Решено отогреться нам вновь! Глава 3

Мысли и чувства, с которыми Виталий летел к Юле, были довольно таки неоднозначны. На предвкушение блаженства от отдыха вдвоём после запредельных стрессов, вызванных переездом в другую страну, накладывались опасения вероятности не складывающихся пазов в отношениях с Юлей и неизвестность  обустройства в Болгарии. Воспоминания о прошлых неудачах злорадно нашёптывали: - "А вдруг и сейчас повторится?".

Но мрачные  мысли сметала неистребимая вера в лучшее, без которой Виталий просто не выжил бы в Израиле. И эта вера убеждала: -
"Вот теперь, наконец, тебе послана твоя Предназначенная, с которой проживёшь остаток жизни в гармонии. Не случайно она столько раз уверяла тебя, что у вас всё сложится".

Сидя в аэропорту с этим предвкушением счастья, в последние дни постоянно не высыпавшийся, Виталий заснул. Разбудило его объявление о посадке в аэропорту Внуково. Приземлились благополучно. Толпа прилетевших торопливо устремилась к выходу. Чудесным образом ему удалось провезти четыре гитары на случай необходимости подзаработать на жизнь в Болгарии.

Он катил тележку впереди себя и размышлял: -
"Только бы у Юли не оказалось, как у большинства москвичей, столичного снобизма".

Но когда они встретились и, как многие в аэропорту, обнялись, он почувствовал её открытость. По дороге к выходу она нежно взяла его под руку.
У него даже мелькнула грешная мыслишка: -
"Кажется, можно надеяться, что  недолго буду слышать так нелюбимое мужчинами,  женское: подожди, мне нужно привыкнуть".   

Подъехали к многоэтажному дому, где жила Юля. По длинному коридору прошли в её квартиру.
"Прими с дороги душ, полотенце на вешалке. Если хочешь, вот халат", -
Юля деловито повесила на дверной крючок в ванной потасканный мужской халат с оборванным карманом.
"Так это халат твоего покойного мужа? Нет, не надо", отказался Виталий, - достаточно полотенца".
"Да", – несколько смущённо ответила Юля и унесла халат.

Эта ситуация с халатом для Виталия оказалась маленьким предвестием проблем в будущих отношениях. Он с трудом преодолел проявление столь недопустимой в его понимании бестактности. Но вода смыла ощущение неловкости, сняла напряжение, и он после принятия душа снова почувствовал себя объятым потоком влюблённости, в котором они продолжали плыть вдвоём на протяжении всего периода нахождения Виталия в Москве.

Сразу же его окунули в атмосферу сказочного действа.  Зайдя в гостиную, он увидел, мало сказать празднично, по-королевски накрытый стол. По искусству сервировки Юля вполне заслуживала гроссмейстерского звания. Зная, что он не ест мяса, она блеснула разнообразием овощных и рыбных блюд.

Ансамбль из трёх салатов, в которых стояли душистые веточки укропа и петрушки, венчал салат "Цезарь", как назвала его Юля. Корона из полосок красного сладкого перца, украшенная рамкой из разноцветных маслин, не позволяла усомниться в его величии. К маленьким помидорчикам треугольной формы, как оказалось, фаршированным печенью трески с яйцами и зелёным луком, были прикреплены стебли сельдерея.

И помидорчики смотрелись, как букет тюльпанов. Они были так похожи на цветы! Разглядывая их, Виталий спросил: -
"А их есть можно?".
Завершали эти кулинарные изыски блинчики с икрой, а в качестве горячего блюда - сёмга, сохранившая сочность и мягкость благодаря минимальному пребыванию на сковородке. Он и в этом знал толк, потому что хорошо это готовил.

Хотя он всегда предпочитал простую пищу, но сейчас не мог не восхищаться Юлиным мастерством и выдумкой. Но тут же мелькнула предупреждающая мысль, что такая "вкуснота" при его склонности к полноте может быть в дальнейшем весьма опасна для его талии.

Многие годы борьбы за сохранение нормального веса ни на день у него не прекращается. Помогает ему в этом долго и упорно создаваемый алгоритм: прежде, чем начать есть, расслабиться, войти в состояние  глубокого спокойствия, определить, сколько хочется съесть, потом в разы уменьшить эту порцию. Он даже сочинил двустишье для внедрения этой установки в подсознание: -
"Чтоб попозже встретился патологоанатом,
Буду в алкоголе и еде гомеопатом".

В пяти случаях из семи удавалось. Свой вес плюс-минус пару килограмм он держал много лет. На пляже часто видел "беременных" мужчин на последнем сроке. Очень ему не хотелось им уподобляться. Но с началом "вкушения" Юлиных шедевров, а их нужно было не есть, а именно вкушать, алгоритм не сработал, и его обычная бдительность куда-то улетучилась. Слишком всё было вкусно.

Тем не менее, со временем приверженность Юли к кулинарным изыскам станет одной из причин их противоречий. Но сейчас то они об этом и не подозревали.
В эти первые месяцы в Москве они жили в каком-то непрерывном потоке радости. Вели себя, как впервые влюблённые  старшеклассники. Не ходили, а пританцовывали, смеялись по поводу и без оного и, конечно, при каждом удобном случае, а они все оказывались удобными,  обнимались и целовались.

