в котором было по предварительным данным три человека", - вещал диктор.

- Ишь ты, чего в городах творится, - ахнул Степаныч.

"Взрыв был такой силы, - продолжал диктор, - что машину разорвало в клочья, а от людей практически ничего не осталось...".

- Ёлы-палы!.. Видал, Стёпушка, какие дела творятся. А это что? Это же, смотри, регистрационный номер. Не фига себе!.. Да это же...Стёпушка...это же номер от машины наших караульщиков-бандитов. И трое...понимаешь? Дела, однако. Неужели они? Пфуу... Всё, Стёпушка, похоже, к нам больше никто не приедет. И как это понимать?

- Будем думать, - сказал, улыбаясь и глядя на своего покровителя, Степан.

- Ха-ха-хаа!.. Точно! Чтоб их! Будем думать, говоришь. Будем. Только что делать дальше, я не знаю. До областного центра руки мои явно не доросли. Отныне вся надежда на возвращение памяти. Памяти-памяти... Вот чего: сидеть взаперти, ничего хорошего нет. Надо как-то легализоваться.

Пока не вернётся память, я предлагаю тебе, Стёпушка, побыть моим племянником. Без домУментов, конечно, не дело... Думаю, что паспорт мы тебе организуем. Есть у меня замечательный друг. Надеюсь, что он нам с тобой поможет решить эту проблему. Ты, Стёпушка, как?

- Я, дядь Петь, согласен. Выбор-то небольшой...да я...я...дядь Петь...

- Вот и хорошо.


Вместо эпилога

Прошло полгода. К дому Степаныча подъехал белый джип, из которого вылез Сергей Сергеич. "Пижон", - подумал, улыбаясь и пожимая другу руку, Степаныч.

- Как, Серёженька, дорога?

- Для такого танка дороги противопоказаны. Племянник где?

- Стёпа! - крикнул Степаныч, - давай сюда.

- Степан Николаевич, из машины надо достать сумку, - сказал Сергей Сергеич, открывая багажник.

- О-го-го! - удивился Степаныч, - ты бы ещё...

- Нормально, - сказал Сергей Сергеич, - молодой...допрёт.

- Идём, Серёженька, в дом. Снега, вроде, мало, а мороз своё берёт. Как там с...

- Нормально, - ответил Сергей Сергеич. - Степан Николаевич, ком цу мир: отныне ты, дорогой товарищ, племянник Петра Степаныча, а родился и жил в посёлке Кочки, Вологодской области. Посёлка этого уже давно ни на одной карте нет...но был. Держи. Паспорт настоящий. Придётся потерпеть, мужики. Пока я жив, в продуктах у вас нужды не будет.

- Серёж...

- Тема закрыта... Извините, господа,..но у меня через час очень важная встреча.

- Эхх, Серёжа... Сколь раз приезжаешь и всё на минутку.

- Сам я, Петя, выбрал для себя такое наказание. Скоро приеду надолго...дня на три.

- Ха-ха-хаа... И когда, - спросил Степаныч вытирая, выступившие от смеха слёзы.

- Недельки через две. К лету попробую Степана Николаевича куда-нибудь пристроить. Многое пока обещать не буду, а то наобещаешь... Извините, должен ехать. Пока, Шарик.

Степаныч и Степан ещё долго стояли на крылечке, провожая взглядом автомобиль.

- Ну чего, Стёпушка? Будем жить дальше.