Ирина Валерина

Д-Евушка
Разрешение автора на публикацию - в рецензии:
http://www.stihi.ru/rec.html?2012/06/11/7906



*****
А
А ВНУТРИ
А ДНЁМ - ТРАДИЦИОННО ЛЕДИ
А ЖИВУ НИЧЕГО
А ОН В ЕЁ ЖИЗНИ, НАВЕРНО...

Б
БАНЬШИ ПОЮТ
БУДНИ

В
ВАЖНОЕ
ВЕДЬМИНА СКАЗОЧКА
ВЕЧЕР ТОМНЫЙ, ВЕЧЕР НЕЖНЫЙ, ВЕЧЕР - ДЫМЧАТАЯ КОШКА
В ЖАЛОСТИ ЖАЛО
В КОНЕЧНОМ ИТОГЕ, БАНАЛЬНО ВСЁ...
ВНУТРИ
В ОДНО ПРЕДЛОЖЕНИЕ
ВОЗНОСИТ
ВОТ-ВОТ ПАДЁТ ПОСЛЕДНИЙ БАСТИОН
В ПЕТЛЕ
В ПРЕДДВЕРИИ ПОСЛЕДНЕГО РАССВЕТА...
ВРЕМЯ
ВСЕ ГЕРДЫ РАНЬШЕ ИЛИ ПОЗЖЕ...
ВСЕМ, КТО ЗНАЕТ, КАК ПРАВИЛЬНО...
ВСЕ ХОРОШО, ВСЕ ХОРОШО
ВСЁ, ЧТО МНЕ НУЖНО
ВСЮ НОЧЬ ШЕЛ ДОЖДЬ
ВЫЙТИ
В ЭТУ РЕКУ


Г
ГЛАГОЛ
ГЛАДЯ ОБРЫВКИ
ГЛИНА
ГОРГОНА
ГОРДИЕВО
GO, MACHO, GO!

Д
ДА БУДЕТ ТАК
ДАРЫ
ДЕКАБРЕЮЩЕЕ
ДЕРВЕНЕЮЩИМ ЯЗЫКОМ
ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ
ДРУГОГО НЕТ

Е
ЕДИНСТВЕННЫЙ, КТО
ЕСЛИ ЗВЁЗДЫ ЕЩЁ ЗАЖИГАЮТ, ЗНАЧИТ...
ЕСЛИ ТАК ЛЮБЯТ
ЕСТЬ ВРЕМЯ
ЕЩЁ

Ж
ЖИВУ

З
ЗАБИТЬ ПАРОЛЬ И ПЛАКАТЬ
ЗАПУТАННОЕ
ЗАТЕНЁННОЕ
ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ПИШУ

И
И ДЕСЯТЬ ЛЕТ, И ТРИДЦАТЬ ЛЕТ, И СТО
ИЗ ЕЖЕГОДНЫХ ГЛИНЯНЫХ ПИСЕМ
ИЗНАНКА
ИЗ ПРОГУЛОК ВДОЛЬ ОГРАДЫ
И ЦВЁЛ КАШТАН
И ШЛЕТ СИНИЦУ

К
КВАДРАТ
КОСМОС И Я
КРУГОВОРОТ

Л
ЛИЛИТ. АДАМ И ЕВА...
ЛЮБЛЮ
ЛЮБЛЮ СКУЧАЮ

М
МАЛО МЕСТА
МИФОЛОГИЧЕСКОЕ
МОЛЧИ, МУМУ, МОЛЧИ

Н
НЕВАНИЛЬКА
НА ВЕТРУ
НАБЕЛО
НАД НОЯБРЁМ
НАЕДИНЕ
НЕ ВОЗВРАЩАЙСЯ
НЕУГОМОННОЕ
НИКТО
НОТАБЕНЕ НА ОБОЧИНЕ ДОРОГИ

О
ОДИН ЛИШЬ МИНУС - СТИХИ В ПОСТЕЛИ Я ЧИТАЮ...
ОДИНОКОЕ
ОЖИДАНИЕ
О НЕЙ
ОН ЕЁ ЗАВОЁВЫВАЛ, КАК МАКСИТАН ГИАРБ
О ПАМЯТИ
О ПУСТОТЕ
О ТЁМНОМ
ОТ ЖЕНЩИНЫ
ОТ ЛИЛИТ
ОТ ПОЧВЫ

П
ПАН
ПЕНЕЛОПИНО
ПЕРСПЕКТИВА
ПЕРСПЕКТИВНОЕ
ПИСЬМА В ЗИМОВЬЕ
PLENILUNIUM
ПОДРУГА МОЯ, ВЕДЬМА С ПРИЛИЧНЫМ СТАЖЕМ
ПОД ЦИКЛОНОМ
ПОКА ГОРИТ СВЕЧА...
ПО КОЛЬЦУ
ПОЛКОВНИКУ
ПОЧТИ ПО ЛОРКЕ
ПРЕДЧУВСТВИЕ ТЕБЯ МЕНЯ СПАСАЛО...
ПРЕЛОМЛЕНИЕ
ПРИБРЕЖНОЕ
ПРО КЛЕРКА, ВВЕРГНУТОГО В РУТИНУ
ПРОСТИ, МЕНЯ ЗАБЫЛО НЕБО
ПРО ФЕВРАЛЬСКУЮ ВЕДЬМУ
ПРОЯВЛЯЕМОЕ

Р
РЕШЕНИЕ

С
СУМЕРКИ, ДРЕВНИЕ, КАК ШУМЕР
САМА НЕ ЗНАЮ... ЧЁРТИ ЧТО КАКОЕ-ТО...
СВОБОДА ОТ
СЕЗОН
СЕЗОННЫЙ ФАКТОР
СКАЗКИ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
СКАЗОЧКА О МОРЕ
СКОРО
СЛЕД
СЛОВА ХОЛОСТЫ, КАК ПАТРОН БЕЗ ПУЛИ
СМИРЕНИЕ
СОБСТВЕННО, Я НА МИНУТКУ...

Т
ТАКОЕ ВРЕМЯ
ТО ЛИ ПРАВДА, ТО ЛИ КРИВДА
ТУМАННО. В МЕСТНОМ ЛИМБЕ НЕ СЕЗОН

У
УРОБОРОС И ГОРОД УР
УСТАЁШЬ ОТ ВСЕГО

Ф
ФАЛЬШЬ

Х
ХЛОПАЙ ЖЕ, ФЕЯ
ХОТЬ МЫСЬЮ РАСТЕКИСЬ ПО ДРЕВУ
ХОЧЕШЬ, ПОВЕРИМ В МОРОК?

Ч
ЧЕРНОВОЙ КОНСПЕКТ


*****


А ВНУТРИ
http://www.stihi.ru/2014/01/09/12048

... А внутри — не тьма, так пропасти,
и никак сакральным "Господи!",
не изведать пустоты.
Но — молчи.
Сказать по совести,
никому не станешь новостью.

Затихай, замри, застынь.

Засыпай, перпетуум-мобиле.
Заблудился в ленте Мёбиус,
потеряв ориентир.

По закону местной темени
падай в зимнее безвременье.

Дно.
Беспамятство.
Надир.

Побыла огнём и воздухом,
погуляла, аки посуху,
по застуженной воде,
а теперь, уняв речение,
принимай своё лечение —
благодатное нигде.

Если спрячешься и выстоишь,
то с разбуженными  листьями
солнце красное войдёт
в мир, свернувшийся зародышем,
и зальёт сосуд по горлышко
жизнь тягучая, как мёд.


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114010912048



А ДНЁМ - ТРАДИЦИОННО ЛЕДИ
http://www.stihi.ru/2010/11/10/1089

Не спится...
Пишется вполсилы,
упорно ускользает слово,
а ночь ползёт неторопливо,
и отчего-то так хреново...

Не комильфо?
Ну да, конечно...
Я днём традиционно леди,
но вот сейчас, во тьме кромешной,
и на пороге "малой смерти",
могу хоть чуточку, да сбрендить?
И отпустить себя на волю -
рвануть на чёртовы кулички,
намазавшись пахучей дрянью;
бить зеркала, "ломать" пароли
и балансировать на грани,
и быть огнём последней спички.

Могу!
И буду...
Засыпая, уйду опять в запретный город,
где пахнет день салатным маем,
где каждый первый вечно молод.

... Искрится лунная дорожка,
дебошем дышит Cherry Brandy.
... Я ночью дикая немножко...

Но днём - традиционно леди.


© Copyright: Ирина Валерина, 2010
Свидетельство о публикации №11011101089



А ЖИВУ НИЧЕГО
http://www.stihi.ru/2013/10/03/905

... А дела всё такие же — тишь да гладь,
лишь когда-никогда переблуда-ветер
листья вялые в смерче ручном повертит
да на стылую землю уронит спать.

... А живу ничего — ничего, и ладно.
Всякой новости срок, да не всякой рад.
Облетает и хохлится райский сад;
уводимые в зиму инстинктом стадным,
змеи жмутся к корням, открывая сны,
что черны и бездонны — но что мне змеи?
Им воздастся по лету, тебе — по вере,
ну, а мне остается лишь спорить с Ним.

... А что Он?
Он всё так же — везде и всюду,
как вселенная, полон, как сердце, пуст.
Вон, в грядущем вселился в горящий куст,
и твой дальний, но кровный, поверил в чудо.

... А меня... нет, никто.
И с детьми не вышло.
Да и я никого.
Ни к чему теперь.

Бесконечный мой век разделяет зверь —
белоснежен, яростен и неслышен,
я зову его Время.

... Приветы Еве,
многочисленным чадам и домочадцам.

С пожеланьем плодиться и размножаться,
населять и наследовать —
без обид, не твоя и ничья, но останусь первой,
тёмный ангел твой, жажда твоя —  Лилит.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113100300905



А ОН В ЕЁ ЖИЗНИ, НАВЕРНО...
http://stihi.ru/2011/01/21/8807

А он в её жизни, наверно, проездом - и это жжёт душу калёным железом, но, впрочем, такое бывало и прежде, она не питает особой надежды, но всё ж привыкает, и это пугает - однажды  уже побывала за краем. Она ищет слово - находит предлоги, а он смотрит в ночь и на длинные ноги, а он вкусно курит и прячется в дыме, и каждый играет в своей пантомиме. Она привыкает, и он привыкает. Он тоже боится, поскольку не знает, как ей рассказать, что уютней, чем с нею, ему не бывало, а если точнее, ни с кем, ни за что, никогда и нигде не пил свою жизнь вот в такой полноте. И этот вот вечер, и поздний их ужин, и это негласное: "Ты мне так нужен...", и руки, и губы, и смех серебристый, и ночь, приносящая пряность бесстыдства, и утренний кофе на смятой постели, однажды закончившись, станут потерей.
И он понимает, и это так страшно, ведь жизнь их сомнёт, как кораблик бумажный, и бросит на рифы, и кончатся рифмы, и станут важнее кредиты, тарифы, ремонты, авралы, карьера и "бабки". Она сменит имидж, зароет задатки и станет докучливой, душной и серой, и остро захочется новой гетеры.

Он курит и прячется в облаке дыма и чувствует сердце, и непостижимо - шестым ли, седьмым неозначенным чувством себя ощущает на ложе Прокруста.

... А он в её жизни, понятно, проездом - она знает точно, он скоро исчезнет...


© Copyright: Ирина Валерина, 2011
Свидетельство о публикации №11101218807



БАНЬШИ ПОЮТ
http://www.stihi.ru/2016/03/26/3438

Баньши поют. Идёт четвёртый час,
как новый день ползёт по буеракам,
но ночь стоит стеной, чернее фрака,
надетого на плечи палача.

Баньши визжат. Их не зовут домой,
им не звонят на старенький мобильник
с вопросом "где ты?", ангелов-посыльных
не шлют вдогон дорожкою кривой.

Баньши орут. От мата смех берёт —
ну до чего нелепые балбески!
Мой вечный пафос выльется бурлеском —
да и пора ему дать окорот.

Баньши хохочут — пьяно, дерзко, жалко.
Им вторит перегудом автохлам,
который портит воздух по утрам,
вползая в жизнь ни шатко и ни валко.

Баньши молчат. Потерянные сёстры,
что вам сказать, когда и слова нет?
Вот выпью кофе и включу вам свет —
смотреть, как тает в небе город-остров.


© Copyright: Ирина Валерина, 2016
Свидетельство о публикации №116032603438



БУДНИ
http://www.stihi.ru/2014/06/25/124

Пирог июня съеден на две трети,
клубничные недели отошли.
Бессолнечно.
Бездумно.
Гонит ветер
отару туч, грохочет водослив
от малого, но бурного потока,
и кажется, что было так всегда:
почтамт, толпа, стена в густых потёках,
тоска, разлом зевающего рта
нетрезвого прогоркшего соседа,
надсадный гул, ненужные слова,
от цифр оскрипший принтер и с обеда
болящая нещадно голова.

Вот жрица за стеклом.
Взлетает штемпель —
погашен в срок удушливый кредит,
в распахнутую дверь в бегущем темпе
рассеянная бабочка спешит,
забыв о подтверждении оплаты, —
похоже, возвращаться не впервой.

В чистилище темно и неопрятно,
и план эвакуации запятнан
настолько, что поймёт лишь в доску свой.

Нет выхода — есть время ожиданья,
которое равняется дождю.
Но всё проходит.
Смотрит жрица ланью
и пропадает в сумрачном краю
подсобки, где себя читают письма,
где спят века в посылочных гробах,
где тающий фантом филателиста
устало ворошит бумажный прах.

Нет, я не жду просроченных ответов
и не ищу безадресной судьбы.

... Смотрю в окно — на ветках зреет лето,
и серафим смеётся, шестикрыл.


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114062500124



ВАЖНОЕ
http://www.stihi.ru/2013/03/03/287

(... а на деле важно только то,
что, малозаметно и бесправно,
прорастёт периоды пустот
и изменит суть твою, как травма
позвонка меняет — навсегда —
ближний круг на близких и ушедших...)
 
Я тебе не свет и не вода,
я — одна из встретившихся женщин.

Более чем пошлый поворот
на пути избитого сюжета,
где один не верит и не ждёт,
а другая, думая об этом,
плохо спит, и плохо ест, и...

Всё.

Я же обещала не о личном.
Вместо белки крутит колесо
в никуда спешащая привычка
говорить тогда, когда молчать,
несомненно, было бы полезней.
Край печалей этих непочат,
но встаю на горло вечной песне.

Ты, молчащий, кто во мне пророс,
если можешь только слушать — слушай.
Глуп мой риторический вопрос,
но тревожит скорбный ум и душу.

Стоит ли взлелеянный росток
боли затяжного неответа?

Да.

На деле важно только то,
что рождает свет, не помня света.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113030300287



ВЕДЬМИНА СКАЗОЧКА
http://www.stihi.ru/2013/11/10/4416

Ведьмино брезжит время, третий заветный час,
до петушиных криков — вечность, до жизни — пропасть.
Теплится еле-еле ватт в двадцать пять свеча,
тянется нить и колет.

Свой сочиняя Локос,
бьётся с драконом долга в целом прекрасный принц,
да чарований быта не разрубить с наскока.

В небе давно не слышно белых прекрасных птиц,
но не устанет ведьма верить в чутьё иголки.

Нужно молчать — пусть больно, пусть исколола в кровь
пальцы, касаясь ткани из непростой крапивы.
Если любовь и стоит — то не дворца и крон.
Если любовь и просит — то запредельной силы.

Значит, сжимая зубы, снова сплетать в ночи
нити, слова и веру в то полотно, что сможет
выдержать междумирье, проклятых излечить
[жаль, не тебя, мой старший, жаль, не тебя, хороший...]

Время доело пряник, время достало кнут.
Свет просочился в щели,
вышел на поле пахарь.

Помни, признали чудом — значит, вот-вот распнут,
впрочем, сгодится ведьме хворост сухой и плаха.

Если гореть — то ярко, если любить — сполна.
Если расти — то в небо, если смотреть — то в душу.

... Нет в этой сказке точки.
Нет и покоя нам —
ведьмам, над чьей судьбою лебедь ничейный кружит...

_____________________________________
Локос (LoCoS — «Lovers Communication System»,
«система общения для влюблённых») —
искусственный язык для международного общения,
базирующийся на использовании пиктограмм и идеограмм.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113111004416



ВЕЧЕР ТОМНЫЙ, ВЕЧЕР НЕЖНЫЙ, ВЕЧЕР - ДЫМЧАТАЯ КОШКА
http://www.stihi.ru/2010/10/15/7101

Карминовое настроение пришло отсюда:
цвет кармина... after Faifer
docking the mad dog
http://www.stihi.ru/2007/03/14-54


Ветер, вечер, зябнут плечи... Ну, и прочие детали.
Обстановка... боевая,
близкая к горизонтали.

Проперчённого цыплёнка я не буду -
слишком жгуче...

На лице играют тени,
тянется "Besame mucho".
Тянется прозрачный вечер,
и любовь играет в прятки...

Нет, спасибо, торт не нужно...
Почему?
Да очень сладко.

Мои губы - цвет кармина -
по твоим губам скучали...

Тянет с улицы жасмином.

Утоли мои печали,
вечер томный,
вечер нежный,
вечер - дымчатая кошка...

В локонах блуждают пальцы...
Ай!... запуталась серёжка.
Да, ты прав... я отвлекаюсь...
... Отрекаюсь.
... Отзываюсь.

Мало времени осталось?
Надо же... какая жалость...

Вечер, свечи, поцелуи... Ну, и прочие детали...

Ночь идёт неслышной кошкой...
Засыпаем...
Мы устали...


© Copyright: Ирина Валерина, 2010
Свидетельство о публикации №11010157101



В ЖАЛОСТИ ЖАЛО
http://stihi.ru/2013/05/14/373

— В жалости — жало, а также колючая ость.
Вновь измышляю, впадая намеренно в грех словоблудия.
Всё, что положено, в срок и пришло, и срослось.
Что не положено — взято таранным орудием,
долгой осадой, обманным манёвром, набегом в ночи.

Верно, довольство не свойственно вечному воину.

Если ты — милость, попробуй меня научить,
только не вздумай твердить о делении поровну.

Есть только право и сила, чтоб право облечь
в форму, доступную для осознания слабыми.
Сталь, закалившись, вершится в задуманный меч,
почва, от крови больная, спасается злаками.

Ость в каждом колосе, в каждом несдавшемся — ось.
Жало оставим гадюкам и брошенным женщинам.

Если ты — истина, то умирай, где пришлось,
или молчи.
Помни, я не согласен на меньшее.

— Если я истина, то умолчать не могу.
Если я милость — прошу для тебя сострадания
в вечности той, что откроешь опять на бегу,
тщетность свою принимая за светлое тщание.

Что ж до меча, то не вечен и тёмный булат.
Время придёт, и замешанный в деле кровавом
скажет, что помнит — умножится слово стократ.
Чья же победа?
Смерть, где твоё жало?*

_____________________________________________
*
«55. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?
56. Жало же смерти — грех; а сила греха — закон.»

«Первое послание св. Ап. Павла к Коринфянам»,
Библия, Новый Завет.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113051400373



В КОНЕЧНОМ ИТОГЕ, БАНАЛЬНО ВСЁ...
http://www.stihi.ru/2011/03/01/4712

... В конечном итоге, бездарно всё.

Любовь сорвалась на фальшивой ноте...

Я в будущей жизни вернусь лисой
по долго хранимой сакральной квоте.
И мне всё равно, что кому болит -
приду я бездушной и рыжей тварью,
и стану свободной от всех обид,
расставшись с убогой людской моралью.

Пусть вместо страстей поведёт инстинкт,
и будет лишь лучший из лисов избран,
и мартовский воздух пускай пьянит,
и кончится боль человечьей жизни.

Я буду спокойно растить щенков,
нору углублять у столетней ели,
и солнце ночное средь облаков
искать, и в звериное что-то верить,
сторожко дремать, в шубу спрятав нос,
и будут поскуливать рядом дети,
и пусть надрывается гончий пёс -
он нас не найдёт ни за что на свете.

Мелькнёт рыжим боком мой лисий век -
предельные семь, что отнюдь не мало,
и я стану каплей предвечных рек...

Но вскоре вернусь и начну сначала.

... В конечном итоге, банально всё:
кружит и кружит колесо cансары,
и жизни грядущей свистит лассо,
и я себя чувствую...
очень старой...


© Copyright: Ирина Валерина, 2011
Свидетельство о публикации №11103014712



ВНУТРИ
http://www.stihi.ru/2013/09/07/1011

Сто лет незримости зрелых урсул
меняют на искус, да низким курсом
не соблазнится одна из стада:
попутчик манит магнитом взгляда,
но минус к минусу не притянешь.

Уймись же, добрый самаритянин,
законы физики непреложны,
и чем сложнее, тем меньше можно.

Поля мелькают и перелески.
Шар Солнца держит на тонкой леске
мирок, помысленный кем-то древним
из узких рамок родной деревни
как центр всеобщего тяготенья.

... Идёт неслышно, путями тени,
периферией глазного нерва
та часть сознанья, что параллельна
и пасторалям, и жгучим взглядам,
и всем неблизким, и тем, кто рядом,
что видит сущность вещей иначе
и постиженья не ищет — алчет,
но как в обычном непрочном теле
вместить глубинность такой модели?

В момент, что делит на "до" и "после",
рассудок — верный покою ослик —
взмахнёт охвостьем избитой мысли,
и рак нагорный опять не свистнет.

Вернись на землю: о чём ты, кто ты?
У зрелых урсул не те заботы.
Сто лет неслышности — чем не повод
пополнить страстью ряды штамповок?

Да, притяженья просты законы,
но в мире видимом заоконном
среди пейзажей зияют бреши,
а взгляд зовущий ничем не держит...


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113090701011



В ОДНО ПРЕДЛОЖЕНИЕ
http://stihi.ru/2013/09/09/412

Когда раскрыты небеса
так широко, что видно бога,
на ветках зреют медь и охра,
и спит сентябрьская лиса
в кусту шиповном, спрятав нос
в густой рыжеющий подпушек,
когда зовёт фруктовых мушек,
уставших пчёл, сварливых ос
развал последних летних ягод,
где дынный мед течёт и сок
арбузный, и торгов итог
всегда толкуем в пользу Яго,
чей рот улыбчив, речь сладка,
хоть порчена советским игом,
но в тьме кармана зреет фига,
в глазах — тоска,
под сердцем — зга,

всего-то нужно, что в рюкзак
закинуть воду,
влезть в кроссовки,
рвануть по лестнице бесовкой,
дразня медлительный сквозняк,
и там, где свет сегодня дан
так щедро, что не хватит сердца
его объять и впрок согреться,

как надоевший чемодан,
печалей бесконечных зло,
не умножая на число
неоткрываемых америк,
послать к чертям,
в утиль,
на слом —
и сесть на велик.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113090900412



ВОЗНОСИТ
http://www.stihi.ru/2015/06/11/416

Я не глина ему, не ребро взаймы,
не ручная птица, не символ власти —
но пройдя на ощупь по краю тьмы,
но смыкаясь в жаркое коло "мы",
я хочу быть частью.
Ничего не знаю, но я — во всём,
для чего готов он открыться в слове.
И не помня более ни о чём,
я ложусь в ладони его плодом:
неоткрытым, новым.
Прозевали ангелы, чёрт проспал,
обеззубели пасти семи ловушек.
Он прошёл сквозь ночь, он меня назвал
тайным именем мира, где пел металл, —
и вернул мне душу.