В какой-то момент Юле удалось посмотреть на эту ситуацию со стороны. И она с нарочито язвительной интонацией спросила: -
"Парень, тебе сколько лет?".
Виталий, охотно соглашаясь подурачиться, ответил: -
"Скоро уже будет девятнадцать! А тебе?".
"А мне скоро пятнадцать!" – заявила она.
Виталий запротестовал: -
"Э, нет! Сексуальная близость с несовершеннолетней девушкой уголовно наказуема. Лучше скажи, что тебе уже восемнадцать".
Юля деланно возмутилась: -
"Ты хочешь меня состарить на целых три года?! Это жестоко! Ну ладно. Ради твоего спасения я готова на всё!".

По утрам Виталий учил Юлю новым для неё упражнениям из йоги, которой занимался много лет. Она оказалась способной ученицей. А он, понятно, старался показать себя во всей красе: выполнял сложную позу павлина,  стоял на голове. Её восторженное "браво" было наградой за его старания. Они вместе готовили еду, снимали клипы для учебного пособия, которое он писал в тот период. Вечерами гуляли по заснеженной дорожке возле дома, конечно же, держась за руки.

Однажды они покупали продукты в магазине сети "Ашан". Виталий просто залюбовался тем, как  Юля, в своём бежевом полушубке деловито что-то выбирала. Неожиданно на него снизошло ликование от сбывшейся мечты о семье, долгожданном дуэте с любящей и любимой женой: "высокопарных слов не надо опасаться", – завещал Окуджава. И его сознание поднялось в ту самую божественную часть души, может это и есть его истинное "Я", которое с любовью смотрит на другое "Я", действующее в реальности, и иногда мягко предлагает ему, как нужно поступать.
Какая-то тотальная любовь к миру пульсировала в его груди. Энергия этой любви, наверное, щедро изливалась вокруг.

Подтвердила это ситуация, произошедшая в овощном отделе. Он заслонил подход к морковке древней, но очень крутой, московской бабуле, которая злобно метнула в него свирепую реплику: -
"Ты что? Поселился тут?"

Он оглянулся на неё. Интересно было бы заснять, как постепенно с её лица  сползала агрессия и появилась даже тень улыбки , как бы говорящей: -
"Ладно уж, миротворец нашёлся".
Позже, осмысливая это неожиданное состояние, он назвал его "ашанским блаженством бытия". И начал учиться вызывать его произвольно.

Когда выпал первый снег, Виталий,  так сильно скучавший по нему в Израиле,  выскочил босиком на площадку перед домом и стал обтираться снегом, подбадривая себя возгласом: -
"Вот это кайф!"

Приближался новый две тысячи пятнадцатый год! Передавали известную песню Никитиных на слова Юрия Левитанского "Диалог у новогодней ёлки".
Красивые её слова звучали в унисон с прекрасным, лирически настроенным, состоянием влюблённой пары: -
"Что происходит на свете? — А просто зима.
Просто зима, полагаете вы? — Полагаю.
Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю
В ваши уснувшие ранней порою дома."

Виталию нравилась эта песня, и он захотел сочинить на ту же мелодию стихи об их бесконечной любви. В тексте он сохранились отдельные строчки из Левитанского, но им придавалось другое значение. Вряд ли песня интересна с художественной стороны, но для представления о том, что они чувствовали, слова её были ситуационно бесценными: -
"Что происходит меж нами?
А просто любовь.
Просто любовь, полагаете вы? 
Полагаю. Я ведь и сам, как и Вы, без любви прозябаю,
Но там Вверху решено отогреться нам вновь.

Что же за этим последует?
Будет январь.
Будет январь, вы считаете?
Да, я считаю. Первый январь по-шагаловски в небе летаем,
Души свои благодарно склонив на алтарь.

Что же за всем этим будет?
А будет наш дом.
Будет наш дом? Вы уверены?
Да, я уверен. Вижу, как весело мы украшаем наш терем.
Ведь не случайно так ярко мечтали о том.

Чем же всё это закончится? - Будет закат?
Будет закат? Утверждаете? - Нет, отвергаю!
Ведь нам восход на закате судьба посылает,
Чтобы вперёд по Пути - и ни шагу назад!".

На Новый год Юля не захотела идти в гости и предложила встретить его вдвоём, что Виталий с энтузиазмом одобрил. Лишь настоятельно попросил Юлю пожалеть его фигуру и накрыть стол попроще. Сухим красным вином, кажется, испанским, проводили старый год. Поблагодарили его за нашу встречу. Потанцевали...

Виталий наигранно вопросительно посмотрел Юле в глаза, потом перевёл взгляд на дверь в спальню, на что Юля с пониманием утверждающе кивнула. У Виталия, как бывает всегда в моменты эмоционального всплеска, сразу родился экспромт: -
"Мы одновременно захотели
Встретить Новый год в одной... постели!!!"
Последнее слово они завершили дуэтом!

Телевизор выключили, нашли в Интернете тихую джазовую музыку. А потом...
Земля поплыла, они таяли, улетая в небо, где сияла разноцветная радуга, по которой смеясь, они скатывались, как по перилам школьной лестницы...
               

P.S. И такое проходит? И такое проходит.
     И что же за этим последует?
     Будет январь.