Ода иглобрюху

Сияют красочные зори
с рассветом над Японским морем.
Безмолвен мир в подводном царстве
и сказка есть в его убранстве.
То буйный шторм, то тишь да гладь
и жизни вечной благодать.
Но там  обманна тишина -
страстей и здесь она полна.
На самом дне, в морской пучине
живёт там Дон Жуан, мужчина.
Хоть неказист на первый взгляд,
но как велик его талант!
Зовут в народе - иглобрюх
и архитектора в нём дух:
он из песка для милых самок
соорудит огромный замок.
За инструмент - лишь плавники,
но и песчинки так легки,
а он, как конь морской на пашне,
и тяжкий труд ему не страшен.
Не мыслил даже и Конфуций
таких невиданных конструкций,
напоминающих цветок,
где к лепесточку лепесток
приложен ровно, симметрично
и всё задумано логично:
икру по центру сложит самка,
где углубление есть, ямка.
Вокруг - узорные каналы,
валов, окружностей немало
и украшенья из ракушек,
теченью чтоб красу не рушить.
Неделю "пашет" иглобрюх,
перевести не смея дух.
Лизнул хвостом последний штрих
художник моря и жених!
И испытает всяк блаженство,
такое встретив совершенство!
Увидев ЭТО, водолазы
понять умом не могут сразу,
кто мог ТАКОЕ сотворить?
С другой планеты, может быть,
пришельцы оставляют след?
Так изумителен сюжет!
Но жизнь течёт, в ней нет покоя -
есть там и доброе, и злое.
Хоть иглобрюх красу творит,
но он смертельно ядовит.
Но и японцы, и китайцы
его вкушают - вот за*ранцы!
Кусочков нежного филе
фугу японцам нет милей.
Коварное из рыбы блюдо
готовят повара, как чудо.
К примеру, образ журавля
туристов мира изумлял.
Он - долголетия их символ
из рыбы выложен красиво.
Яд блюда, словно наркота,
и эйфория тоже та:
парализует речь и тело.
На риск идут японцы смело,
в движении глаза одни,
они сомнамбуле сродни.
Приходит "воскрешенья" миг -
воскресший истину постиг!
- Кто ест из иглобрюха суп, -
китаец скажет, - просто глуп.
- А кто не ест такого супа, -
японец скажет, - тоже глупый!
Жаль, что иглобрюх-художник
и на дне - судьбы заложник.