Ничего не знаю, но смысла нет
ни в одном из сотни пустых вопросов.
"Ты мой свет, — бормочет, — мой чистый свет..."
"Всё, что хочешь, делай...", — шепчу в ответ.
И готова падать.
А он — возносит.


© Copyright: Ирина Валерина, 2015
Свидетельство о публикации №115061100416



ВОТ-ВОТ ПАДЁТ ПОСЛЕДНИЙ БАСТИОН
http://www.stihi.ru/2013/01/05/1390

Вот-вот падёт последний бастион,
оплот, стена, et cetera по смыслу,
и в тёмный мой немой иллюзион
ворвётся свет, слепя кротов и слизней,
разъевшихся на пиршестве души,
потерянной над пропастью во лжи.

Да будет так.
Взметнутся пыль и мусор —
но всё вернётся на круги своя,
поскольку притягательна Земля
до костного несдержанного хруста.

Я слышу, как долбит стену таран,
я чувствую, как мечется тиран,
хтонический мой мелкий повелитель,
смешное доморощенное зло,
но я пока не вижу ничего
в своём нерукотворном мегалите.

Ведь что слепому свет?
Всё та же тьма,
которой вкруг очерчена тюрьма.

Входи, судьба, не подавая вида.
Меня хранят бездушная зима
и душная, но спящая обида,
поэтому я снова не умру.
Пусть белый день, срывая кобуру,
предъявит враз обойму аргументов —
не принимая чуждую игру,
из дымных гильз одну лишь подберу
с усталым полустёршимся "мemento..."


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113010501390



В ПЕТЛЕ
http://www.stihi.ru/2014/04/15/678

Гонишь новости в дверь, сочиняешь на завтра историю,
где, конечно же, всё непременно всегда хорошо,
но сквозняк мировой шелестит за тяжёлыми шторами.

Растревожены царства: диктатор уже Рубикон перешёл
или стоит ещё подождать до второго пришествия —
там, глядишь, всех и вся уравняет священный напалм?

Истаскав себя в хлам, лживым словом жонглируют бестии,
улыбаясь на фоне причалов и ношенных пальм.
Загустевшую кровь пожирают имперские вирусы,
в пожелтевших табличках — война, а потом — хоть кроссворд.

Что тебе написать в вязкой глине затупленым стилусом,
у меня нет надежды, что кто-нибудь веру спасёт.

Я рисую цветы — ведь они унаследуют царствие,
я рисую зверей, у которых нет мёртвой души.
Пусть им будет просторно — а после и гиперпространственно,
пусть плетут пауки на орбитах свои шалаши.

Отлистай хоть две тысячи лет,
хоть добавь ещё чёртову дюжину —
неизменен сюжет, ненасытен, неостановим:
воют вдовы;
в соседнем дворе ждут наемника к стылому ужину,
и выходит лже-цезарь из лужи запретов сухим.

Утром выйдешь на улицу: лаются горькие пьяницы,
небеса безразличны, деревья нежны и свежи.
Что ж, какая ни есть, но, похоже, пока продолжается,
заблудившись в петле временной, бестолковая жизнь.


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114041500678



В ПРЕДДВЕРИИ ПОСЛЕДНЕГО РАССВЕТА...
http://www.stihi.ru/2010/02/18/6201

Всё, измучился демиург...Очень сложно быть богом в мире
Непокорных упрямых гномов. Он устал. Нёс елей и мирру
И хотел научить любви. А им ближе блуд и убийство,
И искусство на грани фола, пустословие и витийство,
И полёты на чёрных крыльях, и падение в бездну с обрыва.
Но уже готовы потопы, и конь блед, развевая гривой,
Бьёт копытом, и гневно ропщет его всадник по имени Смерть.
Разогреты пятна на Солнце /...слабовато - примерно на треть/,
Наполняется чаша гнева, закипает в ней злоба бога:
"Верил, ждал, выводил на свет - шансов было дано вам много,
Надоело! Вот этот рассвет будет вам последним подарком..."
Но, воздев чашу, видит в просвет - освещаемый лампой неяркой,
Спит ребёнок, сжав кулачок. Улыбается, хмурит бровки,
Кровь пульсирует в тонкий висок...У взлохмаченной головёнки
Дремлет кот, свернувшись в клубок. Ночь, поскрипывая качалкой,
Вышивает на звёздных пяльцах. А малыш приболел - ветрянка,
Но уже пошёл на поправку. Ему снится грядущий рассвет,
Ему снятся друзья и игры, сласти, новый велосипед,
Школа, драки, дневник, оценки, щелбаны и чьи-то улыбки,
Поцелуи и трепет сладкий, и влюблённости, и ошибки,
И познание этого мира, и дарующий крылья ветер,
Ночь и звёзд приглушённый свет. Спит малыш, и сон его светел.
...Демиург устало вздохнёт. Даст отмашку: "Коняку - в стойло!
Отменю пока - пусть живёт." Помолчит. Усмехнётся невольно,
Дома Тайную Книгу откроет, перепишет загадочный код.
...Тихо-тихо скрипит качалка. Спит Вселенная. Дремлет кот.


© Copyright: Ирина Валерина, 2010
Свидетельство о публикации №11002186201



ВРЕМЯ
http://www.stihi.ru/2013/01/14/1313

Как всякая девочка, состоящая из
бутылочных стёклышек, гольфов, бантов,
я каждое утро слетала вниз
по лестнице (пугая кота-педанта,
методично обходящего весь подъезд
для проверки целостности вчерашних меток)
со скоростью, делающей невозможным любой протест.
Меня звало великое множество тайных мест,
а также открытых свету беседок.

Мир был голосист, и я была в нём,
конечно, не самым пронырливым воробьём,
но достаточно шустрым воробышком.

Время тогда не приходило с обыском
для изъятия из памяти лиц просроченных,
а для яблочных пикников хватало друзей, обочины
и старого бабушкиного одеяла.

Но однажды время меня поймало
и сказало:
— Пора и тебе взрослеть.
Сегодня будем смотреть на смерть.

Смотреть не хотелось — там плохо пахло
то, что недавно было двоюродным дедом.
На прошлой неделе он учил меня искусству беседы
и показывал в книжке древнюю драхму,
а сегодня на его глазах лежали медные пятаки.
По дому топали чужие туфли и сапоги,
и день под столом тянулся, как грушевая смола.

После время пошло быстрей, и я много чего смогла:
повзрослела, не наделав критичных глупостей,
но чуть позже дошла до клинической близорукости
от любви с первого взгляда,
соблазнила умудрённого лиса виноградом
стадии восковой зрелости,
а также ещё раз увидела смерть
так близко, что в годы серости
провалилась и принялась неметь.

Как всякая женщина, состоящая из
силы, воли и глупой веры,
я каждое утро слетаю вниз
в ритме зажигательной хабанеры
и улыбаюсь, даже когда болит
ампутированная любовь,
и за это в день любой и в час любой
быт сохраняет привычный вид,
благотворно влияющий на дичающую надежду.

Но время, которое всегда находится где-то между
смотрит в упор, ухмыляется и молчит.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113011401313



ВСЕ ГЕРДЫ РАНЬШЕ ИЛИ ПОЗЖЕ...
http://www.stihi.ru/2011/03/27/9469

Не, я в последнее время сволач, конечно, жуткая - все сказки
расхреначила ))
Простите, а? )
__________________________________

Все герды раньше или позже приходят к пониманью сути:
да, королевы - злые суки, и каи точно не вернутся,
и ставят крест на поисковых - как потерявших актуальность,
и во все тяжкие, конечно - а что им, собственно, осталось?

Жгут дни, и месяцы, и годы, как стопки пожелтевших писем,
и плачут тихо вечерами, вдруг осознав бездушность чисел:
уже за тридцать, там за сорок, полтинник вон, не за горами,
и всё, что есть - пустое "завтра" в заброшенной тьмутаракани.

А каи-каины томятся, а каям-каинам не спится,
а им бы спиться и забыться, да нету огненной водицы -
есть только вечный чёртов минус и баба снежная в постели.

... У Герды руки пахли розой, а губы - мятной карамелью.
Ах, Герда, маленькое солнце в отдельно взятом кайском небе,
ты только отогрей, малышка, а после, хочешь, душу требуй!
Ах, Герда-а...               
                Хватит...
Смотрим выше: все герды раньше или позже...
А каи складывают вечность одно лишь слово - "заморожен".

Все каи раньше или позже постигнут истину простую:
все герды - тоже королевы, бои проиграны вчистую,
и без надежды на взаимность пойдут ночными сторожами:
уже за сорок, там - полтинник и вечность вон, не за горами.


© Copyright: Ирина Валерина, 2011
Свидетельство о публикации №11103279469



ВСЕМ, КТО ЗНАЕТ, КАК ПРАВИЛЬНО...
http://www.stihi.ru/2010/03/24/6881

Все, кто знает, как правильно...И кто никогда не падал,
Не оступался, не каялся, шёл курсом - конкретным, что задан,
Не лицемерил, не врал себе, душа жаркий внутренний пламень -
И не металась душа его...Держите - вам в руки камень...
Все, кто из жизненных ста дорог видит одну - но чётко,
Кем твёрдо заучен скучнейший урок и чья хороша зачётка,
Кто знает, где можно выход найти - неважно, тайга иль рамень,
Кто точно уверен в финале пути...Держите - готов ваш камень...
Кто в жизни отлично все сессии сдал /и даже, возможно, экстерном/,
И чей костюм ни велик, ни мал, в порядке печень и нервы,
Кто не изведал тяжёлых минут, рубя самолично фалинь,
Кого за спиной с тоской не зовут - прошу, поднимайте камень!
Вставайте в шеренгу по одному - всем хватит, работы много:
Смотрите, вон сколько нас, глупых таких...Смотрите жёстко и строго
Ну что, готовы? Без жалости! Внимание!... На "раз, два, три"!
Руку заводим...уверенней...Тоооовсь!...Недрогнувшей - ПЛИ!!!


© Copyright: Ирина Валерина, 2010
Свидетельство о публикации №11003246881



ВСЕ ХОРОШО, ВСЕ ХОРОШО
http://www.stihi.ru/2012/07/14/894

Мессир, сижу у барной стойки,
пишу отчёт и пью вино.

О послевкусии негорьком
поговорили, и давно
поговорили о печали,
о грустной правде бытия,
и бармен, чёртушка, отчаян,
отпет и рыж, да только я
рассеянна и не глумлива,
и отпуск, видимо, не впрок,
как диареющему — сливы.
(Прошу простить мне низкий слог)

Мессир, на море штиль, и волны
лениво гладят берега,
а месяц, наглый беспризорник,
являет острые рога,
и я не думаю о прошлом,
и не мечтаю ни о чём.
Тут время мчится заполошно,
но каждый им изобличён.

Кто без греха, мессир, — далече.
Иных здесь нет, смешно и ждать,
ведь всякий грех очеловечен
и повторяется опять.

Опять я думаю излишне,
чтоб не подумать о своём.

На личном фронте — штиль, затишье.
Под прихворавшим фонарём
всё видится в неясном свете,
но тень по-прежнему густа,
и здесь меня никто не встретит,
и мне порукой темнота.

В земном раю не место сплину,
да и причина-то пошла:
июль сгорел наполовину,
и четверть отпуска прошла,
и нет беспечности, хоть тресни,
хоть нюхай белый порошок,
но в  остальном, мессир, как в песне —
"всё хорошо, всё хорошо"


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №11207140894



ВСЁ, ЧТО МНЕ НУЖНО
http://www.stihi.ru/2010/01/05/2511

Я хочу выйти из: семьи,
этой звёздной системы
и коллектива,
и плевать, что один в поле не,
а вместе мы якобы сила.
Я хочу оборвать нити лживых условностей
и чьих-то тупых постулатов,
жёстких правил, фальшивых законов
и безбожно прогнивших догматов.

Надоело...
Не верю, что в жизни когда-либо
случается хэппи-энд
/вчера громко облаяла сука и её хозяин.
Безумно приятный сосед/
Тошно - переела я сказочек
про чью-то большую любовь.

Поболит - и пройдёт.
Проверено.
А иначе - густеет кровь
и течёт - ни живая, ни мёртвая.
Не греет и не морозит.

А так, видишь, дружище, как прёт -
состоялся в стихах и прозе.
Эти крылья ненужные
/в моём возрасте - глупые/
оборву по перу.

Распродажа рифм оптом и в розницу.
Покупайте - немного беру!

Расплевалась со всеми, вроде бы.
Ухожу...
Хотя нет, постой...

Я скажу тебе всё-таки кое-что...
как никак, не совсем чужой.

Я хочу Луну - и побольше.
А ещё как можно желтей.
Это - важно!!!
И берег с чистым белым песком,
куда глупые крабы отважно
выбегают из волн и ищут
под чёрными камешками
своё немудрящее счастье.

А небо... впрочем, ему всё равно -
оно с нами всегда лишь отчасти.

А ещё - безудержный злой океан.
И ревущий пенный прибой.
И всего одну ночь.
ЛИШЬ МОЮ.
Только это.
И я снова.
Стану.
Собой.


© Copyright: Ирина Валерина, 2010
Свидетельство о публикации №11001052511



ВСЮ НОЧЬ ШЕЛ ДОЖДЬ
http://www.stihi.ru/2013/02/09/1488

Всю ночь шёл дождь, как ходят по грибы:
неспешно, основательно и нудно,
и таяли ледовые горбы,
и мир входил в период неуюта,
как в поворот — авто на всесезонке
по первому прозрачному ледку.

Коты, томясь в предмартье плотских мук,
орали оглушительно и звонко,
перебивая вой соседской "джонки",
сведённой ржою в курскую дугу,
которую никто б не пожелал
не то что красть, но даже и врагу, —
и под такой неангельский хорал
мне не спалось, как, впрочем, не мечталось.

У зрелости отсроченной в долгу,
я плавила бессонницу в усталость,
вращая в мочке круглую серьгу.

Температурный столбик снова рос,
прошедший праздник лепестками роз
вниз осыпался, точно в сериале
лавстори с элементами измен,
и жажда перемен (в потенциале)
сдавалась добровольно в пледный плен.

А где-то там, по мокряди дорог,
ко мне всё шёл седой единорог,
не веря, видимо, что перепутал время,
а я... ну, как умела, так ждала —
в оковах бытового барахла,
и в век не тот, и, кажется, не с теми.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113020901488



ВЫЙТИ
http://www.stihi.ru/2015/10/05/2833

Выйти на пенсию, как из крутого пике,
выдохнув смог из лёгких, осесть в каком-нибудь городке,
в котором все узкие улочки непременно встречаются в центре,
обмениваются сплетнями, туристами, языками и убегают к горам,
над чьими вершинами облака занимают очередь в лазурный ашрам.
Разорив сбережения вплоть до неразменного цента,
на берегу приручённого моря, бодающего лбом ладонь,
домик купить с карамельной крышей, с леденцовыми витражами.
И, сидя на увитой виноградом веранде в любимой старой пижаме,
пить кофе, жмуриться по-кошачьи, осознавая, что этот дом —
твой, только твой, и нет в нём ни сынов, ни дщерей,
ни отпрысков их, ни праотцев, бубнящих каноны,
ни вышедшей из разума тетушки с глазами ничейной колли.
Нет пустобрюхих кастрюль, закаток, уборок.
Твой эгоцентризм пещерен,
жаден, яр, голоден — напитай его
полднями, солнечным мёдом текущими с ложки жизни.
Вскоре к дому прибьётся время, украдкой, по-лисьи
(известно, где кицунэ отрывисто тявкнет, там и ищи волшебство),
повадится выдёргивать перья-минуты из оставшихся тощих лет.
Пусть так и будет. На твой век хватит.
На освобождённой половине кровати
будут спать недолистанные романы и пятидесятилетний плюшевый лев.
В соседях слева окажется парочка добропорядочных бесов,
а домик справа купят в кредит голубые ангелы —
они всегда будут звать на чай, угощать манговым
кексом, а бесы — ну, пусть замкнуты, зато посещают мессу.
Если это не рай, то я ничего не знаю о рае.

Иногда любовь к оставленным близким прибудет резко, как молоко,
подступит слезами, разольётся рекой,
но...
Тихая ночь.
Море ласкается.
Падший ангел на окарине играет.

"О, как это прекрасно – наконец стать старым и выйти на пенсию! – думал Хемуль. – О, как я люблю своих родственников.
Особенно теперь, когда могу о них больше не думать".
"Хемуль, который любил тишину", Янссон Туве Марика.


© Copyright: Ирина Валерина, 2015
Свидетельство о публикации №115100502833



В ЭТУ РЕКУ
http://stihi.ru/2013/03/26/298

1.
В эту реку дважды не хаживал только мёртвый,
вот и я омочила ноги с дороги дальней,
чтоб чуть позже слушать, как лишняя в сердце хорда
продуцирует шум, означенный функциональным.

Док, ответьте, ну что за функция, если сбои?
Но пройдёт и это: бессмысленней аритмии
только тот сюжет, который не пишут двое —
потому сюжет не знает, что делать с ними.

Из огня да...
Впрочем, полно, в снегах по пояс
у такого полымя точно не будет шансов.

... Я писала "свет" — и рождался свет, согревая полюс
ледяного холода;
следом и мрак сжимался,
и цвели деревья, забыв о соседстве стужи...

Но сойдусь на том, что всё это показалось —
чудо вышло из тени, и...

Довольно.
Уже не нужно.
Я ломаю грифель, провозглашая самость,
и теперь весь свет, что во мне, только мой по праву,
и теперь теплу согревать лишь мои ладони.

2.
На моих берегах июнь заблудился в травах...
В эту реку дважды не хаживал?

И не стоит.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113032600298



ГЛАГОЛ
http://www.stihi.ru/2014/01/16/5084

В сиротском пальто не хватает пуговиц —
и пальцы не те, и глаза повыцвели.
Иные приличней оденут пугало.
Но если ты видишь небесных рыцарей,
которые свет, что не всякий выдержит,
и если в руках твоих мир поместится,
то что тебе город, как вечный жид,
идущий навстречу самаррской сверстнице?

За облачным краем горит заря —
закат затянулся, закат зовёт.
А люди безглазые говорят,
что к ветру.

Ты таешь, как в чае мёд.
Прозрачными пальцами сделав знак
 молчания — ужасу вопреки,
мне шепчешь чуть слышно: "Последний шаг
 похож на начало большой реки,
стремящейся к морю.
Куда б ни шёл,
тебя не обманет твоя вода.
Не бойся.
Запомни: жизнь есть глагол —
и, значит, не кончится никогда".


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114011605084



ГЛАДЯ ОБРЫВКИ
http://www.stihi.ru/2014/10/19/121

Знала бы, где оно снова догонит, накроет, прихлопнет
так беспощадно, что буду писать на обрывке
мятой квитанции, чёркая, злясь, сатанея
от невозможности боль, возведённую в степень,
сделать доступной и для возведения в слово...

Если бы знала. Да знала, конечно же, если
шла, не колеблясь, навстречу судьбе и на встречу,
первую встречу, холодную встречу надела
шарф ярко-красный — укором понурому небу,
колкий, вцепившийся в шею, как жгут пуповины —
знаком надежды, не вызова, знаком надежды...

После, когда обуютилось всё и они не считали
встречи уже ни по пальцам, ни даже за праздник,
он ей признался, что шарфик кричащий заметил —
чтоб не соврать, но едва ли не метров за двести,
и улыбнулся, причём сам себе удивился —
будто к нему прикоснулся невидимый кто-то,
лёгкой ладонью к двойной непокорной макушке...

Жил на два дома: в одном — узаконены годы,
к дому второму прирос неприкаянным сердцем.
Что поменяешь? И где оторвать не жалея?
Жизнь есть попытка остаться живым, и всего лишь.
Спали, дыша в одинаково медленном ритме,
ночью пуржило, и утром не стало дороги,
и голова её руку давно тяжелила,
но он дышал осторожно в текучие пряди,
думая — спит, а она улыбалась прозрачно...

Если сложить поминутно, то года не выйдет,
если на жизнь разделить, то хватило б на счастье.
Он опоздал — только раз за всё время — на сутки
и не нашёл ни дороги, ни дома, ни света.

Мир иллюзорный с бытийным порою вступает
в хрупкую связь, замыкаясь в кольцо ненадолго.
Кто её выдумал — волосы, дерзость и шарфик?
Кто прикоснулся к его голове осторожно?
Кто здесь реален, а кто был придуман в короткий
час между чаем вечерним и сном без картинок?
Кто мне ответит? Кому я пишу эти письма,
гладя обрывки, как гладят ладони любимых?


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114101900121



ГЛИНА
http://www.stihi.ru/2013/01/11/8828

Позиция глины — терпение и покорность,
готовность влажная для воплощенья в форму
критской ли амфоры с длинным изящным горлом
или горшка для чьего-то ночного комфорта.

Кем ты проснёшься — решает каприз секундный,
чуткие руки уставшего демиурга.

Собственно, о категориях ранга чуда
мне рассуждать ли?
Обуженным переулком
мысль моя пробирается, в мелкотемье
падая всякий раз, лишь поманит сущность
замысла, непознаваемого, как время,
замысла первого, чья безграничность душит.

Вязкой средой исполнясь, молись же, глина,
чтобы творец согрел перед лепкой пальцы
и воплотил тебя маленьким панголином,
нежную мякоть спрятав под крепкий панцирь.

Будешь бродить себе по цветущей сельве,
даже не зная, что обитаешь в преддверье рая,
а не, из света выйдя, сражаться с тенью
и подавлять потребность сорваться с края.

Чтобы разбился заговорённый голем,
мало упасть, нужно после ещё подняться
и зашагать по землям недоброй воли,
не вспоминая об окрылённом братстве.

Только, я знаю, глина, придёшь ты вскоре
малым подобием и, не постигнув сути,
выполнишь должное, чтоб затеряться в хоре
сонма подобий прочих.
Чем дальше люди
в пропасть уходят, от замысла отдаляясь,
тем всё сильнее нравятся панголины:
ящеры робкие — тихая божья шалость.

Впрочем, кто знает?
Молись же усердней, глина.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113011108828



ГОРГОНА
http://www.stihi.ru/2014/08/20/78

"Красота наказуема.
Боги непогрешимы.
Урождённая женщиной сходит в могилу тенью.
Ты намного дешевле ушедшего к небу дыма.
Так смотри ему вслед и не вздумай сводить колени.

