Воспоминания о потерянном на юрмальском пляже

О чём же я тогда писал?..
И кто водил моей рукою,
Холодный бес?
Мятежный дух?
А, может, Сам?!
Да ну же... бред.
Я и тогда во тьме искал,
а нынче эту мглу удвоил,
уже задерганный совсем меж поражений и побед

за чью-то муторную власть,
в которой нет ни капли света.
Кому, скажи-ка мне, Творец, Ты рай в подлунном отписал?!..
Адаму, выбравшему страсть?
Иль Еве, жаждавшей ответа
на смысл запретного плода, когда его ты не вкушал?..

Вопрос - ответ.
Вопрос - вопрос.
Вопрос - забвение без шанса
когда-то выпросить себе любовь как искренности миг.
Увы, я снова не пророс
на странной клумбе декаданса,
где шёпот вечности - не фон, не вдохновение, не крик...

Ведь те, беззвучные шаги
по незнакомому доныне
почти что белому песку у края вспененной волны,
рождали вечность для других,
уже исчезнувших меж линий
затертых контуров моей давно потерянной страны.

И смысл прогулки у воды
теперь, практически, не важен,
коль одиночество влечёт, как совершенный аромат
тобой отведанной беды,
которой был обескуражен
на нервном фоне личных грёз о том, как лес ласкает сад,

врастая тысячей ветвей
в его безбрежное цветенье.
Какая нежность собралась под кроной искренней любви!
И что ни шаг, то всё о ней -
меня рисующей в смятеньи
от совпадения давно весну сгубивших половин...

Терраса... кресло... старый стол...
вискарь в надщербленном стакане...
Какой-то вычурный набор для мая.
Балтика внесла
свои поправки в первых сто,
приложенных к душевной ране,
едва ли видной сквозь узор на ткани скучного тепла

легко оставленных югов...
Я прячусь в шарф на бледной шее,
предполагая, что ветра сметут мой вымученный пыл,
и те четыреста шагов,
в которых я не стал сильнее,
официанту подтвердят, что кто-то был, и кто-то пил,

и кто-то ждал...
Чего - увы,
не знаю.
Берег полон тайны
о тех, кто искреннее нас, спасённых, в общем, без причин,
что вечно жаждали молвы
о жизни, прожитой случайно
на фоне белой простыни, судьбой расправленной в ночи.

Такая, знаешь ли, фигня
случилась в Юрмале со мною...
Приехал, вышел, погулял, напился ветра и тоски
из кубка прожитого дня,
мечты бессмысленно удвоил,
и потерялся, уронив душой рождённое в пески.

И всё же... всё же я летал,
на крыльях, сделанных тобою.
Летал, меняя свой закат на исчезающий рассвет.
О чём же я тогда писал?..
И кто водил моей рукою,
Холодный бес?
Мятежный дух?
А, может, Сам?!
Да ну же... бред.