LXIX

LXIX.
Ту часть что ты любезен был отдать на суд;
Нет сокровенной мысли что не была бы с нами;
И кто ж оспорит твою истинную суть,
Когда и все враги становятся друзьями?
Извечной славы заслуживший похвалу;
Увенчанный наружностью степенной,
Всегда заменит новая отжившую хвалу,
Лишь заглянуть подальше вглубь вселенной.
Твой дух и разум без начала и конца,
Измерят вмиг друзей все мысли и печали
И пусть похвастают делами добрые глаза;
Всегда цвести тебе хотя и с сорняками.
    Но где благоуханье что сулит прекрасной цвет?
    Ах да, доступный всем цветешь ты на земле.




LXIX.

Those parts of thee that the world's eye doth view
Want nothing that the thought of hearts can mend;
All tongues, the voice of souls, give thee that due,
Uttering bare truth, even so as foes commend.
Thy outward thus with outward praise is crown'd;
But those same tongues, that give thee so thine own,
In other accents do this praise confound
By seeing farther than the eye hath shown.
They look into the beauty of thy mind,
And that in guess they measure by thy deeds;
Then, churls, their thoughts, although their eyes were kind,
To thy fair flower add the rank smell of weeds:
But why thy odour matcheth not thy show,
The soil is this, that thou dost common grow.