Ты отныне — разъята и больше не будешь целой,
ты предмет интереса, но вряд ли большого торга.
Так устроена жизнь, и не нами, и что поделать —
если есть недотроги, то будет и тот, кто трогать
их намерен по праву, по первому праву — силы,
и, как морю покорна лодка, как ветру — колос..."

Он ещё говорит, но всё глуше надменный голос.
А я свой, надо думать, навеки отголосила.
И теперь, что могу, это слушать, как бьётся пламя
и в дрожащие руки вливается смертным ядом.
Первозданную ненависть — (тяжкий? желанный!) камень —
понесу от тебя. Не дитя понесу, проклятый.

Не Афина меня карает — сама решаю.
Ты за малую кровь — за мою — навсегда в ответе.
Не успеет приморский вечер укрыться шалью,
как мне будет подвластен твой самый безумный ветер,
и тогда, о божественный, больше не будет места
ни в пучине холодной, ни в тёплых речных затонах —
я тебя разыщу, и своей неостывшей местью
поделюсь в полной мере.
Посмейся пока.
Но помни.

Воздаю через острую боль прорастающим крыльям,
благодарно смотрю на когтистые медные пальцы.
Если яда не хватит — из чаши цикуту не вылью,
а приму, как амброзию.
Панцирь
ныне мягкость моя.
Я права — потому непреклонна.
Слышишь, шепчутся змеи, сплетаются, тянутся, дышат,
трутся нежными брюшками — ближе, и ближе, и ближе?
Слышишь, верно, — поэтому ужасом скован?
Убегай, фавлос!*
Ну?!
Убегай!
Я -те-бя-не-на-ви-ш-ш-ш-у.

* (гр.) — развращённый, испорченный; подлый.

В качестве иллюстрации использована авторская работа.
Увидеть эту горгону в иных ракурсах и детализировано можно здесь:
http://fotki.yandex.ru/users/valirina75/album/370344/


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114082000078



ГОРДИЕВО
http://stihi.ru/2012/10/22/10683

Гордий, безвестный крестьянин, нежданный царь,
Тюхе была ли особо к тебе благосклонна,
но не успело горячее солнце уйти за склоны,
жизнь для тебя изменилась, как мой словарь
в четверти этой возможного года иной судьбы.

В новых словах моих много узлов, но нити
этих узлов ждут не пальцев — меча.
В изменённом виде
суть постигается трудно.

(И тех глубин лучше не знать бы,
да сетовать не пристало —
если лелеешь бездну, то точно в срок
бездна тебя заполнит, ничей мирок,
словно усталость смертная — Буцефала,
съевшего зубы за долгий свой конский век).

Что же, фригиец, вяжи прехитрейший узел,
тором венчай совместимость ярма и дышла —
если рука со сталью всегда союзна,
меч македонца стоит, а притча — смысла.

Слушай цикаду, звенящую в левом ухе,
смейся над будущим, маленький человек —
мифы порой состоят из капризов Тюхе
и принесённых в жертву пустых телег.


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №112102210683



GO, MACHO, GO!
http://www.stihi.ru/2011/02/12/9678

плачь, chico, плачь, этой ночью она опять
умотала хрен знает с кем, а тебе осталось принять -
внутривенно или стакан и разбить до кости кулак
о жестокость бетонных стен, о сгустившийся в доме мрак.

плачь, chico, плачь, ей положено жить в отрыв,
ей положено зажигать, для таких мир всегда красив,
впрочем, лунный избитый бок повернётся к ней точно в срок,
но она не в курсах пока - её трахает новый бог.

плачь, chico, плачь и не верь, что мужчины не...
эти слёзы - не пмс, просто по уши ты в дерьме,
можешь сопли - и на кулак, можешь даже с карниза - вниз,
только ей всё равно - она отхватила свой главный приз.

плачь, chico, плачь... она, может быть, и придёт,
будут руки её нежны, будет сладок искусный рот,
будет мускус её греха пробуждать в тебе зверя, но
ты не можешь не понимать, что она чужая давно.

плачь, chico, плачь... мир нечётен, как цифра "пять":
все хорошие девочки - сте... стелят гладко, да жёстко спать,
так что можешь принять ещё или сразу её пошли -
все вчерашние девочки - су... подавайся-ка в кобели!

                go, macho, go!!!


© Copyright: Ирина Валерина, 2011
Свидетельство о публикации №111021209678



ДА БУДЕТ ТАК
http://www.stihi.ru/2012/12/09/226

Приходит бред, навязчивый как мерин,
себя вообразивший жеребцом:
в среде, слегка подёрнутой гнильцой,
круговорот людей закономерен —
в отсутствие событий и вестей
от той одной сгодится и другая.

Держу лицо, в процессе лик теряя.
Ошую извращается халдей
и шепчет на умершем языке
слова непринимаемой молитвы,
но бодрствует Оккам и правит бритву
на кожаном змеистом ремешке.

Так торжествуй же, вечно здравый смысл,
я возвращаюсь в терпкие объятья.
Да, тесен мир, в котором люди — братья,
но всё-таки из самых дальних мыз
не выберу, пожалуй, ни одной,
поскольку не пристало хорониться.

Скрипи без грусти, перышко жар-птицы,
от неответов чьих-то глубиной
едва ли веет.
Бытовое хамство —
второе имя слабости, не боли.

Но, впрочем, надоело о расколе
чужого непригретого пространства,
когда в своём сгоревших звёзд не счесть
(так полнись же своим, до края полнись!)
"Страдания" сданы на склад под опись.

Да будет так — сейчас и дальше днесь.


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №112120900226



ДАРЫ
http://stihi.ru/2013/02/14/731

1.
Сокровища просты:
баранка,
карамелька,
сеть ниточек "кошачьей колыбельки",
цветное стёклышко,
пластмассовый голыш,
велюровый лоскут,
речная галька.

Июль, текущий зноем с тёмных крыш,
напоминает пламя зажигалки,
в которой газ закончится вот-вот,
но раз огонь пока ещё живёт,
то воздух и танцует, и струится.

На яблоне в гнезде сидит жар-птица
и к пятнице ждёт новеньких птенцов,
жар-птиц курлычет до стесненья зоба
в манере доспевающих отцов.
Все волки серы, сказочны, беззлобны,
едят с руки и подставляют лбы
под узкую чумазую ладошку,
и жизнь течёт как будто понарошку,
но формирует будущую быль.

2.
Давно прошел далёкий тихий год,
в котором я не знала большей боли,
чем ссадины, полученные от
избытка жизни,
времени
и воли,
в котором так просторны были дни,
и танцевать, как Эльмовы огни,
являлись сильфы на ушко иглы,
рождались саламандры из золы,
и эльфам, обживающим чердак,
и гномам, что освоили подполье,
хватало сил держать голодный мрак
на дальних подступах к благому лукоморью.

Теперь я ближе зрелости, чем те,
такие дорогие и родные,
оставшиеся в полной темноте
страниц альбомных.
Очень молодые —
отец и мама.
Мама ждёт меня,
мечтает о смешливой пухлой дочке,
кудрявой, как соседское ягня —
и только тем уже любимой очень,
ещё не зная, что придёт подменыш,
угрюмица, молчальница, чужак.

Прости мне, мама, всё, что я не так...
А впрочем, если ты в меня не веришь,
то я темна, невидима, вольна,
как берег позабывшая волна.

3.
Дары волхва щедры:
потёртый бублик
и с праздника спасённая конфета,
неразличимо чей, но медный тугрик,
четыре неопознанных предмета,
запчасти Лего к чудо-кораблю,
беспарные носки,
дыра в кармане,
сакральный миг встречальных целований
и сотое с утра " тебялюблю".


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113021400731



ДЕКАБРЕЮЩЕЕ
http://www.stihi.ru/2012/12/01/9409

Сезон декабреет, всё тяжелее небесное одеяло,
и тёмное утро давно не является добрым,
поскольку, едва проснувшись, уже понимаешь — устала,
а запас позитива ещё в октябре разобран.

И если бы не, то впору не выходить из дома,
и не ловить на себе взгляды чужих и праздных,
а набрать семь цифр и погрузиться в омут
голоса, так говорящего "здравствуй",
что мир, доселе стремившийся к точке, обретает объём,
и в нём появляется так много места, что уже не тесно
дышать, говорить, смеяться — потому что вдвоём,
потому что вместе, потому что...

Почти воскреснув
после чашки горечи с одной неполной сахара,
кутаешься в шарф оранжевый — идя в полутьму,
лучше подстраховаться.
Повторяемый, как анафора,
начинается день, по обыкновению своему,
суетой, словами скомканными, людскими потоками,
текущими по направлениями, строго заданным, — к остановкам.

Понимаешь — миру не хватает кого-то (не Бога ли?),
и в озарении этом нечаянном и (на бегу) неловком,
ощущаешь себя раскрытой на середине книгой,
забытой на лавке в продрогшем парке — недавнем рае,
где кто-то неласковый, кто-то, древней, чем Ригель,
настывшими пальцами тебя, не читая, листает.


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №112120109409



ДЕРВЕНЕЮЩИМ ЯЗЫКОМ
http://www.stihi.ru/2014/10/01/274

Вот и ходи, руки скрестив, не смотри в глаза,
гнутой сосны ненужней, бездомней ветра.
Полнясь таким тяжёлым, что не сказать,
вряд ли догонишь осень в кричащих гетрах.
Время такое — рыжее, злое, но
дело не в нём, не в ней и ни в ком, по сути.

Падай. Для точки опоры первично дно.
В  круге девятом оно, вероятно, будет.

Ритмы рассыпались, есть только ритм ходьбы,
рифмы истлели, остался лишь образ речи.
В левом кармане — жвачка, а в правом — пыль.            
Инструментарий скудный, но человечий.

Падай же, в самом деле, к чему тянуть.
В каждом финале скрывается точка роста.
Нужно принять цикутную тишину —
после будет просто.


... Жадно, залпом, как пьют давно желанную женщину
или же чашу мира накануне всеобщей смерти...
Как же много лишнего о себе намерещено,
только сейчас понимаешь. Вертит
чья-то рука волчок, ты — юла, нет — слово "юла",
нет —  прообраз слова, уже неважно какого.
Хочешь, будешь пчела?
А хочешь, стрела?
А хочешь...
Словом,
решай сама, куда лететь, о чём звенеть,
кого ублажать, за что умирать.               
Пробуй
всё с начала, зная, что рядом всегда не те,
но сложное не даётся просто — хотя бы для того, чтобы...

... застыв от октябрьских объятий прийти в себя в темноте
/чей это мир какой на дворе век как выглядит дом?/
для нового слова на карте нёба дорогу прокладывая
деревенеющим языком.


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114100100274



ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ
http://www.stihi.ru/2013/03/31/4563

Возводишь в степень, строишь пьедестал
из личных жертв;
куешь себе оковы
из букв того, кто жить почти устал,
но все ещё желает встретить слово,
и сотый раз придя к глухой стене,
уложенной из крошки битых истин,
всё ищешь дверь, не помня, что в огне
нет перехода.

Выручают листья,
упавшие с ветвей запретных древ,
что проросли корнями прямо в небо.
И пишешь ты, и ждёт крылатый лев
у ног твоих рецепта на плацебо,
в котором раритетен и состав,
и выстраданный вкус, и нервный почерк.

А тот, кто Слово знал, но знать устал,
качает головой и плакать хочет.

Дыши, дыши, мятежная душа,
тернист твой путь, но, верю, будут звёзды.

... Мурлычет лев, обученный спасать,
бросаясь в глубину, в тягучий воздух.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113033104563



ДРУГОГО НЕТ
http://www.stihi.ru/2015/05/30/9021

"Сволочь, — бормочет, — бездушная злая тварь,
любишь-не любишь, но хоть подыграй — что стоит?"
Сладко зеваю. Устав перелистывать календарь,
перехожу к листанью чужих лавстори.
"Чёртова дура, — сетует, — и в кого
ты уродилась такой вот излишне умной?"
...В топку любовьки. Дешёвое волшебство:
всё в шоколаде, и в жертву никто не умер.
"Чуткая девочка, — просит, — ну обернись,
ты же не можешь не чувствовать, как мне плохо!"
Что человек в терзаниях? Слёзы, слизь.
Что в человеке тягости? Ход эпохи.
"Глупая, — шепчет, — ты помнишь. Живут слова.
Ты же дрожишь, ожидая прикосновений..."
Тело — дрожит. Но ему позволительно восставать.
Изредка. Яростно. В рамках текущей сцены.
"Страшная, чёрствая, — плачет, — учись прощать.
Он заигрался. Для женщины жертва — благо".
Руки умыты. Красен подбой плаща.
Только лицо зачем-то белей бумаги.

Самое время покончить с постылой темой,
и, тьму вдохнув, возвратить беспощадный свет,
словом чеканя собственной жалкой тени:
"Человек одинокий, помнишь? Другого — нет".


© Copyright: Ирина Валерина, 2015
Свидетельство о публикации №115053009021



ЕДИНСТВЕННЫЙ, КТО
http://www.stihi.ru/2013/02/17/66

Он был единственным, кто знал меня без купюр,
и лишь ему удавалось вот это протяжное "Ир-р-ка-а",
и он иногда называл меня дурой,
но чаще сравнивал с Деми Мур
и при этом учил не выглядеть "под копирку".

У моего сына его характер, его глаза,
и хоть они разминулись на десять лет и ещё два дня,
но ребёнок уже настолько мужчина, что умеет сказать
"я люблю тебя" — так, что слова звенят
совершенно в его манере — больших мужчин,
от которых исходит сила и множит свет.
Их всё меньше в мире несостоявшихся величин,
их всё больше там, в разлившейся синеве.

Я любила его, люблю и буду любить всегда —
и пусть эта любовь не преумножит небо,
но пока не обнимет меня густая, как мёд, вода,
брат во мне укрыт, как мякиш под коркой хлеба.

Да, я пишу каждый год эти письма в тёмное никуда,
и слова плывут по вязкой, как сон затяжной, реке
в непрочном кораблике сложенного листа,
чтоб прикоснуться к тающим пальцам его, губам, щеке...


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113021700066



ЕСЛИ ЗВЁЗДЫ ЕЩЁ ЗАЖИГАЮТ, ЗНАЧИТ...
http://www.stihi.ru/2010/03/19/6214

Если звёзды ещё зажигают, значит, это кому-нибудь...
Вспыхнет искорка и осветит чей-то тёмный доселе путь
Или, может быть, чуть согреет, или просто подарит мечту
И разгонит лучистым светом смуту, внутреннюю черноту...
Говоришь, сплошные лиризмы... И на деле всё вовсе не так?
Вот Вселенная...бесконечность...вот уютный старый гамак,
Ветер, тихо шуршащий в листьях, на столе позабытый чай,
Серпик месяца, колкость мыслей /...и совсем немного печаль/,
И возможность одной, без спешки, без обычной дневной суеты,
Видеть небо и слушать вечность и касаться рукой пустоты.
И молчать. Молчать, наслаждаясь тишиной, царящей вокруг,
Помечтать - о всяком, о разном. А свой острый любовный недуг
Позабыть, отпустить /...отречься/. Стать собой - такой, как всегда:
Ироничной, умной, беспечной...И не рваться уже никуда -
Всё принять. Да, принять, как данность /окрылённость убрать в сундук/,
Возвратиться назад, покаясь, в проторённый привычный круг.
Не писать, не искать /...не думать!/. Прагматично и умно жить -
Проверять щупом каждый омут, щёлкнуть ножницами не спешить.
/...умирать с тоски ежечасно, что-то грубо топча в себе...
и писать:"Всем довольна и счастлива..." на литой своей скорлупе/
Тут ты прав - сплошные лиризмы /...только что так с тобою душно?/

Если звёзды ещё зажигают - это всё же кому-то нужно...


© Copyright: Ирина Валерина, 2010
Свидетельство о публикации №11003196214



ЕСЛИ ТАК ЛЮБЯТ
http://www.stihi.ru/2014/02/03/1401

Ну вот и с кем ты пытаешься объясниться,
плачешь, как дурочка, бьёшься бессонной птицей
в окна души, за которыми спит зима?

Личная тьма отступала, но ненадолго,
он возвращался во многом из чувства долга,
что подтвердит неподкупный свидетель смарт
[... мелкие клавиши нервные пальцы полночь
в каждом втором неотправленном рдеет "сволочь!!!"
в каждом ненужном — заласканные слова].

Личные встречи: умей говорить глазами,
слушай волнение ждущих любовных армий,
бойся, томись, низвергайся в кипящий ад,
лишь прикоснувшись...

Остыла.
Пошло на убыль.
Тот, по кому тоскуют немые губы,
вряд ли увидит затёртый словами флаг —
ты изменилась, ты стала чужой и чёрствой,
ты суверенна, как богом забытый остров,
и...

... Если так любят, то как убивают, враг?


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114020301401



ЕСТЬ ВРЕМЯ
http://www.stihi.ru/2013/12/02/1401

Ещё есть время выучить язык —
не ангельский пускай, так хоть английский,
но станет ли тогда далёкий — близким,
когда он к отвержению привык?

Ещё есть время вырастить слова
и в них вдохнуть тепло, и свет, и душу,
но как забыть о тех, кому ты нужен,
кто брошен в темноте у края рва?

Ещё есть время выменять обол
на серебро желанного ответа,
но разве повернёшь теченье Леты
или вернёшь того, кто не ушёл?

Ещё ...
Довольно.
Хватит.
Не хочу.

Есть время звать и есть — противоречить,
но есть и то, что маетно и вечно.

Есть нежность.
Пусть в остатке.
Пусть чуть-чуть.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113120201401



ЕЩЁ
http://stihi.ru/2013/08/16/183

Ещё не стынь, ещё тепло и сухо,
ещё прозрачна синь и глубока,
но дребезжит озлобленная муха,
открыв краеугольность потолка.

Ещё сады щедры на многоцветье,
ещё не сняты сочные плоды,
но над землёй отца разносит ветер
не семена, а горький белый дым.

Ещё нет охры, золота и меди,
ещё не беспределен в парке звук,
но непокойно кружат в танце ведьмы,
одевшись в тополиную листву.

Ещё не боль принявших пораженье,
ещё не страх увидевших черту,
но субъективно близок возраст тени,
умеющий молчать начистоту.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113081600183



ЖИВУ
http://stihi.ru/2013/04/17/834

Когда не ждёшь ничейного письма,
то оседает взвесь, и кутерьма,
затеянная в кварцевом стакане,
смешит, как всё, чему уже не ранить.

Март-беспризорник и апрель-карманник
избавили от лишнего.
Живу.
В подушки набиваю сон-траву
и пряную июльскую душицу —
и если в ночь иную вижу лица,
то, прежде чем для жизни пробудиться,
их забываю в дремлющем краю.

Воздав сполна и слову, и шитью,
царю в миру и пребываю в мире,
код подбираю к письмам птицы Сирин,
и дымный чад оставленных кумирен
остывшей серой больше не влечёт.
Когда и шевельнётся тощий чёрт,
то силы бедолаге не достанет.
Как фарингит в ораторской гортани,
падёт на дно поруганный повстанец,
найдёт для смерти тихую ятовь
и канет безвозвратно, как любовь, —
религия уставших одиночек —
прошедшая сквозь строй до крайней точки
кипения в стакане.
(Кипятка
на раз хватило)

Тают облака,
барометром ручного паука
обещана хорошая погода.
Полны тепла восточные ворота,
пробился торопыга-одуванчик.
Пью кофе (без него и день не начат)
и думаю с ленцой: "А был ли...  мальчик?"


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113041700834



ЗАБИТЬ ПАРОЛЬ И ПЛАКАТЬ
http://www.stihi.ru/2014/12/24/592

Декабрь. Плюс пять. Вполне уместен дождь —
и он идет. В фонарном тусклом свете
блестит на сгибах плащ его, а ветер
свистит нетрезво вслед.

Не перейдешь
иную лужу в наших палестинах,
а челн Харона звать по пустякам,
дружище, ты, конечно, знаешь сам, —
чревато, ибо...

Следствие с причиной
смешались в кучу.
Хаос и разброд,
оратору безмолствует народ,
но протестует мускулами тела;
курлыкая, валюта улетела,
а с ней и планы выехать вовне...
В отдельно взятой маленькой стране
все меньше слов, все больше жирных точек
на месте ссылок, выживших онлайн, —
монополист, хранитель тухлых тайн,
стучит, как дятел, топчет, словно кочет,
любую дерзновенную мечту.
Послать бы разом эту ху@ту —
но злость клокочет.
Растет настрой "На вилы бы!", но виллы
на дальнем, на заморском берегу
особ не царской крови сберегут —
тому порука в верхних эшелонах.
Включи ТВ: посмотришь в око клона,
услышишь педалированный бред
и плюнешь сгоряча на тех, кто в теме.

У сказочки такой морали нет —
ей нет конца, ведь сказочник — Альцгеймер.

Предновогодье.
Дождь.
Продрогла вмякоть.

Что год несет?

Забить пароль — и плакать.


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114122400592



ЗАПУТАННОЕ
http://www.stihi.ru/2013/08/01/1238

Восковой виноград, примирившись с колючими пальцами вереса,
зеленеет, собой не прельщая ни зверя, ни гада — неудобно, но вместе.
Крепленым массандровским хересом
разливается солнце.

Период любого распада
начинается исподволь и продолжается вечность,
но сегодня не будет ни физики, ни философии,
потому что не всякая мысль выражается речью,
и не всякую выразить можно.

Чеканится профиль
уходящего времени — пусть не в монете, так в памяти —
но пока не остыло совсем, не покажет упрямый затылок.
В нём остаток тепла мал, как детское платьице карлицы,
и медведю из шкафа не хватит ни сил, ни опилок,
чтоб согреть в тебе веру — а впрочем, ты, девочка, выросла
так давно, что в труху превратилась и тень от медведя.

Отличая любовь от привычки, а правду — от вымысла,
так легко заблудиться в трёх соснах.

«Аз», «буки» да «веди»
далеко не всегда гарантируют счастье, поскольку у знаний
есть еще атрибут неотменный — седые печали.

Если кофе допит и пожухли ромашки — гадай на герани,
или лучше всего посиди на остывшем причале,
посмотри в бездну неба, которое в равенстве с морем —
в них обоих есть части ключа от запретного сада,
и подумай о кадре, что вечность стоит на «повторе» —
там, где верес колючий растёт сквозь лозу винограда.

_____________________________________
«Аз буки веди» — букв. — «я буду знать»


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113080101238



ЗАТЕНЁННОЕ
http://stihi.ru/2013/08/09/163

Нет слов и чувств — пустыня сушит звук
и отбирает веру.
В средостенье
тоску плетёт тучнеющий паук.

Молчу и уступаю место тени.

Ты скажешь всё, мой чёрный адвокат,
ты знаешь — вышло время умолчаний.

Как нет пути смотрящему назад,
как нет следов дождя в дырявом чане,
так нет во мне недавнего тепла,
но — память той, которой я была,
пока не воцарились сушь и темь —
ты говори, моя/чужая тень.

Ты говори.
Похоже, срок пришёл
признать, что заблуждения опасны
(вчерашний буридановый осёл —
рассудок —  ценит сено безучастья,
поскольку уважает выбор свой,
а здесь, в песках, и кактус станет пищей).

Что ни реши горячей головой,
но жизнь проста и сложностей не ищет.

Ты говори, кричи, изобличай —
тень вправе быть моим антагонистом.
А если и заденешь невзначай,
то бей больней и, если можно, быстро.
Я промолчу.

Бессмыслен счёт до ста,
как знойное письмо без адресата —
ведь сердце возвращается туда,
где есть вода и звук и где мне рады.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113080900163



ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ПИШУ
http://stihi.ru/2013/04/12/645

Знаешь, что я пишу на твоей спине,
когда ты сидишь, обратившись лицом к стене,
и в тебя не проходит ни звук извне,
ни тем более слово?

Я пишу, не касаясь кожи: "Ну, здравствуй, грусть.
Я тебя ночами читала, веришь ли, наизусть,
и цветы печали росли, обживая грунт,
да моя основа
никогда не зиждилась только на трёх китах:
одержимой вере,
слепой надежде,
любви оглохшей.
Оставайся с миром, заблудшая пустота."

И веду чутким пальцем по бусинам твоего хребта,
пробираюсь наощупь:
у надежды большие глаза — ослепла последней,
но любовь уходила мучительней.
Умерла намедни,
подарив на долгую память пускай и не тяжкий крест,
но весомый крестик.
Правда, вера осталась — и вера всегда со мной,
и поэтому ты, обращённый ко мне спиной,
лелеющий тень и лукавящий с тьмой больной,
знай, что я ухожу не одна — мы уходим вместе.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113041200645



И ДЕСЯТЬ ЛЕТ, И ТРИДЦАТЬ ЛЕТ, И СТО
http://www.stihi.ru/2013/06/18/459

                "Десять лет в ожиданьи прошло.
                Ты в пути. Ты все ближе ко мне.
                Чтобы в пути тебе было светло,
                Я свечу оставляю в окне."
 
                "Российская империя — тюрьма,
                Но за границей та же кутерьма."
 
                (Вознесенский. Юнона и Авось)

***
И десять лет, и тридцать лет, и сто —
да что там сто, и тысячи не хватит! —
улиссы недоставленных объятий
шлют пламенный привет, чеканя слог,
и всякий раз есть тысяча причин,
чтоб снова до любимых не добраться.

Старею гордо.
С мужеством паяца
считаю прибывание морщин
большим терраформическим процессом,
ведущим к разрушению тюрьмы.

В глухой тоске евклидовых прямых
немудрено до срока свечереться,
но всякое приемлемое зло
является единственным и верным.

Прости сейчас — когда я стану стервой,
то вряд ли вспомню всё, что утекло
с морской волной, с горючими слезами,
с тридцатой заполошенной весной,
тобою разделённой не со мной.

А впрочем, не такие увязали
в быту совместных дрязг и санузлов,
остывших клятв,
просроченных присяг,
поэтому, молитву вознеся,
я покидаю край перепелов,
цесарок пошлых,
томных глухарей
и прочей глупой птичьей кутерьмы.

Прожив свой жар на краешке зимы,
к исходу не становишься добрей,
но хоть не зябнешь в холоде кровати.
Матрац подался — туг и полосат.

Пишу письмо.
Заезжен адресат:
"Улиссу неполученных объятий"

В сто первый раз в словах кровоточу.
Потом прощаю всё, что не сбылось.
Да, глупо полагаться на авось,
но — возжигаю терпкую свечу.
... Хоть малым светом путь твой облегчу...

_____________________________________
Написано для:
Выход Из Под Контроля
"Эпиграф. Юнона и Авось"
http://www.stihi.ru/2013/06/13/70


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113061800459



ИЗ ЕЖЕГОДНЫХ ГЛИНЯНЫХ ПИСЕМ
http://www.stihi.ru/2015/02/06/11101

Мой дорогой, поддержание связи с тобой,
а точнее, попытка
нить паутинную связи наполнить собой,
сплошь состоит из фантомов.
Ушные улитки
ждут, затаившись, но в комнате — тёмной, пустой —
спящего дома, стоящего в роще сосновой,
только привычные шорохи, скрипы, шаги.

Да, я всё реже тревожу тебя, понимая: основа
прошлого — тени.
В грядущем — не видно ни зги.
Вот и живу, надрывая карманный фонарик
слабым свечением памяти, веры, любви.

Я, состоявшая в двадцать из наспех прочитанных нарний,
в сорок уже не пытаюсь тебя оживить:
слово моё — суть иллюзия, вера — химера.
Всякой беседе положен вопрос и желанен ответ.
Письма мои актуальны не больше табличек шумеров —
в смерти едины что двадцать прошедших, что тысячи лет.

Я обращаюсь к тебе по бездарной привычке
слышать себя через фильтры.
Ищу в пустоте
стылыми пальцами смыслы, опору, обычай
и — обретаю предел.

Дальше — ни шагу.
Там только туман и возможность —
впрочем, из этого "только" рождается всё:
ты говорил так — давно...
Ты...
Прости, что тревожу.
Глупо искать себя в том, что тебя не несёт.

...Если идти по шумящему берегу жизни
так, чтобы время вперёд убежало, тогда
можно услышать, как жадно шуршит закулисье,
можно увидеть, как след пожирает вода...


© Copyright: Ирина Валерина, 2015
Свидетельство о публикации №115020611101



ИЗНАНКА
http://www.stihi.ru/2014/08/01/39

Рыжий карлик с глазами оттенка кипящего олова
гуляет по городу, ведя жару на строгом ошейнике.
Жара скалит зубы, демонстрируя норов свой,
натягивает поводок, хрипит, намекая на удушение,
припадает на задние — сука та ещё.
Карлик невозмутим:
ничего, повизжи, не таких, душа моя, окорачивал.
Улыбка его жестока, зрачки пусты, жесты вкрадчивы.
Время, черепашью природу вспомнив, ползёт за ним.

Потея и охая, по тенистым аллеям слоняются горожане,
надеясь укрыться от высокотемпературного взгляда.
Карлик хмыкает, щёлкает зажигалкой — полдень вспыхивает жаром.
Имярек, ссылаясь на гемикранию, жалобно просит яду —
пожимая плечами, киваю на утверждённый свыше мартиролог
и протягиваю дежурную таблетку пряного валидола.

Спрятав глаза бездонные под шляпой широкополой,
гетера в белом хитоне от Calliope берёт карлика под локоток.
Пара — нелепее не придумаешь, но моё дело — протоколировать,
сидя на покосившейся лавке под помнящей демиурга липой,
где эдемствуют птахи, разбавляющие зелень хвостами-лирами.

... Начиная снизу, мир сворачивается в свиток с протезным скрипом...


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114080100039



ИЗ ПРОГУЛОК ВДОЛЬ ОГРАДЫ
http://www.stihi.ru/2015/05/03/54

Дождь занял всё небо, потом растянулся на день,
как нудный попутчик в дороге к холодному морю.
Я вышла на улицу, чтобы ходить по воде,
но полнились лужи салатовой клейкою флорой,
и жизнь трепетала, дрожала, ползла из земли,
свистела на ветках, чирикала, пела, трещала
и знать не хотела о скорых объятьях петли
сезонной спирали.

А новые люди, недавно открывшие яблочный код,
брели через дождь, улыбаясь прохожим нелепо.
И пахла она, как слегка забродивший малиновый мёд,
и он ей за это на ушко плёл чудную небыль.
Великий инстинкт — неврастеник, химический маг,
ты снова наврал им, что жизнь бесконечна отныне,
в крови разжигая туманящий разум маяк,
ведущий в пучину?

А впрочем, ты очень по-своему, видимо, прав,
а я придираюсь, бродя по степям сублимата,
в то время, как май наступает на пальчики трав
дождливым стаккато.

Любовь — невозможна, влюблённость — разумным тесна.
В дилеммах, проверенных временем, проще теряться.
И все-таки: чудо. Пусть химия клеток. И снова — весна
готова отдаться в любой коломбине, бегущей к паяцу.

Дождь занял всё небо, закончился к вечеру. Я не нашла
ни смысла, ни выхода, но — надышалась прохладой.
И раз не дошла до печали — не множила зла,
гуляя вдоль ржавой ограды эдемского сада.


© Copyright: Ирина Валерина, 2015
Свидетельство о публикации №115050300054



И ЦВЁЛ КАШТАН
http://www.stihi.ru/2013/11/03/1325

И цвёл каштан, и белый дождь цветков
к утру, в котором в теле было тесно,
кончался, оставляя старый стол
застеленным,
и не хватало места
для всей приезжей, свойской ли родни —
меня опять сажали на коленки.

Недели три он был со мной, моим —
любимый дядька.

После: свадьба, Ленка —
красивая заносчивая тварь,
что через год свинтила с лучшим другом,
ничейный сын и жизненная хмарь,
и времена, идущие упруго
по битым в хлам надеждам и мечтам,
и зрелость с долговой распиской смерти.
Всё после.
Обо всём узнает сам.
Я промолчу.

Пусть он опять начертит
на влажной к ночи дедовой земле
мне карту звёзд и скажет: «Видишь, Ирча,
вот здесь твой дом»,
и подмигнет: «Секрет!»,
и кто-то вышний этот час не вычтет,
а нам отдаст,
и будет дождь идти
до самого утра — цветочный, звёздный,
и всё у Юрки будет впереди,
хотя я знаю — глупо верить.

Поздно.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113110301325



И ШЛЕТ СИНИЦУ
http://www.stihi.ru/2013/02/02/1201

Ввиду отсутствия общих тем
мой бог не ходит ко мне совсем,
но присылает порой ночной
иную птицу.

Как всякий кроткий, пред богом чист,
роняет голубь измятый лист
в мой тихий омут, в немой покой,
во тьму гробницы
слов обезличенных.

Я молчу —
мне божья воля не по плечу.
Да мне любви бы, господь, простой,
как единица.

Куда мне, сирой, поднять тот пласт,
что изучал не один схоласт,
но переполнился высотой
твоей частицы.

Клокочет голубь "курлы-курлы",
и от невнятной его хулы
преисполняюсь тоской глухой
и темнолицей.

Мой бог, уютен и неуклюж,
вздыхает тихо: "Ну что за чушь...
Ну что ты, глупая, я с тобой" —
и шлёт синицу.
 

© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113020201201


КВАДРАТ
http://www.stihi.ru/2016/03/26/8867

Меняя формат, избавляешься от обязательств
танцевать в бесталанной массовке основного инстинкта.
Между нами, там, даже выбившись в примы,
вряд ли станцуешь лучше –
сменным партнёрам вечно что-нибудь, да мешает.

Первая грань свободы.

Уходя постепенно, удаляешься из наблюдаемых списков,
из буфера временной памяти – коллективной, короткой, девичьей.
На тебя всё реже выходят бездушные боты-ловцы –
отбиваясь от стаи, становишься незаметной для разноязыкой сети.
Уходя – освободи остающихся.

Грань вторая.

Препарируя эго, иссекаешь гордыню,
генетически родственную гидре.
Скальпель намерения трудится неустанно,
загнав в аутсайдеры бритву Оккама.
Того и гляди, эго доносит последние лохмотья самости
и постигнет окончательный дзэн «Истина в том, что…

…истины нет». Грань третья.

Гравитации давящей вопреки, стаскиваешь себя с кровати.
Вкатываешь в гору дня камень хронического недосыпа,
гадая, что сорвётся первым – сердце или желание уходить за словом.
С наступлением сумерек просыпаются слова,
шумят, нервничают, требуют выхода.
Вечер стареет. Всё ближе…

…Левитация. Грань четвёртая.

Ожидание, что вслед за четвёртой откроется пятая,
которая породит шестую,
создающую предпосылки для появления седьмой,
выходящей, наконец, в «восьмёрку» бесконечности,
не имеет под собой оснований.
Квадрат – самая устойчивая фигура в двухмерном мире.
Закрась его белым. Нет, лучше чёрным. А белым нарисуй на нём звёзды.
Смотри и постигай. Зачинай от иллюзии и рождай иллюзию.
Умножай, наполняй, распространяй себя. Расширяйся.
Когда-нибудь ты поймёшь, где твоё место в этом мире.
Ты войдёшь в него – не заметив, как трещат и разваливаются рамки
нарисованной ойкумены.

И тогда откроется…

                Первая грань свободы…


© Copyright: Ирина Валерина, 2016
Свидетельство о публикации №116032608867



КОСМОС И Я
http://www.stihi.ru/2016/03/12/6629

Космос входит в мой дом, опрокидывая барьеры.
Для него вообще не значимы чьи-то рамки.
Я бросала писать, потому что ни к чёрту нервы,
я почти что вернулась в масштабы домашней самки –
а тут эта экспансия победоносным маршем
по моей мифологии года без изменений.
Мне бы в голос – да матом! – но он меня много старше.
И при встрече с ним враз выцветают слова и тени.
У него – глубина. У меня – лабиринты страхов.
Как нам строить основы, чем полнить вокабуляры?
Я ему предлагаю чаю. Просыпал сахар.
Он такой невозможный. Он юный и вечно старый.
У него – расстояния. А у меня – маршруты.
От его мириадов темнеет в умах смотрящих.
Они думают, жизнь копейка. А жизнь – минута.
Но пускай себе верят, пока не сыграют в уютный ящик.

Я гляжу на него, не мигая. Считаю звёзды,
но сбиваюсь на третьей сотне. Он смотрит косо.
Ох, подумаешь, вечный! Ну, выпьем за это. Прозит!
Ведь как ни был бы он обширен, я тоже – космос.


© Copyright: Ирина Валерина, 2016
Свидетельство о публикации №116031206629



КРУГОВОРОТ
http://www.stihi.ru/2014/05/14/764

Май пахнет свежескошенной травой,
ночными перелетными дождями...
Почти не мой, почти сороковой,
теперь чем ни поманит — не обманет.

Конечно, ты об этом знаешь сам,
поскольку старше, видимо, на осень,
но чувственность, лукавая лиса,
морочит даже нас, седых и взрослых.

Пусть все начнется, пусть опять пройдет,
пусть отболит, пусть вымолчится в точку —
пока ты есть, тебе мой терпкий мед...

... Смотри-ка, у часов твоих песочных
есть сходство с ульем: тысячи частиц,
которые лишь в общности уместны.
Придет когда-то время отпустить
и время умереть — потом воскреснуть.

Круговорот: вещей, людей и чувств.
Проходит все, чтоб заново родиться.
И вот начало: я к тебе лечу
единственно уместною частицей.


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114051400764



ЛИЛИТ. АДАМ И ЕВА...
http://www.stihi.ru/2009/12/19/3856

Тоже не новое...сорри )

Но мне лично оно нравится,
посему - также уволокла со
старой страницы )))

В сумрак ночи сгущаются тучи,
Поцелуй горькой мятой пьянит,
Сколько в имени силы жгучей –
Ты сегодня познаешь Лилит...

Эта ночь станет сладким кошмаром,
Самой жаркой твоей мечтой –
Ты дрожишь уже, и недаром,
Бархат кожи лаская рукой.

Шёлк волос, что ночи чернее,
Зелень глаз и омут зрачков,
Её губы кармином рдеют,
И ты в страсти пойти готов

На край света, в адскую бездну,
Пусть она – дьяволица, суккуб:
Всё неважно – хоть мир исчезни!
Лишь бы чувствовать жар её губ,

Только бы в едином порыве,
На её устремляясь зов,
В пропасть неба на чёрных крыльях
Вслед за нею падать. И вновь

В яркой вспышке слепящего света
Жадно пить поцелуев яд,
В помрачении беспросветном
Не оглядываясь назад.

И, сливаясь с ней раз за разом,
Упиваясь её глубиной,
Понимать, что все радости сразу
Не заменят Лилит одной.

*************************************

Но с лучами слепого рассвета,
В одеяле тугой тишины
Ты очнёшься, забытый где-то,
Без неё. И потянутся дни

Чередой бесконечно серой
(без Лилит..без Лилит…без Лилит)
Но Господь в утешение Еву
Из ребра твоего сотворит.

Она будет тиха и несмела
И покорна…на первых порах,
Но, освоившись с ролью, умело
Поведёт. И однажды в руках

Её нежных узришь ты плод спелый
(половина твоя – без обид)
А из глаз белокурой Евы
На тебя дерзко глянет Лилит.

После будет изгнанье из рая,
Роды в муках, хлеб в поте лица,
Жизнь в лишениях, Каин и Авель,
Боль и непочитанье отца.

И на смертном одре, умирая,
Уходя вместе с Солнцем в зенит,
Ты потомкам своим завещаешь:
«В каждой Еве сокрыта Лилит…»


© Copyright: Ирина Валерина, 2009
Свидетельство о публикации №1912193856



ЛЮБЛЮ
http://stihi.ru/2013/06/26/144

Здесь врут не только дикторы ТV —
эксперты врут,
погодные прогнозы,
но, в общем-то, не хочешь — не живи.
На землях победившего колхоза
пока в достатке ртов, хотящих есть,
и потому елеем льётся лесть
и к небесам возносится осанна.
Духовное лицо, торгуя саном,
и не одно прощение продаст,
когда матёрый волк, прихлопнув пасть,
войдёт под сень притворною овечкой.
На сломанном ублюдочном наречье
вещает люду «первое» лицо,
изобличая штатных подлецов
и, потрясая скорым парадизом,
божится непременно победить.
Марионетка, вздернута за нить,
оскалившись, виляет ватным низом —
глумится, знать, щедротная рука,
и длится беспросветный «день сурка»,
и длится бесконечно темь, и длится,
и этой темноте не видно дна.

Да, нам такая выпала страна —
но разве выбираешь, где родиться?

Моя страна.
Твоя.
Страна-должница.

Курс в никуда — как свежий курс валют.
Вчерашнего бастарда прочат в принцы.
Привычно лжёт трусливый лизоблюд,
клонясь всё ниже на хребетной спице.

Мне стыдно за...
 
А вот её — люблю.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113062600144



ЛЮБЛЮ СКУЧАЮ
http://www.stihi.ru/2012/11/27/7869

... и все вот эти "люблю", "скучаю"
ценны не больше, чем тот стеклярус,
что сохранялся в жестянке чайной
мной, пятилетней.

умножь усталость
свою на чью-то — в сухом остатке
клубок глубинных противоречий.

ноябрь.
туманно.
щедры осадки.

вновь полнят голову части речи,
среди которых резки глаголы,
да к отговоркам мягки предлоги.
за восклицательным частоколом
готова почва для демагогий.
наречий орды, вопросов спины,
уже готовые для поклона...

прими ненужность — уйдёт причина
для всех вот этих, для отрешённых
"люблю", "скучаю"...


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №112112707869



МАЛО МЕСТА
http://www.stihi.ru/2014/07/29/15

Как мало смысла для любви,
как мало места.
Росток презрения привит —
и вере тесно.
Не уродили в этот год
сады соблазна,
и соловей уже не лжёт
в них сладострастно.
В достатке света и земли,
покой не душит.
Всё меньше хочется делить
постель и душу.
И, если падаешь в траву,
то без искуса, —
смотреть, как времена плывут.
Слепое чувство
хоть и касается опять
когтистой лапой,
но не способно ни подмять,
ни поцарапать.
А в небе — яростный архонт,
неждан, как ливень,
и взгляд его тяжёл и жёлт
и объективен.


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114072900015



МИФОЛОГИЧЕСКОЕ
http://stihi.ru/2012/07/05/907

«Корабль счастливо прибыл к острову Криту. Афинских юношей и девушек отвели к Миносу. Могущественный царь Крита сразу обратил внимание на прекрасного юношу-героя. Заметила его и дочь царя, Ариадна, а покровительница Тесея, Афродита, вызвала в сердце Ариадны сильную любовь к юному сыну Эгея. Дочь Миноса решила помочь Тесею; она не могла и помыслить о том, что юный герой погибнет в Лабиринте, растерзанный Минотавром.
Ариадна дала Тесею тайно от отца острый меч и клубок ниток.»
Тесей и Минотавр

«На что тебе, дитя, такое грозное оружие? Предоставь-ка лучше мне посылать разящие золотые стрелы, которыми я сейчас убил Пифона. Тебе ль равняться славой со мной, стреловержцем? Уж не хочешь ли ты достигнуть большей славы, чем я?
Обиженный Эрот гордо ответил Аполлону:
- Стрелы твои, Феб-Аполлон, не знают промаха, всех разят они, но моя стрела поразит тебя.»

ДАФНА

****

Уже пристали корабли, и над водой бело от чаек,
да паруса черным черны, как нерасписанный кувшин,
но, страх надёжно утаив,   легко  на критский мол  ступает
 прекрасный, как морской рассвет, афинский сын и царский сын.

Не бойся, ты не пропадёшь, любимчик нежной Афродиты —
рвёт воздух меткая стрела, Эрот кривит капризный рот,
и, умирая  от любви в беседке, что плющом увита,
я повторяю лишь одно: «… он не умрёт... не он умрёт»

Я буду брошена тобой, и Наксос станет  мне могилой,
но я готова, мой герой, принять  и страсть, и рок слепой.
Пусть  нить свивается в клубок, и пусть не рвётся шелковина,
когда заполнит Лабиринт тебя предвечной темнотой.

Льнёт к пальцам нить, скользит судьба и балансирует на грани,
и мне так душен светлый день, но ночь страшит куда сильней.
Не мной наточен острый меч, который Минотавра ранит,
и я всего лишь проводник, о  мой неистовый Тесей.

Теперь я знаю — боги злы, а мы — игрушки.
Мы нелепы, когда пытаемся соткать на кроснах собственный узор.
Мир состоялся и до нас, и не для нас атланты небо
держали тысячу веков над пиками  парнасских  гор.

Но ты, пожалуйста, пройди, достигни дна и большей славы,
познай и льстивый мёд речей, и горечь пирровых побед.
Я буду ждать тебя всегда, пока живут цветы и травы,
пока атланты держат твердь, и в мире есть любовь и свет.

*****
написано для Выход Из Под Контроля
Эпиграф. Мифы Древней Греции
http://www.stihi.ru/2012/06/29/4605


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №11207050907



МОЛЧИ, МУМУ, МОЛЧИ
http://www.stihi.ru/2012/07/02/6123

Молчи, Муму, молчи!
Печаль твоя горька,
но мне, признаться, сука, много горше.

Давно готов шесток для робкого сверчка,
и ночь натёрла ярко лунный грошик.
Поэтому молчи и слушай тишину,
словам здесь веры нет, слова всегда излишни.

Я поведу тебя к неутлому челну
сквозь чей-то тихий сад, в котором зреют вишни.

Мне кто-то говорил, что в этот парадиз
нет хода никому, как в недоступный терем,
но я, mon cher Муму, из рода вольных лис,
поэтому идём —  авось не отметелят.

Ну вот —  смотри, уснул архангел Михаил,
не заперты врата, и тропка не петлиста —
бежит, бежит к реке вдоль выжженых руин,
убогих, как мечта минималиста.

Я доведу тебя —  на этом берегу
любовь, увы и ах, уже не пригодится,
надежда не в чести, но веру стерегут
неистово...

Adios!
Пришли.
Граница...

Молчи, Муму, молчи!
Молчи, как он молчит,
прикованный судьбой к скрипучим старым вёслам
Харон, ничейный сын, философ, эрудит,
давно привыкший жить под пропастью беззвёздной.

Плыви, любовь, плыви —  Харону всё равно,
в последний час времён, пожалуй, не до правил.
Я помаячу здесь —  белёсое пятно...

Оставь никчемный плач, как Он тебя оставил...


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №11207026123



НЕВАНИЛЬКА
http://www.stihi.ru/2017/12/06/891

Ну вот тебе и снег. Пиши себе с листа,
что ты уже не та, не там или не с теми.
Декабрьский плут опять наладился плутать,
летят с обрыва дни, и прошлое пустеет,
а в будущем всегда не ясно, что кому,
и нет его совсем, пока не сочинили.
Есть ветер, есть метель, есть жала снежных мух.
Никто не обещал, что кончится ванильно
горячий, яркий год познания себя,
открытия чудес и прочей атлантиды.
Темнеет спящий лес. Над кронами летят
архангелы любви и томные сильфиды.
Всё, впрочем, как всегда, всё, в общем-то, о том,
как долог путь к себе, как долг попутный тянет
не руки, так на дно – туда, где тёплый дом.
Но ты ещё идёшь, по краешку, по грани,
эквилибристка слов под куполом зонта,
сама себе палач, наперстница и лекарь.

Ну вот тебе и снег, вот ветка, вот черта.
А дальше – ни черта, лишь контур человека.


© Copyright: Ирина Валерина, 2017
Свидетельство о публикации №117120600891



НА ВЕТРУ
http://www.stihi.ru/2017/03/28/12933

Растрёпанные волосы берёз,
сухие возносящиеся листья...
 
Весна во мне надолго и всерьёз,
но ветрены, как день летящий, мысли.
И нараспашку душное пальто,
и отдан шарф на откуп ветру с юга.
В песчаном вихре лиственная вьюга
кружит в сиртаки замкнутого круга.
Во мне так много новых смыслов, что…
 
Не стоит проговаривать мгновенья.
Я знаю всё. Я скоро стану тенью,
ничейной сутью, высохшим листом,
порхающим по воле злого ветра.
 
Но всё – потом. Всё прочее – потом.
Сейчас я есть, я здесь, и зёрна света
растут и раздвигают темноту,
и я могу позвать того, кто слышит,
кто чувствует меня, к кому иду,
и сердце уговариваю: «…тише,
держись на расстоянии удара,
не говори, пожалуйста, молчи…»
Но сердце бьётся яро: мало!.. мало!
 
Ему всё мало.
Противоречив
горячий март,
разноречив и громок,
но я ловлюсь охотнее всего
на хриплый рык.
(…мой амок тёмный омут
души и тела жаркое родство
за каждым шагом –
пропасть для полёта
за каждое касание –
гореть
и льнуть к рукам
и биться как в тенётах
и мёдом течь…)
 
На уровне, где всё равно нулю,
спит в стылой глубине гадюка долга.

Растрёпанные волосы ловлю
в «ракушку».
Узел держит.

Но недолго.


© Copyright: Ирина Валерина, 2017
Свидетельство о публикации №117032812933



НАБЕЛО
http://www.stihi.ru/2014/10/28/41

То ли кризис среднего всеми лапами
наступил на маленькую меня,
посчитав огрызком особо лакомым,
то ли это время пришло менять
дашь на дашь по курсу большой усталости, —
но прижал к земле атмосферный столб.

По утрам зеркалится взгляд безжалостный
и встает ошую двугорбый долг.
"Запасайся, — шепчет, — водой терпения,
впереди нелёгкие времена".
Одесную — пусто. Кокетство с теменью
может даже ангела доконать.

Но, надев пальто, нацепив улыбку,
принимаю правила общежи...
Житие моё, как обычно, зыбко,
пролетаю цели и этажи.

И летит мне вслед остроклювой птицей
тень от авторучки/пера/стило,
чтобы сделать буквой, вживить в страницу:
навсегда, бестрепетно, набело.


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114102800041



НАД НОЯБРЁМ
http://www.stihi.ru/2015/11/17/4498

Проснёшься: дождь, прилипший, как паук,
к углу окна, плетёт седые сети —
и утро снова валится из рук,
и холодно, и день идёт на ветер,
и вечер не приходит — сразу ночь
бросает чёрный плащ на сонный город,
и дождь, и дождь, и дож-ш-ш-ш...
Смотри в окно
на тёмный мир. Дома стоят, как горы —
увесисто, угрюмо, на века.

Всё есть обман. Всё соткано из ночи,
тумана, страхов, нитей паука,
обрывков непрочтённых междустрочий
и прочего ничейного добра,
накопленного в буфере обмена.

Предсмертье года. Стылая пора —
и долгая, как гибель Карфагена.

...Такая ересь вяжется, хоть плачь!
А счастье держит в ласковых объятьях,
и юный снег летит на крыши дач,
и мышь шуршит в потёмках под кроватью,
и мы плывём на чудо-корабле
над небом, что вынашивает замять,
и время растворяется во мгле —         
там, где прошёл по зябнущей земле
ноябрь-фат с холодными глазами.


© Copyright: Ирина Валерина, 2015
Свидетельство о публикации №115111704498



НАЕДИНЕ
http://www.stihi.ru/2014/04/28/41

В доме твоём последнем выросла земляника,
птицы вернулись в гнёзда, лес перешёл овраг.
Май наступает — впрочем, в мире ином, где мигом
 можно считать столетье, я попаду впросак,
а потому, родной мой, будем не о погоде,
да и совсем не будем, вышли в расход слова.

Кто ты сейчас, в каком ты сочном зелёном всходе:
хрупкий тюльпан, пионы, яростная трава?

Ветер сегодня ласков, неба сегодня много,
и с высоты бездонной мир муравьиный мил,
и потому не видно, Гог ли ведёт магогов
 или магоги сами в пыль обращают мир.

Я посижу недолго, ты не успеешь вспомнить,
кто я, зачем, откуда, кем назвалась тебе.

 ... Время течёт медово, нежится семя в комьях.
Ангел играет вечность на золотой трубе...


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114042800041



НЕ ВОЗВРАЩАЙСЯ
http://www.stihi.ru/2015/09/10/154

...И застроена пустошь твоих площадей,
и сбежали лошадки твоих каруселей.
Те, кто в детстве учились ходить по воде,
беспощадно лысеют,
обрастают холодным бытийным жирком
и становятся звеньями в цепь поколений.
Детство бегает быстро.

Но недалеко.

...Подбалконная темень.
Сыро, гулко и страшно. Коленки саднят,
да обида язвит больше лаковой раны.
Пусть уходит! Дурак. Пусть останусь одна,
но я буду горда, словно лев Пиросмани,
и не выйду отсюда и не закричу:
— Подожди, я с тобой!
Проживу в одиночку.
Запасу одуванчиков. Выстрою чум.
Приручу волкодава, и в лунные ночи
будем петь с ним до самой последней звезды,
а соседи пусть прячутся под одеяла!..

— Как вообще ты? — прищурился, выдохнул дым.
— Да вообще ничего, — отвечаешь. — Помалу.
Повисает молчание, и в тишине
старый двор проступает сквозь рябь новостроек,
чтобы тут же исчезнуть в закатном огне.

Дым прощанья не горек.


© Copyright: Ирина Валерина, 2015
Свидетельство о публикации №115091000154



НЕУГОМОННОЕ
http://www.stihi.ru/2013/06/08/671

Видно, взял угомон аккурат за глотку,
оттого слова достаются потом,
да не всё-то труд, что из обезьяны,
только к стайным — поздно, а в люди — рано.

Оттого звучишь, как кривая лира,
что в упор не видишь картины мира.
Перемкнуло где-то контакт на эго,
так смотри на жизнь с оптимизмом хека.
Если бог не выдаст голодным сети,
то уснёшь, возможно, при тусклом свете
 ночника, забывшего смысл свеченья,
на постели узкой в объятьях тени.

А когда наступит исход на глотку,
будет песнь твоя и скупой, и кроткой,
ведь из зверя вырастить человека —
не слова собрать.
Как во тьму ни мекай,
как ни жаль глаголом усталых ближних —
там, где спрос иной, суеты не слышат.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113060800671



НИКТО
http://stihi.ru/2013/02/11/808

Никто — это имя.

Я помню, что был хитроумный,
которого эти пять букв невзначай упасли,
но жил он давно, так давно, что, конечно же, умер,
и кости истлели, и стали составом земли.

Поэтому я унаследую имя без права —
а впрочем, о праве ли речь, если бродит в крови
все та же болезнь, морок злой, сурьмяная отрава,
скитальческий ген, что в покое душевном язвит
и гонит из мира притёртого в чёртовы дали,
из рук защищающих — в холод касаний чужих.

Не знаю за что, но, наверное, всё же не ждали.
Не знаю зачем, но с рождения жду за двоих
любви, для которой взаимность естественней вдоха,
любви, для которой когда-то придумали небо и твердь.

Зеркальная тень мне кивает участливо: "Плохо?".
Да, милая, плохо, но камень на шее —  заведомо смерть
тому, кто спускается с берега в стылую воду,
тому, кто, не зная течения, верует в плот.

В отсутствие вёсел гребите же, руки, к восходу.
Но пальцы-предатели дрогнули — трогают рот
и губы обводят подобием (ныне и присно
взамен поцелуев?).
От соли неслёзной горчит,
но больше не кажется прочной усталая пристань,
где чаячьи крики давно разучили грачи.

Никто — моё имя.
Запомни, пожалуйста, это:
в ближайшее время — быстрей, чем сорвать лепесток,
придёт кто-то имени звонкого яркого лета и спросит:
 — Кто любит тебя?
Отвечай же:
 — Никто...


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113021100808



НОТАБЕНЕ НА ОБОЧИНЕ ДОРОГИ
http://www.stihi.ru/2013/12/17/112

1.
Год с лишним назад — восторгалась, вводила в искус,
и волосы пахли надеждой и пряной вербеной.
Когда я сейчас на себя невзначай обернусь,
досадую молча, царапая вкривь нотабене.
Меняться не страшно, но страшно себя потерять.

2.
... Как будто до этих вот пор не себя потеряла.

3.
Спасибо врагам, научившим о главном молчать.
Спасибо друзьям, научившим не помнить начала.
Спасибо любимым?
Излишне.
Спасибо врагам.

4.
Хоть много железа в крови, да вот воздуха мало —
так множится опыт, который приходит не сам,
а вместо доверия.
Вычеркнув слово "устала"
из лексики будничной, можно дойти до черты,
с которой начнётся не жизнь, а полёт коматозный.

5.
... Я видела разных, но в каждом светился не ты...

6.
Так много железа, что впору молиться на воздух:
свободного вдоха, и шага, и взгляда прошу!
Но прежде пройти доведётся четыре дороги
и, может, тогда время выделит едкую ржу.

7.
Любая инструкция (при соблюдении строгом)
становится буквой, а после — приводит закон,
и так изменяется суть, прирастая металлом.
Отозваны иски, вслепую подсчитан урон:
в убытке доверие,
слово с пульсацией алой
и глупое чувство в прохожем искать своего.
Так мудрость приходит — вослед очистительной боли,
и если она называет зависимость злом,
то я соглашаюсь.

8.
... Ты, думаю, в большем не волен.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113121700112



ОДИН ЛИШЬ МИНУС - СТИХИ В ПОСТЕЛИ Я ЧИТАЮ...
http://www.stihi.ru/2010/09/11/5482

Ху-ли-га-ню!!!
В последнее время на моей страничке
развелось слишком много минора - пора
погонять зелёных чертей тоски.

Присоединяйтесь - продолжения
приветствуются!
)))))))))))))))))))))))

Итак,

Только постель и стихи
docking the mad dog
http://www.stihi.ru/2004/06/30-47


Стихи в постели не читаешь?

Фуххх...
Веришь, отлегло от сердца.

А то бывало: с виду мачо - возьмёт да выкинет коленце.
Добро бы хоть читал красиво, и бог бы с ним, как говорится,
так нет - орёт с дурною силой, причём изображает в лицах
и машет бешено руками (итить твою, чтец-декламатор!),
умается - и спать, болезный.
А мне что, поискать вибратор?

Упс... сорри, я оговорилась...
Да ладно - дамские игрушки, забудем.

Так о чём я, милый?
Ах да... забавная петрушка выходит -
в целом интересы твои я разделить готова:
есть в мясе толк, а в мини-юбке тем паче -
разом, с полуслова доходят тонкие намёки
на "Негритят" (где сцены в спальне),
и Тарантино уважаю, хотя конец всегда печальный случается -
но сцены в спальне бывают многажды и ярко.

Страсть к осетрине разделяю -
люблю, как дед Мороз подарки носить в глухую
полночь детям, чихая по каминным трубам.

Шакира - дааа!
Мадонна - супппер, хоть иногда она и грубо даёт понять,
что тоже любит, ну, это... полежать в постели.
Слегка тебя я утомила?
Сейчас-сейчас, почти у цели, практически готова конч...
ну ты скажи, вот день задался!!!
Готова подойти к финалу, поставить точку в этих стансах.

Тут, понимаешь, закавыка - люблю я после выпить чаю
И повторить...
Один лишь минус - стихи в постели я читаю.


© Copyright: Ирина Валерина, 2010
Свидетельство о публикации №11009115482



ОДИНОКОЕ
http://stihi.ru/2011/07/06/5914

Листаю рыхлую тетрадь — могилу для былых любовей.
Косит рассвет из-под надбровий, и для винтажных послесловий приятней часа не сыскать: льёт дождь, ни капли не жалея. На соснах ёжатся чижи, промок до шкворней чёрный джип, и дворник, нашенский таджик, скребёт озябшую аллею.

А мне легко — я не болею... никем, ничем и ни о чём.

Былое мятым мотыльком пылит ещё в  листах тетради, но не взлетит. И бога ради — прошло и поросло быльём. Я стала стылее и злее, и щит мой — ироничный флёр. Смотрю на многое сквозь пальцы, все эти "коти", "лапы", "зайцы" отосланы взашей страдальцам, под сень секвой и сикомор.
Давно не греет милый вздор — ну чем не точка в монологе?
В изгнании ночные боги, ряды подрощенных цыплят скосил беспечный недогляд, но всюду жизнь, раз на востоке взошёл солярный луидор.

... А ты, читающий меж строк, и вы, читающие слепо, и я — под всё видавшим небом — лишь персоналии вертепа Того, Кто сроду одинок...


© Copyright: Ирина Валерина, 2011
Свидетельство о публикации №111070605914



ОЖИДАНИЕ
http://stihi.ru/2013/03/01/210

Все Пенелопы во все времена едины
твёрдостью духа, достойной иной оправы,
чем монотонный труд, приводящий прямые спины
к перекосам —  что характерно, всё больше вправо.

Прялкой ли, карандашом ли, иной забавой
время, в котором так много боли, так мало жизни,
переведёшь ты в соль на свои суставы —
разницы нет, как в развалах сентенций книжных
нет настоящего.

Есть только ты и вера
в то, что любой поступок ведёт к расплате,
но знак вопроса, что загнут, как хвост триеры,
неоднозначен.

Выбрось постылый саван и вышей платье —
синее-синее, словно чужое небо
в полдень, который на юге всегда отчаян,
яркими сорняками, растущими вместе с хлебом.

Выйди на берег.
Вернись к истокам.
Волна встречает
шёпотом, плеском, касаньем прохладных пальцев.
Мир продолжается после любых потопов.
Хрустнет ракушка —  накопленный кем-то кальций,
эхом откликнется горний пустой акрополь.

Важен ли способ для возвращенья к теплу родному:
морем ли, сушей, во чреве птицы в броне дюраля?
Все Одиссеи помнят дорогу к дому,
но возвращаются только те, кого вечность ждали.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113030100210



О НЕЙ
http://www.stihi.ru/2015/02/25/11064

Женщина, стареющая по науке,
бережёт себя, избегает душевной муки,
в глицериновых масках изящные нежит руки,
в сутки спит не меньше восьми часов.

Поутру, выпив огненный кофе и раскрошив рогалик,
надевает духи, улыбку, задумчиво смотрит в дали,
добавляет игривый шарфик и в мир слетает,
и свистит над немеющей жертвой взгляда её лассо.

Впрочем, жертвы напрасны: ведь ей же слегка за тридцать
всю последнюю вечность — желание порезвиться
пересохло давно, так стоит ли из копытца
пить нечистую воду чьей-то чужой души?

Ни к чему, ни за чем, ни о ком — всё закрыто в прошлом,
настоящий момент сомнениям не испошлить.
Подкаблучник-асфальт льнёт покорно к её подошвам,
и не время её торопит — она спешит.

У стеклянных дверей, отразившись, поправит годы.
Козлоногий консьерж, косоглазый и криворотый,
улыбнётся, кивнёт, узнавая. Она у входа
на секунду замрёт, а потом в темноту шагнёт.

И запнётся опять — как всегда! — о сбежавший коврик,
в недра сумки нырнёт и почти преуспеет в ловле
одичавших ключей, откопает арбузный "Орбит",
запасные колготки, помаду и райский плод.

Бросит мелочи жизни на откуп теням ползучим,
на немые вопросы ответит: "Бывало лучше.
Замоталась вконец. Времена навалились сучьи.
Вот...".

Дверь запрёт, сбросит плащ и, губу прикусив, завоет.
Проберётся наощупь к центру, на круглый стол
сумку вытряхнет, лист отыщет, что сложен втрое,
пробормочет что-то о меньшем из вечных зол.

Засыпает за окнами людный и старый улей.

...Выцветает мгновенно, глаза западают, остреют скулы.
В списке чёркает нервно и курит, и курит, курит.
Ждёт.


© Copyright: Ирина Валерина, 2015
Свидетельство о публикации №115022511064



ОН ЕЁ ЗАВОЁВЫВАЛ, КАК МАКСИТАН ГИАРБ
http://www.stihi.ru/2012/08/07/7183

Он её завоёвывал, как макситан Гиарб
руку, помыслы и Карфаген Дидоны:
брал нахрапом,
держал в осаде,
молил, как раб,
временами бывал суров, словно новый драп,
но смотрели мимо медовые халцедоны
глаз её,
невозможных,
глубоких,
манящих глаз.

Он в уме возводил империи, строил планы
и сидел допоздна на кухне, включивши газ,
чтобы малое пламя дышало, и полумгла
отступала подальше и пряталась у чулана.

Он не верил в удачу, но что-то однажды в ней
изменилось внезапно, а, может, она устала.
И весь мир изменился, и нет ничего важней,
чем касаться дыханьем озябших её ступней,
а потом укутывать в пёстрое покрывало
и держать её, сонную — самый желанный груз,
на руках, прижимая, баюкая, словно чадо.

Гнать сомнения прочь и шептать себе: "Разберусь!",
ощущать на губах горчинку и тайный вкус,
улыбаясь довольно при виде постели смятой.

Я не знаю, как дальше сложится их судьба:
жизнь — закрытый сценарий, и мы в нём всегда статисты,
и хищны времена, да и хватка у них когтиста.

Но, пока она спит, он чуть слышно мурлычет Листа,
и целует ладонь,
и сгоняет морщинку со лба.


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №11208077183



О ПАМЯТИ
http://www.stihi.ru/2012/11/11/1513

Память странно устроена: одно хранит до конца, до "тоннельного" зрения, до ощущенья Отца рядом "ныне, и присно, и вовеки", а другое, которое суетливые человеки считали важным ещё вчера — то, что на деле тлен, вербальный мусор, чужая игра — теряет побуквенно в течение часа.

... Помню диванчик, обтянутый канифасом; вечно сонную кошку по имени Мяо, свернувшуюся калачом; запах горячей сдобы и свежесваренного какао; подагрические охи старого шкафа; обтянутый бежевой замшей альбом, хранящий в картонных ладонях страниц зафиксированное в стабильной форме время: пряди младенческих тонких волос и поблёкшие фото — все это в совокупности представляло собой дом, который построил кто-то, давно ушедший, для одной из Богом целованных женщин, умевших любить... Женщина, чьего имени не сохранила моя безответственная во все времена память, была седа, величественна и красива особой, теперь уже утраченной красотой.

А дальше — момент пустой: прерывается нить — тогда мне было четыре, и я ещё не научилась хранить важное подальше от сиюминутного, поскольку не догадывалась о душе, да и была беспечна вообще, у меня был потрепанный мишка с пуговичными глазами, в кармане таяли леденцы, и я знать не знала о Лао-цзы... Женщина,  обнимая себя за плечи, говорила: "Беги, малышка. Приходи ещё " — и ежилась зябко — даже в июле... Почему я ни разу не обняла её —  порывисто и горячо, как  умела тогда, когда всё было первым? Маленький глупый зверь...

Времена потерь, пришедшие позже, не примирили с Богом, но научили многому: смирению проживать время, в котором утрачены ориентиры, умению прощать безразличие миру, идущему сквозь тебя и терпению отделять плевела от созревших зёрен.

Допускаю вполне, что вывод мой спорен — впрочем, я ни для кого не примерна — и все же, все же... Всё-таки память устроена верно, и я сохраню до логического конца наряду с царем и царевичем, не уходящем с крыльца, тусклый блеск ободка венчального, дорогого её кольца, старый, разношенный на большое семейство дом, и нервно подрагивающие пальцы, открывающие альбом...


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №11211111513



О ПУСТОТЕ
http://www.stihi.ru/2014/08/21/830

1. В позу зародыша сворачивается душа,
не хочет мешать, но мешает дышать,
вынуждает тело слоняться без дела,
разглядывать ночь в беспробудных окнах.
Ночь, по-стариковски ссутулившись на скамейке, мокнет
под проливным дождем.
Все сейчас параллельно, как рядом стоящий дом.
Пусто, поэтому — о пустом.
Поговорим.
Конечно.
Когда-нибудь после всего
я расскажу тебе,
кто приходит из тьмы кромешной
и с чего начинается волшебство,
и какие холодные пальцы у чуда
и что оно отбирает для роста.
Но это после.
Сейчас я остров.
Маленький остров.
Коралловый дом.
Атолл.
Обними меня, если можешь.
Час темноты пришел.

2. Это слово, похоже, из птичьего языка,
нами ухудшенное слегка —
хотя, возможно, и напрочь испорченное
осевой согласной, угрюмой и быковатой.
Сам посуди: начало поешь, а упрямицу в корчах
выталкиваешь на свет  — "б!".
Завершающий слог получается смятым.
Бьются с досады блюдца,
верят, что к счастью.
Птицы над нами смеются,
заходятся в трели "лю-лю, лю-лю!".
Будем как птицы?
Поздно.
Август идет к нулю
заморозков ночных медленно.
Неуклонно.

3. Сорван двадцатый лист.
Близится листопад.
В кружеве темной ржи мелко дрожат каштаны.
Выйдешь не с той ноги, мыслится невпопад,
и на душе пустой  — тянет.
В общем, за пустоту.
Все началось с нее,
вот и во мне она — тягостна и законна.
Вьет к холодам гнездо, вьется тугой змеей.
Не воздевай копье, конник.
Это не тот соблазн — и не соблазн совсем.
Это простая смерть важных когда-то смыслов.
Даже нагорный смысл — если лишить лексем —
падает в пустоту.

... Кружево: свет сквозь листья.


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114082100830



О ТЁМНОМ
http://stihi.ru/2013/04/29/111

Тьма между нами, и ты это знаешь тоже.

Вот от начала срока неделя пошла шестая,
тёмная кровь ярится под светлой кожей,
всё ещё не обласканной солнцем мая.

Май не случится, пока я болею тьмою,
май не начнётся, пока я хочу чужого.

Раб чистоты, я ладони бессчётно мою,
пахнет вода горячим, мускусным,  жжёным.

Щиплет вода, потому что в ней много соли,
жалит вода, потому что в ней много мрака.

Если не держишь, тогда отпустил бы, что ли,
но твой ответ по-всякому одинаков.

Выбор всегда безнадёжен.
Из чувства долга
снится ружьё и расстрельная плоскость плаца.
Красный огонь всегда умирает долго —
в нём саламандры, способные возрождаться.

Тьма между нами.
Тесен диван Прокруста.
Падает ночь стремительней серафима.

Тёмная кровь, не требуй назваться чувством —
я никогда не дам тебе это имя.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113042900111



ОТ ЖЕНЩИНЫ
http://www.stihi.ru/2013/05/26/128


                Ибо я — первая и я же — последняя.
                Я — почитаемая и презираемая.
                Я — блудница и святая.
                Я — та, кто производит на свет,
                и та,  кто вовек не даст потомства.
                <...>
                Поклоняйтесь мне вечно.
                Ибо я — злонравна и великодушна."
 
                Из гимна Изиде, обнаруженного в Наг-Хаммади, III или IV век (?) до н. э.

 ***
Я — женщина.
Привыкшим презирать
 меня за бремя собственных пороков
 под тусклым светом вздёрнутого бра
 пусть будет пусто.

Синь кровоподтёков
 мои запястья отроду несут,
но я, не покорённая от века,
рожаю миру богочеловека
 и снова отдаю на страшный суд,
укутав в покрова любви и веры.

И я, во всём способная быть первой
 на этом нескончаемом пути,
и в юный зной, и в стылость зрелозимья
 иду всегда немного позади,
чтоб ты, мой сильный, оставался сильным
 и был бы и оплотом, и стеной —
пока твоя спина прикрыта мной.
      
Я — женщина.
Во мне и жизнь, и смерть.
Тобой же и наученная блуду,
храню свой свет и помню суть сосуда —
поэтому любви во мне гореть,
пока есть я — а я уйду последней —
и, значит, ты в бессветье не уйдёшь.

Я загодя прощаю гнев и ложь
 и скользкий взгляд, ласкающий соседних,
не потому, что так боюсь утратить
 случайность ласк и краткий жар объятий
 и молчаливость длинных вечеров —
и не такое смелет время-мельник —
но вспомни сам, кто выложил ребро
 за право стать законченным и цельным?

Да, я щедра, как зрелая земля,
растившая свой гумус от придонья —
так почитай те дни, в которых я
 бужу тебя, касаясь лба ладонью.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113052600128



ОТ ЛИЛИТ
http://stihi.ru/2013/03/14/41

1.
Когда Господь изымал ребро
у незадачливого мужчины,
не рассчитавшего поворот
на перекрёстке первопричинном
и потерявшего (без любви
могло ли, друг мой, иначе сбыться?)
ту, что равнялась ему, Лилит
меняла жребий, судьбу и лица,
пути торила, где нет дорог,
и без возможности примириться,
да, искушала, но, видит Бог
(Он видел, видел, но шёл на принцип),
в минуте каждой была одна.

Овце отбившейся судьи — волки.

А та, рабыня веретена
и прародительница иголки,
что воплотила собой мечту
о неказистом земном уюте,
была... ну, если начистоту,
почти ненужной, чужой, по сути.

Адам лелеял зерно и смысл
искал в тяжёлой, как хлеб, работе,
но плод созревший исправно грыз
червяк сомнений, и — память плоти —
являлась ночью во всей красе
иная женщина — амазонка.

2.
С тех пор — лелеять ему посев,
ей в скорбных муках рожать потомков
и, малой радостью не гордясь,
и в безответности замыкаясь,
вязать из рваных обрывков связь
да из намётанной бусры — нанизь.

Но есть такие, кому страдать
от неизбывности не пристало —
Лилит на корке от лжеплода
не пала жертвой, и по лекалу
её не выкроил даже Он,
но дал ей право на личный выбор.

И мне, свободной как электрон,
торить дорогу, считать ушибы,
и падать больно, и вновь идти,
поскольку нет во мне кроткой Евы,
но есть означенный архетип,
и я лелею свои посевы.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113031400041



ОТ ПОЧВЫ
http://www.stihi.ru/2013/07/15/461

Ищу себя.
В полях мифологем
проращиваю квёлую пшеницу,
но плевела не дремлют.
Сорный ген
в который раз не дал пойти на принцип
и выполоть живое из груди:
ненужное, обманное, больное
(не всякий злак напутствуют «расти!» —
он из таких).

Когда дожди отмоют
коричный глинозём моих земель
до бледного бесплодия пустыни,
мне станет легче, но сейчас и хмель
терплю, и горький чернобыльник,
и приторные узы повилики,
и ложную безвинность василька —
закончится и чувственное иго,
пройдёт и это, помню, а пока...

Расти как можешь, бедная пшеница, —
всему свой срок, поэтому держись,
как держится за небо в бурю птица —
одной надеждой.

Маленькая жизнь
закончится однажды и вовеки,
и жнец придёт с наточенным серпом,
чтоб, проявив усердие и вектор,
искать зерно — в заведомо пустом.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113071500461



ПАН
http://www.stihi.ru/2013/02/07/1544

Козлоногий приходит играть на свирели,
только полночь толкнётся в прикрытую дверь.
На плечах его шкура косматого зверя,
и рога у него, и он пахнет, как зверь,
и глаза его серые мраком бездонны,
а в движении каждом — готовность к прыжку.
Он последний, кто помнит исход автохтонов,
и они, став тенями, его берегут.

Он играет печаль, у него не осталось
нот для радости — не с кем её разделить.
Вот и слушаю грусть, принимаю усталость,
но стопой ощущаю колючесть стерни,
для которой нет места в изученном мире,
состоящем из быта и ровных дорог,
что всегда неизбежно приводят в квартиру,
где дарует комфорт электрический бог.

Отступая в траву, Козлоногий смеётся,
демонстрируя в хищном оскале клыки.
За спиной его зреет звериное солнце,
и я делаю шаг.
И второй.
Вопреки
здравомыслию, что предрекает потери,
и привычке, которая носит на всяк
растяжимый аршин, чтоб по прошлому мерить
то, что смыслом одним не измерить никак.

В мире этом иначе — здесь времени много,
здесь ещё не открыты ни горе, ни боль.

"Раздели же мой мир" — шепчет мне козлоногий
Пан, целуя свирель.

Он играет любовь,
и могучие лозы растут, прорывая
перекормленный солнцем тугой чернозём.
В этот вечный Эдем, пребывающий в мае,
он зовет и меня, манит жестом — пойдём.

Там прозрачны ручьи, там танцуют форели,
там тоскует вода по наяде своей.
Козлоногий играет покой на свирели,
и глазами, фалернских амброзий черней,
он глядит на меня, умоляя остаться.
И ласкаются пальцы ничейной воды,
и порхают форели в заученном танце.

Не уйти мне назад — потерялись следы.

Пан играет триумф,
Пан играет победу,
превозносит свирель торжество бытия,
где за грех неоткрытый не будет ответа.

Я сижу у воды.

Я наяда ручья.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113020701544



ПЕНЕЛОПИНО
http://www.stihi.ru/2016/06/15/3181

Пенелопино горе: двенадцать служанок, орда женихов,
Телемах-безотцовщина, вызовом вечным – Елена.
Тело – дерево. Высохла, не отозваться на зов.
Потирая колено,
рядом охает тощая нянька: «А вот Одисе-ей...».
С глаз долой бы сойти, но куда кувыркнёшься с Итаки?
Асфодели всё ближе и ближе, белей, голодней.
А сажала-то – маки.
Во дворе жеребцы пожирают чужого быка,
ухлеставшись до свинского визга чужой же рециной.
Набежали, собаки! Дрожит, напрягаясь, рука.
Царь, любовник – мужчина
разменял скучный маленький мир на бескрайность войны,
и теперь не жена никому – назидательный символ.
Добродетелью пыльной укрывшись, досматривать сны
да гореть негасимо
по простому касанию сильной и чуткой руки,
а наутро нести себя выше себя же вчерашней.
Спят, ухрюкавшись в хлам, женихи – дураки, сопляки.
Над засеянной пашней
лунный рог зависает, цепляясь за облако-шаль.
Мелко зыблется море.
Одна – наконец-то! – во мраке
Пенелопа доходит до края.
И делает шаг.

И летит над Итакой.


© Copyright: Ирина Валерина, 2016
Свидетельство о публикации №116061503181



ПЕРСПЕКТИВА
http://stihi.ru/2013/08/28/45

На коленях держать доверительный груз,
целовать охламона в мохнатую морду
и мурчание встраивать в собственный пульс,
отдыхая от форте
бестолкового сердца, живущего тем,
что заведомо ложно, как всякое чувство.
На паучьей слезе повисать в пустоте.

Много лучше, что пусто.

Слушать дождь, пить горячий, на ягодах, чай,
вспоминая: язык — для познания.
Вкуса.
Пассифлора, малина, изюм, алыча —
и ни грамма искуса.

В плед укутавшись, думать о новом панно,
сочетая дары разноморья и просек
и, прищурясь, смотреть, как в оконном кино
начинается осень.

Это время, в котором нет места, но всё ж
есть круг света над вечно спешащим курсивом.

А пока в заоконье бесчинствует дождь,
ни к чему перспектива.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113082800045



ПЕРСПЕКТИВНОЕ
http://www.stihi.ru/2013/12/16/57

Оставишь дом и двор и спящие рябины
и выйдешь в белый свет — в спешащий снегопад —
носить в себе вопрос, что глухо горбит спину
под тяжестью — своей, а может быть, цитат.

Чужим и наносным полна уже до края,
но где найти того, кто примет этот хлам?
Ступай же непутём, ничья не дорогая,
старьёвщики давно приписаны к домам,
где вечен тёплый свет, где ждёт за дверью лето,
где самовар кипит в бушующем саду,
где, все долги покрыв, потёртая монета,
согрев негромкий мир, ныряет в сонный пруд.

Тебе же — нервный снег, безлюдье и молчанье,
набившийся в друзья случайный беглый пёс,
в простом пути зверей от ласк до одичанья
хранимый только тем, что пёсий бог донёс.
(Анубис? Христофор?) А впрочем, так ли важно:
уходит зимовать усталый пантеон.
Заняв свои места в корабликах бумажных,
плывёт к теплу под ор иззябнувших ворон.

А ты иди к зиме — чисты её ладони,
глаза — прозрачней льда; объятия нежны.
Она найдёт тебе плацкарту в том вагоне,
где шепчутся в углах потерянные сны.

Да, поезд в никуда — но это жизнь, по сути:
суровый проводник, вокзалы, суета,
и все за долгий путь открывшиеся люди —
случайны, но тебя коснулись навсегда.

И что, скажи, с того, что как-то тёмной ночью
тебя разбудит свет, пригорнутый крылом, —
соседей не будя, тот, кто невидней прочих,
войдёт и сообщит: "Ты прибыла в свой дом".


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113121600057



ПИСЬМА В ЗИМОВЬЕ
http://stihi.ru/2013/02/15/813

"Пишу тебе неразборчиво -
И не кесарем, и не писарем.
Пою тебе мелким почерком,
Едким месивом, горьким бисером.

Пишу на деревню дедушке —
Забавляюсь свободой творчества.
За душою моей - безденежье
Да постылое богоборчество."
(Пишу тебе "На Третьем Римском")
______________________________________

"Затвор — как запретную дверцу,
Приклад — как предлог между делом.
Назначь мне уютное место под сердцем —
И я сам обведу его мелом."
(Пистолетное мясо)
_____________________________________

Напиши мне оттуда, откуда не пишут писем,
расскажи, так ли страшен мрак, как его малюют,
поиграй со мной в постылый, как вечность, бисер —
успокой больную.

Я забыла напрочь, как двери найти в запретах,
потому у записки этой не будет шансов.
Без надежды высмолю десятую сигарету.
Краткий адрес "сжалься"
без навешанных псов и серверных расширений
не даёт не то что амнистий, но даже права
ожидать, что читающие меня угрюмые тени
расположены справа.

На деревню дедушке, что в люльке укачивал чёрта,
я уже писала в истёкшем, как кровь, столетье —
знаешь, милый, когда бы не два аборта,
то росли бы дети.

Как предлог, конечно, сгодится и эта тема,
но я помню, помню, как ты неразборчив в связях,
так давай вспоминать, что мы оба творили не с теми.
Аморальной грязью
вряд ли вымажешь тело гуще, чем тем, что носишь
за душой в уютном месте под пошлым сердцем.

Я тебя покину когда-нибудь, как пигмент альбиноса,
оборву заусенцем,
чтоб потом из пальца высасывать едким глумом
то ли яд оставшийся, то ли немое чувство.

Напиши хоть раз "я не спал допоздна и думал,
как тебе там..."

А мне, как обычно, — пусто.
____________________________________________
Написано на Выход Из Под Контроля
http://www.stihi.ru/2013/02/10/8988
Конкурс Tribute to Зимовье Зверей


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113021500813



PLENILUNIUM
http://www.stihi.ru/2014/06/14/320

Соври себе.
Продли ещё на ночь
 счастливое бездействие, в котором
 нет перспектив — к чему они?
В окно,
сквозь сдавшиеся тюлевые шторы,
уставилась сбежавшая Луна,
и взгляд её сезонного безумья
 тяжёл, как неоткрытая вина.
Замри.
Смотри.
Соври себе.
Не думай.

Так просто быть — пускай и не собой,
что проще только стать одной из бывших.

 ... Трепещет плащ, кровавится подбой,
кошель раздутый принял Крысобой,
умыты руки, прения — излишни,
но что ж дрожит сердечная струна,
и в горле ком, и нет бессоннью дна,
и кем болеешь ты, о прокуратор?..

Июнь течёт цветочным ароматом:
неделя как осыпались пионы,
а тут уже жасмин сошёл с ума,
и жаль его, бесстрашного, ломать,
хотя любое действие условно,
поскольку простирается вовне
 решения, условного не меньше.

Приняв обет простых любимых женщин,
молчи и забывайся в тёплом сне.
Пусть где-то воет яростный Банга,
пусть волны бьют в другие берега,
пусть серебрится лунная дорожка
 на чёрной плёнке дремлющей воды —
закрой глаза, побудь ещё немножко
 с тем, кто с тобой от счастья стал седым.

 ... А ночь шумит, и кони удила
 грызут, ярясь от гонящей тревоги,
и ветер шепчет: "... яду мне, о боги...".

Ты так его отчаянно ждала,
что можно бы и, выгорев дотла,
проститься, отпустив и страсть, и боль, но
 кем дальше жить, чем полниться, о чём
 молчать, когда под пеплом горячо,
когда огонь ждёт нового листа?

Луна кричит.
Замри.
Считай до ста,
почувствуй, как легка ты и пуста,
и, утыкаясь в крепкое плечо,
соври себе, что этого довольно.


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114061400320



ПОДРУГА МОЯ, ВЕДЬМА С ПРИЛИЧНЫМ СТАЖЕМ
http://www.stihi.ru/2014/05/20/512

Подруга моя, ведьма с приличным стажем,
сказала однажды, выдохнув мятный дым:
"Пошло седею... Зрелость. Но, веришь, даже
не представляю его седым.
Милые мальчики нынче. Совсем не спорят —
то-то от них ни сердцу, ни голове...
Разве что чёткий ритм, как в немецком порно.
Впрочем, ещё попробуй устрой нас, ведьм:
если так много помнишь, какое чувство
может родиться от пепла, золы, воды?
Видишь сама, что я: остуда, пустошь.
... Нет, не могу представить его — седым...".

И затянулась. В тонкую сигаретку
вгрызся голодный злящийся огонёк,
пряный ментол, сделавшись серным, едким,
влился в привычный городу влажный смог,
и потекли минуты — опять без цели.
Скука присуща тем, кто живёт давно.

Я наблюдала. Люди смеялись, ели,
что-то скрывали, плакали, шли в кино —
будто пришедших сумерек было мало,
чтобы укрыть в них голод белковых тел.

"Слушай, мне словно триста — я так устала.
Сколько их было, званых, да все не те...".

Сколько их было...
К чёрту.
Один любимый —
и до сих пор не вытравлен из души.
Всё, что осталось: льдистый колючий иней
да пара слов, что следует придушить.

Вскоре расстались — ветер её попутный,
ветки ломая, рвался в ночной простор.
Чмокнулись нежно, мешая духи и пудру.

 ... Глупая девочка.
Впрочем, ей только сто....


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114052000512



ПОД ЦИКЛОНОМ
http://www.stihi.ru/2016/01/13/5963

У кого-то щи пустые, у кого-то бисер мелкий.
Рассыпается над миром манна снежной пеленой.
Тьма заваривает кашу, скоро выложит в тарелку
перегруженных проспектов заметённый город мой.

Капюшоном чёрной шубки шум условно ограничен,
но бытующая данность пробивается извне —
и гудят, гудят машины, и кричат чужие лица,
напряжённо возгоняя в мат перебродивший гнев.

Я прощаю и прощаюсь, мне привычно растворяться
не в тумане, так в раздумьях. Мне не страшно уходить
по-английски, по-эльфийски, безвозвратно, поабзацно —
у меня прошита в генах глупой Ариадны нить.

Люди тёмных остановок бьются истово и яро,
оставляя на ступеньках перья, пуговицы, шерсть,
и вопит Харон-кондуктор ртом иссохшим, ярко-алым,
что салон — не из резины и оставшимся — не сесть!

Плыть им, плыть по снежной каше мимо острых шпилей рая,
мимо башен мидл-класса, мимо адовых лачуг
до исхода этой кальпы. Там, глядишь, придёт другая —
а потом сровняет складки вероятностный утюг.

Но пока случится это, я успею попрощаться,
и проститься, и растаять, и опять себя найти
в бесконечном лабиринте с нитью, сжатой в тонких пальцах, —
чтобы стать ступенью первой на тесеевом пути.


© Copyright: Ирина Валерина, 2016
Свидетельство о публикации №116011305963



ПОКА ГОРИТ СВЕЧА...
http://www.stihi.ru/2010/07/18/3122

Отзыв-рецензия на стих глубоко уважаемого
мною Автора docking the mad dog
"Я промолчал..."
http://www.stihi.ru/2010/07/17/5147


Возможно, всё пройдёт - и боль, и гнев, и слёзы,
а яростный прибой залижет все следы.
Возможно, в тот покой уйдут стихи и проза,
свечой заполнив мрак предвечной темноты.
Возможно, будет так...те, кто ушли, не скажут,
мы можем лишь гадать - не нам срывать печать.
А мойры тянут нить из колкой звёздной пряжи,
и чей подходит срок, не вправе сообщать...
Пожалуй, нет нужды в вопросах и ответах,
поскольку наш - лишь день, сегодня и сейчас,
и если нужен смысл - он в этих вот моментах,
пока горит свеча и согревает нас.


© Copyright: Ирина Валерина, 2010
Свидетельство о публикации №11007183122



ПО КОЛЬЦУ
http://www.stihi.ru/2016/06/04/375

Засыпая, моя улица сворачивается в кольцо.
Город ближе к центру ещё шелестит нерастраченными минутами,
но желание прожигать жизнь идёт на спад – юность теперь
всё раньше устаёт от себя, всё чаще выглядит старше самой себя,
презирает себя и заодно всех тех, кто знает, как она должна выглядеть.
Я держусь в стороне и от стареющей юности, и от молодящейся старости.
Зрелость – мой удел. Я снова сама по себе.
Бесшумный ход кроссовок открывает дорогу к любым секретам.
Влюблённые парочки истово меня ненавидят,
и я ухожу, унося с собой благословение.
Оно достанется котам и звёздам.
Всё верно: вечное – вечным.
Редкие фонари становятся центром мироздания
для цивилизации мёртвых голов.
Бражники отвратительны и прекрасны,
в них слишком много смерти и желания согреться.
Скоро не останется ни одного фонаря, не отмеченного их страстью.
Скоро не останется ни одного фонаря, потому что близок край Земли.
Там, за ним, начинается океан безвременья,
в котором мирно сосуществуют
скелеты упокоенных геологических эпох,
кистепёрые рыбы, чутко слушающие пульс мира,
и зародыши новых идей творения, которые открывать не мне.
Я почти дошла до края.
Я к нему настолько близко, что слышу,
как шуршит галька под тяжёлыми тушами новых доктрин.
Многие из них издохнут раньше, чем завершатся сумерки богов,
но иные доживут до очередного изменения мира.
Это привычно. Океан, их породивший, щедр, и он крепко спит.

Остаётся лишь три шага,
и я могла бы сделать их, даже пятясь спиной, но...
Передо мной вспыхивает очередной фонарь.
Я совсем забыла!

Улица сладко спит,
а я до самого утра не могу вернуться домой,
нарезая круг за кругом по асфальтовой ленте Мёбиуса.


© Copyright: Ирина Валерина, 2016
Свидетельство о публикации №116060400375



ПОЛКОВНИКУ
http://www.stihi.ru/2016/09/01/6519

Полковник, вам никто не пишет писем,
не шлёт приветов и банальных истин
не лепит клейкой манной между строк.

Избито. Жизнь сонлива, как сурок.
И днём сурка идёт за годом год,
стекает время, вязкое, как мёд,
по сотам ординарных представлений.
Пришёл сентябрь. Принёс рыжья и лени,
ночных дождей, набрякших злобой мух –
а я, терзая зрение и слух,
ищу на горизонте бабье лето.
Тому, кто воду пил из затхлой Леты,
наверное, все новости смешны.
Но вы, полковник, живы. Ваши сны
тому порукой. А краснеть не стоит.
Мир состоит из выживших историй,
уверенно стоящих на китах.
Начнём, пожалуй, с чистого холста.
Напишем всё – и разожжём камин,
чтоб накормить огонь, шепча «аминь».
Пускай горят кричащие наброски.
Пришедший век – распущенный подросток
следов не любит. Он идёт вперёд,
поскольку ограничен всем прошедшим.

Полковник, вы любили разных женщин,
но кто из них вас помнит и зовёт
по имени, горчащему полынью?

Похоже, я с водой младенца вылью...
Конкретика, известно, мой конёк,
но лишь тогда, когда в табличном поле.
Да, вправе вы, в сердцах вопя «Доколе?!»,
смять цифровой негибнущий листок.
Ведь дела нет. Я к вам пишу со скуки,
каприза ради. Замкнутому кругу
упорной квадратуры не объять,
хоть вы стремились. Я ценю. Но пять
углов упрямо рвут шаблоны.

Бредут сквозь ночь блудницы Вавилона,
ломая каблуки и языки,
несут пургу, хохочут, как баньши.
К рассвету время. Стоит поспешить.

Мой давний недруг, право, не с руки
держаться странных букв. Пусть вы из стали,
но я мягка, как устрица, и вот
пишу тому, кто по больному бьёт...
Полковник... Я забыла, как вас звали.


© Copyright: Ирина Валерина, 2016
Свидетельство о публикации №116090106519



ПОЧТИ ПО ЛОРКЕ
http://www.stihi.ru/2012/11/04/10844

"Я люблю человеческий голос.
Одинокий человеческий голос, измученный любовью и вознесенный над гибельной землею.
Голос должен высвободиться из гармонии мира и хора природы ради своей одинокой ноты."
                Федерико Гарсия Лорка
 
Посредством размышлений крепнет мысль:
измучившись любовью, вознесись
и над землёй, и над глухой обидой,
и не тревожь седую эвмениду —
пусть дремлют змеи в редких волосах.

Итог тщеты — сомнение и страх.
В сиюминутном сумрачно и пусто.

Освободись.
Не всё, что манит — чувство.
Искус не приравняется к искусству
открытой в обоюдности любви.

Расти по миллиметру, точно волос,
и принимай, как благо, одинокость,
расти сквозь боль, как прорастает колос               
сквозь силу тяготения земли.

Зачем?
Зачем?!
Да лишь затем, чтоб голос,
особый, твой, не всем понятный голос,
когда-нибудь для главного окреп:
для одного-единственного слова,
которое душе и свет, и хлеб.

Так будет.
Будет так.

Пусть снова, снова
на прочность проверяется основа:
ведь постиженье истины сурово,
а правда холодна, как память льда.
Но помнит лёд: в нём спрятана вода —
и тает лёд.
Простым весенним чудом,
листом, до срока спящим, изумрудным,
жизнь подтверждает — нужно верить, да.

Расти сквозь мрак — так прорастают люди
над суетой.
И всё придёт.
И будет
любовь.

Аминь.
Воистину, всегда.


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №112110410844



ПРЕДЧУВСТВИЕ ТЕБЯ МЕНЯ СПАСАЛО...
http://www.stihi.ru/2010/10/26/7715

Предчувствие тебя мне помогает выжить...
docking the mad dog
http://www.stihi.ru/2004/12/13-69

"Любимая...
Предчувствие тебя
мне помогает выжить в эту осень."

Любимый?...
Нет.
Предчувствие тебя
меня спасало - до сего момента,
но чудо в тусклом свете ноября -
большая редкость...

Рвётся кинолента,
и, не узрев финальный поцелуй,
уходят зрители.

Застыли стрелки - восемь.
Что ж, как ты бытие ни лакируй,
но в сердце воцарилась скука-осень.

Мне грустно, веришь?
За окном темно,
не греет плед, не будоражит кофе,
и боли нет - скорее, всё равно -
как и у всех на полпути к Голгофе.

А ворон не кричит - сидит, как сыч,
нахохлился эмблемою печали.
На входе в душу выставлен "кирпич" -
работает уже по умолчанью.

Ты пьёшь вино?
... А мне горчит мерло.

Кукушка на часах сломала стрелки -
похоже, наше время истекло...

Ночь стынет горсткой пепла на тарелке.

Ты выжил в этот раз?
И я... жива.

Декабрь пришёл с авоськой мандаринов,
сметая все ненужные слова
взрывным и снежным нитроглицерином.


© Copyright: Ирина Валерина, 2010
Свидетельство о публикации №11010267715



ПРЕЛОМЛЕНИЕ
http://stihi.ru/2013/06/20/29

Преломление хлеба и света — единый процесс.
Разделение радости — право стократно умножить.
Вопреки всем заветам приличных капризных принцесс
открываю дороги и блёклую зимнюю кожу.

Я, лишённая целей, всё больше к свободе близка,
я, лишённая яда, не стала ещё панацеей,
но пока полноводно совместное время-река,
даже рыбы способны проснуться и вырастить шеи.

Как проходят лучи через тёмную толщу воды,
как вода открывает к побегу разломы и сколы,
так и слово находит под стать подходящий язык
и становится морем наречий  и твердью глаголов.

Я забыла. Я помню. Я знаю, но смею не знать,
потому что иначе не примешь —  подстелишь солому.
Всё проходит, он прав, но есть правда иная: опять
возвращается всё — потому что присуще живому.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113062000029



ПРИБРЕЖНОЕ
http://www.stihi.ru/2012/11/15/9467

Он повторяет: "Не пей из Стикса", —
и погружает весло во мрак,
которым сам же давно проникся,
как олеином — седой скорняк.

Текут слова его, распадаясь
на капли ртути и скрытый смысл,
и добавляют тумана в завесь,
и тает, тает зелёный мыс
ничьей надежды.

Темнеет берег, такой далёкий,
такой чужой,
что и Харон-то в него не верит,
пока не ступит больной ногой
на вязкий, жирный, густой суглинок,
и, подскользнувшись, наморщит лоб —
да, вечным тоже нужны починки,
но не нужны им ни трон, ни гроб.

Он говорит мне, и я киваю
в ответ послушно: да-да, не пью, —
простоволосая и босая,
всегда живущая на краю.

Я тоже вечна, я тоже стыла,
и мне знакомы огонь и медь,
и уводящая даль обрыва.
Я справедлива, я...
Просто смерть.

Вода стекает с продрогших пальцев.
Харон смеётся, целуя их,
а дальний берег ждёт постояльцев,
но мы так близко, и вечер тих...


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №112111509467



ПРО КЛЕРКА, ВВЕРГНУТОГО В РУТИНУ
http://www.stihi.ru/2015/04/15/27

Как любая материя, временна, но не косна,
на заставке её мобилки — глубокий космос,
в рюкзаке пятимерном (сто раз перечитан) Хопкинс,
и Вселенная ждёт за ближайшим в себе углом.

Повстречаешь такую — подумаешь: "ботаничка",
безнадёга, печалька, ни перчика, ни клубнички,
ни чертей завалящих, ни авки дерзящей в личке,
только в тёмных глазах... Тектонический сдвиг, разлом,
или просто Земля обрела себя и встряхнулась?
Пролетев через серобудничность, небохмурость,
ты откуда свалилась: огромноглаза, высокоскула,
для кого так изящна, бестрепетна и легка?

Улыбнётся бесстрашно, сбежавший рюкзак поправит,
перепрыгнет четыре недели и город-гравий
и шагнёт без оглядки в гудящий шмелями травень —
колосковые реки, ковыльные берега.
Взбаламутит реальность, просыплет щепоть бозонов...

Проходи, не касайся вниманьем своим пижонным.
Из таких не получатся "кошечки", няньки, жёны.
Им дорога одна — но ты вряд ли по ней пойдёшь.

Может, кто и пытался, да разве догонишь воздух?
А в твоём органайзере ждут по часам вопросы,
и вокруг всё по плану — не врали с утра в прогнозах —
серобудничность, небохмурость, простудный дождь.


© Copyright: Ирина Валерина, 2015
Свидетельство о публикации №115041500027



ПРОСТИ, МЕНЯ ЗАБЫЛО НЕБО
http://www.stihi.ru/2012/10/20/10223

   "Плоды для нас вкуснее всего, когда они на исходе; дети красивей всего, когда кончается детство"       Сенека               

Ну вот и вызрели плоды, друг мой незримый, друг далёкий — крепки, красивы, яснооки, бездумны, суетны, горды. А, впрочем, стоит ли пенять на яблочки, когда у яблонь любовь по осени иззябла? Круг замыкается опять. Нет смысла потрясать листвой — того гляди, слетит и этот, последний лист, обрывок лета, и чем согреешься зимой, которая придёт, как смерть, когда к ней напрочь не готовы? И стой потом, скелет фруктовый, держи сереющую твердь на старых и скрипучих ветках, лелей надежду на весну: Господь корней, кротов, медведок, ещё одну, ну хоть одну...

Но всё кончается, мой друг, и мы закончимся дровами, и перепашет землю плуг — ту, занимаемую нами в коротком миге бытия так притязательно нелепо.

... Прости, меня забыло небо, и потому я не своя, и потому пишу не то. Не утаит язык эзопов гнилую злобу мизантропа, как не удержит решето воды, не знающей преград. Вот и сочусь — отнюдь не соком; мне неприютно, одиноко, и снятся бабушка и брат...

Цветы прельщения красивы, плоды познания горьки... Прости мне их, как я простила себе влеченье вопреки.


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №112102010223



ПРО ФЕВРАЛЬСКУЮ ВЕДЬМУ
http://www.stihi.ru/2015/04/04/57

Кружит, морочит весна. Обостряются восприятие,
тяга к страданиям, старые связи и фобии.
Чтоб не воздать ненароком дежурным объятиям,
ведьма февральская трижды стучит по надгробию
вечной любви, обманувшей себя и собой же удушенной:
— Спи, недалекая, спи, близорукая. К лучшему,
что измолчалась на нет — всё равно бы не слушали.
Время какое, смотри, — перекатное, вьючное...
Ключнику кланяйся, если увидишь в ближайшем столетии.
Впрочем, поля твоей дури так быстро не кончатся.

Встанет легко, вся — порыв, шарфик, пряди, браслетики,
спрячет тоску от грибного дождя под раскидистым зонтиком
и понесёт себя сквозь, параллельно, поверх, но в привычной готовности
встретить прямой, раздевающий, полнящий — и отпарировать.
В сонном кафе в сеть влетит, пролистнёт пересохшие новости,
выметет в спам пыльный хлам от чужого любимого.
Вычитав прайс удалённой любви от тельцов оцифрованных,
хмыкнет ехидно: "Ну, эк вас пробило, болезные...".
Выйдет в апрель, выверяя пути по наручному гномону,
не забывая, что ходит обычно по краешку лезвия.

Ведьма февральская любит молчать, потому укрывается
в парке, где шумно гнездовье, где почки надтреснуты,
где пахнет жизнью, где бьётся побег дигиталиса
в тёмной утробе земли за рожденье апрельское.

Ведьма не смотрит ни в лица, ни в души прохожие —
небо, упавшее в лужи, куда привлекательней.
Всё, что в ней нежилось прежде, уже подытожено,
взвешено, признано лёгким и бездоказательным.

Прячется в тёмное. Хмурится небо. Меняются облики:
стерва корыстная, дева, старуха, красавица.
...Тот, кто сумел разглядеть её суть за изменчивым мороком,
остро тоскует по ней, и она — улыбается.


© Copyright: Ирина Валерина, 2015
Свидетельство о публикации №115040400057



ПРОЯВЛЯЕМОЕ
http://www.stihi.ru/2012/11/03/9588

Смотрела в мир, не видя ничего,
что удержать могло в текущей точке:
ерошился кургузый мех снегов,
от ветра укрывая кожу-почву,
и по сезонной скользкой оболочке
брёл почтальон, неся остатки почты,
беспечно не доставленной вчера.
Под клёном замерзающим хандра
спала, свернувшись туго "калачом".
Смотрел с небес расширенный зрачок
Луны, почти к безумию созревшей.
В урочный час домой погасших женщин
вели дела.
Ненужные собаки
делили то, что пищей не являлось,
зато явилось поводом для драки.
Серели люди.
Вечер вёл усталость
в мой город, опоясанный тоской.

Но позже над громадой городской,
накрытой небом, как Его рукой,
покой раскрылся,
после — стал строкой.

Писала "аз" — в нём слышалось "воздам".
Поток свободы тёк по проводам,
в стекло вливаясь, воплощался светом
и падал кругом на плато стола.

Молчала ночь,
и я, совсем ничья,
была везде и всё же не была,
как на ребре кружащая монета,
но, несомненно, проявлялась где-то
за нетелесным планом бытия.


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №11211039588



РЕШЕНИЕ
http://stihi.ru/2013/04/05/163

Как женщина, способная не только
в стогу колючих истин зрить иголку,
но и, не озаботясь полутьмой,
сшить новый мир затупленной иглой,
я утверждаю — в мире будет так,
как я решу, возлюбленный мой враг.

И я решаю.
За стежком стежок
шью твёрдый принцип: тот не одинок,
кто мир в себе — а я полна от века.
И как бумага терпит человека,
так я терплю молчание твоё
который год, и день течёт за днём,
ничем не отличаясь от прошедших.

Но пусть тебе, познавшему и женщин,
и суть войны, и горечь поражений,
не снятся мои тёплые колени —
я их перед тобой не разведу,
хоть шью тебе покой, а не беду.

Пускай в твоих морях достанет рыбы,
пусть покорятся Скилла и Харибда,
пусть будут нимфы преданны.
В свой срок
ты их предашь.
Гостеприимный грот,
увитый вечно спелым виноградом,
ты вряд ли удостоишь даже взглядом —
и в том ты весь.
Вся суть твоя — побег.
Беги.
Беги.

Неистовой мольбе
о взгляде, о внимании, о чувстве
не внемлет обезличенная пустошь —
поэтому ни слова от меня.

Не мёрзнет тот, в ком жив секрет огня,
но на маяк в ночи меня не хватит.
Я размыкаю мнимые объятья.
Я отпускаю призрачный фантом.

Я шью свой мир.
Вот берег,
прочный дом,
ребёнок мой, играющий с котёнком.

Скользи, скользи без устали, иголка —
пока нас не пожрёт голодный мрак,
всё будет так.

Всё будет только так.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113040500163



СУМЕРКИ, ДРЕВНИЕ, КАК ШУМЕР
http://www.stihi.ru/2017/02/12/893

Сумерки, древние, как Шумер,
город сжирают в мгновенье ока.
Теплится в ящиках телеокон
жизнь в пересказе. Молчат пророки.
Люди не верят, что будет плохо,
людям вот-вот подадут эпоху
с лёгким гарниром надежд и вер.

Снег начинается. Снег идёт
рядом со мною по тротуару.
Светится мутно луна-динарий.
Ветру противясь, шумят анчары.
В космосе дальнем поют пульсары.
Без перемен в колесе сансары.
Я не замёрзну.
Лёд
скоро растает. Банальность истин
необратима, как мирный атом.
Март неизбежен, где б ты ни прятал
сущность свою, мой друг.
Ну, а потом налетят с апрелем
запахи, звуки, дожди, капели,
и зашуршат, просыпаясь, листья
на озорном ветру.

Сколько их было, таких Шумеров?
Сумерки божьи, больная эра...
Царства не вечны. Мы в круге первом.
Значит, пойдём по льду.
Что там бормочет седая парка?
Солнце во мне. Мне тепло и ярко.
Путь выгибается звёздной аркой.
Всё хорошо.
Иду.


© Copyright: Ирина Валерина, 2017
Свидетельство о публикации №117021200893



САМА НЕ ЗНАЮ... ЧЁРТИ ЧТО КАКОЕ-ТО...
http://www.stihi.ru/2010/01/25/3152

Да, в инквизицию святую дрова б на мне не экономили,
Поджарили бы, как положено, небось, ни щепки не слимонили,
Припёрли на костёр бы в рубище, босую и простоволосую,
В телеге шаткой и разваленной, с наспех подбитыми колесами.
Везли бы от тюрьмы до лобного, глаза трусливо, суки, прятали,
"Козу" в карманах тупо строили и глупо языками ляпали:
"Ты-де, на ведьму не заглядывай, а ну как к полночи приснится?"
А я бы думала:"Бар-р-раны..." и сквозь прикрытые ресницы
Смотрела в небо и ловила последнее тепло лазури.
Бежал бы рядом жеребёнок, смешно скача порой от дури
И от того, что жизнь прекрасна, и от того, что солнце светит,
Что рядом мама-кобылица и что в конюшне на рассвете
Он из сосцов её душистых пил жизнь и томно жмурил глазки,
Толкая резво и игриво мордахой мокрой без опаски.
А в небе, в запредельной выси, парила птица тёмной точкой,
И в поле дальнем возле леса лисица в рыжем с оторочкой
Белейшей (хороша, хитрюга!) по срочным бы делам бежала...
...Трясло телегу на ухабах, и время в бездну утекало,
И поглощало чрево города лазурь, и волю, и лисицу.
Сквозь смрад и грязь обрывком паруса осталась в ясном небе птица,
А впереди толпа колышется - людское море ненасытное,
И я - одна. Босая, в рубище и с головою непокрытою...
Плевки...и вопли...следом камешки...всё честь по чести, как положено,
Ступени старые, скрипучие...кострище хворостом обложено.
- Покайся, ведьма! Пред Создателем предстанешь ты через мгновение...
А сам блудливо шарит пальцами и шепчет: "Встанешь на колени?
Ещё не поздно...Лишь согласие твоё и капелька раскаянья...
И ты уйдёшь со мною, сладкая...тебя спасу...и паче чаянья,
Коль будешь мне всегда покорною - дам всё, чего не пожелаешь..."
Он бормотал /...глаза безумные.../, и жизни оставалось с палец.
Кровь билась в веночку на шее, слегка потряхивало руки,
Так ярко небо голубело, влекло к себе, а в левом ухе
Звенела тоненько мелодия, и звал Великий Композитор,
Перебивая шёпот яростный....
- Ппаашёл ты на хер, Инквизитор!!!


© Copyright: Ирина Валерина, 2010
Свидетельство о публикации №11001253152



СВОБОДА ОТ
http://stihi.ru/2013/08/26/1104

Один в тебе увидит грязь и тлен
и пустоту, припудренную блудом,
другой — немую жажду перемен
и разрушенье, спящее под спудом,
а третий, ни на миг не усомнясь,
возьмётся мир менять по не-Евклиду,
но всякая затянутая связь
стремится к параллельности обиды.

Четвёртому ты если и вода,
то с горечью от личностных остатков,
не исключить которых никогда,
как не избавить ягодную грядку
от цепких пальцев жадных сорняков.

А есть ли пятый?
Был.
Без дураков,
он видел больше всех — и вместе взятых,
но времена прошедшие замяты,
как фото, что вершит фотоальбом:
бордовый, старый, бархатный, а в нём
те первые, кто видели в тебе
зубок ростка, наклюнутое семя
(иллюзии неплохо лечит время,
пока архангел учит на трубе
весь звукоряд последнего призыва).

Роняет август лопнувшую сливу.
Пора, пора — давно пора итожить.
Итак, прицелы взглядов непохожих
сошлись на человеке — тёмной яме,
которого они открыли сами
по мере, объясняемой для них.

Наздравствовать на каждый громкий чих —
занятие заведомо пустое,
но объяснить одно, пожалуй, стоит,
дойдя до края бледного листа,
в котором вряд ли ищущий обрящет:
да, ты и грязь, и тлен, и пустота,
и жажда, и глоток воды горчащей,
и ярость, и легчайшее касанье —
всему найдётся место в океане.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113082601104



СЕЗОН
http://stihi.ru/2012/12/06/6250

Не можешь видеть, как я тускла?
Беда ли это — сезон, не больше.
Позёмка яркое замела,
и первоснежье иголки ёжит,
хоть глажу нежно.
Текучий след,
и — неприкаянно зябнут пальцы.

Не тот замёрзнет, кто не согрет,
а тот, кто греет.

В ледовый панцирь
укрыться впору, как всё и вся,
а ты о тусклости.
Здесь беда ли?

Не тот прискорбен, о ком скорбят,
а тот, кто болен чужой печалью.

К полудню время.
Бессветен мир,
и безответны к нему вопросы,
но дух мятежный прошёл надир,
и в бездне смыслов есть точка роста.

Не объяснишься себе самой,
поскольку глоссы уже не впишешь —
вязь междустрочий полна иной
(едва ли близкой) духовной пищей.      
Но всё проходит, стынь сменит плюс,
вернутся птицы из царства Сета.

Не тот спасётся, о ком молюсь,
а тот, кто ищет любви и света.


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №112120606250



СЕЗОННЫЙ ФАКТОР
http://stihi.ru/2013/09/30/680

Осень идёт над миром с дырявым бреднем,
сыплет дождями, холодом и мальками.

Сторож всё так же носит грибы и сплетни,
я пропиталась спорами и словами.
В доме густеет воздух, но пахнет пряно
лесом, что усыхает весь день в духовке.

Смотришь в окно: за неделю до снежной манны
ёжится двор,
качели скрипят неловко,
словно прощения просят за ржу и старость,
дворники, толсты, оранжевы и сердиты,
гонят в отару листья.

Распричиталась
мелким дождем суббота, сойдя с орбиты
спешки, что въелась в кости, но тем и держит.

... Скоро уеду, буду поближе к птицам.
Скоро вернусь — не сменит ещё одежду
город, в котором тесно, но крепко спится.

Небо все ниже — как только выносят крыши?
Всё раздражает, включая сезонный фактор.
Хочется пальцы сплести и прижаться ближе.

Впрочем, не суть.
Я всего на два слова.

Как ты?


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113093000680



СКАЗКИ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
http://www.stihi.ru/2014/05/16/40

Глянешь в окно и вздрогнешь — что это, снег пошёл?
После смешком коротким враз отметёшь сомненья:
плюс восемнадцать, солнце — жить всё же хорошо!

На парашютах белых в небо уходит семя.
Верно, над ним не властна физика твёрдых тел,
и потому возможны вместо падений взлёты.

... Режуще, резко (страшно!) — Зевс ли так прогремел
или стальные гуси выдали круг почёта?
Пусть не всегда похмелье, что во чужом пиру,
но от кисельных сказок муторно тянет совесть.
Если оскалят зубы — жди, что вот-вот соврут.
Нет ни столпов, ни веры.
Цвет перспектив свинцовист.

Разум под седуксеном.
Новый ревёт дракон.
Отданы все орала в срочную перековку.
Верилось: рядом люди.
Смотришь — со всех сторон,
маски теряя, лезут гоблины, гномы, орки.

Так и живешь, покуда не ободрала кысь:
крепишь кору, трясёшься за годовые кольца.

... Семя поймало ветер, семя открыло высь,
корни пустило в небо и — прорастает солнцем.


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114051600040



СКАЗОЧКА О МОРЕ
http://www.stihi.ru/2014/09/09/912

Говорит, улыбаясь криво: "И как оно, море это?"
Отвечаю с ленцою: "О чём ты? Так, море как море,
не солёнее прочих.
Ну, разве одна особенность — Лета.
Лета в него впадает, привносит горечь.
Оттого поцелуи после купания терпки,
а ещё после ночи никто никого не помнит.
Да, у женщин нет возраста, есть состояние — "детка",
а мужчин нет в помине.
На пляжной дневной жаровне
расплавляются сути, проходят метаморфозы —
в результате по берегу скачут одни сатиры.
Я же, веришь, со всеми общалась посредством прозы:
вавилонской, гортанной, пропитанной маслом мирры.
Я почти позабыла рифмы, но в том ли горе,
если было в избытке солнца, песка и ритма".

Он сжимает ладони.
Я знаю — хотел на горле
или там, предположим, на ручке опасной бритвы,
но не те времена, так что, зверь мой, души порывы,
разминая в сведённых пальцах глухую ярость.

Перед плотным обедом уместны аперитивы,
но давно ничего, кроме вермута, не осталось.
Если ненависть — блюдо, её подают холодной.
Я в подобных изысках изрядно поднаторела.
Положи на уста печать, а ладонь — под стёгно
и вкушай не спеша.
Перемирие под омелой
будет кратким, как жизнь,
но пускай оно всё же будет.
Я готова искать живое под чёрствой коркой.

Пьёт, темнея лицом, но...

"В достатке воды в сосуде.
Я — живая вода, напомнить?
Пусть будет горько:
умирают не там, где терпко, а там, где пусто.
Убивает не тот, кто терпит, а тот, кто выждал.

Да, оно цвета ярости, вкуса моря, большое чувство,
и его тот лишь вынесет, кто был и прежде выжжен.

Этой осенью все соблазны созрели к сроку,
и во мне четверть крови течёт от премудрой Евы,
но ни персик, ни яблоко, полные сладким соком,
не сорву в этот раз, как ни бьётся о рёбра слева
беспокойная птица.
Я стала стратегом, милый,
и на этой войне нет ничьей, мне нужна победа".

Он вздыхает.
Он смотрит.
Он видит, как я красива.
Я люблю его.

... Сволочь.
Я взглядом уже раздета.
Но на этой войне, запомни...

Он знает тайну,
он целует мои запястья.
Он пахнет пряно.

Убирайся к чертям!
Останься...
Не трогай!
Дай мне...

Как же сладко я ненавижу...

Кентавр упрямый!


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114090900912



СКОРО
http://www.stihi.ru/2014/02/28/49

Ты подожди.
Я скоро допишу
 никчемную главу до жирной кляксы,
и мы пойдём: хоть к чёрту, хоть в аяксы,
хоть в школу шаолиньского ушу.
Как скажешь, тень.
В бессветье нет дорог,
поэтому любой каприз — во благо.

 ... Сгорая, электронная бумага
 рождает беспримерно пошлый смог —
так скажем же презрительное "ф-фэ"
публичному огню аутодафе
 и предпочтём английские устои.
А вдуматься, и это, тень, пустое.
Любовь толпы — неистовая страсть,
что памяти мужской ещё короче,
питается, как низменный карась,
детритом полуночных междустрочий
 и, стоит замолчать, сойдёт на нет,
как сдувшийся валютный паритет.

И к лучшему.
Всё к лучшему, конечно.

Ещё немного — грянет рай кромешный:
бессонные скворцы, кошачий сброд
 и ангельские лютни в перерывах,
стишки с преобладанием длиннот,
влюблённости апрельского призыва
 и прочая, и прочая, и...

Прочь.
Пора.
Во тьму.
За занавес.
Подальше
 от выдуманных чувств, от слизкой фальши,
от брачных игр стареющих щенков.

Мне плохо, тень.
Мне горько.
Глубоко
 запрятана когтистая обида,
но, ранам вопреки, её не выдам:
нет смысла, и...
И далее везде.

В колтун сцепились, в пыльную кудель,
слова, цитаты, даты, числа, суть.

 "Уснуть! И видеть...".
                Если бы уснуть.

 ... Я скоро.
Подожди ещё чуть-чуть.


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114022800049



СЛЕД
http://stihi.ru/2012/11/30/904

Закрой глаза.
Не двигайся.
Не думай.

Под веками проступят океаны,
и времена, вопящие как гунны
в тумане узких улиц Орлеана,
уйдут на дно, где всякому Аттиле
найдутся и сражение, и место,
чтоб обрести не деву, так могилу.

Смирение — одна из форм протеста,
и раз до крика не хватило звука
из ряда гласных робкой середины,
молчи.
Молчи.

Молчание  — не мука,
молчание — созревшая лавина,
готовая от шороха сорваться,
поэтому не двигайся.

Доверься
бездонной тишине и чутким пальцам,
уже узнавшим профиль на аверсе
монеты из времен, расцветших ало
кипучей жаждой, яростью и страхом
народов тех, не сбывшихся за малым.

Но к праху прах.
Умеет вечный пахарь
укрыть в земле и кости, и победы
безумцев, в мир срывавшихся лавиной...

Не двигайся.
Молчи.
Идёт по следу
тот самый звук из робкой середины...


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №112113000904



СЛОВА ХОЛОСТЫ, КАК ПАТРОН БЕЗ ПУЛИ
http://www.stihi.ru/2012/11/02/7029

Слова холосты, как патрон без пули,
и муза глумливая крутит дули —
а, впрочем, что я, какая муза?
Союзом "и" не создать союза,
так хватит копий с чужого слепка.

Уже не горько. Пожалуй, терпко,
а это значит, вполне терпимо,
но прежде чем ударяться в схиму,
пишу незримому имяреку.

Самонадеянность человеку
присуща так же, как птице крылья,
но все в итоге закончим пылью,
и мифом станет любая правда —
спроси у древнего аргонавта.

Слова немеют, но то — не горе,
пока я слышу, что шепчет море,
в котором крови едва ли меньше,
чем зрелой злости в одной из женщин.

Не потому ли от этой соли
во мне, несущей и ген монголий,
и Матки Боской прикосновенье,
враз изменяется направленье,
как изменяется вектор взгляда
того, кто обочь, но всё ж не рядом?

Волна неспешно уносит числа.
Случайно выпав из поля смыслов,
уже не рвёшься вернуться в рамки.
По мелководью плывут "вьетнамки",
гогочут чайки, на горизонте
дрейфует яхта, и пляжный зонтик
полой трепещет. Тугие капли,
статисты в малом моём спектакле,
стремятся снова соединиться.

Я — капля в море, но капли-лица
мне не тождественны изначально,
и здесь причина для умолчаний.

Я намолчалась. Я намолчала
слова, возможные для начала,
но все в итоге закончим пылью.

На пальце, пахнущем сном ванили,
пчела отходит, воткнувши жальце.
За око — око? Сжимаю пальцы.
Постфактум жизни-иллюзиона
созвучен принципу талиона.


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №11211027029



СМИРЕНИЕ
http://stihi.ru/2013/02/01/273

Я уходила далеко,
но неизбежно возвращалась:
в груди "горело" молоко,
не разжимала руки жалость,
и он кричал,
кричал и звал
на ангельском своем наречье.

Мне остро не хватало зла —
перебивало человечье,
пока неясное тепло,
и распирало,
и текло
животворящим и молочным.

Клянусь родным покровом ночи,
пыталась я...
Но не смогла
ни задушить его,
ни бросить
в лесу, вовек не знавшем просек,
ни к людям дальнего села
снести и кинуть на пороге
избы, в которой дремлет свет.

За две последних сотни лет
во мне, не помнящей о боге
(поскольку бог у вас — любовь),
впервые возродилась боль:
и хоть кричи,
и хоть злословь,
хоть темноистину глаголь,
хоть вой подстреленной волчицей,
но раз незваному случиться
дано — случится всё равно.

Он, мне и чуждый, и родной,
от крика заполночь осипший,
смотрел и ждал.
Темнели вишни
внимательных недетских глаз,
и я смотрела.
Поздний Марс
грозил войной, сумой и гладом,
но, пальчики ребенку гладя,
я принимала тишину
вполне заслуженной наградой.

Волною по мирскому дну
катил рассвет,
и я смирялась —
уже дурманила усталость,
и тёплой накрывал рукой
дремотный негустой покой.

А сын лежал на хвое жёсткой
и грудь сосал в блаженном сне,
и трепетали два отростка
на небом пахнущей спине.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113020100273



СОБСТВЕННО, Я НА МИНУТКУ...
http://www.stihi.ru/2011/01/02/5557

"Не надо резких движений, не вызывай скорую..."

Не видишь? Просто поранилась. Нет, не в счёт...
docking the mad dog
http://www.stihi.ru/2003/07/04-35


Не надо резких движений...
"Потом" остаётся в прошлом.

Собственно, я на минутку,
без поводов и причин.
Мне нужно забрать надежду...
Пустая формальность...

Пошло горчит новогодний кофе
и прошлогодний сплин.

Всё образуется...
Знаешь?
Прости, я опять банальна,
боюсь, потеряла навык
в плетении светских бесед.

С кем я сейчас?
С чего вдруг?

Нет, это совсем не тайна.
... Одна.
Ну, в придачу кошка.
И ночью в прихожей - свет...

Только не трогай, ладно?
Я не хочу утешений.

... Мне нужно намного больше,
чем ты пожелаешь дать.

Дружеская забота
от внутренних кровотечений
уже не спасает...

Хватит.

Не то пропаду опять.

Не надо долгих прощаний -
вслед посмотри без грусти,
и невозвратная точка
рассеется в тьме ночной.

Пусть больно пока.
Но это скоро уже отпустит.

Просто ещё живая...

Вижу...

И ты - живой...


© Copyright: Ирина Валерина, 2011
Свидетельство о публикации №11101025557



ТАКОЕ ВРЕМЯ
http://www.stihi.ru/2014/04/04/1048

И как не потерять в себе весну,
когда твой бог ушёл, а мой — уснул,
и потому бряцающим железом
 нам переход к беспечному отрезан?

Такое время: возят ржавый хлам,
да слухи по нахмуренным дворам
 таскают электронные сороки —
из тех, что "дам, не дам и дам не вам".
Не высмотрев ответы в свежей луже,
вольёшься в пассажирские потоки,
и свалится нежданно благодать —
с утра уже недужный недозять,
от недотёщи едущий к ненужной
 жене, возьмется рьяно просвещать —
мол, мир славян стоит на трёх китах,
и имя им...
О них опасно всуе.
Глаза закроешь — спорят, голосуют,
клянут на всяк предателей Христа.
И голосят, и снова голосят.
Засилье грабель...

В небе белый след,
да только бог не смотрит, он ослеп,
и я его, пожалуй, понимаю —
такое время.

 ... Книжка будет к маю —
как водится, о личном, о пустом:
лямур тужур, сомнений терпкий сок
 и зёрна непроросшие отточий.

Ну, что ещё?
Да всё.
Хотя постой.
Есть маленький секрет, совсем простой:
я видела, как лопнувшая почка
 открыла робкий бархатный листок...


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114040401048



ТО ЛИ ПРАВДА, ТО ЛИ КРИВДА
http://www.stihi.ru/2014/01/05/1224

То ли правда, то ли кривда, день на ночь давно похож.
С купины неопалимой лист осмоленный сорвёшь,
опоздавшая родиться, поспешившая уйти.

То ли дева, то ли птица тихо плачет впереди —
Гамаюн, печали множа, вяжет тошную тоску.
Позабыв и запах кожи, и рельеф высоких скул,
не изжить никак недужность ожидания любви.
Значит, перспектива — грабли в окруженье ржавых вил.

Вилка — тоже перекресток.
Так замри же и постой,
наблюдая, как играют под ракитовым кустом
 все украденные дети.
Гаммельн в смерть плывёт как кит.

Пусть в тебе от всех подальше что-то важное болит —
улыбайся через силу.
Слушай, как бежит река,
размывая плоский берег силой злого молока.

То ли кривда, то ли правда...
Кружат кони над рекой.

 ... А спешить уже не нужно — этот мир , похоже, твой.


© Copyright: Ирина Валерина, 2014
Свидетельство о публикации №114010501224



ТУМАННО. В МЕСТНОМ ЛИМБЕ НЕ СЕЗОН
http://www.stihi.ru/2012/10/05/7679

Туманно.
В местном Лимбе не сезон,
но всякий, кто в соблазне искушён,
плетёт слова и в них овеществиться
надеется, да на замке границы,
и всё, что тени могут — говорить,
тянуть, упрямясь, призрачную нить
из слов чужих, тонов, полунамёков.

В незримом царстве так же одиноко,
как в мире, освещаемом луной.
Являйся здесь хоть радиоволной,
хоть пахнущей озоном эктоплазмой,
а не найти ни гласной, ни согласной,
способной пусть чуть-чуть, но удивить.

Но тени, возвращаясь вновь и вновь
в круг первый, исповедуют любовь
(за рифму — каюсь, я таки банальна),
забыв, что всё случайное — не тайна,
а только лишь согласие сторон.

Туманно, друг мой.
В Лимбе не сезон,
и зябко пребывающим во мгле,
но, впрочем, не теплее на земле,
поскольку осень к страсти не резон,
а повод ждать прихода первозимка.

Жизнь обретает плоскость фотоснимка
и занимает малый свой объём
в альбоме вечности,
но мы ещё живём —
пусть даже без надежд осуществиться,
и всякий, кто в соблазне искушён,
скрывает суть в словах и ложных лицах.


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №11210057679



УРОБОРОС И ГОРОД УР
http://www.stihi.ru/2015/05/21/3702

В заброшенный город Ур вкатывается уроборос.
Размыкает кольцо — с виду обычный полоз,
подслеповатый, шарахающийся от тени.
Таращится на сохранившиеся таблички — улицы те ли?
Улицы, вздыхающие сквозняками, —
булыжником выложены, но сердце, поди, не камень —
отзываясь на внимание чужака,
приосаниваются слегка,
встряхивают гривами заросших плодами смокв.
Смоквы гонят сок,
переспевшие финики истекают сладчайшим соком.
Уроборос томно поводит оком —
чернейшим зрачком в золотом ободке,
разевает зубастую пасть и говорит: кхе-кхе.
Таково начало тронной речи,
а заканчивать незачем, да и нечем:
уроборос не говорит, только делает вид,
что является частью Слова.

Раздаётся рык, знаменуя явление Уробороса Злого.

Улицы вздрагивают, пытаются разбежаться,
друг с другом смешаться. Змей посматривает с прохладцей,
после, уже не пряча скверный характер за архетипами,
обвивает хвостом самую аппетитную:
бывшую торговую, звучавшую на разные голоса,
пахнувшую пряностями и страстями. За-
глатывает дурочку целиком:
сыплются в чрево бездонное за домом дом,
на зубах трепещут жухлые занавески.
Уроборос теряет ленивый лоск и становится резким.

Птицы кричат: "Беги, Ур, беги!".

Сонный покой безвременья вспорот.

Уроборос улыбается во всю золотую пасть
и
пожирает город.


© Copyright: Ирина Валерина, 2015
Свидетельство о публикации №115052103702



УСТАЁШЬ ОТ ВСЕГО
http://www.stihi.ru/2013/11/22/525

Устаёшь от всего — от повторов заезженной драмы,
от нависшего неба, от неба, открывшего дно,
от сухих и разумных, от пахнущих терпким вином,
от виновно-повинных и от беспощадно упрямых.

Устаёшь от придуманных целей, от целых и дробных,
от достигших предела, но равно — от равных нулю,
от созревших "не стоит" и от скороспелых "люблю",
от глухих тупиков, приводящих в себя, и углов поворотных.

Устаёшь ожидать и не ждать, не прощать и прощаться,
устаёшь принимать, обнимать, устаёшь отдавать,
устаёшь обнуляться, чтоб позже начаться опять
неустойчивым миром, вращаемым богом на кончике пальца.

Возводя частокол антитез, ищешь малого — сна и защиты,
укрываясь за словом — теряешь последний покров.
И гудит голова, зёрна смысла на горечь смолов,
и горчит пустота послевкусием безалфавитным.

Отыскать бы опору, но точка уже не позволит.
Впрочем, точками рвущими тоже до края сыта.
Значит, жди в темноте — безграничной, голодной — когда
огласится рассвет громогласной вороньею волей,
и начнется иная — не жизнь, но хотя б суета.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113112200525



ФАЛЬШЬ
http://www.stihi.ru/2013/11/13/85

Вертит ветрило помятый лист,
верящий слепо в свою свободу.
Смотрится небо в гнилую воду.
Тучи тучнеют — иглистый рис
носят неделю в раздутых чревах.
Срок на подходе, ни к чёрту нервы.
Я так хочу ничего не делать,
что заглушаю любую мысль.

Только у мыслей свои законы.
Пляшут плотвой в мозговом затоне,
тонут, всплывают и снова тонут —
камнем бы сверху, пошли б ко дну.

Стало бы, верно, намного легче,
яркой, пустой и лишённой речи
пташкой слетала бы — глупой, певчей —
в руки твои к зерну.

Слушала бы, доверяя слову, —
тёртому, битому, что не новым
было ещё до твоей основы,
лгущий мне человек.

То-то б сложилось мужское счастье —
богом сходить, чтобы сделать частью,
только в руках бы, но всласть от власти
сжать и держать вовек.

Трижды солгав, отрекись в четвёртый.
Ты из закваски иного сорта —
совесть твоя не воротит морду
от быстротечных сук.

Всё, что угодно, но только молча.
Фальшь безнадёжна — ни с кем не кончит,
как не расплачется купидончик
с режущей едкий лук.

Был ты когда-то большим и сильным,
небо в тебе отражалось синим.
Верилось слепо — чистейший ильмень.
Был ты, да вышел весь.

Вертит ветрило, озябли птицы.
В тесном затоне плотва кружится.
Я выметаю слова и лица.
Я ставлю точку здесь.


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113111300085



ХЛОПАЙ ЖЕ, ФЕЯ
http://www.stihi.ru/2013/09/21/6165

Хлопай же фея, хлопай — сама себе.
Больше никто не верит, что ты живая:
видишь, страна чудес добралась до края,
в ней-то остались — ты да безумный бес.

Хлопай же, фея, хлопай, кружись, кружись,
раз не забыла, как делать водовороты
чуда, идей, событий и тех восходов,
что открывают заново чью-то жизнь.

Хлопай же, фея, хлопай, танцуй, танцуй —
что-то умрёт, когда осознаешь правду:
в этой стране, где считается вечность за две,
некому выслать ласковый поцелуй.

Сказка застыла у пропасти ржи и лжи.
Верь в себя, фея, — пусть больше никто не верит.
Полночь все ближе, выходят на волю звери.
Хлопай же, фея, хлопай, держи, держись...


© Copyright: Ирина Валерина, 2013
Свидетельство о публикации №113092106165



ХОТЬ МЫСЬЮ РАСТЕКИСЬ ПО ДРЕВУ
http://www.stihi.ru/2012/11/14/7738

Хоть мысью растекись по древу —
не генерируется мысль.

Воздав сполна взрывному гневу,
дыши спокойно и учись
не принимать,
не открываться,
не ждать,
не верить,
не любить.

Ищи с упорством рудознатца
тот грот, где вьёт тугую нить
от всех укрытая богиня
из не умеющих стареть,
чей взгляд исполнен тёмной стыни,
чьи руки угощали смерть
вином второго урожая
давно отпущенных времён.

Иди туда, себе чужая,
в её серебряный хитон
уткнись лицом — и встанет время,
и в долгой паузе поймёшь:
вы обе полнились не теми,
вы обе умножали ложь.

Пусть вьётся нить,
плетётся слово,
и пьётся горькое вино,
и пахнет терпко и фруктово —
здесь всё прошло и всё равно.

Есть только небо,
только море,
и остывающий песок,
впитавший тысячи историй,
и грот,
и руки Калипсо...


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
Свидетельство о публикации №112111407738



ХОЧЕШЬ, ПОВЕРИМ В МОРОК?
http://www.stihi.ru/2010/08/03/4226

Отзыв на "Посмотри на меня... с нежностью?"
Docking The Mad Dog
http://www.stihi.ru/2002/09/08-18


Кофе?
... Пожалуй.
Без сливок - предпочитаю горечь.

Сложно со мной - ранима,
но дивно играю в сволочь.

Хочешь, чтоб было с нежностью?
И, разумеется, ласково?
Хочешь, чтоб было?
... Взаимно.
Жаль, безбожно затасканы
слова, когда-то пьянящие -
но свежих, увы, не предвидится,
сюжет предсказуем.

Впрочем, незачем быть провидицей,
чтобы понять, что медленный
подъём по незримой лестнице
вернётся в точку исходную.

Вопрос - кто первым открестится?

Возможно, я ошибаюсь...
Вернее, мне очень хочется
соврать за двоих,
чтоб это звенящее одиночество
разбилось, как бьются вазы
в горниле любовной ссоры -
вдребезги и без склейки...

Вечер, задёрнув шторы,
тихо, на мягких лапах,
входит в уснувший город.

... Может, поверим в сказку,
в ласковый нежный морок?


© Copyright: Ирина Валерина, 2010
Свидетельство о публикации №11008034226



ЧЕРНОВОЙ КОНСПЕКТ
http://www.stihi.ru/2012/12/16/8965

 Чувства озябли, и слог продрог,
 на выразимом лежит печать.

 Город, заснежен и многоног,
 мёрзнет, торопится добежать
 до безопасных уютных нор —
 чувствует, видимо, взгляд в упор.

 От постиженья других устав,
 я утверждаю иной устав
 (не исключая игры ума,
 как неизбежного корня зла).
 Впрочем, во что бы не облекла,
 всё без остатка пожрёт зима.

 Вот он каков, черновой конспект:
 если от света родится ложь —
 значит, у света нечистый спектр,
 значит, сам свет изначально тьма?

 Господи, с кем ещё сопряжёшь,
 прежде чем станет понятно мне,
 что я Тобою пишусь вчерне,
 что из ниспосланных мне щедрот
 лишь на любовь ненасытный рот
 сроду не стоило разевать,
 как на сосок, что украла мать?

 Я постигаю за пядью пядь:
 лбом, не имеющим и пяти,
 можно пробиться из тупика —
 чтобы чуть позже соорудить
 новый.

 С уступчивостью катка
 жизнь, перевал некрутой пройдя,
 с горки уже набирает темп,
 и основной из насущных тем
 стало "сторожко, не очертя",
 стало "подумай — потом отрежь".

 Только вот нужно — "зачем живёшь?"

 Если в ответе зияет брешь,
 верно, мой свет — изначально ложь?


© Copyright: Ирина Валерина, 2012
 Свидетельство о публикации №112121608965